«Я хочу, чтобы весь мир верил в Бога!»

Отец Георгий Пейчев из села Жегларцы прожил долгую жизнь (он умер в 2015 году возрасте 92 лет) и оставил после себя многочисленную паству – прихожан храмов многих городов и сел Болгарии. Его имя поминают на Литургии и панихидах в Варне и Русе, в селе Орляк и столичном храме, в городке Добрич и в Москве. О нем молятся дома и просят его молитвенной помощи духовные чада старца. Они обращаются к нему с верой, что их молитвы услышаны. Их вера – не «домашняя канонизация» любимого батюшки, а свидетельство единства земной и Небесной Церкви, убежденности в том, что у Бога все живы.

Отец Георгий Пейчев

Подобно русскому Ломоносову, Георгий сел за парту с мальчишками – а ему было тогда 40 лет. Прошел трехгодичный курс обучения в семинарии и был рукоположен в священника. Своим примером заразил и других, сам стал готовить ребят для поступления в семинарию. С его легкой руки ее закончили еще 20 человек из Жеглариц и из соседнего села.

Помимо такого необычного превращения горнорабочего в священника в жизни Георгия были и другие чудесные эпизоды: клиническая смерть его самого и возвращение к жизни, гибель и воскрешение его сына… Ему дарована была удивительная способность простыми словами объяснять явления духовного мира, и в условиях государственного атеизма он вел непрестанную проповедь. Его пламенная вера и горячие слова о Христе, которые и в самом деле, как огонь, зажигали сердца других, особенно раздражали власти. Дважды по его поводу заседала комиссия Болгарской компартии – высшего органа политической власти страны, но чудесным образом отец Георгий остался неуязвим для всех их решений и прожил долгую жизнь, служа Богу и людям, упокоившись в глубокой старости.

«В Божием деле нет ничего случайного»

Летом все спали на улице, а село стояло у опушки леса, и потому случались там нападения волков. Однажды ночью волк проник через ограду дома Пейчевых, чтобы утащить овцу. Маленький Георгий спал в корытце, которое его мама использовала как люльку. Все были погружены в сон, но Стоян, отец Георгия, внезапно проснулся и увидел волка, нависшего над ребенком. Громко закричал Стоян, и волк, оскалившись, убежал прочь. Проснулась и мама Георгия.

С той поры стали бдительней, и ночью люльку постоянно проверяли. И вот в очередной раз Стоян подошел к люльке, но Георгия там не обнаружил. Он разбудил жену, стали искать вместе… Оказалось, что ребенок сам вылез из люльки. И мало того, что малыш вылез сам, он дополз до амбара и там спал.

С детства Георгий пытался размышлять на сложные темы, задавался вопросами, ответы на которые не знают и иные взрослые. В шесть лет он шел по улице и, увидев свою тень, задумался о том, что есть человек. «Что такое моя тень, и есть ли я в ней?» Придя домой, стал расспрашивать родителей.

В каждой семье воспитанием ребенка с младенчества занимается мама и старшие сестры. Так было и у Пейчевых. Отец добывал для семьи пропитание, а мама с сердечной простотой образовывала его в вере, говорила о Промысле Божием над всяким человеком.

Когда Георгий подрос, то стал задаваться подобными вопросами всё чаще, а Господь Бог откликался на его мысли и помогал ему познать Себя. С умом, просвещенным в вере, Георгий в школе быстро усваивал знания и скоро стал лучшим учеником.

Со временем он понял: всё, что доводилось ему пережить в детстве и в юности, было подготовкой к служению на духовной ниве. Бог хранил его и наставлял в каждом шаге.

Отец Георгий любил возвращаться к этим воспоминаниям, пересказывал их для назидания слушающих и часто заканчивал такими словами: «С Богом шуток не бывает. В Божием деле нет ничего случайного!»

С детства Георгий трудился под началом старших и всегда послушно выполнял всё, что от него требовалось. Это выработало в его характере ценные качества. Когда ему исполнилось десять лет, отдали его в подпаски к пастуху, смотревшему за лошадьми. Маленький Георгий любил лошадей, заботился о них. Как-то раз кобыла, на которую он сел верхом, споткнулась, и он упал под лошадь. Упал так неудачно, что лошадь прижала его позвоночник к земле. Еле выбрался, поднялся на ноги, но самостоятельно идти не смог – одна нога потеряла чувствительность. Только к вечеру немного оправился, с трудом доковылял до дома и там рассказал, как всё произошло. Врача в селе не было. Оставалось только дожидаться, как всё само обернется.

