Причащался ли Иуда?

​Вопрос о том, причащался ли Иуда на Тайной вечере, может показаться маловажным в сравнении с другими – существенными, непосредственно относящимися к нашему спасению. Тем не менее и он может иметь нравственное значение для нашей жизни, поскольку касается темы достойного (или недостойного) причащения Святых Христовых Таин.

Когда ушел Иуда?

В толкованиях и учебных пособиях по Священному Писанию мы не найдем однозначного ответа. Впрочем, большинство толкователей Священного Писания и составителей хронологического изложения евангельских событий придерживаются мнения, что Иуда покинул Тайную вечерю непосредственно перед установлением Таинства Святого Причастия и, следовательно, не причащался.

Эта точка зрения излагается в «Руководстве к изучению Священного Писания Нового Завета» архиепископа Аверкия (Таушева), которое относится к основным учебным пособиям российских семинарий: «Необходимо, однако, предположить, что тотчас по выходе Иуды Господь сначала установил Таинство Евхаристии…»^[1]. Уход Иуды с Тайной вечери предваряет Таинство Евхаристии, совершенное Господом, в своде евангельских текстов «Евангельский синопсис»^[2], изданном Православным Свято-Тихоновским богословским институтом^[3]. Эту же последовательность в изложении евангельских событий мы находим и в дореволюционных учебниках по Новому Завету^[4].

Пособия, в которых Иуда признавался причастником Тела и Крови Христовых наряду с другими апостолами, также встречались, но выглядят скорее исключением из общего правила^[5]. И это неудивительно. Практически все толкователи Евангелия XIX – начала XX веков отрицают участие Иуды в первой христианской Евхаристии. Это положение мы найдем у ректора МДА, друга и соратника святителя Филарета (Дроздова) протоиерея Александра Горского^[6], в толковании на Евангелие от Иоанна епископа Михаила (Лузина)^[7], в «Евангельской истории» святителя Феофана Затворника^[8], в Толковой Библии^[9], в «Толковании Евангелия» Б.И. Гладкова^[10], в издававшихся в дореволюционной России «Троицких листках»^[11].

Мнения святых отцов Церкви

Мозаика церкви св. Аполлинария Нового. Равенна, 6 в

В святоотеческих толкованиях на Евангелие мы находим различные ответы на вопрос о причастии Иуды.

«Иуда не причастился»:

Святитель «Иларий прямо утверждает, что Judas corpus Christi non sumpsit (не принял Тела Христова)»^[12].

Преподобный Ефрем Сирин:

«Таким же образом Господь посредством воды отделил Иуду от учеников, когда давал ему хлеб, обмоченный водою, потому что он недостоин был того хлеба, который вместе с вином раздавался двенадцати апостолам. Ибо тому, кто предавал Его на смерть, неприлично было посредством хлеба принять (в себя) Того, Кто спасает от смерти»^[13].

«Иуда причастился»:

Святитель Иоанн Златоуст:

«Тогда, говорит (Евангелие), когда они ели и пили, Иисус, взяв хлеб в святые и пречистые Свои руки, возблагодарив и преломив, сказал ученикам Своим: “Приимите, ядите: сие есть тело Мое, за вас и за многих ломимое во оставление грехов”. Потом, взяв чашу, дал им, говоря: “Сия есть кровь Моя, яже за вас изливаема во оставление грехов” (Мф. 26: 26–28). Был тут и Иуда, когда Господь говорил эти слова. Сия есть кровь, о Иуда, которую ты продал за тридцать сребреников! Сия есть кровь, о которой ты незадолго пред тем бесстыдно сторговался с неблагодарными фарисеями. О, великое милосердие Христа! О, неблагодарность Иуды! Владыка питал, а раб продавал. Этот продал Его, взяв тридцать сребреников, а Христос дал выкупом за нас собственную кровь, да и продавшему дал бы, если бы, конечно, пожелал тот, потому что до предательства был тут и Иуда, был участником святой трапезы и вкушал Тайную вечерю»^[14].

Блаженный Августин:

«Нужно понимать так, что Господь уже предоставил таинство Своих Тела и Крови всем Своим ученикам, среди которых был и Иуда, о чем читаем у Луки, а после этого, как повествует Иоанн, Господь, обмакнув и подав кусок [хлеба], явно указал на предавшего Его»^[15].

