«Вера – это самое главное, чего Бог хочет от нас»

Игумен Михаил (Брегвадзе) – насельник монастыря святого царя и псалмотворца Давида, сотрудник информационного отдела Грузинской Патриархии, переводчик с греческого Богословской литургической комиссии при Патриархии. Отец Михаил встретил нас в своем монастыре в центре Тбилиси, в Старом городе, на берегу Куры. Он рассказал о многом: как пришел к Богу и как подвизался на Афоне, о своих встречах со Святейшим, с преподобным Гавриилом (Ургебадзе) и другие интересные и назидательные истории.

Игумен Михаил (Брегвадзе)

Единственный храм в мире в честь святого царя и псалмотворца Давида

Храмы в честь святого пророка и псалмотворца царя Давида как-то не строятся, может быть, потому, что когда-то Сам Господь сказал Давиду, что он не построит храма, а построит его сын Давида – Соломон. Но Давид мечтал о храме, копил деньги, сделал чертежи и благословил своего сына построить его. Этот храм назывался храмом Соломона, но именно Давид всё продумал: как певчие будут петь Господу, каким будет устав службы… И поэтому Святейший Патриарх Илия II сказал нам:

– Хорошо, Бог предупредил царя Давида, что он сам не построит храм, – но мы построим храм в его честь.

И вот мы сейчас служим в единственном в мире храме в честь святого царя Давида. Раньше на этом месте была разрушенная церковь, от неё оставался только фундамент и на нем развалины. Никто точно не знал, в честь кого была построена эта церковь: все архивы сожжены. Но по фундаменту определили, что она была заложена в XI веке. Церковь восстановили десять лет назад, а сам я в ней служу с 2011 года.

Как я искал Бога

Икона святого царя Давида

Я очень любил читать книги: приключения, фантастику. Когда кто-то умирал, я думал: «Почему человек умирает? Его же кто-то любил… А смерть разрывает все связи, все узы – отрывает мужа от жены. Как же так?» И я начал читать всё, что мог найти о религии. Потом увлекся йогой, точечным массажем, акупунктурой, делал много упражнений. Искал Бога.

Времена менялись, атеизм уходил в прошлое, прекратились гонения на верующих. Но когда в 1988 году я начал ходить в церковь, нас милиция ещё гоняла, и родители наши были напуганы и просили нас не ходить на службы. Как-то раз мы с друзьями пошли в храм, а у нас считалось, что это я организатор всех таких походов, и папа одного моего друга зашел в церковь, нашел нас там и, наставив мне в лоб пистолет, потребовал, чтобы я оставил его сына в покое и не таскал за собой.

Когда прочитал Евангелие – что-то со мной случилось

Учился я в физкультурном институте в Тбилиси, занимался пятиборьем и на третьем курсе решил перейти в духовную семинарию, причем я даже не читал Евангелие, хотя читал Коран, Веды, буддийские сутры и мантры. А когда прочитал Евангелие – что-то со мной случилось. Пришла радость. Что-то во мне говорило: Будда, конечно, хороший, но Христос – это совсем другое. Он стал родным, а все остальные – чужими.

Раньше я говорил друзьям: «Бог – это вершина горы, и все религии ведут к вершине с разных сторон». Но когда я прочитал Евангелие, десятую главу от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам; ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин. 10: 1–5), – я сразу понял, что христианство несовместимо с другими религиями. И тезис, что один Бог приходит в облике Кришны или Будды, – неверен. Потому что Сам Христос сказал о пастыре. И мне стало внезапно это так ясно. Я полюбил Христа. И у меня появилась жалость к неверующим в Него. Очень хотел, чтобы все стали христианами и спаслись.

Больше не хочу жить мирской жизнью

Тбилисская духовная семинария

И для меня устроили собеседование – а я на тот момент научился читать на старогрузинском, почти наизусть знал Псалтирь и многие главы из Евангелия: мне очень хотелось наизусть знать полюбившиеся главы, и я легко заучивал их. Когда любишь что-то, оно легко запоминается. Мне было так радостно и легко учить все это! Да еще прочитал Пахомия Великого, а этот святой отец советовал не постригать в монахи, пока послушники не выучат наизусть Псалтирь и Евангелие. Вот я и учил.

Вера – это самое главное, чего Бог хочет от нас, а силу Он и Сам имеет

У меня была такая тяга к монашеству, такой зов… Хотел быть один, вести созерцательный образ жизни, молиться, узнать, как устроена Вселенная. Я этого хотел, еще когда увлекался буддизмом, – стремился понять смысл бытия. Зачем живут люди и животные? Зачем создан мир?

В йоге как? Ты концентрируешься на чакрах – это такие точки – и словно рассекаешь эти точки. Если молекулу урана расщепляешь – у тебя в руках атомная бомба. Если чакру открываешь – у тебя доступ к энергиям. В какой-то момент я не сам понял, а словно мне кто-то подсказал: если человек достигает чего-то на земле, то это земное, а не божественное.