Но Георгий попросил сестер отвезти его в тележке на виноградник. Неподалеку бил родник, образовавший небольшое озерцо, прогревавшееся на солнце. Георгий спустился в эту теплую воду и не заметил, как к его больной ноге присосалась пиявка. Когда же вылез из воды, с удивлением увидел, что на больной ноге висит раздувшаяся пиявка – и тут почувствовал: онемение прошло, и нога перестала болеть.

Поскольку Георгий любил размышлять обо всём, что с ним приключалось, он пришел к выводу, что это Сам Господь подсказал ему опуститься в теплую воду озера. Сам Господь был его врачом.

Видение

«Пусть весь мир говорит против Бога, но я от Него не откажусь никогда!»

Есть свидетельства многих переживших клиническую смерть о времени пребывания их душ вне тела. Нечто подобное рассказывал и отец Георгий. И это свидетельство Богу преданной души о том, что переживают люди в предсмертные часы, о рае, о Промысле Божием в судьбе каждого человека. Об этом он говорил так: «Весь мир пусть меня разубеждает, пусть говорит мне против Бога, но от того, что я видел своими духовными очами, никогда не откажусь. Буду рассказывать, пока жив, буду славить, как говорит псалмопевец, Господа и Его чудеса».

На первой седмице Великого поста, в понедельник, отец Георгий, тогда еще просто Генё, сильно простыл, и к четвергу у него поднялась высокая температура. Он отказывался от еды, даже воду не пил. О нем заботилась его старшая сестра Гина. Она рассказывает:

– Сестра, в комнате стоит страшный арап. Видел я его несколько лет назад.

– Где? Ничего не вижу.

– Он приступил ко мне, хотел заколоть саблей. Я встал с постели и выбежал из дома. Подошел к скамейке перед домом, там сидели Колё, Иван и наш отец. Сел с ними. Вижу: из комнаты от иконостаса появилась Божественная рука, коснулась моего плеча и исчезла. Всё выглядело очень странно. Потом я увидел как наяву, что прямо в меня летят стрелы…»

Продолжим рассказ словами отца Георгия:

«Вижу, как отец наклонился к моей груди. Слушает мое сердце и говорит маме: “Всё, не дышит”.

Как услышал эти слова, тут же передо мной открылся огромный простор. Видел неземную красоту, цветы, испускающие непередаваемый аромат. Всё происходило Великим постом, и на улице не было ни травинки, ни зеленой веточки. Но это на земле.

Лег я прямо на цветы и почувствовал себя наверху блаженства. Не знаю как, но будто бы и сестра была со мной. Говорю ей: “Как ни хорошо на земле, но здесь всё так красиво!” – “Георгий, как же ты нас оставишь?”

Увидел я Спасителя на Кресте и подумал: «Господи, почему Ты до сих пор на Голгофе? Все еще страдаешь за нас?»

Видел там покойников, носивших при себе то, что за них жертвовали на земле. Дано мне было видеть и будущее. Все, кого я видел, были одеты в современные одежды, а не так, как тогда в Румынии^[1]. Потом увидел Спасителя на Кресте и подумал: “Господи, почему Ты до сих пор на Голгофе? Все еще страдаешь за нас?”

Всё увиденное мною было открыто мне в свидетельство того, что жив Господь наш Иисус Христос. Он с нами в пасхальном свете и во все времена.

Погрузился в сон. В это время домашние вложили мне в руку свечу, зажгли ее и зажгли кадильницу, как над умершим. Чуть позже я открыл глаза, близкие тут же выдернули из моих рук свечу. Первые мои слова были: “Есть ли что поесть?”

Вот такое маленькое чудо со мной приключилось.

Да, забыл сказать. Видел плющ в комнате, где лежал, когда болел. Он вырос там, где потом мы сделали иконостас в церкви, в которую переделали наш старый дом. Отломил веточку и дал сестре. От этого вся комната осветилась, и я сказал маме: “Храните эту комнату, она станет святым местом”. И потом видел неземную красоту и слышал ангельское пение.