Иуда, «даже причащаясь Тела Господа, не раскаивался». Этим «показано бесчеловечие Иуды»

Блаженный Феофилакт Болгарский высказывает обе точки зрения как имеющие право на существование:

«Ядущим присовокупил евангелист для того, чтобы показать бесчеловечие Иуды; если бы он был и зверь, то и тогда должен бы был смягчиться потому уже, что вкушал одну пищу с одной трапезы, а он между тем, и будучи обличаем, не вразумился и, даже причащаясь Тела Его, не раскаивался. Впрочем, некоторые говорят, что Христос приобщил Своих учеников Тайнам Своим уже тогда, когда Иуда вышел. Так обязаны поступать и мы, то есть нечестивых людей удалять от Божественных Таин»^[16].

Свидетельства евангелистов

Если мы обратимся непосредственно к тексту Евангелия, то найдем следующее. По евангелистам Матфею и Марку, Спаситель указывает на Своего предателя до совершения Евхаристии. Согласно Евангелию от Луки, это происходит после совершения Таинства. В Евангелии от Иоанна установление Таинства Тела и Крови Христовых оказывается за рамками повествования.

Известный экзегет епископ Кассиан (Безобразов) предлагает следующее рассуждение на эту тему:

«Был или не был допущен Иуда к Евхаристической трапезе? Этот вопрос решается по-разному. Если основываться на тексте Мф. и Мк., представляется возможным защищать тезис, что Иисус сказал Свое слово о предателе, который затем ушел, после чего только и имело место установление Евхаристии. Эта возможность не исключается и Ин., поскольку оно не говорит об установлении Евхаристии. Установление Евхаристии – в схеме Ин. – могло иметь место непосредственно перед прощальною беседою после выхода Иуды (см.: Ин. 13: 30).

Иначе обстоит дело с Лк., где о присутствии предателя Господь говорит после установления Евхаристии (см.: Лк. 22: 21). Иисус открыто свидетельствует, что рука предающего Его с Ним за столом. Из Ин., а равно и из Мф. (ср.: Мф. 26: 21–25), также вытекает, что указание предателя было сделано в его присутствии. Таким образом, свидетельство Лк. заставляет предполагать, что установление Евхаристии имело место до выхода Иуды, иначе говоря, что он причастился.

Этот вывод может отвечать фактическому положению вещей, если мы держимся убеждения, что евангелист Лука воспроизводил события в их хронологической последовательности и остался верен своей заботе о хронологической точности и в повествовании о последней вечере. Если бы согласование Лк. в этом пункте с Мф. и Мк., с одной стороны, и с Ин., с другой стороны, и оказалось неосуществимым, все же свидетельство Лк. может иметь преимущественное право на наше внимание»^[17].

То есть епископ Кассиан отмечает тот очевидный факт, что из четырех евангелистов один апостол Лука свидетельствует об участии Иуды в Евхаристии, но при этом ни один из трех других евангелистов этому факту не противоречит. Апостол Иоанн не описывает Причастия. Апостолы Матфей и Марк указывают лишь на то, что Господь до совершения Евхаристии говорит о предательстве одного из присутствующих учеников. Но, во-первых, у этих евангелистов не сказано, что Иуда после обличения ушел, а во-вторых, кто может утверждать, что предсказание предательства не могло иметь место дважды во время Тайной вечери – до и после совершения Господом Евхаристии? Мы знаем, что Господь и ранее неоднократно пророчествовал о предательстве одного из Его ближайших учеников. Так что еще раз подчеркнем: единственное свидетельство Евангелия о причащении Иуды находится у евангелиста Луки, и это свидетельство не опровергается ни одним другим евангелистом, на чем и акцентирует наше внимание епископ Кассиан (Безобразов).

Богослужебные тексты Страстной седмицы как весомый аргумент

Впрочем, приведенные рассуждения не имели бы решающего и даже существенного значения, если бы мы не могли подтвердить их более весомыми аргументами, и эти аргументы содержит наше церковное богослужение, а именно богослужение Страстной седмицы, а еще уже – Страстных четвертка и пятка. Среди авторов текстов богослужения этих дней – святые Косма Маюмский и Андрей Критский, что позволяет воспринимать эти тексты не только как святоотеческую литературу, но как голос Церкви.

Православное богослужение выстраивается вокруг Евхаристии – Таинства Тела и Крови Христовых. Священномученик Ириней Лионский настаивал на неразрывной связи христианского учения и Евхаристии: «Наше же учение согласно с Евхаристиею, и Евхаристия в свою очередь подтверждает учение»^[18]. По этой причине мы можем быть уверены, что наши богослужебные тексты, и тем более – тексты, посвященные установлению Таинства Евхаристии, без сомнения выражают воззрения всей Церкви, в том числе – на причастие Иуды.

Богослужение Великих четвертка и пятка однозначно утверждает: Иуда был причастником Тела и Крови Христовых

Богослужение Великих четвертка и пятка неоднократно и однозначно утверждает, что Иуда был причастником Тела и Крови Христовых наряду с другими апостолами.