Когда йоги достигают невероятной силы, они открывают в себе свойства какого-то животного, зверя. Например, становятся гибкими, как змея или обезьяна, сильными, как тигр, учатся долго находиться под водой, как рыбы. И я понял, что если человеку не дано от Бога – он ничего сам не может приобрести: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15: 5).

Если мы думаем, что Бог чего-то не может, не может прощать, мы этим оскорбляем Бога

Читал Евангелие и думал, что я ведь не хочу стать животным – даже самым лучшим животным. Если у человека есть вера – меняется само естество. Я понял, что вера – это самое главное, чего Бог хочет от нас, а силу Он и Сам имеет. Если мы будем думать, что Бог чего-то не может, не может прощать, мы этим самым оскорбляем Бога. Потому что Он с нами говорит как со всемогущими – с теми, кто всё могут, если только к Нему обратятся. Когда Бог говорит с человеком, Он говорит с ним не как с животным, а как с подобием Своим: все возможно верующему. И когда я все это прочитал – в один момент понял: человек ничего не может без Бога, а с Богом всё может!

И я начал так смотреть на мир: и гонения на христиан, и войны, и природные катаклизмы – всё это потому, что Бог хочет вырастить людей, которые будут веровать в Него так, как Он хочет. И после того, как Он соберет этих людей, Он сделает то, что было у Него запланировано, когда Он создавал мир. Бог собирает верных.

Если Бог хочет, чтобы кто-то пошел в монастырь, то так и будет

Храм в Гелати

Я окончил семинарию, пошел в монастырь. Искал духовника. Господь говорил: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего» (Мф. 10: 24). Еще говорил: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф. 15: 14). И я начал искать того, кто меня научит, кто станет моим учителем, духовным наставником.

Нашел очень хорошего духовника – архимандрита Николая (Питнаву) в Гелати (старцу сейчас 81 год). Он – аскет, большой постник и молитвенник, у него есть духовное рассуждение и сильная духовная интуиция. И я остался в этом монастыре в Гелати. Прожил там два года и меня постригли в монахи с именем Михаил. Шел 1996 год.

Когда я был еще послушником в Гелати, я как-то навестил родителей. А отец в моей комнате снял все иконы – не хотел, чтобы я молился. Ночью мама стала просить его:

– Не отпускай нашего сына в монастырь! Если он сейчас уйдет, он не женится никогда, а станет монахом!

Отец отвечает:

– Это его выбор, что я сделаю…

На следующий день он заходит ко мне и говорит:

– Маме плохо: у нее искривилось лицо, и она перестала узнавать нас.

И отец снова повесил все иконы в моей комнате. Сказал мне:

– Молись, чтобы мама поправилась!

Я подошел к иконам и стал молиться:

– Я не знаю, как это случилось и почему, но, пожалуйста, Господи и вы, все святые, исцелите мою маму! Сделайте так, чтобы мы легли спать, а когда проснулись – мама снова стала здорова!

И мы легли спать, а когда проснулись – мама встала с постели совершенно здоровой и лицо ее перестало быть искривленным – стало совершенно нормальным. Она ничего не помнила, что с ней происходило в реальном мире, но помнила, что видела маленьких черных созданий с красными глазами, которые ее мучили.

И после этого случая родители больше не стали меня отговаривать идти в монастырь.

Мой друг, игумен в монастыре Сафара, рассказывал мне позднее, что подобное случилось с его племянником. И я подумал: если Бог хочет, чтобы кто-то пошел в монастырь или стал священником, то так и будет! Не мы управляем миром – Бог управляет миром.

Когда мама выздоровела и я вернулся в Гелати, отец Николай сказал мне:

– Три дня назад я проснулся ночью: мое сердце говорило мне, что у тебя что-то плохо. И я стал молиться, чтобы ничего не помешало тебе вернуться в монастырь.

И тогда я рассказал ему о том, что произошло с моей мамой.

Монастырь Сафара

Как-то к нам в монастырь приехал митрополит Сергий (Чекуришвили), тогда епископ Ахалцихский и Самцхе-Джавахетинский. В его епархии есть древний монастырь Сафара – дословно название переводится как «укрытый». И действительно, обитель расположена на вершине горы в ущелье и скрыта от посторонних глаз густым лесом. С 1988 по 1992 год владыка Сергий был настоятелем этого монастыря и потом, став епископом, тоже окормлял его. Владыка попросил отца Николая, чтобы он отпустил меня помочь ему в Сафаре: у них была большая нужда в братии, в миссионерах, так как там было много католиков и армян-григориан.

