О чем на самом деле свидетельствуют данные социологии?

Роль Православной Церкви в российском обществе

Хочу рассказать об одной манипуляции, когда, опираясь на данные социологических исследований, отрицают либо преуменьшают роль Церкви в российском обществе. По опросам, 65–75% наших соотечественников называют себя православными. Такова широкая рамка, не означающая регулярного посещения человеком храма и участия в Таинствах. Скорее он намеревается заявить, что не является атеистом и не относит себя к мусульманам, протестантам и другим исповеданиям.

В соответствии с этим в общественно-культурном плане Россия должна считаться православной страной – практически моноконфессиональной. Наши соотечественники менее религиозны в сравнении с восточноевропейскими соседями и более религиозны, если сравнивать их с населением стран Западной Европы.

Прихожан Русской Православной Церкви, по данных ФОМ от 2014 года, в обществе 8,8%, или, в числовом выражении, более 12 млн. человек. Как видим, по сдержанной оценке, влияние Русской Православной Церкви значительно. Паства ее – это крупнейшая из общественных групп в масштабах Российской Федерации. Для справки: у самой большой партии «Единая Россия» 2,1 млн. членов; у КПРФ таковых насчитывается всего около 160 тыс.

Иначе ситуация смотрится при переходе к подробному изучению параметров воцерковленности. Так, причащающихся раз в месяц и чаще опрос ФОМ насчитал всего 1,4%, посещающих храм более одного раза в месяц в обществе около 7,5%, ежедневно вычитывающих молитвенное правило – 0,7%, соблюдающих все посты – на уровне статистической погрешности – не более 0,4% от числа россиян.

Величины, и правда, небольшие. Но означает ли это, что Церковь не пользуется реальным влиянием в обществе, как утверждается некоторыми? Нет. Это означает лишь то, что критерии, прилагаемые к православным верующим, высоки. Никто не требует от каждого члена политической партии регулярного посещения по нескольку раз в месяц общих собраний, и добродетель и аскетизм не являются необходимыми условиями участия в работе профсоюза. Если социологические шкалы, аналогичные индексу воцерковленности, наложить на другие общественные группы, полученный результат окажется куда более скромным.

Следует отметить, что подлинность убеждений вообще не является социологической мерой. В приложении максимально строгого критерия социология развоплощается. Мы видим общество неструктурированным, влиятельные институты и общественные силы в нем как бы отсутствующими, а число сознательных членов их – стремящимся к исчезающе малым величинам. Однако понятно, что подобный взгляд чрезмерно ригористичен и не отвечает действительности. Политические, экономические, культурные и религиозные факторы затрагивают своим влиянием значительные доли населения.

Необходимо отдавать себе отчет в специфике религиозности, касающейся наиболее тонких «струн» души. Скептически отзывающиеся о современной роли Русской Православной Церкви, муссирующие тему «номинальных православных» и «веры для галочки», об утрате церковности, якобы происшедшей в России, совершают подлог. Глубоко, по-настоящему верующих было немного всегда, во все времена. Сам Иисус Христос называет таковых «малым стадом».

Если же пытаться социологически подобрать светские аналоги к воцерковленности, таковыми окажутся: принадлежность к активу организации или к элите той или иной сферы жизни. В свете этого показатель, например, в 7,5% постоянно занимающихся спортом должен считаться очень и очень высоким, и 1,4% знатоков и ценителей классической музыки или лиц с учеными степенями – это поистине выдающийся показатель для общества и достижение на ниве науки и культурного просвещения.

Корректный показатель – 35–40% «церковного народа», и исходя из него надо оценивать влиятельность РПЦ

Чуть менее строгая социологическая рамка дает уже более реалистичные, узнаваемые пропорции. Так, 50% назвавших себя православными (34% по обществу, данные ФОМ) посещают храм по нескольку раз в год, 20% (14% по обществу) причащаются от одного до нескольких раз в тот же период. 15–16% (10% по обществу) соблюдают по меньшей мере Великий пост и целых 68% (46% по обществу) тем или другим образом молятся. Согласимся, что для современного постиндустриального мира упомянутые показатели являются высокими. В особенности если учесть, что в самой Церкви присутствуют различные взгляды на частоту причащения, а Великий пост представляет собой непростое испытание: это максимально строгий и продолжительный среди всех постов.

