«С Богом везде хорошо: и на Фаворе, и на Голгофе!»

Преподобномученик Игнатий (Лебедев; 1884–1938)

Он родился 28 мая 1884 года в городе Чухлома Костромской губернии в семье потомственных почетных граждан. Закончил Солигаличское духовное училище, Костромскую духовную семинарию, Казанский ветеринарный институт.

Желание стать монахом родилось в нем под влиянием общения с преподобным Гавриилом Седмиезерным (Зыряновым; 1844–1915), который и благословил его на иноческий путь^[1].

По благословению преподобного Гавриила тогда еще молодой студент Александр, жаждавший скорее поступить в монастырь, закончил ветеринарный институт и по окончании его, не дожидаясь вручения дипломов, пришел в Зосимову пустынь. Здесь будущий преподобномученик Игнатий стал духовным чадом преподобного Германа (Гомзина). Главным послушанием юного Александра поначалу стал уход за скотом и лечение всех монастырских животных. Много времени будущий пастырь человеческих душ проводил на пастбищах и на конном дворе. Воспитание настоящего монашеского духа осуществлялось в полном послушании своему старцу. Игумен Герман сказал однажды одному из своих духовных детей-архипастырей о смиренном послушнике: «Какое у меня золото на конюшне сокрыто!»

Зосимова пустынь

В день пострига он записал в своем дневнике:

«День пострига. Родители! И есть сын у вас – и нет его, и умер он – и жив он!»

«18 марта 1915 года. День пострига. Родители! И есть сын у вас – и нет его, и умер он – и жив он! (Господи! Всегда бы таким себя чувствовать!) Охватит сердце твое злоба – хватайся руками за сердце… а там на Кресте Сама Любовь – Христос распятый. Все хороши, все добры зело»^[2].

Свободное от послушаний время по благословению старца юный монах Агафон стал уделять чтению трудов святых отцов, особенно преподобных Симеона Нового Богослова и Исаака Сирина, святителя Игнатия (Брянчанинова). Через три года он был рукоположен в сан иеродиакона, а в 1920 году Патриарх Тихон рукоположил его в сан иеромонаха.

Владыка Варфоломей, игумен Митрофан и послушница

Главным деланием батюшки в Высоко-Петровском стала исповедь монашествующих и приходящих в монастырь богомольцев. Владыка предоставил ему просторный левый клирос храма во имя преподобного Сергия Радонежского. Через полгода служения – весной 1924 года – владыка Варфоломей возвел отца Агафона в сан архимандрита и назначил наместником монастыря.

Отец Агафон был очень внимательным духовником, и скоро вокруг него собралась самая большая паства в Петровском монастыре. Были, однако, и прихожане, которые говорили, что он рано начал старчествовать, но отец Агафон, ничего не делавший без благословения владыки Варфоломея, смиренно нес свой духовнический крест.

Монахиня Игнатия

«Души, открывшись батюшке, уходили, только оставив свой “багаж” у его ног. Тут же они получали и новые задачи, и новые указания, им открывался часто новый путь, новое решение жизни. От человека батюшка требовал не только честного, но просто даже ревностного отношения к гражданским и служебным обязанностям, вменяя их как святое послушание. И жизнь наполнялась до краев. Протекая в тех же внешних формах, она получала вдруг иное содержание, иную окраску, все делалось теперь уже во имя Бога и ради Бога – так учил батюшка – и не было великих и малых дел…»^[3].

Летом 1927 года батюшка решил устроить скит неподалеку от Высоко-Петровского монастыря для своих духовных чад и благословил его иконой Божией Матери «Знамение». В скиту должны были находить духовный приют все сестры, вступающие на иноческий путь. Знаменский скит располагался в подчердачном помещении дома № 3 по Печатникову переулку (несколько лет назад этот дом как обветшавший был снесен).

Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовные чада. Сидят слева направо: м. Евфросиния, м. Агафона, м. Ксения; стоят: м. Елена, м. Сергия, м. Олимпиада, м. Евпраксия

Старшей среди пострижениц батюшки Агафона была монахиня Евпраксия (Варвара Сергеевна Трофимова; 1901–1979), регент левого хора Высоко-Петровского монастыря. Одной из первых она стала насельницей Знаменского скита. Сестры воспринимали ее как игумению их общины, особенно когда был арестован батюшка Игнатий. Она осуществляла связь сестер с батюшкой, не раз ездила к нему в заключение, первой узнала о его кончине, всю жизнь заботилась обо всем обществе сестер.