Отец Николай благословил меня поехать в Сафару. Дело в том, что после времен атеизма люди отвыкли от веры, и потом они обращались в католичество или в Православие – и нужно было успеть обратить их в Православие. Я к тому времени был уже иеродиаконом, занимался там миссионерской работой до 1998 года. Потом владыку Сергия перевели в Лагодехи, а я вернулся в свой монастырь в Гелати.

Как мы на праздник не могли Литургию отслужить

Гелатский монастырь

В Гелати у нас был такой примечательный знак от Бога: когда наступал праздник Иоанна Предтечи – у нас в монастыре каждый раз случалось что-то плохое и мы не могли служить Литургию. Кто-то из братии сильно заболевал, или еще какая беда случалась.

И вот приходит праздник, и наш духовник, отец Николай, говорит:

– Братия, мы же знаем, что каждый раз в этот праздник у нас происходит что-то плохое. Святой Иоанн Предтеча – покровитель монашествующих, поэтому раз в его праздник это случается, значит, мы – плохие монахи. Это какой-то знак от святого, что мы не подвизаемся как следует. Вот сейчас приближается праздник Иоанна Предтечи, так давайте все поститься и молиться, чтобы на праздник отслужить Литургию как положено.

И мы стали поститься и молиться, а накануне праздника не стали ничего есть. И как раз в этот день одна прихожанка привезла нам мед со своей пасеки. И мы решили: ведь святой Иоанн Предтеча вкушал в своей пустыне мед, давайте хоть чуть-чуть меда поедим, чтобы силы для Литургии были.

И оказалось, что этот мед пчелы собрали с ядовитых растений, а такой мед имеет свойство сильно опьянять человека, прямо отключает всю нервную систему. Мы съели всего по паре ложек меда, запили водой – и на другой день никто не мог встать с постели. Руки не могли поднять – такое отравление сильное было. Голова трезвая, а в руках и ногах силы нет. У одного брата даже галлюцинации начались.

Трижды птичка покружилась над ним – и села ему прямо на голову. И он понял: Господь не оставил нас!

Отец Николай страшно переживал:

– Что я вам говорил?! Не нужно было нам есть этого меда!

Так мы и в этот раз не смогли на праздник Иоанна Предтечи отслужить Литургию. Отец Николай потом молился усердно, со слезами. А у него в келье было приоткрыто окно. И вот во время молитвы в его келью влетела птичка. Трижды покружилась над ним – и села ему прямо на голову. Он сначала не понял, куда она делась: дотронулся до головы, а там птичка. Потом эта птица снова облетела келью и вылетела в окно. И на душе у отца Николая стало радостно, он почувствовал большое утешение и сказал:

– Слава Богу, Господь нас не оставил!

И через год на праздник святого Иоанна Предтечи мы наконец смогли отслужить Литургию.

Да наставит вас Господь на путь истинный!

Игумен Михаил (Брегвадзе)

Отец Николай ответил, что не будет освящать машину, поскольку все приехавшие пьяны, но благословил меня сходить к ним и сказать:

– Да благословит вас Господь и наставит на путь истинный!

Мне очень не хотелось идти, но поскольку духовник благословил – я пошел. Когда шел к ним, то слышал, что они очень сильно ругались. Когда приблизился, они перестали ругаться, но начали насмехаться над монахами. И я сказал:

– Да благословит вас Господь и наставит на путь истинный!

А у них в руках были бокалы с красным вином. И вот после моих слов у того, кто ругался больше всех, тут же прямо в руках взорвался бокал – и осколок вонзился ему прямо под глаз. Кровь хлынула, смешалась с красным вином – зрелище получилось страшное.

Видно было, как сильно они все испугались. Тут же замолчали, перестали ругаться и насмехаться и начали рассказывать, что они на самом деле хорошие и даже верующие люди. Один стал вспоминать, как его мама в детстве водила в храм, другой вспомнил, что его мама даже водила на Причастие. Вот такая история…

Хозяйка больше не смотрела на нас как на мошенников

Как-то раз одна женщина попросила нас освятить ее дом. Мы с отцом Николаем пришли к ней в дом и заметили, что она смотрит на нас с большим подозрением, словно мы мошенники и что-то сейчас украдем. Мне сразу захотелось уйти оттуда.

Отец Николай стал освящать дом – и она стала смотреть на нас как на магов, на колдунов. То есть как на мошенников, но имеющих какую-то силу, которую можно сейчас использовать.

После освящения дома хозяйка сказала нам, что она больна, и попросила нас помолиться о ее выздоровлении. Отец Николай предложил больной встать на колени, положил ей на голову свой старинный молитвослов и стал читать молитвы о болящей. Как только он начал читать – у женщины начались судороги и она принялась потеть так обильно, словно на нее вылили ведро воды. Она порывалась подняться на ноги, но отец Николай запретил ей это.

Когда он закончил молиться, у нее прекратились судороги. Она сказала:

– Ой, я себя чувствую совсем по-другому! Словно меня кто-то душил, а теперь я освободилась.

