«Не сказом, а показом»

Благодаря воспоминаниям протоиерея Андрея Папкова, ключаря Покровского кафедрального собора в Дес-Плейнс под Чикаго, штат Иллинойс, перед нами как живые встают удивительные подвижники недавнего прошлого: святитель Иоанн Шанхайский, митрополит Лавр (Шкурла), архиепископ Аверкий (Таушев), епископ Нектарий (Концевич), протоиерей Серафим Слободской.

Протоиерей Андрей Папков

Как я появился на свет в лагере для беженцев

Мы не выбираем себе родителей – их дает нам Промысл Божий. Так получилось, что мои предки – из духовного звания: отец – внук священника и сын священника. И это очень сильно повлияло на мое воспитание и выбор жизненного пути.

Дедушка и бабушка отца Андрея: протоиерей Александр и Анна Папковы

Мой папа, Николай Александрович Папков (1906–1994), в годы войны будучи контужен, попал в плен, где едва выжил. Промыслу Божию было угодно, чтобы он сблизился в лагере с другим военнопленным – Серафимом Алексеевичем Слободским, сыном священномученика, будущим известным пастырем. Отец и Серафим Алексеевич дали обет Богу: если Он оставит их в живых – они построят после войны церковь. Из одного лагеря они были переведены в другой.

Пленных освобождали союзники, и два друга оказались в Мюнхене: там собралось большое количество беженцев – их называли displaced persons – перемещенные лица. Этот лагерь находился под покровительством ИРО – Международной организации по делам беженцев, здесь находился и Центр РПЦЗ.

Жизнь продолжалась даже в лагере, и мой папа познакомился с моей мамой, среди беженцев я и появился на свет. Серафим Алексеевич Слободской тоже женился. Я помню лагерь в Германии, помню немецкие названия, такие как Шляйсхайм.

В Ново-Дивееве

В 1952 году Серафим Алексеевич, будущий отец Серафим, с супругой приехали в Новый Свет, там же оказались, только четыре года спустя, мои мама и папа (папа после лагеря болел туберкулезом). Приехали со мной, пятилетним, и с двумя чемоданами. Обосновались рядом со Слободскими в небольшом городке Наяк (с населением 8 тысяч человек) на берегу Гудзона недалеко от Нью-Йорка.

В Наяке была большая русская колония, отец Серафим стал настоятелем русской общины, а вот храма у нас не имелось, нужно было его строить. Рядом находился женский монастырь Ново-Дивеево, и моего папу пригласили расписать в нем Свято-Серафимовскую церковь. И мы жили рядом с монастырем до 1960 года. Папа расписал монастырскую церковь, по его же чертежам были сооружены иконостас и паникадило.

Храм в Ново-Дивеево, который расписывал отец Николай Папков

К этому времени в Наяке под руководством отца Серафима Слободского выстроили храм, и он пригласил моего папу расписать этот храм. Мы купили домик в Наяке, и там прошли мои молодые годы.

Отец Серафим Слободской

Промысл Божий проявился также в том, что я с младых лет был воспитанником протоиерея Серафима Слободского, автора замечательной книги «Закон Божий», которая издавалась и переиздавалась огромными тиражами. Патриарх Алексий в свое время говорил, что это настольная книга всех православных, самая издаваемая после Библии.

Отец Серафим был рукоположен в священники в день, когда я родился, и потом спрашивал меня:

– Андрюша, сколько тебе лет?

Я отвечал, и он комментировал:

– Значит, столько лет я служу священником.

Портрет протоиерея Серафима Слободского работы отца Николая Папкова

Я был первым, кого отец Серафим окрестил, и фактически воспитывался в его доме, потому что мы жили в трех минутах ходьбы, его матушка была моей крестной, а его сын – моим сверстником и другом. У нас все дела футбольно-волейбольные были общие.