Всё это было в 1943 году. А через 20 лет, в 1963 году, мы из этой комнаты сделали церковь. В ней возрастали многие будущие священники из нашего села».

«Вера в Бога – это большая сила»

Понимая свое призвание в служении Богу, Георгий не хотел жениться. Но о монашестве в том отдаленном крае тогда и говорить не приходилось, да и сестры настаивали на женитьбе, чтобы жил как все. Подчинившись воле старших сестер, Георгий в 26 лет женился.

Тогда сельская молодежь вступала в брак не раньше 20 лет. Его супруга Мария была родом из Караманкёй, а в Болгарии ее родители поселились в Исперихско. Оба были набожные. Бог дал Георгию спутницу в жизни, которая, конечно, не препятствовала его духовному возрастанию. Таков был Божий Промысл о нем, чтобы оставались они с женой в гуще жизни, помогали людям своим примером хранить веру и жить благочестиво.

Молодое семейство отделилось. Купили место под строительство дома и занялись его возведением. Сами делали кирпичи и из них строили свой домик.

Отец Георгий рассказывал: «Дом строил сам. Весь ушел в это дело, но никогда не забывал, что самое главное – это вера в Бога. Это большая сила. Она нас укрепляет».

Георгий клал кирпичи, Мария обмазывала стены глиной с навозом. Возвели стены. Еще ни окон, ни дверей не было, даже крыши не было, но на восточной стене уже теплилась лампада перед святым образом. Крышу не крыли: ждали лета, солнышка, которое должно было просушить кладку.

Только Георгий собрался заняться крышей, как появилось новое препятствие. Коммунисты всех крестьян, не вошедших в ТКЗС (трудовые сельскохозяйственные кооперативы, аналоги советских колхозов. – Ред.), облагали трудовой повинностью – огромными нормами, намного превышающими нормы членов ТКЗС, принуждая тем самым к вступлению в них. Один из бригадиров пришел к Георгию и говорит:

– Эй, парень, тебя разве не касаются трудовые повинности?

– Касаются. Я должен натесать пятнадцать кубов камня. Но днем я строю себе дом, буду рубить по ночам.

Так и сделал.

Фургон этого бригадира был недалеко от каменоломни, и он слышал, как Георгий работал. Ночь, темно, вышел он из фургона:

– Кто там? Что ты тут делаешь?

– Вы же сегодня приходили ко мне, и я вам обещал, что ночью буду рубить.

Спросил его имя и отметил в списке, что тот работу сделал.

– Иди домой, парень. Я понял, что ты человек честный.

«Христос тебя вооружил: ничего не бойся»

В селах на улицах стали устанавливать громкоговорители, из репродукторов разносились светские песни, дикторы сообщали об очередных достижениях коммунистов. Всё больше людей сознательно или из страха отходили от веры. Но не Георгий.

В селе не было церкви, и Георгию, не пропускавшему ни одной службы, приходилось идти в соседнее село Орляк. Священником там служил отец Петр Димитров, имевший богословское образование. Георгий стал ему помогать. Скоро сам научился читать на церковнославянском, начал пономарить, освоил по слуху гласы, пел на клиросе. Также самоучкой, внимательно наблюдая за отцом Петром, усвоил чинопоследование служб.

Такая его ревность по Богу не оставалась без внимания окружающих. Кому-то она помогала сохранять личное благочестие, но атеистов раздражала. Стали ему всячески препятствовать, насмехаться над верой. Но и секунды Георгий не колебался, наоборот, жалел своих насмешников.

Были отступники и среди священников. С болью смотрел Георгий на злорадство безбожников, на поругание святынь, но веры его они не поколебали. Наоборот, это еще больше развивало в нем любовь к Богу и Церкви. Однажды, когда боль его переливалась через край, возопил он к Богу: «Господи, они же умные, ученые, способные священники, но испугались и оставили Тебя. А я хочу Тебе служить, но недостоин этого. Только для Тебя ведь нет ничего невозможного. Господи, хочу подготовиться для служения Тебе».

Много бессонных ночей провел он в подобных раздумьях. Его желание служить вместо отпавших священников и защитить честь оставленных храмов становилось всё более деятельным. Он объезжал на велосипеде окрестные села, встречался с селянами – смущенными христианами – и говорил с ними о вере. Но это его служение не имело благодатной силы. Георгий понимал, что без Таинств, которые может совершать только священник, он вряд ли преуспеет.