И больная даже выглядела иначе. Больше не смотрела на нас как на мошенников, а наоборот, с уважением. И видно было, что она больше не подозревает нас в том, что мы что-то украдем.

Послушание Святому Духу

Вот человек живет духовной жизнью, молится – и вдруг что-то происходит. Это действие Святого Духа. Чем человек более верующий, более наблюдательный, тем лучше он слышит и оказывает послушание Святому Духу, Который назидает его через слова, через мысли, через чувства.

Как я просил святых отцов древности помочь мне с выбором

Кельи Великой Лавры

Я мечтал поехать на Афон, и меня благословили туда ехать. Когда собирался – сильно колебался: ехать или нет. Ведь эта поездка означала огромные перемены в моей жизни.

И как-то, на праздник Воздвижения, я ночью решил сходить в один заброшенный монастырь рядом с Гелати. Там был маленький храм. В Гелати на праздник приехало много паломников, а мне очень хотелось помолиться Богу наедине.

И вот, поднимаюсь я в гору, шагаю по тем местам, где похоронены святые отцы древности, которые подвизались в этом монастыре много столетий назад и о которых мы совсем ничего не знаем. И мне пришло в голову обратиться к ним с молитвой:

– Дорогие отцы, которые здесь подвизались, чьи мощи лежат в этой земле, помогите мне сделать правильный выбор! Раньше люди, если теряли, скажем, корову, обращались к пророкам – и пророки показывали им, где их пропажа. А у меня ведь гораздо более важное дело – важное для спасения души… Так вы, пожалуйста, помогите мне!

Я смотрел на звезду – а она вдруг превратилась в огненный шар, спустилась на гору

Я стоял на горе и молился с распростертыми руками. В какой-то момент посмотрел на небо – там было очень много звезд над ночной горой, таких больших и ярких. И вдруг отчего-то мой взгляд остановился на одной из звезд. Я смотрел на нее – а она вдруг стала двигаться, превратилась в огненный шар, спустилась на гору – и вокруг всё стало светло. Я страшно испугался. Стал креститься – и шар повернул, пошел на восток, в последний момент стал как пламя, поднялся в небо и исчез. И я сразу пошел назад.

До сих пор не знаю, что это было, но понял, что сильной молитве могут сопутствовать и какие-то значительные духовные явления. Святым отцам являлись и ангелы, и святые, и темные духи – и для них это было огромным испытанием, что уж говорить про нас, современных иноков! Мы можем и не понести каких-то духовных явлений…

С поездкой на Афон вообще у меня было связано много искушений. Я терял паспорт – а нашел его мой племянник, слава Богу!

Великая Лавра на Афоне

Главный храм Великой Лавры

И вот я собрал документы и поехал на Афон, в Иверский монастырь. Но когда пришел в Иверский, отцы отправили меня в Великую Лавру (или Лавру святого Афанасия), основанную святым Афанасием Афонским в 963 году и первенствующую среди двадцати монастырей Афона. Мне сказали: «Если в Лавре не примут тебя, вернешься к нам». Но в Лавре меня приняли, и я остался там и прожил почти пять лет.

Это был самый хороший монастырь – в том смысле, что там не было младостарчества: братство в Лавре после Афанасия Афонского никогда не менялось. В других монастырях Афона бывало, что одно братство оттесняло другое и менялся дух монастыря. А в Лавре духовные традиции передавались от одного поколения иноков к другому – сохранилась духовная преемственность. Еще в Лавре можно было самому выбирать себе духовника.

На Афоне очень чтут Георгия Святогорца (X век). Он говорил про Святую Гору: «Это место Бог избрал для монахов». И действительно, на Афоне чувствуешь, что всем здесь руководит Божественная сила. Сама Пресвятая Богородица – Игумения Святой Горы.

Многие монахи в Лавре делились со мной своей историей, как они попали на Афон. И все они чувствовали некую Божественную силу, которая их туда привела.

Он из кельи безмолвников

Кавсокаливия

В 2000 году был пожар в Кавсокаливии. Перед пожаром кто-то позвонил на Афон и сказал, что подожжет Кавсокаливию. Какой-то бандит. Что у позвонившего было на уме, никто не знал, но все были начеку. И как-то он все-таки поджег, и там, где монахи хранили солярку, произошел пожар. Одна двухэтажная келья, которой было 200 лет, мгновенно сгорела и развалилась. На корабле привезли пожарные машины. И я помню: молились все монахи. Они молились – и даже ветер перестал дуть. Не стало ветра – и огонь больше не распространялся.

И вот еще удивительное наблюдение: иду я с двумя отцами (один из Иверского монастыря, другой из Лавры, Арсений и Никодим) тушить пожар. Впереди дым – всё как в кино. Вдруг из дыма выходит монах. Один из моих спутников, Арсений, спрашивает его:

– Ну как там?