Я у отца Серафима алтарничал и всему научился – у него алтарь был образцово-показательный

Еще я у отца Серафима алтарничал и всему научился – у него алтарь был образцово-показательный. Наш приход поддерживал тесную связь с Джорданвиллем, оттуда приезжали к нам отцы. И когда к отцу Серафиму приезжали архиереи, все это происходило на моих глазах. Раз в год приезжал владыка Аверкий (Таушев), как-то раз с ним приехал игумен Лавр, который позднее стал митрополитом и Предстоятелем РПЦЗ. С отцами из Джорданвилля обычно всегда приезжали и семинаристы, и постепенно я со всеми перезнакомился и тоже решил поступить в духовную семинарию в Джорданвилль.

Протоиерей Серафим Слободской

Джорданвилль

Промысл Божий в моей жизни проявился и в том, что духовное воспитание, полученное мной в Наяке, продолжилось под сенью Свято-Троицкого монастыря и всех отцов-подвижников: владыки Лавра (Шкурлы), владыки Аверкия (Таушева), митрополита Филарета (Вознесенского), епископа Нектария (Концевича).

Про семинарию в Джорданвилле можно много рассказывать. Вообще главным промыслительным чудом в моей судьбе, и не только моей, но и моих сверстников, которые пошли учиться вместе со мной, было то, что в те годы в Свято-Троицком монастыре (а семинарская и монашеская братия тогда были одной семьей), так вот, в Джорданвилле в те годы собралось очень много замечательных отцов. Это были удивительные, золотые люди – и все они собрались в одно время и в одном месте!

Святитель Иоанн Шанхайский и архиепископ Аверкий (Таушев) среди других архиереев в Джорданвилле

Не сказом, а показом

Находясь рядом с братией Джорданвилля тех лет, наблюдая за ними в быту, как они общались между собой, как молились, как трудились, любой мало-мальски наблюдательный человек мог пройти школу церковного и духовного воспитания. Они «учили не сказом, а показом» (это выражение моего отца).

Иногда я слышал критику, что в Джорданвилле была слабая академическая школа, но это не совсем справедливо. В деле подготовки пастырей духовное образование очень важно, но столь же важно, если не важнее, духовное воспитание. Человек может быть богословски образован, но духовно не воспитан. А при той учебной программе, что тогда нам предлагалась, если семинарист добросовестно ее проходил, то он, несомненно, получал достаточно нужных знаний для пастырского служения.

А если к этому добавить, что семинарист постоянно находился в монашеской среде, в монашеской богослужебной обстановке, с непременным участием в богослужениях, будь то на клиросе или в алтаре, то это, несомненно, многое давало для духовного воспитания. Кроме того, было обязательным хождение в братскую трапезную – на этом настаивал архиепископ Аверкий (Таушев), настоятель Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и ректор нашей семинарии.

Мы слушали чтение святых отцов за каждой трапезой – и это было необходимой частью нашего воспитания. Если семинарист на протяжении нескольких лет каждый день слушал такое чтение, это закладывало необходимый фундамент его духовной жизни.

Кроме того, мы все должны были участвовать в монастырских послушаниях: работали в типографии, переплетной, на огороде, в иконописной мастерской. Нынешний Первоиерарх РПЦЗ митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион (Капрал) учился на курс старше меня и нес послушание в типографии. Там же работал владыка Лавр. Семинаристы выходили на полевые работы, сено убирали, трудились в коровнике, на кухне. Вокруг царила учебно-трудовая монашеская атмосфера, которая требовала дисциплины. Обязательным являлось посещение богослужений.

Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле

Владыка Аверкий (Таушев)

Архиепископ Аверкий (Таушев; 1906–1976) был одаренным проповедником и архипастырем, глубоко преданным своему служению.

Он был умнейшим человеком, правда, иногда, по чистоте своей души, по-детски наивным. Мы, семинаристы, по нашей юной глупости, редко, но озорничали. Владыка Аверкий был глухой, носил с собой слуховой аппарат – не такой, какими сейчас бывают слуховые аппараты. У владыки на подряснике имелся нагрудный кармашек, и в этом кармашке лежал аппарат величиной со спичечный коробок, от него шел проводок к уху. И вот студент встает, отвечает урок, говорит громко, потом все тише и тише, и владыка начинает подкручивать свой аппарат, полагая, что с ним проблемы.

