Последний священник

«Наши храмы осиротели»

Работая в Тобольском государственном архиве, нашла уникальное свидетельство о том, как жили православные приходы Березово в начале 1920-х. К архиепископу Тобольскому и Сибирскому Николаю в ноябре 1921 года обратились прихожане березовских храмов: «Со смертью единственного в городе священнослужителя, благочинного о. Федора Мещерякова, по воле Божией, наши храмы осиротели… Божественные литургии не совершаются, необходимые требы выполнять некому… Всё это тяжелым камнем пало на сердца коренного населения нашего города, грустно нам, верующим православным христианам, смотреть на замолкнувшие наши храмы, так как в наш тяжелый для христианства момент, в связи с царящим вокруг нас неверием, трудно найти нового пастыря».

Далее в письме звучит просьба о назначении пастырем проживающего ныне в Березово бывшего священника Сартыньинской церкви о. Владимира Вавилина. Трагична судьба отца Владимира. Не по своей воле он был вынужден оставить приход и под давлением гражданских властей, как сказано в письме, находился на службе в милиции. В связи с повстанческим движением в Тобольском и Березовском уездах обязан был эвакуироваться вместе с другими служащими за Урал совместно с красноармейскими частями, от этого уклонился. Возвратившаяся советская власть не простила сей факт бывшему священнику. В ноябре 1921 года он находился под подпиской о невыезде, причем его вновь заставляли работать в милиции. «О совместительстве же должностей, – читаем мы чуть ниже, – не может быть и речи, так как, по слову Спасителя, никтоже может двема господинома работати (Мф. 6, 24).

Богородице-Рождественская церковь

Исключить по книге оружия… патроны

Что стало с сотнями православных, не отказавшихся от своих убеждений перед лицом смерти?

Скажу сразу – о судьбе священника Владимира Вавилина мне не удалось ничего узнать. Но, работая над этой темой в командировке в Березово, я с удивлением обнаруживала ответы там, где их в принципе не должно было быть. В Березово я познакомилась с местным краеведом Валентиной Фарносовой, которая и предоставила уникальные, с исторической точки зрения, документы. «Церковный староста Богородице-Рождественской церкви Иоанн Добровольский, взят в заложники в 1921 году во время введения военного положения. Расстрелян, как и многие его товарищи по несчастью, ‟за неисполнение наказания по законам военного времени”. Георгий Рочев, впоследствии староста Воскресенского собора, за свои ‟православные” убеждения отсидел в тюрьме, отказавшись снимать купола собора». Что стало с сотнями других православных, не отказавшихся от своих убеждений даже перед лицом смерти? У той же Фарносовой в книге «Березово: история и современность» можно найти сведения о том, как работали в 1920-х годах сотрудники Березовского ГПУ. Через спецсвязь посылались шифровки, сведения о политическом состоянии общества. «В районе Сартыньи обнаружены бандиты, 20 уничтожено, одному удалось бежать». В Книге приказов Березовского районного управления рабоче-крестьянской милиции 1932 года читаем: «Приказ. Исключить по книге оружия семь штук патронов, израсходованных инспектором третьего участка при исполнении служебных обязанностей». После таких приказов, как правило, следовал другой – о направлении инспектора в отпуск на неделю. Можно только догадываться, на что были израсходованы патроны и почему инспекторы после отправлялись в отпуск.

«Как умирали церкви»

Последним действующим храмом на территории Березово был Воскресенский собор

До революции в Березово действовали три церкви: Богородице-Рождественская, домашняя церковь одноклассного женского училища и Воскресенский собор. Домашняя церковь была закрыта в первые годы советской власти. О времени закрытия двух других храмов сохранились неточные сведения. У той же Фарносовой называется год закрытия – 1927-й. В Тобольском архиве я нашла статистические данные о том, что в 1937-м году в Березово еще работал один храм. Уже в Березовском архиве мне попал в руки интереснейший документ. Протокол за № 19 заседания президиума Березовского райисполкома «О передаче молебенного здания Березовской Воскресенской церкви под звуковое кино». И стояла дата – 27 июля 1938 года. Итак, последним действующим храмом на территории Березово был Воскресенский собор. В 1938-м году собор был взорван. Кирпичи, по воспоминаниям старожилов, использовали для строительства стекольного завода и кладки печей в строящихся домах. Но они дымили, так как известковый раствор, которым они скреплялись, издавал угарный запах. Был утрачен и погост возле собора.

