Женины поленницы и позор «просветителя»

Желание «просветить, обличить новичков» очень часто вредит – что просвещению, что новичкам, что самим желающим. Оно не способствует установлению добрых отношений – в общине, в сердце... Бывает, не удержится, казалось бы, старый, опытный прихожанин от какого-нибудь замечания – столько потом соблазнов, обид, недоумений. Сколько просьб раздается: дорогие братья и сестры, ну будьте же дружелюбными, ну не лезьте вы с замечаниями и советами, если вас не просят! – так ведь нет: неправильно понимаемая необходимость просвещения продолжает смущать прихожан, новых и старых. Но иногда сами «просветители», считающие себя чуть ли не авторами Типикона, получают хороший урок от «просвещаемых». Об одном таком уроке – небольшая зарисовка из ярославского села Прозорово.

Евгения Мальцева

Батюшка прав оказался насчет просвещения. Приходской дом. Уютно: в печке хлеб готов. Тепло. Слушаю коротенький и спокойный рассказ Евгении, краснею от стыда и радуюсь: христианство у нас, слава Богу, живо, молодежь у нас, слава Богу, не потеряна. А вот лезть «просвещать» кого ни попадя может быть хорошей наукой самому «просветителю».

Вот что рассказала Евгения Мальцева, директор московской компании, занимающейся консультированием благотворителей и организацией спонсорской помощи, о том, что приводит ее из года в год сюда, в ставший родным храм:

Я всё сильнее начинала тосковать без той доброты, света, которые здесь увидела

– Отца Анатолия я знаю давно, лет шесть-семь, наверное. Я тогда работала в рыбинском журнале «Новый город». Узнала, что есть такой священник, поехала в Прозорово, встретилась с батюшкой, сделала репортаж. Мы в журнале публиковали материалы о т.н. «местах силы» – звучит коряво, конечно, но речь шла о тех местах Ярославской области, которые привлекают множество людей, куда люди приезжают охотно, хотят вернуться вновь и вновь. Об Угличе писали, о Романово-Борисоглебске, вот решили и о Прозорове написать. Отец Анатолий приветил, познакомил с прихожанами, с храмом, показал хозяйство, будущие музеи, пошутил, чаем напоил. Ну и вот, написала я материал, его опубликовали – казалось бы, и всё. Но с каждым днем я всё сильнее начинала тосковать, что ли, без Прозорово, без той доброты, света, которые здесь увидела. И поняла, что меня сюда тянет с огромной силой. Так и стала ездить постоянно. Приезжала, всегда знакомилась с какими-то новыми людьми – тоже писала материалы для журнала. А потом стала приезжать только ради людей и совместной молитвы. Настоящей молитвы, светлой. Откуда свет берется? Я думаю, когда к тебе человек с добром идет, то у тебя появляется желание вернуть это добро стократно, да и силы откуда ни возьмись появляются. Хотя – как это «откуда ни возьмись»? – от Бога эти силы появляются, потому что добро, идущее от людей, от самого батюшки, других прихожан, приближает к Нему. И вот это добро, которое тебе дается, оно ничем не обусловлено: ты вообще ничего не сделал, но к тебе уже с любовью и с добрым словом. Это очень остро чувствуют особенно те, кто живет в больших городах – там же все в изоляции живут, распиханы по матрицам-клеткам.

Конечно, хочешь быть полезной: искренняя любовь требует и честного ответа. И так понемножку – то календари какие-то делала, сюда отправляла, то материалы – зарисовки, репортажи – писала, то еще что-то. А батюшка всегда привечает, всегда радостно, но и всерьез к тебе относится. Вот поэтому я здесь, приезжаю вновь и вновь. С родителями приезжала – сейчас только с мамой, а раньше и с мамой, и с папой. Но сейчас, к сожалению, папа умер, поэтому вот так. Вместе с мамой стоим на службах, молимся в меру сил. Тут чувствуешь себя родной – и отцу Анатолию, и всем другим.

