Практика апелляционного церковного суда по Новеллам императора Юстиниана I

Данный текст подготовлен в качестве дополнения к моей статье «Каноны Святой Православной Церкви говорят… (О некоторых канонических аспектах “принятия в общение” бывшего митрополита Филарета (Денисенко) и его последователей Синодом Константинопольского Патриархата)», опубликованной в январе 2019 г^[1].

Новеллы Юстиниана. Титульный лист издания 1614 года Один из основных тезисов статьи содержал мысль о том, что судебные определения архиерейских соборов под председательством патриархов или первенствующих иерархов Поместных Православных Церквей являются определениями церковного суда высшей инстанции и не подлежат апелляции. В подтверждение был приведен ряд канонов и мнений авторитетных церковных юристов: святителя Фотия, патриарха Константинопольского, Иоанна Зонары, Матфея Властаря. Тем не менее надо признать, что в доказательстве данного тезиса присутствует объективная сложность, связанная с неясностью формулировок 9-го и 17-го правил IV Вселенского Собора, полагающих общие принципы апелляционного суда (ἔκκλητος – экклит).

9-е правило гласит:

«Если который клирик с клириком же имеет судное дело: да не оставляет своего епископа и да не прибегает к светским судилищам. Но сперва да производит свое дело у своего епископа или, по изволению того же епископа, избранные обеими сторонами да составят суд. А кто вопреки сему поступит: да подлежит наказаниям по правилам. Если же клирик со своим или со иным епископом имеет судное дело: да судится в областном Соборе. Если же на митрополита области епископ или клирик имеет неудовольствие: да обращается или к экзарху великия области^[2] (τόν έξαρχον τής διοικήσεως), или к престолу царствующаго Константинополя и пред ним да судится».

Правило 17-е повторяет данное постановление:

«Аще же кто будет обижен от своего митрополита: да судится пред экзархом великия области или пред Константинопольским престолом, якоже речено выше».

Буквальный смысл заключительной фразы: «да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя» – дает основание для троякого толкования.

1. Суды «экзархов» и патриарха являются судами равной инстанции, следовательно, Константинопольский патриарх имеет привилегию экклита только в своей патриаршей области – на такой интерпретации основывается позиция, выраженная в «Заявлении Священного Синода Русской Православной Церкви в связи с посягательством Константинопольского Патриархата на каноническую территорию Русской Церкви» от 15 октября 2018 года.
2. Правила 9-е и 17-е предоставляют возможность епископам и клирикам из иных диоцезов (Поместных Церквей) право самостоятельного выбора подачи апелляции в случае несогласия с определением церковного суда низшей инстанции – или поместному экзарху, или Константинопольскому патриарху. Так толковал эти правила византийский канонист Алексий Аристин («А если епископ или клирик имеет какое-либо дело против митрополита, они должны судиться или у экзарха округа, то есть патриарха, под властию которого состоят митрополиты сих областей, или у патриарха Константинопольского. Этого преимущества, то есть чтобы митрополит, состоящий под властию одного патриарха, был судим другим, ни правилами, ни законами не дано ни одному из прочих патриархов, кроме Константинопольского»^[3]), и его толкование вошло в текст славянской Кормчей. Таким образом, Аристин подразумевал экстерриториальность апелляционного суда Константинопольского патриарха, но не утверждал, по крайней мере эксплицитно, что Константинопольский патриарх имел право отмены определений архиерейских соборов и глав Поместных Церквей.
3. Константинопольский патриарх имеет право пересматривать определения синодов и принимать апелляции от епископов и клириков всех Поместных Православных Церквей без исключения и пересмотра судебных определений всех синодов Поместных Православных Церквей, и, соответственно, апелляционный суд Константинопольского патриарха имеет высшую и экстерриториальную юрисдикцию – на такой интерпретации в наше время открыто настаивает Константинопольский Патриархат^[4] и Элладская Церковь^[5].

Справедливо отметить, что аргументы в пользу той или иной точки зрения, заимствованные из компилятивных канонических сборников и комментариев средневековых византийских юристов, могут быть не слишком убедительными для оппонентов. Во-первых, толкования канонов формально не имеют юридической силы самих канонов. Во-вторых, классические комментарии являются необходимыми пособиями для изучения истории канонического права. Они дают возможность понимать, как те или иные каноны толковались в определенную эпоху. Но все они несут печать личных убеждений их авторов, содержат отдельные субъективные, противоречивые и даже ошибочные суждения.