Разрушение дома, в котором располагался Знаменский скит

Практически одновременно с ней была пострижена в рясофор и поселилась в скиту монахиня Ксения (Екатерина Яковлевна Попова; 1893–1979). В 1930 году состоялся ее постриг в мантию, а через полгода – в начале 1931-го – матушка Ксения была арестована и на три года сослана в г. Горький. И в ссылке она оставалась послушным чадом отца Игнатия — батюшка руководил ею через письма. Так, например, он писал:

«Есть иная беседа, не зависящая ни от пространства, ни от бумаги… – это беседа любящим сердцем молитвенно в Боге»

«…есть иная беседа, не зависящая ни от пространства, ни от бумаги, ни от всего прочего, – это беседа любящим сердцем молитвенно в Боге… Также в сердце нашем пред Всеведцем будем и монашествовать дондеже (пока) гнев Божий мимоидет, а пред людьми будем Екатериною (как и я А<гафон>, а не И <гнатий>).

Если Г[оспо]ду угодно будет, постарайся восстановиться в правах, а для сего – никогоже и нечегоже бояся, вступи в артель (если это фабрика – то поступать не надо)… не примут – толкнись в другую, откажут – займись частной работой. Все – как Г[оспо]ду угодно.

Исповедуйся у старичка священника от Варвары Вел<икой> с именем Екат<ерина>. С правилом – как в скиту; апостольник – когда одна на правиле, черный платок в церкви тоже пока не надо; письма присылай, а помыслы при случае по рукам…

Прости. Г[оспо]дь с тобою!»^[4].

Преподобномученик Игнатий

В 1924 году в Высоко-Петровский монастырь пришла молодая студентка университета Валентина Ильинична Пузик (1903–2004), от рук батюшки она приняла постриг в рясофор с именем Варсонофия, а уже после его гибели и в его память была пострижена в мантию с именем Игнатия. Почти в 100-летнем возрасте в 2002 году монахиня Игнатия была пострижена в схиму с именем Игнатия уже в честь прославленного во святых своего духовного отца. По благословению отца Игнатия юная монахиня продолжила учебу и научную деятельность, стала всемирно известным ученым в области патоморфологии туберкулеза, сформировала свою научную школу… Единственное, что не позволило ей стать академиком, – это ее религиозность: «Вы же понимаете, Валентина Ильинична, вам нельзя…» – говорили коллеги, намекая на ее беспартийность и известную «кому надо» церковность^[5]. Именно матушке Игнатии мы обязаны многими воспоминаниями о Высоко-Петровском монастыре и о преподобномученике Игнатии (Лебедеве).

Духовные чада отца Игнатия – тайные постриженицы его общины – сохранили свою общность вплоть до 1970-х годов.

Высоко-Петровский монастырь

«Многие чувствовали себя после пострига зернышками, попавшими в горсть милостивого отца; и зернышкам от этого так светло, тепло и радостно: почему они вдруг взяты от всех других? Они же такие, как и все, может быть, даже и хуже, но они взяты в любовную горсть… и им отрадно. Так созидался постепенно новый образ жизни, новый человек, инок»^[6].

Батюшка говорил, что «сестры святы», святы потому, что избрали путь иной, особой иноческой жизни, принося во всесожжение Богу свою душу со всеми ее пожеланиями^[7]. Чаще тайные постриги принимали женщины, мужчины же, посвящая свою жизнь Богу, выходили на открытое служение, становились иеродиаконами и иеромонахами и вскоре подвергались гонениям – арестам, ссылкам, лагерям, казням…

Чтобы научить сестер смирению, которое батюшка считал основой всей дальнейшей христианской жизни, он соединял сестер вместе, чтобы они учились истинно смиряться друг перед другом, а потом и нести в мир эту проповедь смирения.

«Ничего не бывает случайного, если тебя обидели или уничижили… Прими это как вразумление от Самого Бога»

«Сестры святы, – говорил он. – Если чем смутилась, не обращай внимания… Знай, что ничего не бывает случайного, если тебя обидели или уничижили… Прими это как вразумление от Самого Бога».

«Имей всех сестер как ангелов, а себя имей у всех под ногами», – повторял он.

Батюшка всегда стоял за последовательность восхождения в духовной жизни и, согласно евангельским заповедям, основой всего считал нищету духа^[8].