С данной оценкой согласны специалисты ИСПИ РАН (результаты опроса 2012 г.): «Десятая часть россиян составляет верующее ядро общества, которое постоянно участвует в религиозной жизни и хорошо усвоило вероучительные догматы. Окружает его периферия верующего населения, составляющая 25–30% россиян. Это люди, так или иначе связанные с приходами и считающие религию важнейшей и неотъемлемой частью своей жизни. Для остальных соотнесение себя с Православием происходит на культурном уровне» (Ю. Синелина).

Итак, из показателя в 35–40% «церковного народа» необходимо исходить в оценке масштабов влиятельности Русской Православной Церкви в российском обществе в настоящее время. Вывод, немаловажный с точки зрения социальной политики. Подобный уровень доверия и вовлеченности ставит Церковь на уникальное место.

Укрепляется православная вера – становится крепче и общественная конструкция в целом. Ослабляется роль веры – российское общество теряет запас прочности, лишается своих характерных источников внутреннего воодушевления и сил.

Православные не знают, во что верят?

Случается, в ходе исследований прихожан Русской Православной Церкви спрашивают о православном учении. Знать содержание Евангелия и основные догматы естественно для человека верующего. Однако опросы подчас дают неожиданную картину. Так, значительная доля называющих себя православными (35%, данные ИСПИ РАН, 2012 г.) выразили сомнение либо ответили отрицательно на вопрос, верят ли они, что человеческая душа бессмертна. А целых 69% во время опроса 2016 года службы «Среда» заявили, что Святой Дух исходит от Отца и Сына. Напомним, что таково представление католичества; Православная Церковь учит, что Дух Святой исходит от Бога Отца.

С этим возникает новый повод для критики: православные будто бы не совсем православны! Упреки в религиозном невежестве народа известны давно. Памятен скептицизм, с которым В.Г. Белинский отзывался о русском мужике: он-де одной рукой крестится, другой же почесывает себя пониже спины. Часто можно слышать также: «Русь крещена, но не просвещена», – фраза, принадлежащая одному из героев книг Н.С. Лескова.

Не может не вызывать сожаления недостаток у прихожан благочестивой эрудиции. Перед церковными проповедью и наставлением стоят большие задачи. И всё же укажем на определенную социологическую аберрацию, эффект «кривого зеркала» в планировании и интерпретации итогов эксперимента. Ведь если бы авторы исследования спросили более определенно: «Верите ли вы, что душа продолжает жить после смерти?», ответы, с большой вероятностью, оказались бы другими. Даже атеисты с агностиками признают, что за гробом «есть что-то». Тем более человек, принадлежащий к православной культуре, не склонен считать, что с физической кончиной душа исчезает. «Бессмертие души» – не вполне удачно сформулированный пункт опросной программы. С субъективной точки зрения, подобная формулировка конфликтует с идеей Суда и вечной погибели, а с другой стороны, она напоминает экзотические, антихристианские теории реинкарнации, согласно которым умирать и рождаться можно по нескольку раз. Неудивительно, что многим опрашиваемым данное утверждение показалось абстрактным или размытым, допускающим разноречивые толкования.

Свои противоречия имеют место и в тестах на знание догматов. Признание православными исхождения Святого Духа от Отца и Сына – в большой степени следствие неподготовленности к моментальной «сдаче экзамена», действие фактора неожиданности и ошибка «додумывания результата». На первый взгляд, выглядит логичным, что Господь и Спаситель наш Иисус Христос имеет в Себе Святой Дух и наделен даром ниспосылать Его людям. То, что «исхождение» в богословском лексиконе и в истории догматических споров имеет связь с Божественной природой и темой соотношения Лиц Святой Троицы, приходит в голову далеко не каждому. Обыденное сознание преобладает над теоретическим по понятным причинам.

Люди нередко тушуются, будучи спрошены о самых элементарных вещах. Реши мы, к примеру, задать вопрос: «Сколько дней в високосном году?» или: «Какая организация движения в России: левосторонняя или правосторонняя?», то наверняка значительное число ответов будут неверны. Особенно если застигнуть опрашиваемых врасплох, посреди других занятий и мыслей. Исследование теоретической подготовленности требует особых условий, в противном случае эксперимент даст некорректные результаты.