Интересна публикация по данной теме – статья «Как умирали церкви» главного специалиста архивного отдела администрации округа Людмилы Набоковой – в одной из газет округа в 1995-м году. В ней, в частности, говорится, что 5 февраля 1930 года президиум Березовского РИКа постановил предложить административному отделению РИКа произвести ликвидацию Богородице-Рождественской церкви ввиду невыполнения религиозным обществом взятого на себя обязательства по ремонту здания церкви. История закрытия храма в честь Рождества Богородицы похожа на сотни подобных историй, происходивших в те годы в стране Советов. Сверху шли решительные директивы: закрыть, прекратить, усилить борьбу. Методы борьбы – запугать, создать невыносимые условия существования. Так, представительная комиссия из восьми человек с участием инженера Финкельберга, осмотревшая здание Богородице-Рождественской церкви 14 февраля 1929 года, пришла к заключению: «воспретить производство богослужения в летнем приделе как представляющем некоторую опасность обвала вследствие неравномерной осадки приделов и появления трещины в месте их стыка». Комиссия сочла также необходимым в летнее время исследовать фундамент и обязала церковный совет произвести дренаж в случае обнаружения подмыва здания грунтовыми водами. 23 ноября вновь грозное предупреждение – прекратить использование до проведения ремонта. В акте также указано, что председатель церковного совета выразил несогласие с этим решением, отстаивал мнение об отсутствии опасности обвала сводов, просил отсрочки ремонта до сентября 1930 года. К сожалению, партия требовала более решительных действий. 9 мая 1930 года храм был закрыт. Мотивировка самая незамысловатая: верующие отказались от капитального ремонта здания. Долгие годы в храме размещалась пекарня, затем здание стало собственностью связистов. Надо сказать, несмотря не все грозные предупреждения представителей советской власти об обвале, здание простояло еще 70 лет до момента реставрации. Само время доказало лживость и лицемерность политических решений.

Пронес свой крест до конца

По крупицам собирая материалы по годам гонений на РПЦ на территории современной Югры, я открыла для себя имя еще одного удивительного человека – священника Воскресенского собора Березово Александра Тоболкина.

Александр Александрович Тоболкин родился в 1892-м году в Тобольске, о чем свидетельствует его фамилия. С 1912 года «служитель культа». В гражданскую служил переписчиком в штабе армии Колчака. Из материалов дела не ясно, но можно предположить, что в Березово Тоболкин в начале 1920-х годов оказался, «скрываясь от правосудия», как писали в те годы газеты. Далекий захолустный городок казался тогда чуть ли краем света. Циркуляры и распоряжения новой власти доходили сюда с огромным опозданием. Неслучайно именно здесь в 1937-м году еще действовал единственный храм на тысячи километров, проходили богослужения. Стоит отметить, что в 1920-30-е гг. в это северное село стали прибывать партии репрессированных, среди которых обязательно был какой-нибудь «отставной» священник.

Воскресенский собор

Отец Александр Тоболкин служил в Березово с 1922 по 1927 годы. В 1928–1929 годах священника переводят в деревню Осиновка Уватского района. Недавно прочитала интервью старенького протоиерея, происходившего из семьи духовенства. Когда тот заявил о своем желании стать священником, отец тут же ответил: «Готовься сидеть в тюрьме». Итак, к началу 1930-х Тоболкин отлично понимал, что священство новая власть ему не простит.

Первый раз отец Александр был арестован «за контрреволюционную деятельность» и отправлен в Тобольск в 1930-м году, где содержался под стражей три месяца, пока велось следствие. Дело вскоре было прекращено. Но это было только началом испытаний. Последующие три года Тоболкин проживал в Тобольске. Там, кстати, жила и его мама Мария Григорьевна, 72-х лет.

