О нетипичном диссидентстве, вере и любви к Родине Ирины Ратушинской

5 июля скончалась поэтесса Ирина Ратушинская, бывший диссидент и православная христианка. Мы побеседовали с супругом Ирины Борисовны Игорем Геращенко, также бывшим диссидентом, членом Союза художников России. Они были женаты почти сорок лет, вместе прошли «огонь, воду и медные трубы», вместе занимались правозащитной деятельностью, но никогда не переносили неприятие советской власти и коммунистического режима на Россию и народ в целом. К девяти дням с момента кончины Ирины Борисовны мы предлагаем отрывки из этой беседы. Позже, в 40-й день, она будет полностью опубликована на портале Православие.Ru.

Супруги Игорь Геращенко и Ирина Ратушинская

Мы были нетипичными диссидентами

Многие из диссидентов были, в общем-то, недоучками

Мы с Ириной были нетипичны для диссидентского движения. Туда сплошь и рядом шли люди, как бы это сказать.., из соображений гордыни. Я слышал от целого ряда диссидентов, что вот, написали они какое-то письмо, запустили его на «вражеский голос» — и, дескать, оно на тот же или следующий день ложится на стол членам Политбюро. И им казалось, что они сами уже ходят с генеральскими лампасами. Но многие из диссидентов были, в общем-то, недоучками, не владели никакой нормальной профессией. И когда советская власть кончилась, то те, кто мог делать что-то еще, от диссидентства отошли. А те, кто больше ничего не умел, стали нынешними правозащитниками, большинство из которых у меня вызывает просто омерзение. Основа деятельности очень многих из них (я не скажу, что всех) описывается одним простым словом — русофобия. Просто раньше на фоне того большого зла, которым была советская власть, это было практически незаметно.

Одно из наших первых писем, на которые советская власть отреагировала в свойственном ей стиле, было составлено, когда сослали Сахарова, и в газетах везде написали, что это было сделано «по многочисленным просьбам многочисленных трудящихся», что все советские люди этого «дружно хотели», хотя это и было незаконно. Мы написали, что не относимся к этим «многочисленным гражданам». Я был тогда инженером, конструктором первой категории, а Ирина только что переехала из Одессы в Киев. Это был наш первый, условно говоря, политический акт.

Ведь за что мы боролись с советской властью? За право выезда из страны, право читать, что хочешь, право печатать и издавать, что хочешь. И наша деятельность сводилась к тому, что мы требовали от советской власти соблюдения ее же собственных законов. То есть наша деятельность была правозащитного плана.

О диссидентах в современной России

В современной России термин «диссидент» бессмысленный

Сейчас все это достигнуто, все это у нас уже есть. В современной России термин «диссидент» поэтому попросту бессмысленный.

С другой стороны, я не считаю, что в России сегодня нет политзаключенных. Да, сколько-то есть, хотя и очень немного. Их у нас несоизмеримо меньше, чем, например, в тех же США. Конечно, это нехорошо, но это явление не того порядка, ради которого лично мне имело бы смысл принимать участие в этой борьбе. Но при этом за последние годы было несколько правозащитных писем, которые мы с Ириной подписали...

Вообще, что такое диссидент? Это человек, который не исповедует официально, принудительно требуемую религию. Сейчас в России никаких диссидентов быть не может, потому что никакой официальной религии в России от граждан не требуется. Россия — свободная страна. Да, с коррупцией, со всякими недостатками. Но я думаю, что мы просто стали нормально плохой страной. Более того, я считаю, что сегодня Россия — самая свободная или одна из самых свободных стран в Европе.

Ни одного гранта!

...Когда нас выслали из СССР, у нас была четкая позиция: мы не получили ни одного гранта. Западные гранты очень опасны: они рассчитаны на вербовку людей по политическим соображениям. И неважно, кто этот фонд политического направления основал, — очень скоро распорядителями его средств окажутся абсолютно бессовестные люди, которые будут использовать эти гранты как рычаги воздействия в политической игре... Все вышесказанное касается фондов западных.