А все боялись, что огонь пойдет дальше. А он – ничего не отвечает и просто проходит мимо нас и скрывается в дыму. Арсений и Никодим улыбнулись. Я спрашиваю:

– Чему вы улыбаетесь?!

А они отвечают про этого молчаливого монаха:

– Он из кельи безмолвников.

Понимаете?! Казалось бы: пожар, смертельная опасность – а он идет молча. Сохраняет безмолвие!

Понимаете?! Казалось бы: пожар, дым, пламя, смертельная опасность – а он идет молча. Сохраняет безмолвие.

На Афоне можно найти келью, где безмолвствуют, келью, где подвизаются в послушании, келью, где подвизаются в посте, келью, где не едят ничего вареного. Пост и послушание и так положены инокам, но тут они как-то особенно подвизаются, накладывают на себя какие-то дополнительные подвиги.

Святые места делают человека или более верующим, или более неверующим

Очень примечательно: когда ты выходишь с Афона куда-то в город, там люди говорят о политике, о кино, о музыке. А на Афоне – монахи говорят о монашеском. Все и всё там учит тебя монашеству. Прожить на Афоне даже несколько месяцев – очень душеполезно.

Святые места имеют такое свойство: они делают человека или более верующим, или более неверующим.

В Евангелии сказано: когда в храм принесли Младенца Христа, Его встретил святой Симеон. Он сказал Марии, Матери Его: «Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2: 34–35).

Это означает, что когда приходит Христос – приходит Свет и всё становится на свои места. Некоторые из тех, кто считали себя верующими, могут понять, что верили они только формально. А неверующие осознают истину и становятся верующими.

И святые места имеют такое же свойство. Например, хотел человек стать монахом. Попадает на Святую Гору – и испытывает разочарование, говорит: «Нет, я этого на самом деле не хотел». А другие, наоборот, может, и не собирались становиться монахами – а становятся ими.

И когда случается какое-то искушение, то оно всегда – меч Христа. Проходит в сердце и либо отсекает то, что не божественное в сердце и очищает его, либо отсекает и то святое, что там было, если человек не хочет плохое отсечь.

Бог может изменить естество

Макарий Великий

К Макарию Великому мать привела одержимого юношу, который был не в себе до такой степени, что ел всё подряд, даже собственные испражнения. Святой спросил у матери:

– Как ты желаешь, чтобы сколько съедал твой сын?

Несчастная женщина назвала примерное количество пищи. Но преподобный с укоризною сказал ей:

– Зачем ты желаешь столь много, женщина?

Святой помолился, и юноша перестал есть всё подряд и стал вкушать умеренное количество пищи. Так Господь, по молитве святого, изменил болящего! Макарий Великий сделал наставление юноше проводить жизнь свою не в праздности, но в трудах и молитвах, затем передал его матери и отпустил обоих с миром.

Афонские отцы не гонялись за правильностью внешних действий

На Афоне очень много духовной радости. Помню: у нас в Лавре как-то заболел игумен Филипп, и меня благословили сопроводить его с келейником в город Полигирос. И когда я из больницы возвращался назад в Лавру, просто не мог дождаться, когда же наконец корабль достигнет причала и я снова окажусь в любимом монастыре.

В Лавре была очень хорошая братия, очень простые, добрые, искренние люди. Были старцы, которые подвизались много лет. Если ты делал какую-то ошибку, они даже замечания сразу не делали – я о своей ошибке читал в их глазах. Только намеки какие-то делали. Для них было главным: человек подвизается, старается, как может. И они не гонялись за правильностью, безукоризненностью внешних действий, для них было главным – внутреннее.

Как благословите!

Вот, например, такой момент. Один раз меня поставили паратрапезарием – то есть помощником главного трапезника. К тому времени уже почил старый игумен монастыря Филипп, и был новый игумен Продромос. Они оба были очень хорошими. Продромос всегда молился вместе с братией, ел то, что ела братия, – так везде на Афоне.

И вот я тружусь в трапезной. Приходит игумен Продромос (а он – игумен главного монастыря на Афоне) и говорит главному трапезарию, монаху Ерофею:

– Отец Ерофей, ко мне пришли друзья. Они пешком ходят по Афону. Можно дать им хлеба? Есть благословение взять четыре хлеба им на дорогу?

И отец Ерофей отвечает:

– Простите, геронда, я могу только два хлеба дать. А то может не остаться хлеба для братии.

(А хлеб пекли один раз в неделю, и его должно было хватить на всю неделю.)

И игумен говорит:

– Ну конечно-конечно, как благословите!

Что собой представляет игумен в афонских монастырях

В афонских монастырях послушания дает Духовный совет, избираемый братией обители. Это старцы монастыря. То есть не один игумен дает послушания братии, а Духовный совет. Поэтому когда кто-то из братии не соблюдает послушания, он несет ответственность не перед игуменом, а перед советом и в его лице перед всей братией.