А христианка я с детства, это бабушке моей спасибо. Благодаря ей вся наша семья православная, и христианство, Православие – это не только, да и не столько традиции. Это постоянный поиск Христа, близости к Нему. Здесь, в общине храма Михаила Архангела, эту близость чувствуешь как-то особенно. Может быть, еще и по молитвам покойного отца Павла (Груздева) – тут же много людей знают и помнят его. Мама рассказывает, что у нас дача была рядом с Верхним Никульским, и всякий раз, когда был праздник, мы всей семьей ходили в храм, где служил отец Павел, сначала один, а потом вместе с молодым тогда отцом Анатолием. Я-то совсем маленькая была, его не помню, но, получается, тоже видела. Мама смеется, говорит: сначала сажали меня на скамеечку во время службы, чтобы не мешала молиться, а когда мне пять лет стукнуло и я читать уже научилась, я вдруг встала и всю службу стояла. Так теперь и стою на службах, это же естественно.

Протоиерей Анатолий Денисов

Журнал, где я работала, не был «официально православным», нет – обычный журнал, где большое внимание уделялось темам культуры и истории родной земли. Но совершенно логично смотреть на свою культуру и историю православным взглядом: какая же Ярославщина, вся Россия без Православия, правда? Так я стала ездить по нашим святым местам. С радостью ездила, конечно. Узнала некоторые наши обители – там привычка стоять на молитве очень пригодилась.

Здесь есть и молитва, и добрый труд. Такое наше Прозорово

А однажды зимой у меня наступил очень сложный период в жизни. Не хочу рассказывать подробно, но тяжесть свалилась серьезная. Такая, знаете, темная тяжесть – давит на плечи, в сердце. И я вновь приехала в родное, получается, уже Прозорово – за светом, избавлением от той муки. Отец Анатолий умеет разговаривать с людьми и без надобности в душу не полезет – священник тактичный. Батюшка видит, что мне очень плохо, говорит: «Знаешь что – ты поживи у нас с недельку. Помолись, подумай, а там посмотрим». Я: «Да мне бы еще поделать хоть что-нибудь хотелось! У меня столько злой энергии скопилось, мне ее девать некуда – дайте работу какую-нибудь, а то мне страшно: вдруг на кого из людей с этой энергией обрушусь!» Он так обрадовался, аж засмеялся: «Вон поленница стоит, видишь? Энергии много – как раз на поленницу хватит. В общем, разбери ее, ладно? Холодно не будет!» Конечно, не было – я ринулась на эту поленницу гигантскую и несколько дней ее разгребала. Такое было счастье! Тут тебе и труд полезный, и зарядка, и от злого в сердце избавляешься. Я домой вернулась как на крыльях и маме говорю: «Мам, ты не обижайся, пожалуйста, но это были самые счастливые дни в моей жизни». А мама заплакала от радости. Смешно, конечно, было: молодая девчонка, можно сказать, «на лесоповале» – в ватнике, валенках – вся довольная, раскрасневшаяся. Люди сельские ходили, на меня смотрели, как я поленья ворочаю, пальцем у виска крутили: совсем, мол, девка городская свихнулась: слабая, на ногах едва держится, ветром шатает! – а я счастлива. Но, с другой стороны, жители Прозорово и все остальные прихожане храма привыкли к труду – в селе без этого нельзя, – да и батюшке помогают очень многие, так что я тут ко двору пришлась.

После истории с поленьями отец Анатолий прозвал меня Главным Поленоборцем всея Руси – так и встречают меня здесь теперь. И всегда с улыбкой, с любовью. Вот такая спасительная польза от старого доброго правила: «Молитва и труд всё перетрут». Здесь есть и молитва, и добрый труд. Такое наше Прозорово.

Откраснел я положенное время, поблагодарил Женю и зарекся впредь просвещать или обличать кого бы то ни было, если не просят.