От буддизма и лютеранства к Православию: духовный путь монаха Кирилла Картхауса

Отец Кирилл – немец, он родился и вырос в Германии, но уже много лет живет в бухарестском монастыре Раду-Водэ^[1]. Влюбился в Православие и Румынию, поэтому решил остаться здесь навсегда. Но не как мирянин, а как монах одного из самых известных столичных монастырей.

Монах Кирилл (Картхаус)

Несправедливый Бог

Девочке было всего 8 лет. Он помнит это четко, как то, что случилось вчера. Она с рождения была заражена СПИДом, как это часто бывает в Индии, где свыше 2 миллионов взрослых страдает этой болезнью. Она должна была умереть, как умерли ее родители. Она знала, что ее ждет, знали и монахини, ухаживавшие за ней, и волонтеры, работавшие в приюте. Они знали, что ничем ей помочь не могут, потому что эта болезнь не щадит никого. Даже детей. А восьмилетняя девочка, несмотря на все свои страдания и нищету, была счастлива и безмятежна, тогда как все больные вокруг изнывали от отчаяния.

– Однажды мы собрались у ее кроватки и плакали. А она спокойно взглянула на нас и говорит: «Не плачьте, я ведь ухожу домой!» И тогда я почувствовал, что от боли у меня сейчас разорвется сердце в груди. Эти слова меня сразили! Я был тогда 18-летним парнишкой, очарованным буддизмом, а эта встреча вдруг столкнула меня лицом к лицу с ужасом человеческого страдания. От жалости я не находил себе места. «Почему в мире столько боли? – спрашивал я себя. – Почему Бог попускает невинной девочке умереть от неизлечимой болезни? Чем она виновата?»

С этой минуты я перестал довольствоваться ответом буддистов: мол, эта девочка в прошлой жизни совершила какое-то зло и теперь несет наказание по законам кармы. Мне казалось, что бог, руководствующийся одними законами кармы, безжалостен. И стал отходить от буддизма и индуизма и снова читать Библию. Только в христианстве, и именно в православном христианстве, я узнал, что Бог прощает, что Он – сама любовь и милость.

Этот случай с девочкой, в конце концов умершей там, в этом индийском приюте, стал поворотным в моей жизни.

Дом, превращенный в храм

Маленький Ниман с отцом «Харе Кришна, харе Кришна,
Кришна, Кришна, харе, харе,
Харе Рама, харе Рама,
Рама, Рама, харе, харе!»

Солнце еще не успевало подняться над горизонтом, как дом г-на Картхауса из деревушки Аргешторф близ Ганновера превращался в маленький буддийский молитвенный дацан. Ритуал начинался в 5 утра. Г-н Картхаус повторял маха-мантру, силясь с помощью медитации слиться с Кришной.

Маленький Ниман (мирское имя отца Кирилла) рос в такой атмосфере. Мать, набожная протестантка, читала Библию и клала поклоны перед Распятием и статуей Богородицы, а отец, еще в молодости обратившийся в индуизм и входивший в движение Харе Кришна, читал Бхагават-Гиту и распевал мантры с самого утра.

Представьте себе: у нас в доме стояли статуи Будды, Кришны и Пресвятой Богородицы

– Я вырос в Аргешторфе, мои родители и сейчас живут там. Это маленькая деревня неподалеку от Ганновера. У меня было замечательное детство, я много играл на лоне природы, очень много времени проводил в лесу. Бога всегда чувствовал рядом. Говорил с Ним с самого детства, говорил Ему всё, как другу. Для меня Он был очень реальным, только помню, на душе у меня всегда было какое-то беспокойство. Я хотел узнать Его лучше…

Представьте себе: у нас в доме стояли статуи Будды, Кришны и Пресвятой Богородицы.

Мама перед трапезой читала христианскую молитву, а папа каждое утро молился Кришне. Поэтому я еще тогда задался вопросом: какая же вера истинная? С этим вопросом я вглядывался во все крупные религии, но не чувствовал, чтобы правда была найдена.