Владыка Аверкий был человеком науки, богословом и духовным писателем, а митрополит Лавр лучше понимал людей, был более проницательным в человеческом общении.

Архиепископ Аверкий (Таушев)

Владыка Лавр

Владыка Лавр (Шкурла; 1928–2008) был для нас отцом – очень человечным, простым в общении, но без всякой фамильярности. От него можно было учиться не только посредством его слов и наставлений, а просто наблюдая за тем, как он себя ведет, как себя держит. Он был воплощением такта, сдержанности и скромности. По многим вопросам – очень знающим, но никогда не подавлял собеседника своими знаниями, позволял ему высказаться.

Все эти монахи, постриженники архиепископа Виталия (Максименко; 1873–1960), имели общие черты: скромное служение ближним, постоянная готовность прийти на помощь в беде и нужде. У них имелся общий принцип: строгость к самим себе и милосердие к ближним.

Архиепископ Виталий (Максименко)

Пример подвижнической жизни

Я помню владыку Лавра с семинарии – он был моим преподавателем; я знал его даже раньше семинарии: он приезжал к нам в Наяк. 28 лет я был протодиаконом владыки Лавра, за эти годы часто служил с ним в монастырях, ездил с ним по приходам. Он меня рукоположил в священники.

Владыка Лавр всегда был примером пунктуальности: в пять утра он уже на своем месте в храме

Владыка всегда был примером пунктуальности. Если он находился в обители – он всегда благословлял трапезу, неукоснительно бывал на всех монастырских службах. В пять утра он уже стоял на своем месте в храме, на повечерии то же самое. Он всем показывал пример подвижнической, строгой к себе жизни. Его также всегда отличало благостное, мирное устроение.

Митрополит Лавр

Стиль владыки Лавра

Владыка Лавр не терпел пошлости, никакой грубости, причем никогда не критиковал демонстративно, не устраивал демонстрации, не осаживал людей: дескать, как вы смеете в моем присутствии… У него все было гораздо спокойнее, интеллигентнее. По этому поводу вспоминается мне такой эпизод.

Как-то на Масленицу мы были приглашены в один мирской дом в таком составе: владыка Лавр, владыка Петр (Лукьянов), тогда еще в сане архимандрита, и я. Хозяин дома находился в хорошем настроении и, видимо, уже выпил за праздник. Он собирался угощать нас блинами, приготовил рюмочки для вина. И вдруг он употребил не совсем красивый, нелитературный оборот, скажем так. И когда он это брякнул, я тихо сказал отцу Петру:

– Вот увидишь: через пять минут нас здесь не будет.

Владыка Лавр, казалось, пропустил неловкий оборот хозяина мимо ушей, но через три минуты сказал:

– Спаси Господи, благодарим за блины, нам пора: завтра рано вставать – Богу молиться.

И владыка благостно, с улыбкой, но ушел – это был его бытовой стиль. Он не стал делать выговор собеседнику, не стал его осуждать или обижать, но через пять минут мы уже ехали назад в монастырь.

Митрополит Лавр и Патриарх Алексий

Молитвенная помощь

Экзамен властью владыка Лавр выдержал. Вообще это очень тяжелое искушение – испытание властью, и редкие люди его выдерживают достойно, а владыка его выдержал достойно. Он не стремился к высшей церковной власти, но принял ее за послушание – как крест. Да, когда его избрали, у меня было такое впечатление, что он принял это как нелегкий крест.

