Блаженный Иван Петрович Жуковский – одесский Христа ради юродивый

Иван Петрович Жуковский – Как, вы не слышали за блаженного Ивана Петровича, Христа ради юродивого?!

– Шо-то такое слыхала… Я ж недавно стала до церкви ходить…

–- Та какая разница!.. Его ж вся Одесса знает!

Такой разговор двух прихожанок о блаженном старце Иване Петровиче Жуковском, Христа ради юродивом, подвизавшемся здесь до хрущевских времен, услыхали на подворье Одесского Архангело-Михайловского монастыря, расположенного на старинной Успенской улице, недалеко от приморского парка Ланжерон.

Сюда мы с женой приехали для паломничеств и узнали много интересного.

В монастыре

Монастырь основан более 160 лет назад княжеской супружеской парой Воронцовых – героем войны 1812 года Михаилом Семеновичем – генерал-губернатором Одессы и Елизаветой Ксаверьевной, с участием любимой фрейлины императрицы Елизаветы Алексеевны графини Роксаны Эдлинг и других меценатов. В безбожном ХХ веке обитель неоднократно закрывалась: и в 1920-е, и в 1960-е – годы хрущевской «оттепели»…

Архангело-Михайловская обитель сегодня. Вид сверху

Возрождена обитель буквально из руин и остатков бывших монастырских зданий в 1991 году на месте тогда еще действовавшего туберкулезного диспансера трудами неутомимой игумении Серафимы (Шевчик) с сестрами. Матушке удалось не только восстановить традиции благотворительности, построить богадельню для престарелых, но и создать филиал женского отделения Одесской духовной семинарии. Хотя от некогда обширной территории обители в целый квартал вернули лишь ее небольшую часть, здесь чудесным образом разместились храмы, гостиница для паломников, монашеские корпуса, богадельня, музей христианской Одессы, дом престарелых и женское отделение ОДС. В семинарии девушки приобретают профессии иконописцев, золотошвей, регентов, сестер милосердия и домохозяек.

Всё это предвидел и об этом рассказывал блаженный Иоанн Петрович Жуковский, прозорливый подвижник и чудотворец, скрывавший свои духовные дары под ликом юродства, проживавший здесь на конюшне после войны, несший послушание в малой трапезной для странников и прихожан до своей кончины 28 марта 1960 года.

На старинном христианском кладбище

Свято-Димитровский храм Второго одесского кладбища – Вам обязательно нужно съездить на его могилку, что на Втором одесском кладбище, – с милым одесским диалектом обернулась к нам все та же разговорчивая пожилая прихожанка, услыхавшая, что мы приехали из Киева. – Вы там увидите много чего интересного, шо захотите приехать сюда еще много раз… И не пожалеете…

Как говорят в Одессе, мы таки поехали на кладбище, что в 15 минутах езды на трамвае от знаменитого одесского Привоза. Центральная кладбищенская аллея привела нас к старинной церкви во имя святителя Димитрия Ростовского – единственной в городе, что ни разу не закрывалась в ХХ веке. По дороге миновали старинные склепы и аллею защитников и освободителей Одессы времен Великой Отечественной войны – солдат, офицеров, генералов и адмиралов, а также «аллею вдов», где расположены «могилы» моряков, погибших в морских плаваниях.

Справа от храма могила выдающегося академика-офтальмолога Владимира Петровича Филатова – православного христианина, духовного друга патриарха Алексия І (Симанского) и сотаинника святителя Луки (Войно-Ясенецкого), с которыми он много лет вел духовную переписку. Чуть дальше, вдоль южной аллеи – так называемый «священнический квартал», где покоится прах городского духовенства, монашествующих, регентов, ректоров и преподавателей Одесской духовной семинарии.

Могилка блаженного старца Ивана Петровича Жуковского с каменным крестом расположена вблизи южной кладбищенской аллеи. На надгробии табличка с надписью: «Жил, ибо Ты создал. Умер, ибо Ты призвал».

