Блаженная Ольга Флоровская, Христа ради юродивая

19 ноября исполнилось 46 лет со дня блаженной кончины инокини Ольги (Качановской; † 19.11.1971), более 60 лет несшей подвиг юродства во Флоровском монастыре г. Киева. Ее имя ежедневно поминается в монастырских синодиках, в алтаре и на неусыпаемой Псалтири, круглосуточно читаемой насельницами этой древней киевской Свято-Вознесенской обители на Подоле.

В этот день бывает особенно многолюдно у ее могилы на старинном Зверинецком кладбище, где покоится множество почивших флоровских монахинь и представителей киевского духовенства. Во Флоровском монастыре еще живы некоторые сестры, помнящие Христа ради юродивую Ольгу как прозорливую святую подвижницу. Память о ней живет и далеко за пределами Киева: блаженная молитвенно помогала многим паломникам, обращавшимся к ней из других городов Украины и России в тяжелое послевоенное время и в хрущевский период гонений на Церковь, указывала путь спасения, молитвами испрашивала исцеления тяжко больным.

Блаженная Ольга Флоровская, Христа ради юродивая

Но доподлинно известно, что братия закрывшейся в 1961 году Киево-Печерской Лавры прибегала за советами к обеим старицам. Так, отбывший пятилетнее заключение в лагерях при Хрущеве монах Руф (Резвых; † 2009) рассказывал, что блаженные матушки пророчествовали ему тюремные испытания и последующую странническую жизнь без крыши над головой, «пока квартиры не дождешься». Отец Руф 18 лет после заключения жил в коморке общественного туалета возле Лавры и незадолго до открытия обители как ветеран войны – летчик-истребитель – получил однокомнатную «гостинку» на Оболони. О Флоровской инокине рассказывал неоднократно автору этих строк и настоятель Демеевского Вознесенского храма светлой памяти протоиерей Мефодий Финкевич († 2015), закончивший свою жизнь насельником Почаевской Лавры в день празднования иконы Почаевской Божией Матери. Он при жизни знал обеих подвижниц, а после их кончины молился Ольге и Алипии, испрашивая молитвенной помощи в различных сложных обстоятельствах.

По воспоминаниям батюшки, старица Ольга привлекала к себе многих, но не все могли понять ее речевые обороты, в которых часто отсутствовала всякая логика: смысл ее речей и действий открывался со временем. Например, в период «холодной войны» в начале 1960-х, когда США разместили в Турции ядерное оружие, Советский Союз в ответ перенес баллистические ракеты на Кубу – возникла реальная угроза ядерной войны. Так называемый «Карибский кризис» был преодолен дипломатическими переговорами между США и СССР, встреча Н.С. Хрущева с Дж. Кеннеди подвела черту под опасностью планетарного уровня. В это время западные СМИ проиллюстрировали это событие политическим рисунком: на круглом торте, напоминающем нашу планету, зажжены свечи в виде баллистических ракет, которые тушат лидеры двух сверхдержав – СССР и США. Иллюстрацию с соответствующим комментарием перепечатали и советские газеты. Матушка Ольга в эти дни принесла в храм огромные свечи, которые коптили. На замечания сестер отвечала: «Надо большие сжечь, тортом их потушим».

Флоровский монастырь сегодня

«Помню, обличила она меня съеденным “петушком”, – вспоминал батюшка. – Я ж был послушником в Лавре и мясо не ел. А когда после закрытия обители жил на квартире и заболел, врач рекомендовала мне есть куриные бульоны. Хозяйка квартиры, где я проживал, варила мне их из молоденьких петушков. Вот при встрече Ольга мне и говорит: “Мефодий, ты ж мясо не ешь?” “Нет, матушка”, – отвечаю. – “Ну да, не ешь, кроме петушков…” И заулыбалась при этом, приговаривая: “Ешь-ешь: врачей нужно слушать”».

В период хрущевских гонений, когда церкви и обители закрывались одна за другой, нависла угроза и над Флоровским Свято-Вознесенским монастырем. Милиция обходила монашеские корпуса и требовала выселений: мол, монастырь будут закрывать, выбирайтесь. Накануне этих событий блаженная Ольга ночью бегала по коридорам и стучалась в кельи сестер, приговаривая: «Пустите, пустите: ночевать негде!»

