Узнают ли, что мы Его ученики?

Фото: Анатолий Горяинов / Православие.Ru

«По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь меж собою» (Ин. 13, 35). Слова, которые не могут не заставить нас задуматься. О нас самих и о сегодняшнем дне нашей Церкви. Полагаю, что задуматься мы должны серьезно, ответственно и без страха.

Возможно ли сегодня узнать в нас Его учеников – вот по этому признаку, Самим Спасителем обозначенному как главный?

Мой ответ неоднозначен, биполярен. За десять лет в Церкви я встретила столько прекрасных, истинно любящих, самоотверженных людей, сколько не встретила бы, наверное, и за сто лет вне церковной ограды. От церковной бабушки до митрополита, от мальчика-семинариста до престарелого, много битого советской властью протоиерея. Все эти люди помогали мне жить. Оказавшись в Церкви – сначала как прихожанка, затем уже и как работник епархиального отдела, церковный журналист, – я обрела, наконец, для себя ту среду, в которой нуждалась всю предыдущую жизнь. А одна моя знакомая, не будучи человеком воцерковленным, не очень понимая, что есть Православие и Церковь, пришла в епархиальный отдел работать по своей технической специальности. И долго пребывала в радостном недоумении: «Неужели такие люди еще бывают? Я только с ними осознала, сколько во мне злого».

Всё это говорит о том, что завет Христов в сегодняшней Церкви не забыт и не потерян, но – это один полюс, а теперь о другом.

Почему в Церкви сегодня столько людей травмированных, измученных хроническим стрессом, находящихся в сложной, даже критической душевной ситуации? Почему так распространены конфликты, обиды? Почему столько незаживающих ран?

Для начала хотя бы ценить человека и то, что он делает – уже неплохо

Почему мы так часто друг друга не ценим? Ценить – это не то, что любить, верно. Но для начала хотя бы ценить человека и то, что он делает – уже неплохо. Поверьте, здесь нет никакой личной жалобы: меня-то как раз ценят, и благодарность за свою работу я чувствую. Но именно эту печальную ситуацию – когда человека просто не ценят, того, что он делает, как бы и не замечают – я наблюдала не раз и не два. Причина такого отношения к человеку заключается, на мой взгляд, в том, что человек этот, в сане он будь или не в сане, никуда из Церкви не денется. За него не нужно держаться, поэтому его можно не беречь. Вот так же мы подчас относимся к своим близким: как к людям, которые все равно никуда от нас не денутся. Поэтому с ними можно не церемониться, расслабиться, разрядить раздражение и усталость; поэтому их совершенно необязательно благодарить за то, что они для нас делают. Другое дело – друзья: они терпеть не станут. Поэтому с ними мы куда обходительнее. При этом мы всегда готовы заверить себя и других в том, что близких своих мы на самом деле любим, и никакие друзья никогда с ними не сравнятся. Ну да, срываемся, взрываемся, рычим, повизгиваем, но ведь любим же!.. И в Церкви нередко срабатывает тот же стереотип: да люблю я их всех (хор, клир, отдел, приходской актив и т.д.), люблю! Ну, сорвался, ну, завелся на пустом месте, сделал из мухи слона, из мелкого промаха преступление, из легко разрешимой проблемы катаклизм, ну и что такого – рабочий момент. То ли еще в нашей истории бывало!.. Вы слышали про игумена Н-ского монастыря?.. Что я на его фоне?.. Вот и успокойтесь. Всё равно мы все друг друга любим, как Христос нам завещал…

Но любовь не есть голословное утверждение. Любовь есть подвиг ради ближнего. Подвиг состоит в том, чтобы видеть в ближнем – и в первую очередь в младшем, подчиненном, зависимом от тебя! – человека, личность, а не функцию; чтобы всякий раз ставить себя на его место; вникать в его ситуацию…

Но главное даже не это. Это ведь не только для православных, это для всех нормальных людей правило. А христианин должен видеть в ближнем своем, прежде всего, – христианина. Он должен любить, ценить, почитать и беречь его – именно за веру. За то, что он выбрал Христа, выбрал Церковь. Мы ведь живем в языческом окружении! Нас меньшинство. И всегда будет меньшинство, не зря же Христос назвал нас малым стадом. Исходя из этого, нам каждого своего человека беречь надо, как зеницу ока.