Индия

В годы волонтерства в Париже Когда Ниману исполнилось 16 лет, отец взял его с собой в Индию. Он ничего ему никогда не навязывал, не требовал выбрать одну конкретную религию, а старался помочь ему лучше узнать их. Они вместе ходили в ашрамы, бывали в храмах, поклонялись всем индуистским божествам, танцевали перед ними, медитировали, молились. Но Ниман не чувствовал удовлетворения. Индия с ее красками, ароматами и жизнью, исполненной трепета, очаровала его, но все-таки не околдовала.

Наконец они пришли в Дхарамсалу на северо-западе Индии, где живет тибетская диаспора, и встретились там с самим Далай-ламой.

– Я взял у него благословение, но не задал ни одного вопроса. Я чувствовал, что буддизм меня влечет, и решил, что, когда стану достаточно взрослым, уйду в монастырь, чтобы идти путем Шакьямуни. Но через 2 года у меня появилась возможность заниматься социальным волонтерством в самой Индии. И я с радостью согласился, думая, что смогу глубже изучить буддизм.

Я думал, что смогу изменить мир, превратить его в нечто лучшее, прекрасное

Мне было 18 лет, и хотелось делать что-то конкретное для других, помогать. Я, по своей наивности, даже думал, что смогу изменить мир, превратить его в нечто лучшее, прекрасное. Но тогда произошел случай с этой девочкой, больной СПИДом, о которой я вам говорил, и я уже не был так уверен, что хочу стать буддийским монахом. Так что снова стал обращаться к христианству, читать Библию и молиться. Однако полностью измениться мне предстояло благодаря Православию, а точнее – благодаря Православию румынскому.

Песнь об Иисусе

В храме монастыря Раду-Водэ

Всё началось с того, что Иисус однажды обратился к нему в необычной песне. Ее спели ему во Франции два румына. Это было вечером, в одном центре, где молодежи захотелось познакомить собравшихся с той страной, из которой она приехала. Все собравшиеся там были общественными активистами.

Румыны выбрали для этого церковное песнопение, желая с его помощью передать дух своей вековой традиции, румынской крестьянской веры. Ниман слушал это песнопение как завороженный. Он никогда ничего подобного не слышал. Музыка была такой трогательной и глубокой.

Это было его первым знакомством с Православием. Он тут же решил ехать в Румынию, устроиться в Бухаресте волонтером в какой-нибудь социальный центр, который занимался бы беспризорными детьми. Так он оказался на богослужении в монастыре Раду-Водэ, где душа его прилепилась к красоте Христовой, входящей в мир через иконы, песнопения, облачения и древние византийские богослужения.

– Первым богослужением, на которое я попал, была вечерня. Я ни слова не понимал по-румынски, но был очень впечатлен. Спросил себя: «А может, это и есть истина? Может, я наконец закончил свои поиски?»

Сейчас, когда я рассказываю в Германии, что православное монастырское богослужение, особенно в пост, может длиться по 5–6 часов, они поражаются и не понимают, как мы выдерживаем столько времени. Но мне это не кажется трудным, потому что я чувствую, что православное богослужение очень динамично, оно не статично. На лютеранском или католическом богослужении я сижу на своей скамейке, как в театре, куда прихожу, чтобы поприсутствовать. Тогда как у православных это особое переживание, в нем очень много жизни! Мы не смотрим на богослужение извне, мы в нем участвуем. Потому что это, в конце концов, и есть Церковь – она не один только священник, или только монахи, или только клирос, который поет. Нет, мы все составляем Церковь и участвуем в богослужении своей молитвой, поклонами, а иногда и пением.