У могилы старца Как объяснила нам раба Божия Наталья Ивановна, кормившая голубей у могилы, это самое посещаемое место, куда ежедневно приходят люди, приезжают паломники со всей Украины, из-за рубежа и даже из США, куда эмигрировавшие из СССР одесситы увезли память о блаженном старце-чудотворце. Теперь они из Америки приезжают сюда, чтобы испросить молитв блаженного Ивана Петровича.

– Я тяжело болела, – рассказала женщина, – можно сказать, неизлечимо. И стала ходить на могилку Ивана Петровича. Здесь регулярно служатся молебны, бывают крестные ходы. И я просила помощи у блаженного. Милостью Божией жива, Господь продлил жизнь еще для покаяния и молитв. Прихожу сюда часто. Это великий угодник Божий, хотя и не прославлен еще в лике святых… Еще живы люди, которые знали его при жизни. В Михайловском монастыре есть матушка Арсения, схимница, она много чего интересного может рассказать об Иване Петровиче…

«Он плакал за людей, и его слезы зимой превращались в ледышки…»

По благословению игумении Серафимы мы отыскали в обители 88-летнюю схимницу Арсению, которая действительно оказалась интересной рассказчицей. А главное – живым свидетелем церковной истории ХХ века. Прежде чем рассказать о блаженном старце, матушка поведала о себе, о своем пути в монастырь.

Схимонахиня Арсения (Шувалова)

– Мои родители были простыми людьми, рабочими в Орловской губернии; жили мы всей семьей на хуторе. А когда вышел закон о коллективизации, было сказано, чтоб никто отдельно не жил, тогда мы переехали в Калужскую область в город Малоярославец. До сих пор там еще две сестры живут. Нас было восемь детей в семье. Мама была неграмотная и говорила: «Хочу всех детей выучить». Время было трудное, когда отец вернулся с войны после ранения. Отступая, немцы наш дом взорвали, мы жили буквально на улице. А нас тут советские солдаты обогрели, дали нам временное жилье, кормили нас. Был у нас поблизости Черноостровский Свято-Никольский монастырь, куда мы ходили всей семьей. Там, видимо, были посеяны зерна будущего монашества. Черноостровская обитель до сих пор существует. Две мои сестры живут за стеной монастыря, так Господь устроил. Одна из них работала на хлебозаводе и получила комнатку. Матушка игумения ей так и сказала: «Живите здесь до смерти».

В нашей семье все любили церковь. В детстве у нас на горе был маленький храм. Бывало, мама нам повяжет на голову красные платки со словами: «Это мои платки девичьи, вот носите вы теперь», и мы вчетвером или впятером бежим бегом в церковь к батюшке.

Бывало, мама нам повяжет на голову красные платки – и мы бегом в церковь, к батюшке

Батюшка всех по головке погладит, пожалеет, скажет, чтобы маму, папу слушали, чтобы в школе не озорничали. Батюшка и дома у нас часто бывал. А кроме этого у нас дома нередко останавливались монашествующие, которые до этого жили в Москве. В то время всех верующих, особенно монахов, считали врагами народа и высылали их на 101-й километр, на котором как раз и располагался наш Малоярославец. Поэтому в нашей местности встретить насельниц разных монастырей было нетрудно. Они, как правило, держались вместе и старались жить общинами. Еще у нас всегда было много интеллигенции: учителя, профессора, которых выслали в наш город. Мы их очень любили, а они нас любили, помогали с учебой.

Когда немецкие войска были в 50–60 км от Москвы, – есть такое предание, – Сталин, говорят, не знал, что делать, и обратился по совету к одной прозорливой калечке, Матронушке, которая сейчас одна из самых известных и почитаемых святых (я всегда ей молюсь, чтобы она мне глазки исцелила). Так вот, говорят, что ее возили к самому Сталину, и он спрашивал у нее, что ему делать: уезжать из Москвы или оставаться. Она положила свою ручку ему на плечо и сказала: «Не уезжай, красный петух победит, только открой все церкви». Так в народе рассказывали, а как оно было, Бог знает…

Но тогда, смотрим, наша церковь в Малом Ярославце, которая была под зерновой склад, вдруг открылась. Вот так в один день Сталин дал приказ, и церковная жизнь стала возрождаться. Прислали нам батюшку, который много лет жил в ссылке, отца Василия Машкова, и он прослужил у нас много лет. Такая была радость большая, такое торжество! Взрослые и дети – все потянулись в церковь, помогали батюшке кто чем мог. Батюшка, когда читал записочки, все их обливал слезами, так как там были имена людей, которых он знал по ссылке и которые находились в заключении, в лагерях. Он много рассказывал о том периоде своей жизни. Матушка его рано умерла, и он сам воспитывал дочку, которую очень жалел. Мои родители очень почитали отца Василия, и он часто бывал у нас дома, и мы его хорошо знали. Похоронили его там же, в Малом Ярославце.