Мало у кого получится «видеть христианина» в каждом врущем певчем, непослушном послушнике

Да, кто-то, прочитав, скажет: у вас совершенно идеалистический, нереальный подход. А в реальности есть работа, есть служба, есть серьезная ответственность и строгие требования; а исполнители, как правило, крайне несовершенны. Мало у кого тут получится быть сущим ангелом и «видеть христианина» в каждом врущем певчем, неаккуратном алтарнике, нерадивом помощнике, невнимательном новостнике, непослушном послушнике и т.д. Так что не осуждай начальствующих, больших или маленьких…

Я не осуждаю, я как раз могу понять и простить человека, просто не выдержавшего нагрузки, не вынесшего своей собственной ответственности за всех и вся – и в какой-то момент сорвавшегося. Особенно ценю тех из них, кто находит в себе силы нажать на тормоза и даже попросить потом прощения у своего – пусть виноватого – подчиненного. Но как часто эти срывы в гнев бывают вызваны вовсе не ошибками и недостатками ближних, коллег или подчиненных. Разумная и необходимая строгость не имеет ничего общего с раздражительностью, вспыльчивостью, эгоцентричностью и т.д. Весь этот букет заставляет человека искать повода для разрядки. Разрядки того, что скопилось внутри, а это скопившееся в нас – вовсе не от любви. И тут, конечно, нельзя кивать на одних начальников, нужно почаще оглядываться на себя, потому что ответственность за Церковь – да, за Церковь, за то, как исполняются в ней Христовы заповеди – на нас точно такая же, как на них, как ни странно это для многих из нас звучит.

Церковь, по замыслу Божию, есть не система, а семья

Об отношении нашем друг к другу надо помнить, думать и без опасений говорить. Нас отвлекают от этого – по сути, от главного! – наши текущие задачи и проблемы. Их всегда много. В апостольские времена не было всего того, чем занимаются сегодня настоятели, клирики и штатные работники храмов, епархиальные управления и отделы, церковные издательства и т.д.; не было планов, отчетов, бухгалтерских смет, юридических процедур, не было этой большой и многообразной надстройки над базисом. Нас, сегодняшних, эта надстройка от базиса отвлекает, можно сказать, дезориентирует, постоянно создавая свои «рабочие» ситуации, свою систему отношений, не совсем, мягко говоря, апостольскую. Плюс к тому, неизбежная рутина утомляет, а многих просто совершенно выматывает. Но тем внимательнее нам нужно быть, тем глубже жить, тем тверже помнить: Церковь, по замыслу Божию, есть не система, а семья. Семья, в которой, безусловно, есть старшие и младшие, есть та иерархия, без которой и обычная человеческая семья не устоит; но в которой невозможно обезличивание человека, безразличие к его чувствам, к его личной ситуации.

Впрочем, и с чисто рабочей точки зрения все то, что не от любви – повышенный тон, жесткий напор на человека, наказание его стрессом, унижением – наихудший способ решения проблемы. Спокойный братский, сестринский, отеческий тон, доверие к человеку, поддержка его усилий, нормальное обсуждение возникшей проблемы – «Давайте вместе подумаем, почему у нас с вами не получается» – все это дает куда лучший результат. При таком подходе силы объединяются, чье-то неумение или природные недостатки компенсируются, ошибки становятся куда менее вероятными, потому что люди смотрят на ситуацию с разных сторон и уравновешивают друг друга. А когда человек оставлен со своими трудностями наедине, да к тому же истощен затяжным стрессом, и корвалол ему уже не помогает, и никто его не жалеет… Такой человек поневоле становится не очень хорошим работником. И по этой причине еще больше получает, и тут уже – замкнутый круг…

Общее место, все это знают? Теоретически – да, все. А на практике мы, видимо, не очень хорошо умеем выстраивать внутри себя иерархию значений, не всегда отличаем первичное от вторичного, главное от неглавного. Вот слова Христа: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13, 34), – и они суть наше главное (часть нашего главного, если быть точнее). Всё остальное – важно, да, но второстепенно.