Впрочем, в современных пособиях по Литургике можно встретить мнение, что в богослужении этих дней существует противоречие. О стихирах на стиховне утрени Великого четвертка автор одного из таких пособий утверждает следующее: «В стихирах говорится о том, как Иуда участвовал в Тайной вечере, и говорится также, что он все-таки не причащался Тела и Крови Господней, а принял только тот кусок хлеба, который протянул ему Христос, омочив в солиле и указав этим предателя». Как основание для такого вывода предлагается следующая стихира: «“Да никтоже, о вернии, Владычния вечери тайноненаучен, никтоже отнюд яко Иуда льстивно да приступит к Трапезе: он бо укрух прием, на Хлеба уклонися. Образом убо сый ученик, вещию же сый убийца” (4-я стихира на стиховне)»^[19].

Хлудовская Псалтирь. Константинополь. Ок. сер. 9 в. ГИМ, Москва

Вывод достаточно оригинальный, поскольку не нужно быть большим специалистом в церковнославянском, чтобы понять, что «уклонение на Хлеб», под Которым здесь подразумевается Сам Господь Иисус Христос, – это не «уклонение от Хлеба», а нечто противоположное по своей направленности, на что и указывает предлог «на». Да и сам глагол «уклонитися» имеет в церковнославянском языке более широкий спектр значений в сравнении с современным русским. Полный церковнославянский словарь перечисляет три значения этого слова: 1) «уклоняться, избегать»; 2) «преклоняться»; 3) «прельститься, броситься на что-то»^[20]. Именно в третьем значении слово «уклонитися» и используется в рассматриваемом отрывке. Выражение это по смыслу синонимично псаломскому «ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою» (Пс. 40: 10) – которое и Сам Господь цитирует в Евангелии от Иоанна (см.: Ин. 13: 18). Мало того, слова этой же стихиры: «Никтоже отнюд яко Иуда льстивно да приступит к Трапезе» – дают нам возможность трактовать «укрух», принятый Иудой, как евхаристический. В любом случае из сказанного видно, что из текста разбираемой стихиры никак нельзя сделать вывод, что Иуда «все-таки не причащался Тела и Крови Господней».

Неразрешимым противоречием с отмеченным выводом в том же учебном пособии звучат авторские слова по поводу одной из стихир вечерни Великого пятка: «По тексту этой стихиры, Иуда все-таки причастился: здесь говорится, что у него в устах был “небесный хлеб”»^[21].

Таким образом, по мнению автора пособия по Литургике, богослужебные тексты Страстной седмицы о причастии Иуды позволяют нам думать двояко. Хочешь – думай, что он причащался, а хочешь – что не причащался. Частично мы уже показали, а ниже постараемся еще показать, что это не соответствует действительности.

В Триоди Постной, содержащей богослужебные тексты Страстной седмицы, есть четыре песнопения, в которых напрямую говорится о вкушении Иудой Тела и Крови Христовых.

Тропарь 9-й песни Трипеснца на малом повечерии Великого четвертка:

«Руце простерл еси, имиже хлеб приял еси нетления, прияти сребреники, уста к целованию принося льстивно, имиже Тело Христово и Кровь приял еси, но горе тебе, якоже рече Христос»^[22].

Два тропаря 8-й песни канона на утрене Великого четвертка:

«Законныя дружбы злоименитый Искариот волею забыв, яже нозе умы, уготови на предание: и Твой ядый Хлеб, Тело Божественное, воздвиже ков на Тя, Христе, и вопити не разуме: Господа пойте дела, и превозносите во вся веки».

«Приимаше решительное греха Тело безсовестный, и Кровь изливаемую за мир Божественную, но не стыдяшеся пия, юже продаяше на цене, о злобе же не негодова, и вопити не разуме: Господа пойте дела, и превозносите во вся веки»^[23].

Вечерня Великого пятка. Стихира на «Слава и ныне» на «Господи, воззвах»:

«Рождение ехиднов воистинну Иуда, ядших манну в пустыни, и ропщущих на Питателя: еще бо брашну сущу во устех их, клеветаху на Бога неблагодарнии: и сей злочестивый Небесный Хлеб во устех носяй, на Спаса предательство содела. О нрава несытнаго, и дерзости безчеловечныя! Питающаго продает, и Егоже любляше Владыку, предаяше на смерть: воистину онех сын беззаконный, и с ними пагубу наследова. Но пощади, Господи, души наша от таковаго безчеловечества, Едине в долготерпении неизреченный»^[24].

Приведенные тексты, на наш взгляд, столь красноречивы сами по себе, что не нуждаются в комментариях. Иллюстрацией этим текстам могут служить иконы Тайной вечери, где среди апостолов присутствует Иуда, а в Чаше в центре пасхального стола находится рыба – символ Христа, то есть Причастия^[25].