Он горел желанием свидетельствовать о Христе, стать Его исповедником, но не знал, как это может быть осуществлено. Не было духовника, и некому было его поддержать.

В своем бедном домике выгородил он помещение, которое назвал молельной комнатой. Перед иконой затеплил лампаду и читал там утренние и вечерние молитвы. Не только свое правило вычитывал, но и церковное последование. Так пытался сохранить церковность в их крае. И Бог его укрепил, указал путь духовного служения.

«Подойди», – сказал мне Христос и дал проглотить этот кусочек. Это было благословение защищать веру

Вечером, накануне недели Всех святых 1962 года, приснился ему чудесный сон. Когда отец Георгий вспоминал этот эпизод, он благоговейно крестился и лицо его озаряла духовная радость. Приснился ему Сам Спаситель. «Узнал Его, – с умилением говорил он. – “Благослови меня”, – попросил я Спасителя. На эти слова Христос взял маленькую щепочку, открыл Свои уста, отделил кусочек Своего зуба. “Подойди”, – сказал мне и дал проглотить этот кусочек».

Сколько ни размышлял над сном Георгий, никак не мог понять его смысл. Пересказал сон одному мудрому крестьянину, и тот ему сказал: «Христос тебя вооружил. Теперь ничего не бойся». И действительно, с того времени Георгий стал совершенно бесстрашным. Он часто повторял такие слова: «Когда в человеке жив дух бесстрашия, Бог вкладывает в его ум слова, которыми он защищает Его».

Позже, когда Георгий получил духовное образование, он еще лучше, глубже понял смысл того сна. Как Бог очистил уста пророка Исаии священным огнем алтаря, укрепив его на служение народу Израиля, так Христос таинственным образом освятил слово Георгия в период, когда богохульство достигло своего максимума. Как Бог повелел пророку Иезекиилю съесть свиток, дабы превратить слово Божие в свою плоть и кровь и проповедовать потом без страха, так Христос благословил Своего ревностного исповедника без страха защищать веру и оберегать Церковь от гонений.

Семинария

В маленьком селе новость о том, что Георгий собирается учиться в семинарии, разлетелась быстро. Сельский совет начал строить ему козни. Запугивали, не давали документов для отъезда, не открепляли его, не пускали законным образом.

– Куда ты собрался? В священники? – говорили ему. – Священников скоро совсем не будет, и церкви мы все позакрываем.

– Ладно, – отвечал. – Пусть я стану вашей жертвой.

В последний раз, когда он пришел открепляться, ему предложили:

– Скажи, чем бы ты хотел заниматься, какую работу выполнять? Мы дадим ее тебе. Только не уходи в семинарию.

– Да я же не на работу к вам пришел наниматься. Пришел, чтобы вы меня открепили. Не нужна мне ваша работа! И даже если мне насыплете гору золота, или порежете меня на куски, или посадите в яму с червями – не откажусь от Бога.

Дома он сказал жене:

– Маро, не бойся, Бог с нами. Он промыслит о нас с тобой и детишках.

Некоторые маловеры говорили ему, что в таком возрасте (ему было уже 40 лет) и с таким «приданым» в виде детей он не выдержит в семинарии. Его просто выгонят. Но эти «подсказки» его не смутили и не поколебали. У него была такая опора, о которой те даже не подозревали.

Не было предела радости Георгия, когда его приняли в семинарию. Он об этом говорил: «Когда поступил в семинарию, чувствовал себя так, будто очутился на небе».

Занятия в семинарии начинались в 6 утра. Георгий вставал на час раньше. Молился. В свободное время не ходил в кино или просто так погулять, не вел праздных разговоров. Знал только церковь и классную комнату. Постоянно читал. Даже преподаватели пытались как-то уберечь его от чрезмерного рвения, чтобы он давал отдых глазам и не повредил зрение.

В семинарии Георгий был словно отец для студентов. Намного старший их по возрасту, помогал им, воспитывая в них отзывчивость, чуткость. А когда учился уже третий год, в семинарию приехал поступать его старший сын Стоян.

Из предметов семинарского курса отец Георгий особенно выделял апологетику. Старался усвоить предмет так, чтобы уметь защищать веру от нападок, которые в то время каждый день сыпались на Церковь и священство. В нем не было никакого страха, боязни, что он может пострадать, а споры о вере были в то время неофициально запрещены. За одно слово можно было попасть в тюрьму.

