Повсюду православные

Я вешаю в алтаре объявление с интригующим названием: «Прейскурант привилегий штатного священника». С легкой руки отца настоятеля я именуюсь ключарем, имея неясный, но широкий круг обязанностей. Доведенный до смеси недоумения с усталостью от поповских причуд, он решил ввести систему штрафов (не из желания ограбить своих сослужителей, конечно, а сугубо в целях повышения дисциплины). Рассудите сами: то священники на службу опаздывают хронически, то не готовятся к проповеди и несут с амвона чушь, то срывают требоисправления. Непорядок. Волнуются и ропщут люди, а настоятелю уже надоело проводить профилактические беседы.

К заданию я решил подойти творчески и, отступив на шаг, любуюсь текстом:

«Дать начальный возглас на богослужение с опозданием до 5 мин. – 200 руб.

Дать начальный возглас на богослужение с опозданием свыше 5 мин. – 500 руб.

Сказать неподготовленную проповедь хуже митр. Антония (Блума) – 500 руб.

Отказаться совершать заочное отпевание/молебен/литию/панихиду и т.п. по причине, не одобренной настоятелем, – сумма стоимости требы (или суммарной стоимости записок).

Данный прейскурант утвержден настоятелем храма. О льготах, скидках и недельных абонементах договариваться лично с настоятелем».

И был еще постскриптум. Лично от меня:

«Фривольное обращение с церковнославянской грамматикой – позор и порицание от святых равноапостольных Кирилла и Мефодия».

Заметил ли кто-нибудь, что не так уж и редко священники и диаконы читают записки с именами, ставя их исключительно в родительный падеж? Как будто все прочие падежи отменили за ненадобностью. Впрочем, если клирик привык к малоразборчивому речитативу, со стороны это может и не резать слух. А ведь далеко не во всех церковных молитвах, где требуется поменять имяреков на обозначенные в записке имена, подразумевается родительный падеж:

«Призри, Человеколюбче, милостивым Твоим оком на рабы Твоя Галину, Михаила, Иоанна, к Твоему благоутробию верою припадающыя…»;

«Во славу Твою вся творити повелевая, Господи, рабом Твоим Галине, Михаилу, Иоанну, к Твоей славе дело свое начинающим…»;

«…благодарение Твоему благоутробию о Твоих благодеяниях на рабех Твоих Галине, Михаиле, Иоанне, бывших, ныне смиренно приносящее…»; и т.д., и т.п.

Ну как же тут родительный падеж вставлять? Где же будет смысл?

И совсем уж дико слышится на панихиде:

«Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшим рабом Твоим Галины, Михаила, Иоанна и сотвори им вечную память».

Получается бессмыслица. Но разум бессмыслицу отвергает и на слух предлагает вариант, что упомянутые Галина и Михаил с Иоанном были рабовладельцами. А молитва совершается как раз за некогда угнетенных, голодных и проклятьем заклейменных, к этому моменту скончавшихся.

Не раз я обращал внимание своих собратьев на этот факт, но они в силу привычки продолжали использовать лишь родительный падеж, в котором имена уже стоят в поданных записках.

А вот отец диакон возглашает «Спаси, Боже»:

«…Боже… низпосли на ны милости Твоя Богатыя… предстательствы… святыя праведныя Иоанны мироносицы, преподобного Сампсона странноприимца… и обретение мощей преподобнаго Амвросия Оптинского… и собор Новогородских святых…»

Уловили мысль молитвы? Она потерялась. Диакон просто перечислил всё, что указано в месяцеслове его служебника, не задумавшись над тем, чтоб на ходу просклонять имена тех святых, чья память празднуется ныне.

Чтобы грамотно склонять имена, не требуется быть филологом. Нужно всего лишь понимать, о чем ты молишься

А ведь для того, чтобы грамотно склонять имена по падежам, вовсе не требуется быть филологом и лингвистом. Нужно всего лишь понимать, о чем ты в данный момент молишься. Богослужебные тексты зачастую непонятны прихожанам именно в силу того, что клирики и причетники сами плохо понимают то, что читают и поют:

«Еще молимся… о всех прежде почивших отцех и братиях, зде лежащих и повсюду, православных».

Как видите, после слова «повсюду» стоит запятая, поскольку умершие православные отцы и братья лежат здесь и повсюду. Однако паузу диаконы и священники делают, как правило, после слова «лежащих». В результате мы получаем неправославных умерших отцов и братьев, которые лежат где-то здесь, а православные то ли находятся повсюду, но не лежат, а ходят, то ли, куда их пальцем ни ткни, они везде православные, с ног до головы, так сказать.

«Что Тя наречем, о Благодатная? Небо, яко возсияла еси Солнце Правды; рай, яко прозябла еси Цвет нетления…»

Как нам назвать Тебя, о Благодатная? Небом, так как через Тебя воссияло Солнце правды? Раем, поскольку Ты вырастила Цвет нетления?

Этот прекрасный Богородичный тропарь частенько читают, пропуская вопросительный знак:

«Что Тя наречем, о Благодатная Небо».

Как осмыслить получившуюся фразу, я не знаю.

Быть может, это болезнь нынешнего века? Двадцать первого уже, как-никак. То ли дело лет двести назад, уж тогда-то люди лучше понимали церковнославянский язык, придя в храм!

А вот и нет.

Александр Грибоедов, «Горе от ума»:

«Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой».

Но откуда же им взяться, расстановке и толку с чувством, если никто не научил пономаря замечательному творению святых моравских братьев? А он потом становится псаломщиком, диаконом, священником, архиереем. И вот, слова комедии, написанной два века тому назад, актуальны до сих пор.

Алтарник занят тем, чтоб поскорее дочитать текст апостольского чтения, паремии или Псалтири, диакон же занят тем, чтобы максимально использовать свои вокальные данные, певчие сосредоточены на нотах, а священник думает, вовремя ли ему подадут кадило и почему клирос так долго тянет обычное «Господи, помилуй». И никому из них порой нет дела до того, чтоб задуматься, о чем же он молится. И ныне же поющие, чтущие и «повсюду православные» на богослужениях вины не имут о гресе своем. Как вам мнится, дорогие читатели, они прям-таки не виноваты или, наоборот, не имеют никаких извинений в своем грехе?