От долга – к состоянию любви

В издательстве «Вольный Странник» вышла книга игумена Нектария (Морозова) «Долг любви. Как быть христианином всегда». А правда, как? Об этом говорили на презентации издания в Москве.

Игумен Нектарий (Морозов) на презентации книги «Долг любви»

О людях и собаках

– Однажды я сидела и редактировала книгу, как вдруг позвонил сын, – начала свой рассказ мама отца Нектария, монахиня Евфросиния (Морозова), – сказал, что рядом с домом лежит пьяная женщина и замерзает. На улице было минус 40. «Ты должна, – говорит, – спуститься и помочь ей». Мне очень не хотелось. Прежде чем начать работать, мне всегда надо долго-долго раскачиваться, настраиваться, и вот я только приступила и... Взяв горячий чай, бутерброд, оделась и пошла на улицу.

Женщина была очень грязная, сидела прямо на снегу. Какой-то мужчина уже пытался ее поднять, но на него набросилась собачка, порвала ему штанину. Я протянула чай – женщина отхлебнула от него, – бутерброд – она надкусила его; потом и то и другое отбросила. Я стала вызывать Скорую, там мне сказали:

– Теперь этим занимается полиция.

Я позвонила в полицию:

– Это вам надо обратиться в Скорую.

Я опять попыталась вызвать Скорую...

Где-то с час я еще стояла рядом с той, что так и сидела на снегу (поднять мне ее было невозможно, она была значительно больше меня), – чего мне только не наговорили прохожие...

Сама женщина постоянно канючила:

– Дай закурить.

Я, монахиня, стреляла у проходящих мимо мужчин сигаретки, чем вызывала еще больший шквал недоумения. Закурив, моя подопечная затягивалась и эту сигарету бросала, просила следующую...

Потом наконец приехала Скорая. Вышел фельдшер.

– Она замерзнет, – бросаюсь к нему.

– Она грязная, – сложил руки он.

– Но все равно ее надо посадить в машину! – не отступаю я.

Он сделал жест: мол, действуйте!

Я деловито склонилась... Но тут меня все-таки отодвинули фельдшер и кто-то еще столь же большой, как и сидящая на снегу женщина. Возможно, это был водитель Скорой. Машина уехала.

А я вспомнила: когда мы с сыном еще не были в постриге, я спрашивала у него:

– Зачем нам монашество?

– Людям помогать, – отвечал он.

– Я и так помогаю.

– Это потому, что ты хочешь.

А любовь – это долг, который мы, христиане, призваны исполнить и тогда, когда нам не хочется.

– Пока любовь является долгом, она не является состоянием, – заметил, однако, сам автор книги отец Нектарий (Морозов). – Я это говорю не как тот, для кого любовь уже стала состоянием, нет, она для меня еще точно также пока остается долгом. Отсюда и – название книги. Но именно от исполнения этого евангельского долга любовь постепенно в душе каждого христианина и расцветает в меру состояния.

Из всех нас только для этой собачки любовь была состоянием

Конечно, странно, когда монахиня просит у проходящих мужчин сигареты, но другого утешения для той несчастной женщины, видимо, на тот момент найти было невозможно.

Рядом с этой женщиной, помню, неизменно была та самая собачка, которая ее от всех защищала, согревала, ухаживала за ней, сама решала, кого к ней подпустить... Уже потом однажды я увидел их на улице, мне их стало жалко, и я пошел и купил еду этой женщине и собачке. Спустя несколько минут я увидел, что женщина отобрала еду у собаки. А та совершенно спокойно к этому отнеслась, только стояла очень грустная… Я вернулся, отобрал еду у женщины и отдал собаке, потому что у женщины и так было достаточно еды.

Из всех нас, по-моему, только для этой собачки любовь была состоянием...

Кстати, в самой книге «Долг любви» приводится случай из жизни преподобного Силуана Афонского. Когда кто-то его назвал собакой, святой ответил:

– Всегда меня так называй.

Краеугольное смирение

​

– Если Господь в момент твоей кончины застанет тебя во смирении, то Он будет говорить с тобой, а если застанет тебя не в смирении, то никакого разговора не получится, – напоминаются в книге слова другого афонита – преподобного Паисия Святогорца.

Как не завяжется по этой же самой причине и прижизненного разговора с Богом: «Молитва злопамятного подобна сеянию на камне» (Преподобный Исаак Сирин). «А как молимся, так и живем», – но и: «как живем, так и молимся», – приводит цитаты автор – и тут же озадачивает постоянно спешащего современника, которому и помолиться-то толком некогда, вопросом отца Кирилла (Павлова):

– Вечером можешь? – это насчет утренних молитв! – Ну, тогда читай вечером.