Что собой представляет игумен в афонских монастырях? Это человек, который дает пример всей братии по Уставу. Он – пример Устава, а не диктатор. Это сохранилось на Афоне, это древняя традиция. И там игумена поставляет не епископ – игумена выбирает братия. Если это теряется, теряется многое в монашестве. Кто преуспел в духовном делании – тот и должен быть игуменом.

Как раньше создавались монастыри? Жили братия и подвизались, кто как мог. Потом узнавали, что есть старец, который преуспел духовно. И они говорили: «Давайте пойдем и поселимся рядом с ним, будем с ним советоваться, как подвизаться, чтобы тоже преуспеть духовно». И они селились рядом со старцем – так возникал монастырь. И тот, с кем они советовались, становился игуменом. После смерти игумена братия выбирала из братства того, кто был духовно выше остальных.

Потому что когда человек подвизается, он понимает, чего ему недостает. И он знает, у кого есть то, чего ему самому недостает. И человек очень хорошо понимает, до какой степени он верит и до какой степени он любит Христа.

Понимает, в каком он состоянии и в каком городе – в Иерихоне, в Содоме, по дороге в Иерусалим, в Иерусалиме или в храме. Достиг он Святого Города или нет. А если не подвизается, то не понимает.

Всё, что видишь на Афоне, – это монашеское

Вершина горы Афон

Всё, что слышишь, всё, что видишь на Афоне, – это монашеское. Тут всё помогает монаху подвизаться – и плохое, и хорошее.

Каким может быть плохое? Например, приходят к тебе помыслы: «Сейчас мне некогда в полную силу молиться – у меня важные дела. А вот когда я эти дела закончу, лет через несколько, как-то: построю келью, или в уже построенной сделаю ремонт, или еще что-то, – вот тогда я уже буду хорошо молиться». И, подумав так, сразу понимаешь, что это всё ложь. Что это не имеет никакого смысла. Потому что так ты никогда не будешь молиться.

Я в этой удобной келье чувствовал себя не по-монашески. Попросил, чтобы меня перевели в другую – в старую

Меня в Лавре сначала поселили в новую, только что отремонтированную келью – чтобы сделать мне приятное. Чтобы не нужно было мне заботиться о ремонте этой кельи. В ней даже ни одного старого гвоздя не было – всё новенькое. Даже были удобства современные: канализация, водопровод, электричество. Но я в этой удобной келье чувствовал себя не по-монашески. Попросил, чтобы меня перевели в другую – в старое здание. И мне дали старую келью, в ней отсутствовали удобства, всё было очень простым – но мне там пришлось больше по душе.

Память смертная

У одного брата Лавры – а он был очень хорошим монахом – диагностировали рак. Про него стали говорить: скоро умрет. А у него опухоль не уменьшалась и не росла – и он не умирал.

Говорил о себе:

– Для меня эта болезнь – хорошо. Так я всегда имею память смертную.

И я заметил, что он был очень уравновешенным человеком, очень сдержанным в своих словах, взвешивал всё, что говорил, и вообще не говорил ни о чем суетном. У него было совсем другое состояние по сравнению с нами, здоровыми людьми, – всё другое: и голос, и слова, и жесты, и поступки.

Вот что значит память смертная.

Православные пророчества – это предостережения, а не рок

На Афоне иногда говорили, что кто-то из афонских старцев пророчествует. Мне очень хотелось увидеть пророков, и я ходил к этим старцам. И понял, что в Православии нет пророков. Православные пророчества – это предостережения, а не фатум, не рок, не судьба, которая хочешь, не хочешь, а сбудется. Тут предостережение: если сделаешь так – то будет следующее. Как бы увещевание.

Когда афонские старцы что-то говорили о будущем, они никогда не говорили: это судьба, только так и будет. Они говорили как назидание, но потом оно сбывалось.

Это я заметил даже в Грузии. Один епископ сказал мне: «Не делай так, иначе будет следующее». И логически это было совершенно невозможно – но так и случилось.

До встречи в Царствии Небесном!

Был такой случай на Афоне. Жил один монах в монастыре, и вдруг он внезапно сошел с ума. Снял с себя всю одежду, начал бегать обнаженным по обители. И как-то, когда ворота монастыря были открыты, он ушел в лес и потерялся там. Братия его искали и не нашли. У него не было с собой ни припасов, ни одежды. А там много змей, есть и другие опасности: можно упасть в овраг и разбиться, можно просто умереть от голода или замерзнуть ночью. Все решили, что этот брат погиб.

Прошло десять лет. Братия думали, что от того бедного монаха и косточек не осталось. Но он внезапно вернулся в монастырь, весь обросший и по-прежнему голый. Старые отцы вспомнили его и были поражены тем, что он жив. Болящий был в здравом уме. Его одели. Он исповедался, причастился, лег, скрестил руки и сказал братии:

– До встречи в Царствии Небесном!