Все мои братья и сестры закончили десятилетку и поехали учиться в Калугу. В моей семье было семь девочек и два мальчика. Кто стал педагогом, кто врачом, брат Сергей стал летчиком, а Петя принял постриг и стал монахом Пименом, сейчас уже много лет в Одесском Свято-Успенском монастыре…

Когда я работала в Москве, узнала, что в Одессе есть женский монастырь (тогда не так легко было найти адреса действующих монастырей). Вот так в 22 года я поехала в Одессу и пришла к матушке-игумении Анатолии проситься в монастырь. А она мне говорит: «Нет, деточка, поезжай обратно в Москву. Прописки у тебя нет, а без нее не могу тебя принять. Возвращайся, еще поработай». Я – в слезы, прошу навзрыд, причитаю, что не хочу ехать в Москву, не хочу больше в миру работать.

А тогда в монастыре жил Иван Петрович Жуковский – великий раб Божий, ныне всеми почитаемый святой, а тогда юродивый. Он, очевидно, увидел меня плачущую и послал одну монахиню, чтобы она меня успокоила. Эта матушка подошла ко мне и говорит: «Иван Петрович сказал, чтобы ты успокоилась, так как матушка-игумения сейчас тебя не приняла, а Божия Матерь тебя уже приняла».

«Не плачь! Иван Петрович сказал, что Божия Матерь тебя уже приняла в монастырь»

И вот ровно через год мне прислали письмо, чтобы я приезжала с вещами в монастырь. Это была такая радость! Меня так тепло и слезно провожали все домашние… Потом пришла в монастырь вторая сестра, которая работала в школе, потом третья. А потом, после армии, пришел Петя и тоже поступил в обитель.

Иван Петрович был небольшого роста, носил маленькую бородку, был очень благородный. Это был огненный столп молитвы, угодник Божий. Нам с сестрами было за счастье встретиться с ним, поговорить, иногда поплакаться. А он послушает и скажет: «По Сеньке шапка», – и пойдет дальше… Или скажет: «Знаешь, деточка, когда тесто долго месят, взбивают – хлебы бывают хорошие». А иногда просто скажет: «С Богом! Иди, деточка…»

Беседа со старицей

Лет восемь мы так жили. Он нас всех кормил. А питание было хорошее. Бывало, постучит в дверь к нам. «Кто там?» – спрашиваем. «Иван, – отвечает. – Кашу будете кушать?»

Нас кормили хорошо, в монастыре была своя мельница – наша кормилица, мы там работали день и ночь; бывало, за ночь по 20 тонн зерна перемалывали… Такие хлебы пекли! Наша мельница славилась, к нам многие приезжали. Огороды были. Все работали.

Однажды Иван Петрович постучал ко мне в окошко и спросил, который час. Я ответила, что полтретьего. А дело было зимней ночью, все было укрыто снегом. И я смотрю: под глазами на щеках у него маленькие ледышки висят – видно, он плакал, и слезки замерзли. Он, как зайчик, прошел по мягкому снегу босиком, а я смотрела ему вслед… И до сих пор эта картина у меня перед глазами. Вот такой Иван Петрович.

Его келейка была со стороны ворот. У нас тогда было много молодежи, человек 40. Ходим вокруг монастыря, псалмы поем, спать не хотелось, хоть и службы долгие были. Кто-то скажет: «Давайте в окошко посмотрим к Ивану Петровичу, что он там делает». Видим, а он на коленках стоит, Богу молится…

Сестры Архангело-Михайловской обители. Фото конца 1950-х гг.