Особенные страдания доставляла старцу болезнь, которая поразила его вскоре после пострига, – паркинсонизм, постепенно прогрессировавший, сковывавший движения батюшки и приведший к тому, что перед кончиной он был по сути прикован к своему одру. Когда ему было всего 46 лет, в 1929 году, болезнь столь усилилась, что батюшка попросил владыку Варфоломея исполнить его заветную мечту о постриге в великую схиму. Владыка сразу же согласился. Старший из зосимовских старцев игумен Митрофан^[9] сказал об этом: «Ему можно»^[10]. В схиме ему было наречено имя Игнатий в честь священномученика Игнатия Богоносца и в память святителя Игнатия (Брянчанинова), любимого духовного писателя батюшки. Сам старец считал схиму «еще большим трудом по несению скорбей душ человеческих». Число его духовных чад достигло в это время почти 400 человек.

Игумен Митрофан (Тихонов)

В начале 1930-х годов духовный авторитет схиархимандрита Игнатия и игумена Митрофана в Москве был очень высок. Известно, например, что еще в конце 1920-х годов к ним обратился священномученик Роман Медведь, которого они благословили оформить официальный развод, чтобы избавить от преследований семью^[12].

Власти настояли, чтобы в 1934 году отец Игнатий был отстранен от служения и исповедания богомольцев. Подчиняясь решению священноначалия, он с этого времени не приходил в храм. Батюшка не мог прийти даже на отпевание своей почившей матери (также его тайной постриженицы с именем Авраамия). Отпевал ее епископ Варфоломей.

Еще ранее, в 1933 году, отец Игнатий вынужден был оставить свою прежнюю квартиру по настоянию ее хозяев. Одна из его тайных пострижениц, монахиня Афанасия (Феофания Филипповна Давыдова; 1901–1979?), предложила отцу Игнатию, который был тяжело болен, переехать к ней, чтобы, как она говорила, «жить спокойно». Здесь батюшка мог принимать людей, здесь иногда совершались богослужения. В 1935 году, когда монахиню Афанасию арестовали вместе с батюшкой, эту помощь старцу вменили ей в вину. Из обвинения следовало, что на ее квартире отец Игнатий «проводил систематическую антисоветскую агитацию, обрабатывал в религиозном и контрреволюционном духе, склонял на тайное монашество и одновременно с этим распространял ложные слухи о якобы проводимых советской властью гонениях на религию и верующих».

Преподобномученик Игнатий и его духовная семья

Сам старец Игнатий был арестован на 5-й неделе Великого Поста 1935 года, в вечер чтения Великого канона, и заключен в Бутырскую тюрьму, где почти все время провел в тюремном лазарете. По собственному признанию старца, вместе со скорбью тех дней, временами, внезапно Господь посещал его такой радостью, подобно которой он раньше никогда не испытывал.

«Он [Господь] близ… – писал батюшка из заключения, – и сего никто и ничто не отнимет»

«Хотя я лишен того, к чему стремился всю жизнь – еже жити мне в дому Господни вся дни живота моего – но Он близ… – писал батюшка в одном из первых писем из заключения, – и сего никто и ничто не отнимет, кроме допущенного по воле нашей нерадения»^[13].

В светлую пасхальную ночь батюшка был утешен подарком: от парализованного больного, «лишенного ног», он получил изображение красного яичка, которое тот нарисовал красной спичкой на бумаге. А батюшка в ответ шепотом пел ему всю Светлую утреню^[14].

Схимник отец Агафон

«Слава Богу за все случившееся – это одно можем сказать! С Ним везде хорошо, и на Фаворе, и на Голгофе!»^[15].

В конце жизни отец Игнатий практически не мог самостоятельно двигаться, тяжко страдал от болезней, но не унывал и, как мог, утешал свою паству. Во время свидания с духовной дочерью он завещал своим духовным чадам:

«Господа надо любить всем сердцем, Господь должен быть на первом месте, от веры не отрекаться». «Господь всех краше, всех слаще, всех дороже… Спасение в ваших руках, пользуйтесь, пока возможно»^[16].

«Смирение червей не боится, – писал он своей духовной дочери монахине Евпраксии, посещавшей его в заключении, при обострении болезни. – “Между страхом и надеждою”, кажется, кончилось, началось – “терпение убогих”». «…Боюсь (прости — малодушие!), что останусь один… но как угодно Господу! <…> надо отложить всякия мечтания неполезныя и человеческия разсуждения, а всецело отдаться в волю Божию даже до смерти, о которой только и надо помышлять, которой только и надо ждать – как вожделеннаго конца – как соединения со Христом, чего и вам всем усердно желаю (ср. Флп. 1: 21–24)»^[17].

Последнее письмо

«Мир дальним, мир ближним, мир всем любителям сего мира носителем по мере сил старался быть я, к сему миру хощу отъыти, и этот мир оставляю вам, этот мир»^[18].

Преподобномученик Игнатий

Память его празднуется 30 августа / 12 сентября, на следующий день после Усекновения главы святого Иоанна Предтечи.