Она запомнилась всем нам в «царской одежде»: телогрейка, юбка, старый платок и резиновые калоши

Она запомнилась уже ныне стареньким сестрам в «царской одежде», как сама выражалась, называя так свои бессменные телогрейку, юбку, старый платок и резиновые калоши, в которых ходила много лет. Ныне здравствующая 93-летняя схимонахиня Епистимия, не принимающая посторонних лиц, по нашей просьбе рассказала через монахиню Феоктисту, как много лет назад, когда она прибыла в монастырь, инокиня Ольга подошла к ней и перечислила все послушания, которые ждали ее в будущем, а также сказала: «Жить будешь долго и в схиме затворишься». Всё исполнилось, как указала блаженная.

За три года до смерти она предрекла, что умрет поздней осенью, и что «следом за мной и матушка игумения Аниманиса пойдет», и что «лежать будем недалеко друг от друга». Действительно, игумения монастыря почила через три дня после смерти блаженной и похоронена в 20 метрах от ее могилы на Зверинецком кладбище. «Я вас не оставлю, – говорила она духовным чадам. – Приходите ко мне на могилку». На могильной плите под крестом по просьбе почитателей блаженной изображен ее портрет в полный рост в ее «царских одеждах» – в фуфаечке, старом платке и калошах: блаженная шествует в нищете, унижении и юродстве в Царство Небесное…

Почтенные матушки помнят также рассказы своих предшественниц, заставших еще предреволюционное время, о приходе блаженной Ольги в монастырь.

В 1905 году помещик Черниговской губернии Иван Качановский привез во Флоровскую обитель свою дочь – 18-летнюю Ольгу: «удивительной красоты и величия», в богатом платье, в шляпке с вуалью и дорогих башмачках. Флоровский монастырь был (и сегодня остается) не общежительным, а «своекоштным», то есть таким, где насельницы проживали «за свои кошты». Приобрести келью могли в обители люди небедные.

Свято-Вознесенская Флоровская обитель. Нач. ХХ века

Следует отметить, что в прошлые века здесь подвизались инокини, вышедшие из известных дворянских семей России: схимонахиня Нектария, в миру княгиня Наталия Борисовна Долгорукова, дочь знаменитого фельдмаршала и друга императора Петра I графа Бориса Петровича Шереметева; игумения Парфения, в миру Аполинария Александровна Адабаш, происходившая из знатного молдавского рода.

Преподобная Елена Киево-Флоровская

Будущая Христа ради юродивая Ольга Качановская блестяще закончила Санкт-Петербургскую гимназию. Затем, как повествует предание, в ночной молитве ей явилась Божия Матерь и благословила на жизнь «Христа ради». Отец, обеспокоенный резкими изменениями в образе жизни дочери, бывшей и до этого набожной, которая ночами молилась и произносила за столом «странные речи», повез сперва ее к врачам, а затем, по совету Глинских старцев (поместье Ивана Качановского было недалеко от Глинской пустыни), определил Ольгу в Киевский Флоровский монастырь.

В ночной молитве юной Ольге явилась Божия Матерь и благословила на жизнь «Христа ради»

Множество скорбей, поношений и издевательств претерпела блаженная Ольга первые 20 лет, неся подвиг юродства. Чтобы уберечь ее от насмешек и унижений, отец выстроил ей келью на горе возле обители, рядом с монастырским кладбищем. Ночи проводила блаженная в молитвах между могил, а днем несла послушания в обители. После Великой Отечественной войны и особенно в последние десятилетия жизни Ольга пользовалась всеобщим уважением и почитанием, хотя выходки, «безумные» речи и поступки юродивой многих откровенно шокировали и пугали.

Автор недавно увидевшей свет книги «Плач о духовной жизни» Послушник N. любезно предоставил для подготовки этого материала некоторые собранные им воспоминания очевидцев и почитателей блаженной инокини Ольги.

***

По рассказам старших Флоровских матушек, «лицом она была очень пригожа, высокая, стройная». Перед пожаром на Киселёвке, где был храм и кельи, она ложилась спать на пол со словами: «Ох, жарко, жарко здесь!» Вскоре Киселёвка сгорела, власти разрушили и кельи, и храм.

***

Однажды блаженная Ольга уселась на игуменское место в трапезной монастыря, достала из кармана кусок сала и начала его уплетать. Сестры тут же подскочили к ней: «Матушка, матушка, что вы делаете?» «Не мешайте, я запасаюсь витаминами», – ответила юродивая, обличая некоторых сестер в тайноядении, которые после войны оправдывали нарушение поста «витаминным голодом».