Раньше акафист архистратигу Михаилу читали вечером. После службы Иван Петрович расставлял посуду и всех паломников и бедных людей кормил.

Как-то одна женщина пожаловалась Ивану Петровичу на своего мужа, что тот похаживает к другой женщине. Иван Петрович говорит: «Приведи своего мужа сюда». Она и привела его. Иван Петрович обращается к нему и говорит: «Жених, иди сюда». И этого оказалось достаточно: больше он никуда и не ходил.

К нему часто приходили священники и до поздней ночи ожидали его, чтобы только взять у него благословение.

Чудеса! Идет один семинарист, только что принявший священство. Идет и думает про себя: «Если сейчас ко мне подойдет Иван Петрович и возьмет у меня благословение, тогда я настоящий священник». Только подумал, как Иван Петрович прекратил свою работу и подошел к нему под благословение.

А еще был один случай, когда кто-то из прихожан начал сокрушаться, что у него тесно и нужно подать документы на расширение. Иван Петрович подходит к нему и начинает складывать какие-то досточки в виде продолговатого ящичка и приговаривает: «Расширение, расширение…» Через несколько дней тот человек умирает.

Когда были похороны Ивана Петровича, вся Одесса встала, весь транспорт остановился. К нам из милиции приходили, расспрашивали о нем, кто он такой, что весь город о нем знает. Но тогда нельзя было говорить, что он раб Божий, тогда это преследовалось, поэтому отвечали, что он очень добрый дедушка, который всех любил и всем помогал.

А как-то милиционеры пришли в монастырь, чтобы увидеть этого дедушку, и спрашивают у него документы. А он взял пачку записочек, которые лежали на столе возле иконной лавки, подкинул в воздух и сказал: «Вот мои документы, вот документы!..»

Милиционеры у него документы спрашивают, а он взял пачку записочек, подкинул в воздух и говорит: «Вот мои документы»

С его келейницей матушкой Леонидой я прожила 50 лет. Ее похоронили недалеко от Ивана Петровича. Она держала псалтирь в руках, чтобы только листы переворачивать, так как кафизмы знала на память, и когда ее удивленно спрашивали, как у нее это получается, она отвечала: «Это “Солнышко” (так она называла Ивана Петровича) дал мне такой разум, чтобы я на память читала».

Он нам помогал и сейчас помогает. Такой у нас жил великий раб Божий. Родился он под Одессой в с. Нерубайское, закончил семинарию, был секретарем епархии. Потом попал к отцу Ионе Атаманскому, ныне прославленному в лике святых, пробыл неделю у него. А батюшка Иона провидел своими духовными очами, что он не будет сан принимать, а будет юродивым. Святых много, а юродивых по пальцам пересчитать. Пошел к нему нарядный, с белой бабочкой, а вышел от него с мешочком, перекинутым на плечо, и зашел в церковь, где его брат служил священником. Он очень любил своего брата. И много лет юродствовал Христа ради, жил на кладбище, спал на могилах, а затем к нам пришел.

А потом он умер, и его похоронили на Втором одесском кладбище, там монастырский участок. Сейчас он лежит в земельке, а душой у Господа – и всем помогает, и будет помогать.

«Он был светочем духовности в самые трудные годы бытия Церкви Христовой в Одессе»

Игумения Серафима (Шевчик)

Рассказ о блаженном Иване Петровиче Жуковском дополнила игумения Серафима:

– Иван Петрович Жуковский – удивительный человек, который жил в самые трудные годы бытия Церкви Христовой в Одессе, поддерживал верующих, поддерживал сестер этой обители. Был светочем духовности. Хотя внешне ничего собой не представлял, был очень скромный и очень трудолюбивый. И, наверное, самый смиренный из всех верующих одесситов того времени. Он жил на Втором городском кладбище в годы войны, ходил в единственную тогда сохранившуюся церковь святителя Димитрия Ростовского на этом кладбище. Потом перешел в скит нашего монастыря на 8-й станции Фонтана. А когда в 1945 году советские власти закрыли этот скит, он перешел уже в наш монастырь на ул. Успенскую, 4. Сестры его очень любили и поминают его с особым благоговением. Есть очень много свидетельств чудес, которые он совершил, свидетельств его необыкновенной прозорливости и благодатной молитвы.

