«Он хотел жить с Христом – и это посчитали преступлением»

Спасти от забвения

По твердому убеждению и уже имеющемуся опыту Анны Широких, наши бабушки, прабабушки – те самые «белые платочки» – не только спасли Русскую Церковь во времена гонений, но и продолжают ее спасать от беды другого рода – забвения.

– Старшее поколение, которое дало Церкви исповедников и мучеников, – это чистый источник, из которого мы по милости Божией не просто можем, но и обязаны пить – насыщать память. Я имею в виду память как историческую, так и духовную, – говорит Анна. – Иначе засохнем. Засохнем как народ и как христиане. Какие же мы русские, какие же мы православные, если не знаем, не помним подвига совсем недавних лет?! С каждой встречей с доброй бабушкой, с каждой прочитанной книгой, статьей в газете или журнале о родной Вологде, ее жизни после революции, я бы сказала, прежняя духовная история оживает перед глазами. Идешь по городу, по знакомым улицам и понимаешь, что сейчас все по-другому, а когда-то здесь стоял храм или монастырь, ты их видел на черно-белых фотографиях того, уже кажущегося чуть ли не сказкой, доброго старого времени, которое ты можешь почувствовать только чуть-чуть, потому что вырос и воспитан в совсем другой действительности.

Будущий епископ Николай (Караулов)

Конечно, дело касается не только бесед со старыми людьми, помнящими времена гонений и достойного противостояния злу, – едва ли не чаще Анне приходится обращаться к архивам различных ведомств для сбора необходимых сведений. Труд, если честно, титанический. Как может его выполнять скромная мама двоих детей без всякого ущерба для семьи – на этот вопрос ответят, наверное, те самые русские женщины, самоотверженность которых вошла в пословицы. Предлагаем вниманию наших читателей лишь один из результатов кропотливых исследований Анны, он касается жизни иеромонаха Антония (Ковалева), одного из тысяч православных Северной Фиваиды, пострадавших за Христа.

«Опасный элемент»

Все началось с маленького листочка с фамилиями монахов и иеромонахов

Вот что рассказывает Анна Олеговна:

– История об одном из вологодских священнослужителей, пострадавшем в годы гонений, началась с маленького листочка, принесенного неравнодушными людьми во Владимирский храм города Вологды. Фамилии монахов, иеромонахов ушедших десятилетий иногда очень трудно восстановить, потому что в дореволюционных изданиях («Памятные книги Вологодской губернии», «Вологодские епархиальные ведомости») встречаются только имена насельников монастырей. А тут в записке! Это такая редкость.

Анна Широких

Работа в архиве УФСБ Вологодской области, изучение книг и статей об этом периоде помогли узнать немного больше о монахе, который молился и трудился в двух монастырях, затем в церкви в честь Владимирской иконы Божией Матери в Вологде, а после ее закрытия в нижнем храме Рождества Богородицы и – после концлагеря – в Лазаревской церкви. Мог ли представить этот инок, вступая на путь монашества, какие испытания нужно будет пройти ему и всей России в течение каких-то 15–20 лет? Не думаю.

Антон Иванович Ковалев, будущий иеромонах Антоний, родился 15 августа 1889 года в Грязовце Вологодской губернии. Как написано в анкете арестованного в ноябре 1937 года, Антоний был из мещан, сыном священника, образование получил среднее духовное. В каком монастыре подвизался инок Антоний, установить пока не удалось. Из записки видно, что это был один из двух монастырей под Грязовцем: Павло-Обнорский или Корнилиево-Комельский. Оба эти монастыря после революции были закрыты по решениям Грязовецкого уездного исполкома РКП(б) в 1924 году.

Владимирский храм в Вологде до гонений

Из записки ясно, что после закрытия монастыря в Грязовецком уезде и изгнания оттуда иноков монах Антоний жил в Вологде. Денег на жизнь не было, образования, кроме духовного, нет, да и как без молитвы жить? В 1920-х годах он стал служить в одной из красивейших и известных церквей Вологды, каким был тогда еще не разоренный храм в честь Владимирской иконы Божией Матери.

По информации пожилой женщины, скромной бабушки в белом платочке, до закрытия Владимирской холодной церкви в 1930 году иеродиакон Антоний служил там на должности псаломщика вместе с иеромонахом Феодосием (Смирновым). Оба были духовными чадами архимандрита Никона (Чулкова) (игумена Павло-Обнорского монастыря, умершего в концлагере в 1941 году). После окончательного закрытия Владимирской церкви Антоний (Ковалев) стал служить в нижнем храме Рождества Богородицы на городском кладбище (верхний этаж в то время оккупировали «обновленцы»). Да и куда идти служить, если в Вологде в 1930-х годах осталось только две действующие церкви – Лазаревская и Рождества Богородицы, так как они стояли на кладбищах и «народная» власть ничего не могла поделать с народной памятью: православные люди продолжали хоронить и отпевать в церквях своих родственников.