Церковь – не только священник, или монахи, или клирос, который поет. Нет, мы все составляем Церковь

Созданию этой атмосферы очень способствуют византийские иконы. В католических церквах иконы представляют собой скорее произведения искусства, у них отсутствует духовная сторона, а у лютеран иконы вообще были вынесены из церквей во времена Реформации. У православных же икона всегда присутствует, как окно к Богу, помогающее нам беседовать с Ним. Ведь человек нуждается в чем-то осязаемом, и когда мы говорим о Боге как о чем-то абстрактном, верующим очень трудно это понять. А когда передо мной икона, она помогает мне думать о Боге, беседовать с Ним лично, иметь конкретную связь с Ним.

Думаю, в последнее время поэтому и стали появляться православные иконы в лютеранских и католических церквах. У людей там тоже имеется желание аутентичности, подлинности, поиск церковных начал, ведь иконы существовали с первых веков христианства.

Молитва сердца^[2]

– Был ли такой случай, такой особый момент, после которого вы решили выбрать Православие?

– После богослужения вечерни, о котором я вам рассказывал, у меня возникло желание поговорить с каким-нибудь священником, больше узнать о Православии. И я встретил здесь отца Поликарпа, беседовал с ним, а он меня направлял в моих поисках. Вернувшись в Германию, я стал читать то, что посоветовал мне батюшка. Тогда открыл для себя святого Силуана Афонского, он переведен и на немецкий, и его любовь ко всему миру меня глубоко тронула.

Архимандрит Поликарп (Кицулеску)

Но главным был тот момент, когда я прочел книгу «Русский паломник»^[3] о безымянном русском монахе, учившемся творить умную молитву. Она на меня сильно повлияла. Я был поражен этой молитвой Иисусовой и стал ее совершать. Тогда я на самом деле встретился с глубинами Православия. То, что испытал тогда, я никогда больше не испытывал. Эта сладость умной молитвы, нескончаемая радость встречи со Христом в глубине моего сердца, личная связь с Богом, которой у нас нет нигде, кроме Православия, особенно через молитву Иисусову, – всё это убедило меня, что я действительно пришел к завершению своих поисков.

Я принял православное Крещение прямо на Рождество. Я возродился духовно в тот день, когда Бог родился на земле!

Так что я решил вернуться в Румынию, чтобы принять православное Крещение и углубиться в эту молитву. Отец Поликарп из Раду-Водэ сказал, чтобы я еще подождал, подготовился, почитал определенные книги. Я оставался с ним на связи, и в какой-то момент он сказал, чтобы я приезжал на Рождество, если решился. Так оно и произошло! Я приехал на Рождественские каникулы и принял православное Крещение в монастыре Раду-Водэ, прямо на Рождество. Я возродился духовно в тот день, когда Бог родился на земле! Затем принял постриг в этом же монастыре.

«Румыны – смиренный народ»

– Отец Кирилл, а почему из стольких православных стран вы выбрали Румынию? Ведь вы могли уйти и на Афон – отечество православных монахов.

– Мне часто задают этот вопрос – почему я выбрал румынское Православие, а не греческое или русское, которые сильно представлены в Германии, почему поселился в бухарестском монастыре Раду-Водэ, а не в афонских лаврах. Я всегда отвечаю, что для меня это было естественным. Мое первое знакомство с Православием произошло через румын, здесь, в Бухаресте, в Раду-Водэ, я крестился. Так у меня образовалась очень тесная связь с Румынией как страной и с румынами как народом.

В румынском Православии есть что-то очень смиренное, очень подлинное

И мне кажется, что в румынском Православии есть что-то очень смиренное, очень подлинное. Румынские церквушки – такие маленькие, скромненькие – далеки от какой бы то ни было мегаломании. Я не хочу критиковать другие храмы, но там другой дух, а мне нравится этот смиренный дух, который можно найти здесь, в Румынии.

Румынский народ невозможно отделить от Церкви, потому что и Церковь тоже – ничто без народа. А здесь не только здания, но и народ очень смирен. Даже когда изучаешь историю Румынии, ты понимаешь, что имеешь дело со смиренным народом. А смирение, это знает каждый, – самая главная добродетель христиан, на ней зиждутся все остальные добродетели, которые восполняются в любви.