***

Она кинула булыжником в окно и крикнула: «Вставай Бога славить!» И о чудо: парализованный старик встал

Невдалеке от Флоровского монастыря, на Боричевом Току, под самой горой жил один еврей. Ютился он в полуподвале, и окна его квартирки выходили прямо на улицу.

Часто летом, в жару, окна были полураспахнуты, створками почти касаясь земли, так что все прохожие могли видеть, что обитает там немощный парализованный старик.

Однажды мимо проходила блаженная Ольга, подняла с земли булыжник и запустила его в окно – «дзенькнуло» вдребезги разбитое стекло. Вслед она крикнула: «Хватит лежать! Вставай Бога славить!» И о чудо! Пятнадцать лет пролежавший бедолага поднялся, походил по комнате, а вскоре появился и в храме, желая креститься, – и принял Православие.

***

Прихожанка храма поселка Вишневое под Киевом Валентина К. рассказывала:

«Каждое утро в 4 часа блаженная ходила с матушкой Марией на Владимирскую горку молиться. Для этого требовалось проделать неблизкий путь. Моя тетя не однажды видела, проезжая на работу первым трамваем-развозкой с Подола на Печерск, как сверху с горки спускались, словно две уточки, вперевалочку, обмотанные платками, подвижницы.

Как-то моя тетя наблюдала и такой случай. Возле монастырского источника, что вблизи Вознесенского храма, на одну из сестер набросилась инокиня Ольга. Повалила сердечную на землю и начала по ней топтаться ногами, пританцовывать. Перепуганная келейница Мария стала хватать за руки блаженную: “Что ты делаешь, что делаешь? Уймись, ты ж ее покалечишь!” Та наконец прекратила буйство и с веселым видом удалилась. На второй день тетя моя встречает “обиженную” матушку и сочувственно ей так говорит: “Ох, и бедненькая вы, как вас Ольга вчера побила!” А та в ответ: “Деточка, у меня была два года парализована рука, а сейчас она действует – я исцелилась”».

***

Однажды инокиня Ольга упала у себя в келье и сломала ногу. Тут же сестры вызвали «Скорую помощь». А старица говорит: «Кто вызвал, тот пусть и лечится, а я буду страдать за грехи – свои и всего мира». Так блаженная мучилась три года, ее переворачивали на лежанке, без посторонней помощи она и кушать не могла. Постепенно кость сама срослась. Так безропотно понесла она еще три года страданий.

Корпус, в котором обитала блаженная Ольга

***

Блаженная говорила и такие слова: «Все монахини игумении, и я игумения». Кто-то спросил: «Как же так, матушка? У нас только одна игумения». «Безтолковая ты: каждая в келью свою закроется, вот она сама себе и игумения. Сколько надо – столько и молится».

***

Протоиерей Евгений Балий в 1960-х годах сказал как-то инокине Ольге после очередных проказ: «Матушка, если будете так себя вести, я не буду вас причащать и хоронить не буду». «Вам и не придется, батюшка, – ответила блаженная, – семь дней проживете». Отец Евгений очень испугался. Стал с большим воодушевлением проводить службы, молился усердно. Прожил он после этого разговора ровно семь лет и почил до смерти блаженной.

***

Однажды сидели на лавочке в саду две монашки. Вокруг никого не было, и они вели такую беседу: «Почему матушка Ольга никогда не крестится – ни на улице, ни в храме?» На следующий день они сидели там же. Подходит к ним блаженная, раздвигает их и усаживается посредине. «А говорят, что я не крещуся», – и с этими словами осенила себя крестным знамением.

***

В начале 1960-х годов монастырь пытались закрыть, почти всех монахинь выписали. Пришел уполномоченный и сказал: «Собирайте узлы – и по квартирам». Кто-то сразу ушел. А некоторые ожидали, как поступит блаженная матушка Ольга. Она почти не выходила из Вознесенского храма. Через несколько дней она говорит сестрам: «Развязывайте узлы». Вскоре Хрущева отправили на пенсию, и многие сестры вернулись в обитель.

На могиле блаженной Ольги

***

Почти 50 лет прожила с инокиней Ольгой ее келейница Мария. Когда перед смертью через Марию блаженную Ольгу спросили, что передать людям, та ответила: «Передай всем, кто меня знает: если будут обо мне вспоминать и молиться Господу, то и я буду о них ходатайствовать перед Творцом».

Это были ее последние слова.