К смирению нужно принуждать себя самого, а не других

Мы склоны впадать в максимализм и рассуждать по принципу: «Если ты действительно верующий, никакие обиды в Церкви тебе не страшны». На самом деле – страшны, и еще как. Человек в Церкви очень уязвим, беззащитен: он ведь не со сжатыми кулаками в нее пришел, не с готовыми к бою локтями, не место под солнцем себе отвоевывать, а – верить, любить, служить. Открытый пришел, с доверием, с очень большими и совершенно оправданными на самом деле ожиданиями. Потому защищаться не готов. Это во-первых. Во-вторых, каждый из нас знает уже на собственном опыте, что вера и возрастание в вере – это тяжелый труд, это, по чьему-то удачному сравнению, бег вверх по эскалатору, едущему вниз. Наша взаимная любовь – это единственная реальная поддержка, которую мы можем друг другу оказать. Без этой поддержки человек изнемогает, и у него возникают серьезные духовные проблемы – проблемы веры. Это мне тоже доводилось наблюдать – когда в неокрепшем еще духовно, но уже серьезно травмированном человеке вера слабела и гасла. И нет, поверьте, ничего хуже, чем пытаться лечить такого человека псевдоблагочестивыми поучениями: «Если ты христианин, ты должен смириться с тем, что к тебе так отнеслись; ты должен помнить, что по грехам своим не того еще достоин». К смирению нужно принуждать себя самого, а не других; а вылечить от нелюбви можно только любовью.

Наконец, нам нужно помнить о дядюшке Баламуте, племяннике его Гнусике и тех их сродниках, имя которым легион. Тем, кто сомневается в полезности книги Клайва Стейплза Льюиса «Письма Баламута» для православного христианина, могу сообщить, что мне ее в свое время дал почитать хорошо известный посетителям этого сайта игумен Нектарий (Морозов). В этой книжке старый бес Баламут подробно инструктирует своего племяша, обучая его искусству расставления ловушек для человеческих душ, и самые опасные ловушки ставятся именно там, где человек делает шаг к Врагу бесов, Богу. Странно было бы предположить, что эта шустрая публика не крутится денно и нощно вокруг людей Церкви, не изобретает для них все новые и новые, отвечающие духу времени ловушки. «За мирянином один бес ходит, за священником десять, за монахом пятьдесят, а за епископом сто» – это тоже, наверное, близко к истине. Бес не сильнее человека, если человек с Богом; но вот тут-то и встает перед нами вопрос, всегда ли, во всем ли мы с Ним.

Здесь, конечно, не только об отношениях меж начальниками и подчиненными нужно говорить, но и об отношениях внутри приходской общины, о том, существует ли эта община в реальности – или люди, годами ходящие в один и тот же храм, остаются друг другу чужими. Неплохо бы здесь напомнить и о лишних строгостях, замечаниях, придирках, одергиваниях, жертвами которых становятся люди в некоторых монастырских и не только монастырских храмах… Но я боюсь уйти в сторону, в чащу несколько иных уже проблем. Мне кажется, что в любой ситуации важно помнить: всё, что сказано Христом, сказано настолько же для нас с вами, насколько для Его непосредственных учеников. И какой будет Его Церковь, насколько она будет соответствовать своему предназначению – зависит от каждого из нас, кем бы этот каждый ни был: священником или мирянином, семинаристом или архиереем, игуменией или ученицей воскресной школы.

«Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк. 9, 50).