Птица, летящая к Богу

Церковь монастыря Раду Водэ

– Сейчас мы готовимся к Воскресению Спасителя^[4]. Можете ли вы сравнить приготовления к Пасхе у вас, в протестантских церквах Германии, и приготовления, которые чувствуете здесь? Чем они отличаются?

– В Лютеранской церкви не было особой подготовки к Пасхе Господней, по крайней мере в моей общине. Может, где-нибудь в католической Баварии она и была, но по-другому. На Западе больше совсем нет поста, а у протестантов упразднена и Исповедь – всё, что помогает нам подготовиться к Воскресению Господню. Германия теперь светская страна, и Пасха Господня воспринимается скорее как повод к каникулам: люди уезжают на природу, ходят гулять.

В Румынии я, наоборот, чувствую, что весь народ вместе восходит к этому событию Воскресения. В монастыре Раду-Водэ во время поста храм полон народу, люди приходят исповедаться, поговеть, попоститься и всё время спрашивают нас, как стать лучше, как стать ближе к Богу. И молодежь, и старики, разные люди приходят сюда и чувствуют эту потребность приблизиться к Богу.

Потом, в период поста есть такие богослужения, которые кажутся мне самыми красивыми в году. Они дают нам возможность ощутить свое состояние греховности, но не останавливают нас на этом, а показывают, как подняться, как стать лучше, и мне это очень нравится. Мы, монахи, в этот период стараемся больше поститься, больше молиться, меньше говорить, что создает в монастыре атмосферу ожидания Пасхи, духовного напряжения, замечательную атмосферу.

– В ожидании Пасхи у монахов есть обыкновение соблюдать черный пост^[5]. Он не кажется вам слишком трудным? Ведь румыны приучаются к нему еще в детские годы.

– Это фантастический опыт, которого я не знал, пока не стал православным. Мне кажется, что, когда постишься, ты сбрасываешь с себя весь этот бесполезный груз, который таскаешь с собой, и чувствуешь себя летящей птицей, ты становишься гораздо легче. Тогда намного легче вознести ум к Богу, ведь на тебя больше ничего не давит. Потому что, по сути, мы для того и уходим в монастырь, чтобы иметь возможность сосредоточиться только на своих отношениях с Богом.

Но надо иметь в виду, что мы не созданы для поста, а пост создан для нас, чтобы нам помогать. То есть мы не постимся для того, чтобы поститься, а постимся, чтобы это помогло нам на этом пути нашего приближения и встречи лицом к лицу со Христом. Это как боевое оружие, которое дал нам Бог, чтобы мы побеждали в этой борьбе со страстями.

Мы не используем нашу свободу для того, чтобы познать Бога, мы ее используем, чтобы разнуздать свои страсти

– Отец Кирилл, в завершение нашей беседы я хотел бы узнать, вы нашли в Православии ответ на вопрос, который вас волновал: почему в мире существуют страдания?

– Думаю, страдания существуют потому, что самый большой дар, данный Богом человеку, – это свобода. Но мы не используем нашу свободу для того, чтобы больше познать Бога, мы ее используем, чтобы разнуздать свои страсти. А Бог не желает нарушать нашей свободы. И если мы выбираем не быть с Богом, Он уважает наше решение. Так что зло существует в мире потому, что мы его сами выбираем и распространяем.

Что же касается той невинной девочки из Индии – не знаю, я до сих пор так и не нашел ответа на вопрос: почему Бог попустил, чтобы она так много страдала и умерла. Но знаю одно по своему опыту – что Христос, христианский Бог, превозмогает справедливость любовью, и мне это кажется восхитительным. И хоть я и не могу понять, зачем надо было умирать этой девочке, тем не менее абсолютно верю в любовь Божию и к ней, и ко всем людям, поскольку ощутил эту любовь в своем сердце.