В 1933-м году березовская община верующих вновь приглашает Тоболкина на службу в качестве священника. Этот факт также говорит о многом. Север даже в нынешние цивилизованные времена принимает не всех. Он всегда был некой проверкой на прочность. А уж в те годы священник, служащий в Березово, должен был уметь заниматься рыбалкой, охотой, выживать в суровых природных условиях. Это особый характер и особая стойкость. Да и в поселке каждый на виду, каждый знает, кто чего стоит. В те годы уже мало кому верили, а вот отцу Александру – да. Александр Александрович, несомненно, знал, как закончилась судьба служащих здесь когда-то священнослужителей. Жители вспоминают, что один из священников был утоплен в проруби. Кто-то расстрелян, пропал без вести. Один из «свидетелей» обвинения 1937 года, когда на отца Александра было заведено уголовное дело за якобы контрреволюционную деятельность – конюх Березовского почтового отделения Василий Алексеевич Герцев – показывал на Тоболкина, что тот «хитрый и много не разговаривает». Жизнь многому научила священника. Он уже был ранее под следствием в 1930-м году, а в 1935-м году осужден нарсудом «за расхищение церковного имущества», как гласят материалы дела. Что там произошло на самом деле, сказать по прошествии времени сложно. Отец Александр уже знал, что такое допросы НКВД и беспощадное осуждение общества строителей коммунизма. Он живет только упованием на волю Божию. И эта вера, выкристаллизовавшаяся за годы гонений, помогает ему остаться человеком даже в тяжелейшие часы испытаний.

«Новая Конституция разрешила…»

Принятая в 1937-м году Конституция принесла надежду. В ней были законодательно прописаны права граждан. В том числе и свобода вероисповедания. Душа отца Александра как будто обрела крылья. В период зимы 1937 года он практически ежедневно ведет богослужения, чем привлекает большие массы людей, как значится в протоколе одного из допросов. В храм стали ездить зыряне и туземцы сел Сосьва, Ляпино. Это не могло понравиться новой власти. Тоболкина вызывают в НКВД. Но он твердо стоит на своем: новая Конституция разрешила. Сверху приходят указания: что за активность верующих в Березово? Мало того, что действует храм, да еще и богослужения проходят. Надо срочно принимать меры.

И меры были приняты. В августе 1937 года был арестован бывший священник, ссыльный, кассир рыбозавода пос. Ванзетур Березовского района – Николай Николаевич Предтеченский. От него добьются показаний, что он является членом контрреволюционной организации. «Наша группа, – читаем в протоколе допроса, – поддерживала связь с Айхалвальдом и Гумедовым, по заданию Гришака хотели завербовать Тоболкина, но прямого согласия не было».

Николай Николаевич Предтеченский. Ссыльный, бывший священник. Несомненно, они были близки с Тоболкиным, много общались. Их судьбы очень похожи. Практически ровесники – Николай Николаевич 1890 года рождения, отец Александр – 1892 г. Николай Николаевич из с. Чебаркуль Златоустовского округа, с Урала. Из духовенства, закончил духовное училище. С 1917 по 1921 годы служил дьяконом, затем священником, фельдфебелем в белой армии. Как служитель культа, с 1918 года лишен избирательных прав. В 1929-м году арестован ОГПУ как участник контрреволюционной организации. Тогда же выслан, в 1933-м году вновь привлекался к уголовной ответственности.

В анкетных данных Предтеченского указываются его сыновья: Николай Николаевич (18 лет на момент ареста – в 1937-м году), Георгий Николаевич (15 лет), Михаил Николаевич (11 лет). Был сын Александр (13 лет в 1937-м году) и у Александра Тоболкина. В материалах дела, кстати, ни слова не говорится о жене отца Александра. Может, не было ее в живых на тот момент, а может, и ушла от мужа, убоявшись гонений и преследований?

Во время обыска у Предтеченского будет найдено письмо, датированное 8.08.1937 года, написанное на родину кому-то из знакомых, которое и легло в основу обвинительного заключения. «В колхозе получаем трудодни, а мы ведь наги и босы. Нюра (по-видимому, жена. – Авт.) на поселке, у нее скот. Лошадь купили на ссуду, корова, телка. Огород, дрова, уход за скотиной. Трудно ей, бедной, но она с терпением всё переносит, хотя страшно похудела и поседела и выглядит как настоящая старуха. Сыновья на рыбалке, рыбачат неводом на Оби». Дальше в письме, как крик отчаяния: «видимо, придется на Севере умирать... забрали последние ремки, от разграбления (при выселении были забраны практически все вещи – Авт.) оставшиеся... цепь с шеи снимают... паспорта выдают только детям учащимся. А взрослым редко...».