Кроме умения организовать эксперимент важна способность правильно оценить результаты. Считать ли стакан наполовину пустым либо полным, зависит от установок интерпретатора. К сожалению, социология в наше время активно используется в пропагандистских целях, выступает поводом к войне данных. Ссылаясь на небольшие процентные показатели воцерковленных, ответы невпопад на вопросы о вере, критики яркими красками расписывают кризис Церкви, иронизируют над православными, называют веру маргинальным явлением. Мне уже доводилось писать на данную тему в статье «Один среди ста»: «Социология даром что сестра математике. Навык в общении с ней необходим особый: общефилософский и апологетический. Попробуем рассуждать. К примеру, опросы показывают, что 2,7% наших соотечественников придерживаются здорового образа жизни. Не курят, не пьют и по утрам совершают забег на три километра. Вопрос: 2,7% – много это или мало? И главное, что можно сказать об идее здорового образа жизни, исходя из показателя в 2,7%? Может, сторонники здорового образа жизни маргинальны? Может быть, это опасно? Может быть, мнение большинства опровергло идею здорового образа жизни?»

«Левада-центр»: Русская Православная Церковь стабильно входит в число общественных институтов с максимальным доверием граждан

Впрочем, имеются и результаты опросов, показывающих положительные изменения в восприятии веры российским обществом. Согласно опросам «Левада-центра», Русская Православная Церковь стабильно входит в число общественных институтов с максимальным доверием граждан. Выше нее показатели у Президента, армии и спецслужб. Почти половина (48%) наших соотечественников заявляют о доверии к Церкви; в 2012 году этот показатель был на уровне 34%.

В отдельные периоды уровень абсолютного доверия граждан России (ответ: «Полностью доверяю») выводит Церковь на место института с максимальной поддержкой (данные РОМИР от 2013 г.).

Что касается изменения в качественных параметрах воцерковленности, то, по данным ИСПИ РАН, около половины называющих себя православными признавались в 2000 году, что никогда не читали Евангелия и других священных книг. Сегодня таковых менее трети. Количество никогда не молящихся за аналогичный период сократилось с 35% до 23%, а не постящихся – с 85% до 55%. Свыше половины опрошенных в 2000 году ни разу не приступали к литургической Чаше, сейчас их на пятую часть меньше. Растет частота причащения. Таков результат усилий по церковному просвещению.

В конце концов нужно перестать трактовать обращение человека как стереотипный процесс со всегда одинаковым, заданным результатом. Устроение веры бывает различным. Есть вера ума и вера сердца, вера однажды полученного сильного жизненного впечатления и вера художественного чутья, вера простеца и вера философа, вера врача, помогающего людям, и вера воина, ставящая выше всего проявления мужества. Кардинальная перемена при обращении происходит не с каждым. Мы наслышаны про то, как гонители веры, будучи настигнуты гласом Божиим, становились выдающимися проповедниками, разбойники – игуменами обителей, богачи облачались в рубище, а невеждам раскрывались богословские глубины. И всё-таки в большинстве случаев приход человека в Церковь оставляет его при прежних наклонностях и занятиях, в границах своей социологической группы. Вера при этом оказывает на личность общее облагораживающее действие.

Бывает, что в одном характере встречаются свет с тьмой – трудно сочетаемые вещи. Человек не оставляет греховного образа жизни и одновременно проявляет интерес к церковности. Даже и в этом случае нельзя уничижать, отказывать людям в искренности, в их трудно понимаемой извне моральной работе. Ибо преступник, тянущийся к Богу, не проявит тех жестокости и цинизма, что его неверующие подельники. Женщина легкого поведения, зашедшая в храм поставить свечу, носит в себе отвращение к пороку. Чиновник, берущий взятки, возможно, продолжает из инерции поступать так, но уже радуется возможности выйти из круга меркантильных отношений, послужить бескорыстно стране и людям. Всё вместе образует поле доверия и умягчения сердец, столь необходимое нашему обществу.

Церковь будит и направляет работу совести. Невозможно измерить инструментарием социологии такое ее влияние, но оно есть и играет важную роль. Денно и нощно, стихийно и во многом таинственно под влиянием Промысла Божия и миссии Церкви совершается дело спасения мира.