Никогда отец Георгий не говорил о чем-то светском, помнил, что призван благовестить о Боге.

«Человек, задумайся, куда путь держит душа твоя»

Однажды вместе с сыном возвращался он на рождественские каникулы из семинарии домой. Поездом ехали до города Шумен, там должны были пересесть на автобус до Жегларец. Но перед автобусом завязался у них разговор с пассажирами. Видя людей в подрясниках, те из любопытства завели с ними разговор на духовные темы. Кто-то высказал сожаление, что Георгий сам пошел и сына своего отправил в семинарию в период, когда с Церковью «вот-вот покончат».

Автобус отправился с опозданием по причинам сугубо религиозным: отец Георгий рассказывал о Боге

От этих слов Георгий буквально воспламенился. С жаром начал отстаивать то, что было дорого ему больше жизни, защищать святую Церковь. Вокруг спорящих собралась группа студентов, разговор становился всё более интересным и остальным путникам. Стоян напомнил отцу, что за разговорами они могут пропустить автобус, но водитель, стоявший тут же, успокоил, сказав, что подождет. Так, возможно, впервые со времени организации общественного транспорта в Болгарии рейсовый автобус отправился с опозданием по причинам сугубо религиозным.

В другой раз отец Георгий разговаривал с попутчиком шесть часов подряд. Оказалось, как тот признался, что отец Георгий был первым человеком, который говорил с ним о Боге, о вере. Он и в церкви никогда не был даже в детстве. Впервые услышав о Творце вселенной и Его создании – человеке, с восхищением сказал: «Такие священники нужны Болгарии».

– Для чего вы вешаете предупреждающие таблички у железнодорожных переездов? – спрашивал он у атеистов.

– Чтобы избежать катастроф, чтобы никто не погиб под колесами поезда, – отвечали ему.

– Вот! Люди заботятся о своем теле, а о душе помыслить не могут.

Увидев, что человек начал прислушиваться к его словам, добавил:

– Остановись, человек! Оглядись! Вслушайся! Посмотри, какой красотой, сотворенной Богом, окружен ты. Задумайся, куда путь держит душа твоя. А ведь она бессмертна.

Как-то он встретил на автовокзале города Шумен директора школы из Алфатара (города на северо-востоке Болгарии. – Ред.). Увидев священника и семинариста, тот посмотрел на них с презрением.

– Как это и в наше время молодые люди верят в Бога и хотят служить Церкви?! – громко проговорил он.

Этих слов было достаточно для того, чтобы отец Георгий вступил с ним в спор.

– Скажите, пожалуйста, господин учитель, бывает ли следствие без причины? Существует ли закон без законодателя?

Сначала учитель, молодой еще человек, отвечал достаточно смело, но скоро стал путаться в своих аргументах. Простыми словами отец Георгий поставил его в тупик:

– Разве ты хочешь болеть, стареть, умирать? Можешь ли изменить свою судьбу? Нет. Мы с тобой всего лишь прах земной. Хотим или не хотим, но придется нам покидать этот свет…

«Георгий так сказал!»

– Отец Георгий, что за вопрос будет на экзамене? К чему нам больше готовиться?

– Братья, материала много, но скажу вам, что думаю. Понимайте не как пророчество, а как мое собственное пожелание. Надеюсь на Бога, что письменная работа будет на тему Рождества Христова.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я много занимался по этой теме. Если дадут эту тему, напишу хорошую работу.

Семинаристы разошлись по своим комнатам со словами: «Готовимся к теме Рождества – отец Георгий так сказал». И все готовились именно по этой теме.

На следующий день был экзамен. Все собрались в классной комнате и ждали письмо из Софии с названием темы.

Пришли учителя. Диакон ректора отец Петр Радославов подошел к доске и написал тему сочинения: «Слава в вышних Богу, в человецех благоволение». Все семинаристы как один обернулись на отца Георгия. «Наверняка он знал, – услышал он их шепот, – ему сказали». Что и говорить, все написали хорошие работы.

Ближе к другому экзамену опять та же история:

– Отец Георгий, скажи, к чему готовиться?

– Материала много…

– Да, много, но ты скажи, чего ждешь.