31 мая 1931 года иеродиакона Антония вместе с другими священниками храма Рождества Богородицы при кладбище арестовали в первый раз. Им в вину ставили «контрреволюционную агитацию и участие в контрреволюционной группировке церковников», осудили 14 декабря 1931 года по статье 58 УК СССР на три года концлагерей.

В книге «За веру Христову. Духовенство, монашествующие и миряне Русской Православной Церкви, репрессированные в Северном крае (1918–1951). Биографический справочник» сказано: «Ковалев Анатолий Иванович. Места заключения: Новосибирская область, г. Мариинск, Сиблаг. Год начала: 1931. Дальнейшая судьба неизвестна» (С. 229).

После разорения обители в Грязовце отец Антоний пришел в Вологду, но и тут монастыри и храмы закрывались

Но все-таки удалось узнать дальнейшую судьбу страдальца. В книге протоиерея Алексия Резухина «Церковная Вологда 1930–1940-х годов» читаем: «Иеродиакон Антоний – …молодой, ярко выраженный брюнет выше среднего роста, с длинными волосами на голове и длинной бородой, с черными глазами, худощавый, с чисто монашеской поступью и манерой безстрастного служения [38]». При этом в сноске автор книги указывает, что «иеродиакон Антоний (в миру Антоний Иванович Ковалев) – из братии Вологодского Свято-Духова монастыря. Был арестован 12 ноября 1937 года и 1 декабря 1937 года приговорен к высшей мере наказания “тройкой” при УНКВД СССР по Вологодской области».

Свято-Духов монастырь

Как такое может быть, что иеромонах Антоний, по известным нам воспоминаниям, был монахом одного из грязовецких мужских монастырей, а по воспоминаниям протоиерея Алексия Резухина – из братии Свято-Духова монастыря? Ответ может быть таким: Антоний Ковалев выбрал путь монашества на малой родине в Грязовецком уезде, был послушником там в одном из мужских монастырей, потом его рукоположили в иеродиаконы, затем он перевелся в Свято-Духов монастырь или пришел с братией Грязовецкого монастыря в Вологду после разорения своей обители. До 1924 года часть монахов Свято-Духова монастыря оставалась жить в стенах уже оккупированной обители. Но в 1926 году на территории монастыря торжественно открыли спортивную площадку КИМа (Коммунистического интернационала молодежи); с конца 1920-х годов территорию монастыря занимало подразделение 10-й стрелковой дивизии, затем, в начале 1930-х годов, в зданиях монастыря размещалось областное управление НКВД СССР, а позже областное управление КГБ.

В 1937 году, во время очередной волны гонений, – новый арест. И приговор: расстрелять!

Следовательно, как выяснилось, иеродиакон Антоний, пережив в течение короткого времени разорение святой обители на своей малой родине, затем осквернение Свято-Духова монастыря, закрытие Владимирского храма, стал служить в одной из двух оставшихся в живых церквей Вологды, затем был первый арест и годы заключения в Сиблаге, а потом – служение в Лазаревской церкви. В 1937 году, во время очередной волны гонений, он был снова арестован. Таким образом, поиски привели меня в архив УФСБ Вологодской области, где сохранилось уголовное дело 1937 года по многим священникам Лазаревской церкви Вологды.

Дело № 13025

Четвертым в списке обвиняемых значится Антоний Иванович Ковалев. По документам этого дела видно, что виновным он себя признал… Но каким способом это признание было добыто (выбито?) из монаха, который уже прошел три года заключения в Сиблаге и имел представление о том, что такое «гуманность советской власти», об этом очень хорошо, на мой взгляд, рассуждает епископ Митрофан (Баданин), исследующий архивные документы той поры в Кольском крае.

Всех священнослужителей, обвиняемых по этому делу, расстреляли 1 декабря 1937 года. С момента ареста и до приведения приговора в исполнение – меньше месяца. Место казни страдальцев неизвестно: убивали как в подвалах Свято-Духова монастыря в центре Вологды, так и за городом. «Ликвидация, – как пишет Владимир Яцкевич в книге «В тихой Вологде», – проходила и в лесном массиве недалеко от деревни Чашниково». В 2007 году на месте массовых расстрелов и захоронений жертв политических репрессий архиепископом Вологодским и Великоустюгским Максимилианом была освящена часовня святой великомученицы Анастасии Узорешительницы. Сколько точно священников и простых верующих захоронено там, неизвестно, но среди них покоится и иеродиакон Антоний (Ковалев). Он был реабилитирован «за отсутствием состава преступления» в 1965 году.

Владимирский храм в наши дни

Да какие уж тут преступления: человек просто хотел жить с Христом! Но, видимо, для этого мира само такое желание – уже преступление.

Я убеждена: мы обязаны знать имена страдальцев за веру Христову, наших совсем недавних предков. Когда на Литургии звучит молитва о тех, кто строил этот храм, кто служил здесь, сердце оживает, если ты знаешь, о ком конкретно ты молишься. Нам необходимо знать о людях, пострадавших за Христа. Достойные ли мы потомки — вот вопрос.