И испустил дух. Братия так и не смогли узнать, что случилось с этим отцом и где он находился десять лет, чем питался и как жил.

Когда мы думаем, что человек сошел с ума, на самом деле Господь накладывает на него печать. Человек мучается телесно и душевно, но духовно он кается. Не может грешить и спасается. Мы не можем объяснить многие духовные явления, но они во власти Господа, и Господь Сам всё об этом знает.

Бог не различает национальностей Своих детей!

Про Афон я бы хотел сказать еще вот что. К сожалению, существует такая проблема: греки считают себя первыми в христианстве. Хорошо, это так. Но ведь кто-то должен быть и вторым, и третьим? А они считают себя и первыми, и вторыми – единственными. И когда ты приходишь на Афон, они хотят – ни много ни мало, – чтобы ты стал греком. Как-то один немец приехал на Афон и пожелал сделать келью, чтобы жили там пять-десять монахов. Ему не разрешили. А вот когда грузины жили на Афоне, они хотели, чтобы на Святой Горе были все нации, чтобы это был международный монашеский центр.

На Афоне сохранился дух монашества – это очень хорошо. Но, к сожалению, греки не ценят христиан других национальностей. Если христианином становится человек другой национальности, то греки не радуются так, как должны радоваться истинные христиане.

Я грузин. Когда какой-то человек становится христианином, даже другой национальности, – я счастлив. Я радуюсь! У Христа не было земного отца. Он – Отец всех. Он не различает национальностей Своих детей!

Почему Бог сделал так, что на Земле много национальностей

Вавилонское столпотворение

Я раньше часто размышлял: почему Бог сделал так, что на Земле много национальностей? И для меня сейчас понятно: если бы на Земле жила только одна нация, у них бы был только один царь, вождь, глава. И ошибка одного человека могла бы привести к гибели всей нации.

И мы в Библии замечаем это. Племена Каина отошли от Бога, потому что, когда Каин убил брата, он отошел от своего отца, который рассказывал ему о Боге, об ангелах, о Промысле Божием. А Сиф, его брат, жил с отцом, и его наследники остались верующими и назидались от Адама, он был как бы их духовным отцом.

Потоп промыл Землю, потому что люди создали такую культуру, что даже молодое поколение не могло отойти от грехов: здания, пение, скульптура, все обычаи стали греховными, не проповедовали о возвращении в рай, а всё дальше отходили от Бога, культивировали низменные страсти. Люди стали неверующими, злыми. Они сами навлекли на себя катаклизмы и сейчас навлекают.

После потопа Ной и его семья остались, и постепенно люди плодились и размножались. В какой-то момент они сказали: мы же на одном месте не уместимся, нужно расширяться, это повлечет за собой отчуждение, и мы уже не будем узнавать друг друга. Давайте построим город и башню, которая станет символом нашего единства.

Но люди допустили роковую ошибку, о которой передавалось от поколения к поколению и было записано в Библии: «Чтобы сделать себе имя». А не во имя Бога. И это было самой большой ошибкой – гордыней. И люди стали объединяться уже не вокруг Бога, Творца и Создателя, Источника всех благ, а вокруг вождей. И эта болезнь существует в человечестве после падения Адама. Вот у нас вместо Бога были Маркс, Энгельс, Ленин…

И что сделал Бог? Он смешал языки людей, и они перестали понимать друг друга. С той поры войны на почве национальной вражды не прекращаются на Земле.

Что же делает Бог потом? Он рассекает человечество, разделяет нации, как военачальник строит стратегический военный корабль, который имеет в своем корпусе множество отсеков и кают. Если в корабль попадает снаряд, затопляется только один отсек и корабль остается на плаву.

Христианские народы всех держат. А если бы человечество было одной нацией, его легко было бы погубить

Если бы человечество было одной нацией, легко было бы отравить и погубить всех. Например, были бы одни мусульмане. Или одни буддисты. Или одни неверующие. А национальные преграды спасают от гибели человечество.

И те народы, которые сейчас христиане, – это те части корабля, которые держат всё судно на плаву. Где-то есть радикальный ислам и терроризм, но существуют и христиане, которые могут помочь. Они могут миссионерствовать – словно на корабле моряки увидели пробоину или какую-то поломку и идут чинить.

Между нами не было вавилонского проклятия

Хорошо было бы, если бы Афон ценил все национальности – то богатство и ту силу, с помощью которой человечество еще существует и спасается. Когда тебе дано много, с тебя много и спросится. У греков есть миссия, которой у них не отнять. И у евреев: все пророки, апостолы, Богоматерь – евреи.

Это я говорю не потому, что на Афоне плохо, – на Афоне хорошо. Хочется, чтобы было еще лучше.