Безусловно, время для чтения утренних молитв при таком благословении стало находиться и утром... Точно так же, как для тех, кому вечерние молитвы читать невмоготу, приводится в книге хитрость от преподобного Никодима Святогорца: а ты скажи себе: «Ну хорошо, хотя бы пять минут помолюсь еще». А как помолишься пять минут: «Ну, еще теперь пять минут», – уговори себя... И таких конкретных советов-уловок для тех, кто волен от сердца произнести: Господи, или хощу, или не хощу, спаси мя, – в книге множество.

Кому из христиан не известна притча о заблудшей овце (ср.: Мф. 18, 12–14; Лк. 15, 37)? Помните иконописное изображение «Пастырь Добрый» – Спаситель, подобно пастуху, держит на Своих плечах овечку. «Вроде бы все понятно, – пишет отец Нектарий, – но не все мы знаем, что пастух, найдя овцу, не просто клал ее на плечи и носил на себе. Этой овце сначала перебивали ноги, так что она не могла никуда убежать сама, и пока они срастались, неотлучно находилась с пастырем. За это время она так привыкала к нему, что потом уже сама за ним ходила, как привязанная, никуда больше не убегала, и таким образом спасалась от погибели»... Это в подглавке о чтении Священного Писания – о том, какая глубина смыслов откроется нам, если будем читать, еще и сверяясь с толкователями. Хоть на сломанных (в своей неизбывной беготне) ногах, но войти, подобно благоразумному разбойнику, в рай – это, конечно, хорошо. Но можно же и не отбиваться на страну далече?

Автор последовательно осмысляет эти лакуны, которые неожиданно обессмысливают жизнь современных христиан, соблазняя их побыть среди мира не-христианами. «Жизнь человека только тогда имеет смысл, когда он живет для других, – отец Нектарий привел на презентации слова одного из самых своих любимых мыслителей – Виктора Франкла. – Здоровый глаз себя не видит».

Здоровые духовные очи не видят недостатков ближнего

Точно так же, как и здоровые духовные очи не видят недостатков ближнего. А почему даже церковные люди не прочь посудачить о том, что и у кого в церковной жизни не так, и что с этим делать? Зеркало, в которое нам, христианам последних времен, предлагается автором посмотреть, – апостольская община. Та, где каждый лично знает Христа. Это и есть Церковь.

Только тогда, когда мы «научимся узнавать в людях то, что есть во Христе, а во Христе – то, что есть в людях, нам будет гораздо проще понять, как любить людей», – отмечает автор.

Пусть современник, то и дело спешащий, заглянет в это зеркало на бегу...

Но и во всей этой нынешней суете с ее многозадачностью, от которой нельзя избавиться, когда мы со всех сторон раздергиваемы и растаскиваемы так, что ни в чем, казалось бы, уже и не можем преуспеть, но одно для нас тем не менее, уверен автор, остается – как раз краеугольное смирение.

«Дела, в которых нет смирения, не спасают, а смирение может спасти и при отсутствии дел», – опять же напоминаются нам слова преподобного Исаака Сирина. Потому что именно тогда, когда человек понимает, что сам по себе он никакой цены не имеет, и в нем самом по себе ничего по-настоящему доброго нет, Господь, – как говорил преподобный Нектарий Оптинский, – и может начать творить из него что-то великое.

И это будет величие Любви – единственного основания святости (о ней – последняя подглавка книги).

Автор – о книге

Игумен Нектарий (Морозов). Долг любви. Как быть христианином всегда? — [сборник статей] — М.: Фонд социокультурных проектов «Традиция», 2019. — 336 с. ISBN 978-5-00152-008-5

Игумен Нектарий (Морозов):

– Эта книга – сборник приходских бесед. Каждый священник составляет себе представление, о чем ему говорить с людьми, на основании того, что они сами говорят ему – на Исповеди, или проговаривая свои какие-либо недоумения, или задавая вопросы.

Формируя свои представления о христианстве по мере воцерковления, мы свои заблуждения возводим в ранг принципов

Главная проблема современной церковной жизни, как это ни парадоксально звучит, – ее расцерковленность. Сегодня мало в Церкви тех, кто с детства вырос в традиции. А формируя свои представления о христианстве по мере воцерковления, мы нередко какие-то свои заблуждения возводим в ранг принципов. От того и спотыкаемся.

Сегодня стать христианином достаточно сложно. Несложно принять Крещение, несложно стать прихожанином того или иного храма, несложно совершать молитвенное правило, несложно участвовать в церковных таинствах... Но очень сложно стать христианином.

Христа Очень многое заслоняет от современника. Это и соединение христианства с какими-то идеями политическими, национальными, общественными и пр. Все это чрезвычайно часто сбивает с толку, и человек точно забывает о первоисточнике. А нам же дано Евангелие!

То, насколько мы верны Евангелию, и является критерием того, насколько мы сами являемся христианами!

В житии преподобного Исаака Сирина есть такой эпизод. Когда он только еще стал епископом Ниневийским, буквально в первый день после его хиротонии, к нему пришли два человека.