«Безмерное долготерпение Господа»

Эмалевый медальон дискоса. Константинополь. 9-10 вв В Триоди есть и другие тексты, которые можно понимать как указание на причастие Иуды, но они не столь однозначны, как приведенные, и могут толковаться как указание на участие Иуды не в Евхаристии, а в Тайной вечере в общем смысле. Тем не менее ни одного текста, в котором бы говорилось об уходе Иуды с Тайной вечери до Причастия, в Триоди просто нет.

Зато в Триоди есть слова, приоткрывающие нам причину крайнего снисхождения Господа к неверному ученику:

«Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела? Еда от лика тя апостольска разлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда со онеми вечеряв, тебе от трапезы отрину? Еда иных ноги умыв, твои же презре? О коликих благ непамятлив был еси! И твой убо неблагодарный обличается нрав. Того же безмерное проповедуется долготерпение, и велия милость»^[26].

Для ясности приведем русский перевод этого седальна:

«Каким образом, Иуда, ты предателем Спасителя сделался? Разве Он тебя от сонма апостолов отлучил? Разве дара исцелений лишил? Разве, совершив с теми вечерю, тебя от трапезы отстранил? Разве, омыв ноги другим, твои обошел? О, сколько ты благодеяний забыл, и теперь твой неблагодарный обличается нрав, Его же несравненное долготерпение возвещается и великая милость».

Согласно приведенному тексту, основанием такового снисхождения Господа к Своему предателю являются «безмерное долготерпение» и «велия милость». Верующему христианскому сознанию трудно смириться с мыслью, что Господь наш Иисус Христос, зная о предстоящем предательстве, допускает изменника к Причастию Своих Тела и Крови, к крайней степени соединения с Собой в таинстве любви, в новозаветное «Святая Святых». Но: «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55: 8–9).

Причастие Иуды соотносится с кенозисом: тут крайнее снисхождение Спасителя к человеческой личности

Если задуматься, то причастие Иуды укладывается в русло «кенозиса» – того немыслимого «истощания» Сына Божия, которое началось в Боговоплощении и закончилось позорной и мучительной смертью на Кресте. В случае с Иудой мы видим это же крайнее снисхождение и уничижение Спасителя к человеческой личности. Даже зная, что Он будет предан Иудой, Господь делает все возможное для обращения предателя, включая допуск его, оскверненного страстями и неверием, к принятию таинства Своих Пречистых Тела и Крови, так что у отступника не остается даже наималейшего повода к оправданию, о чем и говорится в приведенном выше седальне.

Таким образом, причастие Иуды показывает нам, что Господь не пренебрегает ни одним человеком, даже находящимся на крайней ступени нравственного падения, но, пока человек жив, ищет его спасения и подает нам все возможные и необходимые для нашего возвращения к Богу средства. И участие Иуды в таинстве Причастия дает нам надежду и даже уверенность в том, что в наших самых крайних жизненных ситуациях и даже в состоянии отступления от Бога Господь не оставляет нас.

«Чтобы ты знал: кто недостойно участвует в таинствах, на тех особенно всегда нападает диавол»

Но этот же факт причащения предателя одновременно служит нам страшным предостережением. Оказывается, что без доброго произволения и искреннего покаяния даже величайшее церковное таинство не только не приносит человеку пользы, но и делает его сосудом и орудием сатаны, о чем напоминает нам святой Златоуст:

«Тогда Иуда недостойно был участником Тайной вечери и, выйдя, предал Господа. (Это случилось так для того,) чтобы ты знал, что, кто недостойно участвует в таинствах, на тех особенно всегда нападает диавол и что они подвергаются большему наказанию. Говорю это не с целью устрашить вас, а чтобы сделать вас более внимательными к себе. Как телесная пища, попавши в худосочный желудок, усиливает болезнь, так и пища духовная, когда она принимается недостойно, навлекает большое осуждение. Итак, убеждаю, пусть никто (не приступает), имея в душе нечистые помыслы, но очистим наше сердце. Мы храмы Бога, если пребываем чисты. Сделаем чистой душу нашу»^[27].

Если же нам кажется, что мы далеки от опасности последовать Иуде в предательстве Христа, то это лишь нам кажется. И для того, чтобы действительно отдалиться от этой незаметно затягивающей нас пропасти, нужно, чтобы воспоминание о предательстве ближайшего ученика Христова после принятия Святых Таин стало для нас подобием прививки. «Нужно быть готовым повторять слова апостольские в ответ на слова Христа: “Один из вас предаст Меня”. – “«Не я ли, Господи?”»^[28].