Письмо потом «цитировали» на разный лад «свидетели» обвинения, среди которых, кстати, уже упоминавшийся ранее конюх Березовского районного отделения связи Василий Алексеевич Герцев. В обвинительном заключении по делу № 40 в отношении Предтеченского читаем: проводил контрреволюционную агитацию против руководства ВКП (б) и советского правительства, вел пораженческую агитацию о гибели СССР. Дискредитировал руководство ВКП (б) и советскую власть, дискредитировал Конституцию СССР. Обвиняется по статьям 19, 58-8, 58-10 УК. Чуть больше месяца провел в заточении Николай Николаевич. Он думал, что придется умирать на Севере. Но 19.09.37 г. Николай Николаевич Предтеченский был расстрелян в Ханты-Мансийске. К слову, и последний протокол допроса датирован этим же числом – 19.09.1937 года. Работники НКВД, фабрикуя дела, даже не удосужились указать правдоподобные даты.

«Сидел за печкой и все слышал…»

Вел себя священник очень достойно: никого не «сдал», не оболгал, от веры не отрекся

Впрочем, дела такого рода стряпались тогда с удивительной быстротой, с нарушением всех процессуальных норм и правил. Один из «свидетелей» обвинения по делу, Яков Анисимович Зыков, заведующий базой Березовского РПС, рассказывает, что после проведения в марте 1935 года общего собрания религиозников в ту же ночь на квартире Матрены Котовщиковой было проведено еще одно, нелегальное. Яков Анисимович участником собрания не был, но «сидел за печкой и всё слышал». А заведующий канцелярией Березовского РИК Илья Николаевич Молюгин передает подслушанный из окна каюты разговор священника Тоболкина с неизвестным лицом и на этом строит свои показания. В чем обвиняют Александра Александровича? В том, что он якобы проявлял недовольство советской властью, из-за которой народ голодает, ссылают невинных людей, проводил несанкционированные собрания, что являлся членом контрреволюционной организации (назывались даже фамилии людей – членов организации) и т. д. От всех предъявленных обвинений Тоболкин во время следствия отказался. На допросе 11 октября священник вновь заявляет: «категорически отрицаю, что распространял слухи о голоде в СССР», настаивает, что «Предтеченский его никуда не вербовал». В общем, вел себя священник очень достойно: никого не «сдал», не оболгал, от веры не отрекся. Пронес свой крест до конца. Последний священник последнего действующего в 1930-х годах на территории Березова Воскресенского собора Александр Александрович Тоболкин расстрелян в Тюмени 21.11.1937 года (от автора: отец Александр был последним официально служащим священником в конце 1930-х годов на территории Югры).

Так соединилось прошлое и настоящее

Бойковы возле храма Рождества Богородицы в Березово

Во время сбора материалов я постоянно обращалась к читателям: может, что-то кто-то помнит или что-то рассказывали родственники. Нередко мои собеседники отвечали, мол, мы видели иконы в доме, богослужебные книги, но никто из родственников никогда не говорил с нами о вере. Время было такое: боялись сказать лишнее слово. Так было и в семье жителей Березово – Филипповых. Ольга Леонидовна Бойкова помнит рассказы мамы – Елены Филипповны Филипповой, рожденной 15.07.1936 года, что их вместе с родственницей Ольгой Федоровной Каневой (родилась 14.07.1936 г.) крестили ночью тайком в Воскресенском соборе. Бабушка Ольги Леонидовны – Мария Павловна Терентьева (в девичестве) работала рабочей в пекарне, которая располагалась в здании церкви Рождества Богородицы после ее закрытия, жили они недалеко от этого храма. Скорее всего, крестил их отец Александр Тоболкин. И, возможно, это было одно из последних Крещений в Березово. И Елена Филипповна, и Ольга Федоровна – обе из зырянских семей. Помните, именно о зырянах шла речь в обвинительном заключении по делу отца Александра Тоболкина. У Филипповых была родственница – Марфа Алексеевна Поленова, все они жили в одном доме, так вот у нее долгие годы хранилась церковная утварь, богослужебные книги, скорее всего, из закрытых храмов. Мама Ольги Леонидовны рассказывала, что бабушки молились, соблюдали посты, а про книги и утварь, которые были спрятаны, говорили, что они на «вес золота». Но с детьми о вере не говорили. Елена Филипповна выросла в безбожное время, всю жизнь проработала педагогом – учителем начальных классов в Березово. Заслуженный учитель РСФСР, Отличник народного образования. Среди ее учеников – нынешний мэр Москвы Сергей Собянин. Ольга Леонидовна рассказывает, что мама в храм не ходила. Но в партию не вступала и никогда не была «ярым» коммунистом. Перед смертью исповедалась и причастилась, умерла, как настоящая христианка.