– Если он не вернет мне мое, я буду вынужден подать на него в суд! – указывал богач на своего должника.

– Поскольку Священное Евангелие учит не отнимать отданного... – начал было владыка, пытаясь вразумить, что следует по крайней мере дать должнику день, чтобы тот мог расплатиться...

Но обвинитель закричал:

– Причем тут Евангелие?!!

Тогда новорукоположенный епископ со словами: «Если с Евангелием здесь не считаются, зачем я пришел сюда?» – оставил кафедру, удалившись на отшельничество в горы.

Всегда ли мы сверяем свою жизнь с Евангелием?

Когда современный человек впервые берет в свои руки Евангелие или томик кого-то из святых отцов, того же преподобного Исаака Сирина, ему кажется, что между его жизнью и тем, о чем говориться в этих писаниях, – пропасть. В этом и заключается задача современных авторов – перекинуть мостик для нынешнего читателя в мир евангельских смыслов, в святоотеческую традицию.

Я не дерзну никого ничему учить, скорее, я сам хотел бы научиться подлинно христианской жизни, поэтому все проводимые мной беседы и были обращены, прежде всего и в том числе, ко мне самому. У митрополита Антония Сурожского есть такой образ: если проповедь пастыря не превращается в стрелу, которая должна уязвить, прежде всего, его сердце, то она, как правило, ни чьего сердца и не достигнет. Вот свое сердце я и сделал мишенью.

У книги «Долг любви» ответственный подзаголовок – «Как быть христианином всегда». Если бы я был уверен, что «быть христианином всегда» – это легко и просто, я бы и не стал об этом говорить. Но я по себе знаю, что это за борьба, и как часто мы в ней одерживаем не победы, а терпим поражения... Хотя уверен, что никакое поражение в нашей жизни, пока наша жизнь еще длится, не есть поражение, оно должно для нас стать путем к победе.

Об этом и написана книга.

...и о любви

Нам кажется, что любовь – это чувство. А откуда может родиться любовь к врагам? К моим личным или, тем более, – к тем, кто доставляет боль моим ближним? Любовь – это состояние, к которому христианин постепенно восходит. Когда любовь становится содержанием сердца человека, то ничем, кроме любви, он на происходящее в жизни уже ответить не может.

Когда любовь становится содержанием сердца человека, то ничем, кроме любви, он на происходящее в жизни уже ответить не может

Любовь не отменяет необходимости в какой-то конкретной ситуации и противостоять человеку, и ограничивать его свободу совершать зло, но это не должно приводить к тому, что мы этого человека обесцениваем.

Невозможна любовь к кому-то – к Богу и близким людям – и равнодушие ко всем остальным.

В мире существует только одна норма общения между людьми – это уважение и любовь. Все раздоры – это некая единая цепь. И очень важно, чтобы мы, протягивая руку человеку, с которым могли бы впасть во вражду, каждый раз полагали начало другой цепи – связующей любовью.

Любовь должна быть обращена вовне. Мы, христиане, получили дар Любви от Бога, и мы его теперь отдаем людям. Спасение, по-моему, в том и заключается, чтобы откликнуться на эту Любовь Божию, не утаить ее, как талант, в себе.

Любовь дает человеку силы жить.

Очень часто один человек говорит кому-то, что он его любит, а этот другой этой любви не чувствует. Если тот, кого мы «любим», нашей любви не чувствует, очень сомнительно, что мы его на самом деле любим.

Игумен Нектарий и монахиня Евфросиния (справа)

Если начать разбираться, может оказаться, что я, который говорю о любви к кому-то, просто- напросто в этом человеке нуждаюсь. Но любовь ли это? Не слишком ли она сосредоточена на мне самом?..

К сожалению, зачастую за словами о любви к кому-то стоит желание просто обладать им. Это тоже трудно назвать любовью, но многие именно эти подмены и принимают за любовь.

Можно было бы и дальше перечислять, и ряд таких примеров будет достаточно длинным. Суть заключается в том, что чаще всего представления людей о любви превратны.

Я не знаю никого, кто бы дал бы любви настолько удивительное, настолько емкое определение, как апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13, 4–8).

И совершенно очевидно, что он это определение любви вынес не из своей предыдущей обращению жизни, когда был еще Савлом. Это то, что открылось сердцу Павла уже при жизни во Христе.

Как человек приходит к такому состоянию любви? Как его жизнь становится живой и настоящей? Если человек ищет в своей жизни прежде всего пребывания с Богом, то он, начни прислушиваться к своему сердцу, очень быстро ощутит, что ему эта жизнь во Христе дает и чего он, теряя ее, лишается. Тогда он и начинает бороться за то, чтобы быть с Богом.

Говорить об этом достаточно сложно. Это внутренняя жизнь сердца. Как собака ищет след, потом его теряет, снова возвращается, – так и ты пытаешься пройти по этому узкому пути (ср. Мф. 7, 14) вслед за Христом.