Более того, я убежден в личной святости владыки Лавра, обращаюсь к нему за молитвенной помощью – и ее получаю. Помню, случился у меня очень трудный период как у директора школы в Джорданвилле. Каждая летняя сессия была непредсказуема: трудности с визами для преподавателей, влажная, жаркая погода, всевозможные искушения. И тогда я пошел на могилку к владыке Лавру и попросил его молитвенной помощи, которую и получил по всем статьям, включая идеальную погоду.

Владыка Нектарий (Концевич)

После окончания семинарии я служил в Наяке, потом шесть лет в Сан-Франциско диаконом в соборе иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость». Там в эти же годы служил владыка Нектарий (Концевич) – Божий человек. Он стал нашим с матушкой духовником.

Владыка Нектарий (в миру Олег Михайлович Концевич; 1905–1983) рассказывал мне о себе. Он был с детства отличным спортсменом, прекрасным пловцом, чемпионом Украины, а мама отговаривала его от занятий спортом:

– Олеженька, твое увлечение спортом не духовно. Вот поедем в Оптину пустынь к старцу Нектарию, и он тебе запретит.

Мама стала жаловаться на пристрастие сына к спорту, и вдруг старец Нектарий говорит: «Спорт – очень хорошо!»

Приехали к старцу, мать жалуется на пристрастие сына к спорту, и вдруг старец Нектарий говорит:

– Спорт – очень хорошо! Бог благословит, занимайся!

Матушка сникла, а юноша воспрял духом. Но эта история имела продолжение. Будущий владыка Нектарий после окончания механического факультета Института путей сообщения работал инженером, но про свое увлечение не забывал и по совместительству подрабатывал инструктором по спорту (пятиборье). Вдруг он получает повестку в военкомат.

– Мамочка, меня вызывают в военкомат – я пойду в армию!

– Старец Нектарий сказал, что тебя не возьмут.

Он идет в военкомат, его признают годным по всем статьям.

– Мамочка, я ухожу служить в армию: годен по всем статьям!

А она с уверенностью:

– Старец сказал, что тебя не возьмут, – значит, не возьмут.

И приходит письмо из военкомата: хоть призывник и годен, но как спортивный инструктор, по причине их нехватки в этом году, освобождается от воинской повинности и остается на гражданской службе.

Епископ Нектарий (Концевич)

Святитель Иоанн Шанхайский

В доме отца Серафима Слободского мне довелось встречать святителя Иоанна Шанхайского (1896–1966). Мне было четырнадцать лет. Помню, как-то святитель Иоанн приехал в сопровождении владыки Нектария (Концевича), который был у него викарным епископом. А владыка Нектарий был еще и хорошим спортсменом. Такими же спортивными были отец Серафим и его сын, и диакон, отец Андрей Семенко. Во дворике дома имелась волейбольная площадка, но она находилась как раз под окнами комнаты, где отдыхал святитель Иоанн. И они стали тихонько играть в волейбол, изо всех сил стараясь не потревожить его покой.

Владыка Иоанн Шанхайский

Незабываемое впечатление

Как-то раз был вечерний час, горел электрический свет, и так получилось, что я оказался наедине со святителем Иоанном Шанхайским. И он подошел ко мне, стал со мной разговаривать, расспрашивать, как я поживаю, как в школе учусь, – он живо интересовался всеми моими делами. Это продолжалось от силы минут пять, но вот чего я никогда не забуду – это взгляда владыки Иоанна. Его темные глаза словно обнимали собеседника, словно проникали в самую глубину души. В его глазах было столько тепла и любви, что чувствовалось: ты для него сейчас – самый главный человек. И это незабываемое впечатление.

Никогда не забуду взгляд владыки Иоанна: его темные глаза словно обнимали собеседника

Много лет спустя я читал воспоминания о святителе Иоанне Шанхайском, и автор воспоминаний писал то же самое про его глаза. И когда я это читал – знал, о чем автор говорит, потому что пережил то же самое.