– Надеюсь, дадут тему о Клименте Охридском. Вопрос мне знаком, смогу написать неплохую работу, если будет эта тема.

– Всё, готовимся к Клименту Охридскому! – закричали все. – Георгий сказал.

И снова на экзамене вышел диакон Радославов и написал на доске тему: «Святой Климент Охридский: житие и деятельность».

Все были крайне удивлены.

Отец Георгий, вспоминая оба эти случая, всегда весело улыбался. Говорил, что теперь оба эпизода могут выглядеть как шутка и рассказывать их можно как анекдот, но всё так и было на самом деле. Оба случая своего «пророчества» он приписывал Богу, смиренно отдавал всё Ему.

Дело о храме

Отец Георгий вернулся в Жегларцы иереем. Рукополагали его на Пасху, и этот факт он отмечал с особым вниманием.

Он чувствовал себя готовым к проповеднической деятельности, но духовная нива была в запустении. В селе не было церкви. Тогда власти не позволяли строить храмы. Поработители-турки, мусульмане, разрешали, пусть и не высокие, не выше конного турка, а большевики, природные болгары, потомки православных, – не разрешали. Старые закрывали, а о новых не могло быть и речи.

Пришло время исполнения видения: отец Георгий решил перестроить их старый дом в храм

Отец Георгий служил в ближайшем селе Орляк, но не переставал думать о церкви для своих односельчан. И пришло время исполнения его видения. Он решил переустроить их старый дом в церковь. Дом принадлежал его старшему брату Атанасу. Приспособил его и освятил на день памяти святой Марины – 17 июля (30 июля н.ст.) 1965 года. Так в Жегларцах появилась церковь.

Эта маленькая церковка – чудо воли и веры сильного духом человека, противостоящего безбожной власти в тяжелые времена гонений на Церковь. В этом храме дети отца Георгия прислуживали ему во время богослужений. Конечно, это не осталось без внимания властей: в то время детям запрещалось переступать порог храма, а они даже принимали участие в службах, были певчими.

И началось большое дело против отца Георгия. Сначала его обвинили в незаконном открытии церкви. Вызвали на допрос. Но на все обвинения отец Георгий отвечал так просто и здраво, что возразить ему было нечем. Он говорил: церковь – это вовсе и не церковь, а дом его отца, и каждый хозяин имеет право на жилище; мало того, дом свой может использовать под свои нужды, например открыть там корчму; сам он священник, корчма ему не нужна, но, как священник, он по закону имеет право на «кабинет». Возразить на это было нечего, и до времени отца Георгия оставили в покое.

Атаки местной власти возобновились после освящения церкви. Прибыли партийные начальники: секретарь парторганизации из соседнего села, представитель тайных служб, сотрудник МВД и староста Жегларец.

Первым начал партийный секретарь:

– Приехали посмотреть на вашу церковь.

Отец Георгий впустил их в церковь, они вошли, и первым делом секретарь прямо в храме закурил.

– Веришь в Бога? – спросил тот, что был из МВД. – Говорят, ты собираешь окрестных баб и обманываешь их, забиваешь их головы церковным дурманом.

– Отвечу вам. Скажу, во что верю, – смело заговорил отец Георгий. – Уверен, что 1+1=2 и что 2+2=4. Так же точно уверен, что Бог есть. Даже в числах могу сомневаться, а в Боге – никогда! Есть Бог, и я верю в Него! Бывает ли следствие без причины?

«Гости» замолчали, человек из МВД прикусил язык тоже. Потом нашелся:

– Ладно, чего там болтать. Пошли.

Через некоторое время, в 1968 году, пришли снова. Пытались запугать его, но безуспешно.

Приезжали еще потом – в расширенном составе. Приехал и врач, и областные партийцы, даже инженер строительного управления. Секретарь совета пошел к отцу Георгию домой, стал звать его, чтобы открыл им церковь.

– Давай ключи, – приказным тоном сказал он отцу Георгию.

– Зачем?

– Будем сносить твою церковь. Я бы даже с большим удовольствием запалил ее.

– Давай! Сноси! Жги! Когда мы были под турками, горели наши монастыри и церкви. Давай, жги! Посмотрю, как горят наши церкви при болгарской народной власти.