Иван Петрович Жуковский родился в священнической семье. Закончил Одесскую семинарию и работал секретарем епархии. По некоторым сведениям, он принял священнический сан, но служащим священником его никто не помнит, помнят только в облике юродивого. Всегда – зимой и летом – он ходил в одной и той же самотканой одежде из грубого холста. Из широкого распахнутого ворота рубашки выглядывал нательный крест на простой веревке. Зимой он еще надевал иногда сюртучок из шинельного сукна, старый и заплатанный. Ходил Иван Петрович босиком в любую погоду.

Жил Иван Петрович при монастыре на конюшне. Послушанием его было кормить странников и прихожан в малой трапезной. Ко всем приходившим он относился с любовью, провидя скорби и недуги их жизненного пути, и таинственными иносказательными действиями или словами помогал переносить горе, утешал, укреплял, предсказывал будущее.

Жил Иван Петрович в крайней бедности, но не терпел нечистоты. Постоянно ходил с веником в руках и с совком. Бывали случаи, когда он мел мусор особенно тщательно. «Смотрите, как метет, – говорили сестры. – Значит, владыка скоро приедет». Так и случалось.

Блаженный старец обладал даром исцеления – в этом проявлялась его особенная любовь к людям.

Панихида и молебен на могиле блаженного старца Ивана Петровича

Блаженный старец обладал даром исцеления – в этом проявлялась его особенная любовь к людям

Молитва старца была всецелым общением с Богом, некоторые из сестер удостаивались видеть его во время молитвы – в слезах и самоуглублении.

Мы постоянно молимся о его упокоении, потому что он пока не прославлен в лике святых, молимся Богу об упокоении его души, ездим на его могилку 20 января, на следующий день после Крещения, в день памяти собора Иоанна Крестителя, в честь которого он был наречен. Читаем его житие, составленное его духовными чадами, с радостью слушаем свидетельства о его благодатной жизни от наших старейших монахинь. К сожалению, большинство из них уже почили о Господе, но остались еще некоторые свидетели его подвигов и у нас в обители, и в миру.

Мы благодарим Господа за то, что он был дан обители в такое тяжкое время гонений, войны и послевоенного лихолетья. Он перед своей смертью 29 марта 1960 года предсказал, что обитель будет вскоре закрыта, так и случилось ровно через год – в 1961-м.

Он всегда помогает, когда к нему обращаешься, чтобы он помог нашей обители, которой действительно очень трудно выживать в нынешних условиях. И всегда, когда что-то тяжелое, неразрешимое приходит, как тень, на наш монастырь, я обращаюсь к Иоанну Петровичу, прошу заступления, и обязательно – обязательно! – он помогает.

«Жил, ибо Ты создал, умер, ибо Ты призвал» – надпись на надгробии блаженного

Расскажу об одном из чудес, творимых Иоанном Петровичем при жизни. К нам в обитель приходила одна женщина, прихожанка из другого храма. Она рассказала, чему она была свидетельницей. Будучи ребенком, она ходила с мамой в наш монастырь в 1950-х годах. И вот увидела дедушку, который, полураздетый и босой, ходил по снегу и по льду. И подумала девочка, что дедушке, наверное, очень холодно, а он ходит босыми ножками по снегу в такой мороз. «И когда помыслила я так, – продолжала рассказ эта женщина, – как вдруг этот дедушка подошел ко мне, взял меня за ручку и передо мной встал в сугроб снега своими босыми ногами. Я помню его ноги, такие красные, распухшие. И вдруг я вижу, как от ног в снегу пошел пар. И он наклонился ко мне, ласково посмотрел в глаза и сказал: “А дедушке не холодно!..”» Так он прозрел мысли девочки-ребенка, которая на всю жизнь запомнила его и потом уже взрослой молилась о нем и ему…

Старец завещал молиться об упокоении его родителей Петра и Марии. К нему на могилу, как к живому, люди приходят со своими скорбями и с радостью, с просьбами и с благодарностью.

До сих пор благочестивые верующие продолжают начатое им еще при жизни благое дело: кормить голодных.