Босиком по тропинке

А еще у меня есть более раннее воспоминание о святителе Иоанне. Я тогда был маленький, мы с родителями жили в Ново-Дивеево, и святитель туда приехал. Там находится крупнейшее русское православное кладбище в Америке (на сегодняшний день более семи тысяч человек там погребено), где почивают вечным сном Пожарские и Гагарины, Мамонтовы и Трубецкие, Лопухины и Оболенские, Родзянко, Врангель, Багратион – по надписям на крестах можно изучать историю России, так известны на Родине обладатели этих фамилий.

Как-то я бегал по дорожкам, вдруг вижу: идет владыка Иоанн в рясе, клобуке, с посохом, который больше, чем он сам. Он был невысокий, согбенный, и я видел: сначала идет посох, а потом сам святитель – босиком по тропинке.

В Наяке владыка Иоанн служил Всенощную и Литургию. Отец Серафим как раз устроил колокольню, куда вела крутая и узкая лестница. Владыка заинтересовался и сказал, что хочет подняться и посмотреть. А я был один из звонарей. Отец Серафим благословил меня сопроводить владыку и при необходимости ответить на его вопросы.

Владыка поднимался очень быстро, его босые ноги в сандалиях мелькали у меня перед глазами – и я видел, какие у него сбитые ступни и опухшие щиколотки. Я знал, что это от многолетнего хождения босиком и от того, что он никогда не спал лежа – взял на себя такой аскетический подвиг.

Владыка Иоанн часто служил панихиды на кладбищах

«А где моя фотография?»

В Ново-Дивеево мы жили в длинном бараке. Когда владыка Иоанн приезжал – он обходил кельи в бараке и благословлял его обитателей. У одной матушки, монахини из Европы, на тумбочке стояла в рамке фотография владыки, а стекло было с трещиной.

Она знала, что он сейчас пойдет благословлять, и ей стало неудобно, что владыка увидит свой портрет с треснутым стеклом. Тогда она перед приходом владыки спрятала портрет с глаз долой. Он зашел к ней в келью и спрашивает:

– А где моя фотография, когда я был молодым, которая здесь, на тумбочке, стояла?

Как владыка Иоанн за меня молился

Владыка и к нам зашел, благословил моих родителей, а я стоял возле стенки, мне было лет восемь. Он подошел ко мне, спросил, как зовут, знаю ли я свой день Ангела. Я ответил и, кажется, правильно. А у меня были курчавые, вихрастые волосы.

Владыка взял меня за вихор, прислонил головой к стенке и так стоял молча какое-то время. Было понятно, что он молится. Вроде бы незнакомый человек, берет мальчишку за вихор, прислоняет голову к стене – по идее я должен был испугаться. Но я не испугался – чувствовал, что он это делает с любовью.

«Камилавок и клобуков хватает – голов маловато»

В Ново-Дивеево наш сосед специализировался на церковном шитье: скуфьи, камилавки, клобуки, подрясники… И вот как-то у него никто не выкупил заказанную камилавку, и она у него лежала, пылилась. Приехал владыка Иоанн, а наш портной был его большим почитателем. И вот портной идет, несет куда-то эту черную камилавку, хочет ее кому-то сбыть, видит: в тенистой беседке сидит владыка Иоанн.

– Владыка, примерьте, пожалуйста, камилавку! Она как на вас сшита!

– Благодарю вас, не нужно.

– Пожалуйста, примерьте!

– Не стоит.

– Ну пожалуйста!

– Вы знаете, камилавок и клобуков у нас хватает – вот голов маловато.

Владыка с молодежью

«На три головы выше всех нас!»

Еще немного по поводу голов. Отцы из Австралии рассказывали, как архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Савва (Раевский), возвращаясь в Австралию с американских Архиерейских Соборов РПЦЗ, говорил о святителе Иоанне Шанхайском:

– Хоть владыка Иоанн среди нас, архиереев, самого маленького роста – он на три головы выше всех нас!

Да, многие архиереи почитали владыку Иоанна. Он был человеком дела и порядка, и помимо того, что он был молитвенником и подвижником, он был еще и прекрасным администратором.