Пошли к церкви вдвоем, но ключей отец Георгий так и не дал. Толпа там собралась приличная. Подзуживают друг друга. Они и впрямь настроены были воинственно, готовы были снести храм. Отец Георгий встал на ступеньках храма и громко крикнул в толпу:

– Как вам не стыдно! На Церковь восстали?! Да если бы не Церковь, были бы мы сейчас Болгарией? Кто поддерживал народ в годы рабства?

– Давай ключи, – прервали его.

– Ключи со мной. Открою вам церковь, но предупреждаю: в церкви не курить!

– А я, наоборот, сразу две сигареты закурю, – объявил партийный секретарь.

Он встал перед дверью: «Можете меня убить. Но ключи от церкви вам не получить!»

– Раз так, значит, храм вам вообще не открою. Перед вами стоит священник Болгарской Православной Церкви. Можете взять колья и меня убить. Иначе вам ключи не получить.

Собравшиеся стали совещаться, и один из них предложил:

– Давайте опечатаем церковь. Пусть потом поп ходит и добивается разрешения ее открыть.

Так и поступили. Налепили печатей, двери обмотали цепью и повесили свой замок.

– Подпиши протокол, – стали ему подсовывать бумагу.

– Ваш протокол для меня ничто. Хоть сто печатей навешайте.

Уехали, оставив отца Георгия на пороге опечатанной церкви.

Там же присутствовал его малолетний сын Иван.

– Иване, сбегай-ка домой за клещами, – сказал отец Георгий сыну.

Тот принес клещи. Отец Георгий разомкнул звенья цепи, сорвал печати и открыл дверь церкви. Будто и не было никаких «гостей», будто и не было никаких угроз. Только порванная цепь с замком, сорванные печати да следы от их шин остались.

«Я пастырь Церкви и продолжу готовить себе смену»

«Насколько благочестив был народ раньше, пока жива была вера, и как теперь, при новой власти, под влиянием безбожных идей быстро обезверил! То, что создавалось веками, рушилось за часы. Трудно подниматься вверх, легко скатываться вниз. Решили построить рай на земле человеческими усилиями без Бога!» Такие тяжелые мысли приходили отцу Георгию в то время, когда война с Богом стала разгораться с новой силой.

В 1969 году в Жегларцы приехал глава просвещения из Добрича с другими коммунистами. Обратился к отцу Георгию:

– Мы собрались тут в связи с жалобой на тебя, что ты вводишь в заблуждение молодежь, готовишь ребят для поступления в семинарию. Просим тебя прекратить эту деятельность.

– Тем, кто хочет учиться в семинарии, никто не может помешать; так же и тех, кто не хочет там учиться, никто не сможет заставить туда поступать. Я, как представитель Церкви, должен помогать желающим.

– Ну ладно бы один-два человека, но не столько же!..

– Да, тут есть нужда только в одном священнике, а как быть с остальными церквами Болгарии? Ваша вина: вы гоните верующих, вы преследуете священников.

– Не твоего ума дело.

– Ладно. Но каким бы я был болгарином, если бы не думал о Болгарии? Скажите мне, что значит верить в Бога? Вот вы не верите в Бога и хотите, чтобы все также не верили. Но как такое возможно? Вера существует, несмотря на ваши желания. Она есть наше живое представление о том, на что мы надеемся. А чудо?! Что оно такое?! Оно недоступно нашему разумению. И как мы можем принять чудо без веры? К примеру, Солнце – чудесный исполинский шар. Кто его вкатил во вселенную? Огромный шар, равный примерно 1 300 000 таких шаров, как наша Земля. То, что сотворил Творец, недоступно нашему пониманию. Бог существует.

«Я служу Богу и народу Божию. Потому буду и дальше посылать ребят в семинарию!»

– Ну, ты всё-таки прекрати посылать ребят в семинарию.

– Перед вами стоит священник Болгарской Православной Церкви, не лжец. Если скажу вам, что не буду посылать ребят в семинарию, солгу. Буду им помогать, буду их посылать.

Много примеров привел им отец Георгий, но убедился лишь в том, что они не способны рассуждать духовно, не понимают языка, на котором он к ним обращался. Беспомощны в этом вопросе и, не имея разумных аргументов, прибегают к насилию.

И этих жестоких по неразумию людей отец Георгий любил. Любил, потому что жалел. Лишенные Таинств Церкви, они заболели смертельными духовными болезнями.