Когда я разговаривал с греками духовными, я вообще не чувствовал, что разговариваю с греками: национальной преграды не было. Не чувствовал никакой национальной розни. Понимаете? Между нами не было вот этого вавилонского проклятия. Но вообще национальность – это временный спасительный круг, который дал нам Господь Бог.

Если хочешь перепрыгнуть через меня – то иди

Потом у меня закончился срок действия загранпаспорта, и я вернулся в Грузию. Мне было так жалко уезжать из Лавры: очень хорошая братия, очень добрые люди.

Святейший больше не отпустил меня на Афон, оставил в Тбилиси. Я дважды спрашивал его благословения вернуться на Афон. Он не благословлял. И когда я спросил в третий раз, Святейший сказал:

– Если хочешь перепрыгнуть через меня – то иди.

И я не посмел ослушаться Святейшего. Но тосковал по Лавре. Как-то увидел фото Лавры – и вот не знаю, сердце сжалось, стало мне очень плохо. Но я сейчас стараюсь об этом не думать.

Безрукавка Святейшего

Католикос-патриарх всея Грузии Илия II

И вот самый главный их руководитель внезапно начал рассказывать нам с отцом Андреем свою историю. Оказывается, совсем недавно его дочь умирала от опухоли головного мозга. Врачи сказали, что кончина близка, и его друг предложил ему сходить к Святейшему, попросить его молитв.

Они пришли к Святейшему, рассказали о состоянии ребенка. А у Святейшего была безрукавка. Он им ее дал и сказал:

– Постелите девочке под голову.

Отец поехал в больницу, постелил безрукавку под голову больной дочери. На следующий день ему позвонил лечащий врач ребенка:

– Приезжайте к нам скорее! С вашей дочкой произошло чудо: опухоль исчезла, и девочка полностью здорова!

И когда я слушал рассказ этого крупного начальника, мне казалось, что он более верующий, чем я сам, и что он больше верит в слова Святейшего, чем я. Когда он это всё рассказывал, я думал: если только Бог захочет, не имеет значения, насколько человек неверующий, – Он может так мгновенно призвать этого человека, так мгновенно поставить точку в его неверии! Представляете мои чувства? Я стою в арсенале оружия в правительственном здании – и передо мной руководитель всей этой организации, глаза которого горят верой в Бога…

Помню, как Святейший приходил к нам, студентам, в семинарию, разговаривал с нами, звал в Патриархию. Радовался, что появляется много верующих молодых людей. Никогда не забуду радости на его лице.

Вот тебе и вопрос, и ответ

Гаврииле (Ургебадзе)

Хочу еще поделиться с вами своими воспоминаниями об отце Гаврииле (Ургебадзе), ныне прославленном в лике святых. Я приезжал в Мцхету, в монастырь в Самтавро. Отец Гавриил жил там. Он ходил босиком, пророчествовал. Один семинарист спросил меня: не хочу ли я что-то узнать о себе и о своем будущем у отца Гавриила? Я ответил:

– Нет, не хочу. Если он может пророчествовать, значит, он знает и вопрос, и ответ. То есть если он настоящий пророк, то знает всё.

А тут как раз сам отец Гавриил пришел к нам. Он стал ругать одного иеромонаха:

– Почему ты смотришь на женщин?! Почему мало молишься?!

Потом отец Гавриил всех выгнал из комнаты, подошел ко мне и сказал:

– Вот тебе и вопрос, и ответ: остерегайся искушений!

И он назвал, каких именно искушений мне нужно остерегаться. И после я убедился в его пророчестве на практике: у меня были именно эти искушения, которые он назвал мне.

Почему ты не хочешь поступить в семинарию?

Еще одно мое воспоминание об отце Гаврииле. Я был в гостях в одном городе и там стал крестным отцом моего друга. И после крещения мы с ним поехали к отцу Гавриилу. А этот мой друг работал в полиции. И вот едем, значит, мы с ним на электричке, и друг решил со мной поделиться своими переживаниями. Говорит мне:

– Знаешь, я иногда сомневаюсь, что Бог благ, потому что в мире очень много зла.

Я ему отвечаю:

– Друг, тебе нужно вместо полиции пойти в семинарию учиться. Ты слишком чувствительный для того, чтобы вынести всё, что у тебя на работе происходит…

И вот мы приезжаем к отцу Гавриилу, и старец сразу же спрашивает у моего крестника:

– Почему ты не хочешь поступить в семинарию, как твой друг тебе советует?!

Потом отец Гавриил вынес старую газету, которой было много лет, и говорит:

– Сейчас я вам прочитаю, что Бог есть любовь!

И всю статью нам прочитал, а потом стал наставлять нас, что Бог есть любовь, и уговаривать моего друга поступать в семинарию…

Вот, пожалуй, и все мои истории… Храни Господь!