Владыка Иоанн в Шанхае

Про владыку Иоанна Шанхайского как про администратора мне рассказывал митрополит Филарет (Вознесенский; 1903–1985) со слов архимандрита Вениамина (Гаршина), который служил в свое время в Шанхае под омофором святителя и жил в те годы на архиерейском подворье, в монашеском общежитии.

Бывало, что отцы допоздна работали, помогали владыке Иоанну. И если они, потрудившись, ложились спать в поздний час, то владыка по-доброму, по-отечески не будил их рано, а мог, наоборот, зайти и еще одеялом укрыть, чтобы человек отдыхал.

Но если тот же монах, например отец Вениамин, накануне не был занят работой, ложился спать в нормальные часы, а потом спал во время подъема, то владыка Иоанн заходил в его келью, аккуратно снимал одеяло с головы спящего и так же аккуратно выливал на него стакан воды. Владыка Филарет рассказывал мне эту историю с юмором.

Слева направо: епископ Савва (Сарачевич), святитель Филарет (Вознесенский), святитель Иоанн Шанхайский, епископ Нектарий (Концевич)

«Я в алтаре не разговариваю»

Владыка Иоанн никогда не разговаривал в алтаре. Это было его железное правило. Он только цокал языком – и все понимали, что нужно подтянуться. Я сам видел его указы, где он писал, наставляя духовенство, чтобы в алтаре не вели лишних разговоров. Я впервые услышал его цоканье в Наяке в церкви. Помню, как он стоял в мантии, потом вышел из алтаря и читал Шестопсалмие, разумеется, наизусть.

Митрополит Лавр рассказывал мне о своей молодости: в 1953 году проходил Архиерейский Собор в Джорданвилле. Кто-то из архиереев, членов Собора, служил будничную Литургию, а митрополит Лавр, тогда молодой иеродиакон, алтарничал. И вот служба закончилась, и отец Лавр увидел, что владыка Иоанн Шанхайский сам складывает свое облачение.

– Владыка, давайте я вам помогу!

Владыка Иоанн молча сделал отрицательный жест и покачал отрицательно головой. Отец Лавр постоял, подождал и еще раз повторил свое предложение. Тогда владыка взял его за руку, вывел на клирос и сказал:

– Я в алтаре не разговариваю.

И митрополит Лавр закончил свой рассказ так:

– Тогда я понял, кто такой владыка Иоанн!

«Идем, детка, тут тебе не место!»

О владыке Иоанне Шанхайском мне рассказывал также мой друг, архидиакон Тихон (Калинин), ныне покойный. В молодые годы он жил в Бразилии и там встречал много эмигрантов из Шанхая. О своей жизни ему рассказывали женщины, которых владыка Иоанн спас от падения. В юности, чтобы не погибнуть от голода, некоторые из них шли работать в злачные местечки. Владыка Иоанн Шанхайский заходил в эти злачные места, спокойно проходил мимо вышибал, подходил к девушке и говорил ей:

– Идем, детка, тут тебе не место!

И выводил девушек оттуда. Устраивал их учиться честному ремеслу, потом на работу, например швеями.

Портрет владыки Иоанна

В келье святителя Иоанна Шанхайского у портрета кисти протоиерея Николая Папкова

Мне рассказывали в Сан-Франциско, что в последнее время у владыки Иоанна Шанхайского был такой кашель, который бывает при сердечной недостаточности. Думаю, что сердце у него село от многолетнего подвига, и умер он от сердечного приступа.

В приюте, основанном святителем Иоанном в Сан-Франциско, в его келье, есть его большой портрет рядом с его креслом. Этот портрет писал на моих глазах мой папа. Писал с фотографии – это был уже посмертный портрет.

Вот такими историями я и хотел поделиться с читателями портала «Православие.ру». Я счастлив, что на моем жизненном пути встретились эти великие отцы и подвижники.

В гостях у протоиерея Андрея Папкова и его матушки Натальи