Не желая лукавить, сказал:

– Каждый должен заниматься своим делом. Я пастырь Церкви и продолжу готовить себе смену, – сказал им прямо.

Прошло уже два часа разбирательства, и Димитр Тодоров сказал:

– Я сейчас поеду через Русе, заеду к владыке и скажу ему, чтобы он убрал его отсюда. Владыка Софроний даст ему какой-нибудь доходный приход и заберет из села.

Целью его было разорить духовную жизнь в Церкви.

Приехав в Русе, встретился с владыкой Софронием:

– Владыка Софроний, этот священник из Жеглариц… надо бы его перевести куда-нибудь.

– Господин Тодоров, этот бедный человек на руках имеет шестерых детей.

– Дай ему самый доходный приход. Или сюда возьми, при себе держи. Сделай что-нибудь… Я издам распоряжение.

Но кто-то из приближенных Тодорова, из числа здравомыслящих, резонно рассудил, что, если отца Георгия перевести в Русе, он и там не прекратит готовить абитуриентов и еще больше молодежи пошлет в семинарию.

– Подай прошение о переводе тебя на доходный приход.

– Вот это да! Сколько терпели и не вытерпели? Это мы масло на рога дьяволу польем. Я ведь не ради денег становился священником, служу Богу и народу Божию. Господь избрал Себе апостолов от Галилейского озера, а меня – от Караманкёйского.

Возле родного села Караманкёй в Румынии находилось озеро, где еще ребенком рыбачил отец Георгий.

Владыку снова вызвали в Софию. Набравшись смелости, он сказал:

– Не могу уволить этого священника. Нужно быть сумасшедшим, чтобы так поступить. Если бы уволил, меня нужно было бы отправить в Карлуково (село в Болгарии, известное своим домом для душевнобольных. – Ред.).

– А нам что делать? – отвечали ему. – Если с одним священником не можем справиться, где тогда авторитет власти?

– А престиж Церкви? – смело парировал владыка.

– Отдадим его под суд.

– Судите. Вам-то это выгодно.

«Смерти нет!»

Светлое и очень теплое чувство испытываешь, подъезжая к Жегларцам. Еще на пути туда ощущаешь благодатное утешение от предстоящей встречи. Отец Георгий умел видеть душевное состояние своих чад. Простыми словами наставлял их в духовной жизни. Его беседы, всегда насыщенные примерами из Ветхого и Нового Завета, оставались в памяти долгое время. Благодаря такому обильному цитированию складывалось впечатление, что всё Священное Писание он знал наизусть.

Душа его горела живой верой, и потому каждое произнесенное им слово обладало большой силой. Когда он сказал гонителям: «И на йоту не отступлю!», его противники замолкли. Уста их запечатала сила слова отца Георгия.

Очень любил старец говорить о бессмертии души. Серьезно заболела его дочь Димитричка. А он, ее родной отец, сказал: «Выздоровеет – буду радоваться, что не умерла. Умрет – всё равно буду радоваться, потому что смерти нет! Есть переселение души от жизни временной в жизнь вечную». Объяснял, что мучения во время болезни есть вид бескровного мученичества, если выносишь болезнь с терпением. Бог попускает болезни по грехам или для испытания веры. «Но наши болезни, – говорил он, – все по грехам».

Похороны

Он никогда не упрекал согрешившего, по-отечески советовал, как именно бороться с грехом. Молодым священникам говорил: «Врач лечит больного, а не упрекает его за неосторожность. А священник есть духовный врач».

Не упрекал он даже отца Петра, отказавшегося от сана, а молился за него. Очень его любил. Как закончилось время атеизма, отец Петр вернулся в Церковь, был восстановлен в сане, служил. После того, как он умер, отец Георгий видел его во сне. Будто он на Небе служит.

Очень был рад и сказал: «Господь обратно его принял. Сказал ему: “Иди сюда, мошенник!”». Ласково так говорил, и все, кто слушал, умилялись.

В одной из бесед с приезжавшими к нему за советом в последние годы, 31 августа 2014 года, он говорил: «Сам Господь подаст вам здоровье, и Мамочка наша Богородица оградит Своим омофором от всякого зла, раз уж вы встали на этот путь», – и объяснял свои слова на примере учеников Христовых. Будучи рядом с Ним, отдав Ему свое сердце, они больше ни в чем не нуждались. И были полны благодати Божией.