Гражданство нам предлагали Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган

...Когда нас лишили советского гражданства, вид на жительство нам сразу предложили Великобритания, США, Швеция, Норвегия и Голландия. Причем в Великобритании нам это предлагала Маргарет Тэтчер. А американское гражданство нам предложил сам Рейган во время личной встречи. Он сказал, что если мы принимаем его предложение, то из его кабинета мы сразу выйдем американскими гражданами. Никаких заморочек вроде клятвы и прочего не будет — президент это может. Мы ответили отказом. Рейган удивился, сказав, что такое случилось первый раз, и спросил почему. Мы ему объяснили, что наша Родина — Россия. А Соединенные Штаты для России в любом случае будут геополитическим врагом. Сейчас это Советский Союз, но мы верим, что советская власть рано или поздно кончится, и мы не исключаем ситуации, когда между Россией и США начнется военное столкновение, в котором мы, безусловно, будем на стороне России. А при такой позиции принимать американское гражданство мы считаем недопустимым. Интересно, что Рейган совершенно не обиделся, выслушал нас с большим уважением...

Вера и литература

Ирина Ратушинская

В целом ее приход к Богу не был скачкообразным, все получалось как-то постепенно, на последних годах обучения в университете (Ирина Ратушинская закончила физический факультет Одесского университета — Ред.) и в первые годы после его окончания. И это произошло не благодаря той Церкви, которая была тогда в Советском Союзе. Точно так же, как и у меня.

Церковную литературу мы не читали — она была тогда просто недоступна. Первая Библия Ире попала в руки на церковнославянском, и она ее прочитала, когда ей было двадцать с небольшим лет. Нормальная же для чтения Библия у нас появилась, когда Ирине было 26-ть, и мы были уже венчаны и женаты, в 1980 году. А венчались мы на Антиохийском подворье здесь, в Москве, 16 ноября 1979 года.

Митрополит Антоний Сурожский

Мы зашли в церковь и увидели, как какой-то пожилой мужчина в сандалиях на босу ногу и в закатанном подряснике моет пол

Наше знакомство с митрополитом Антонием состоялось, когда мы оказались в Лондоне, когда позади была встреча с Маргарет Тэтчер, и мы дали интервью огромному количеству корреспондентов. И когда был день передышки, наша подруга (а впоследствии кума) Алена Кожевникова повела нас в храм. Службы там тогда не было. Мы зашли в церковь и увидели, как какой-то пожилой мужчина в сандалиях на босу ногу и в закатанном подряснике моет пол. Он увидел, что мы зашли, оставил тряпку, приветливо помахал нам рукой, сказал, что сейчас помоет руки, сбегал куда-то. Потом быстро подошел к нам, обнял и расцеловал. Алена представила его: это и был митрополит Антоний Сурожский...

Он жил при храме абсолютно монашеской жизнью... От него исходил такой свет, что это в значительной мере укрепило мою и Иркину веру. Митрополит Антоний сам говорил в одной из проповедей, что по-настоящему уверовать в Господа нашего Иисуса Христа можно, только если ты встретился с человеком, в котором эта вера видна. Он и был таким человеком...

Крест Ирины Ратушинской

Крест Ирины Ратушинской

Когда мы приехали в Лондон и встретились с митрополитом Антонием, то Ира сняла с шеи крест и попросила его освятить, поскольку раньше такой возможности не было. Владыка взял крест и ушел в алтарь, но через пару минут вернулся и сказал: «Этот крест уже освящен, и не мною, а куда более высшими силами»...

***

...Ирина болела раком. Болезнь длилась два года и три месяца. Смерти она не боялась никогда и держалась очень мужественно. Единственно, что ее беспокоило — это чтобы были обезболивающие, и чтобы она умирала у нас дома, на нашей постели, на моих руках. В последние дни я колол ей морфин через каждые 4–5 часов, и ставил капельницы по 2–4 раза в сутки…

Причастилась и исповедалась она дня за четыре или пять до смерти…

И умерла у меня на руках с улыбкой на устах...