По этой причине наиболее логичным путем прояснения неясностей в формулировках канонов является обращение к имперскому законодательству и прежде всего к «Corpus Juris Civilis» императора Юстиниана I.

Деятельность Церкви в Византийской империи в равной степени определялась как канонами и постановлениями Вселенских, поместных соборов, святых отцов, так и императорскими законами. В свою очередь, нормы имперского законодательства о Церкви составлялись авторитетными юристами не произвольно, а исключительно на основе канонов, древних обычаев и традиций. В этом смысле византийские государственные законы о Церкви остаются и в наше время важнейшим источником канонического права. После падения Византийской империи они хоть и утратили силу обязательных юридических норм, но не потеряли значения наиболее авторитетного справочного материала, с помощью которого мы можем установить наиболее верное значение того или иного канона.

Юстинианов корпус права был составлен в 529–534 годах и первоначально был разделен на три части – «Институции», «Дигесты (Пандекты)», «Кодекс». Четвертую и заключительную часть корпуса составляют «Новеллы» (Novellae Constitutiones; Νεαραί διατάξεις), большинство которых было выпущено на греческом языке в период с 535 по 565 годы^[6].

«Новеллы… были наиболее известной частью законодательства Юстиниана в Европе на протяжении многих веков и многие века были действующими законами в Византийской империи»^[7].

Цель этих юридических норм – сохранение и поддержание догматов и канонов Церкви

В новеллах неоднократно утверждается, что изложенные юридические нормы относительно Церкви имеют высшую цель сохранения и поддержания догматов и канонов Кафолической Церкви и соответствуют им в полной мере:

«Наше величайшее попечение посему как об истинных догматах, относящихся к Богу, так и о чести священников… Мы полагаем, что следует непреложно блюсти святые каноны, которые праведно восхваляемые и почитаемые апостолы – свидетели и служители Слова Божия – передали нам и святые отцы утвердили и изъяснили»^[8];

«Эти постановления, поддерживающие священный чин и порядок в соответствии с авторитетом и статусом святых канонов, должны в будущем соблюдаться в силе святым патриархом каждого диоцеза и боголюбивыми митрополитами и другими почтенными епископами и клириками, чтобы богослужение и священная дисциплина пребывали нерушимы во всем»^[9].

131-я новелла «Относительно церковных канонов и привилегий» гласит:

«Мы посему повелеваем, что каноны Святой Церкви, принятые и утвержденные четырьмя соборами, а именно собором 318 отцов в Никее, 150 в Константинополе, первого, собранного в Ефесе, на котором Несторий был осужден, и того, что был в Халкидоне, на котором Евтихий и Несторий были анафематствованы, имеют силу закона. Мы принимаем догматы вышеупомянутых соборов как Божественное Писание и утверждаем их каноны как закон»^[10].

Следовательно, постановления императора Юстиниана не могли противоречить церковным канонам, а только разъяснять и дополнять их.

123-я новелла, полностью посвященная различным аспектам церковной жизни, среди прочих постановлений содержит установление о судебных делах, которые должны решаться в порядке церковного апелляционного суда:

«Если кто-либо из святых епископов одного синода имеет спор между собой или о церковном праве или о чем-либо ином, их митрополит вместе с двумя другими епископами своего синода должен разрешить спор. И если обе стороны не достигнут соглашения, блаженнейший патриарх диоцеза должен решить между ними и определить, чье мнение согласно церковным канонам и законам. И ни одна сторона не может оспаривать его определение. Если иск подается по какому-либо делу против епископа клириком или иным лицом, их преосвященный митрополит должен сперва разрешить дело соответственно церковным канонам и Нашим законам, и если кто-либо оспаривает его определение, дело должно быть передано блаженнейшему патриарху диоцеза и он должен положить ему конец соответственно канонам и законам. Если иск подан против митрополита или епископом, или клириком, или иным лицом, блаженнейший патриарх должен решить дело подобным образом»^[11].

Итак, законодатель четко и недвусмысленно утверждает, что определение поместного патриарха является окончательным и не подлежит апелляции.

Четко и недвусмысленно утверждается: определение поместного патриарха является окончательным и не подлежит апелляции

Этот текст цитирует Матфей Властарь в «Алфавитной синтагме» (Δ, гл. 9). Святитель Фотий, патриарх Константинопольский, в «Номоканоне» в XIV титулах, очевидно также на основании этой новеллы, определяет:

«Если судить будет епископов или клириков один ли митрополит или с собором – и его решением останутся недовольны, то дело рассматривает окружной патриарх (της διοικήσεως πατριάρχης), и его решению должны подчиниться, как если бы он судил с самого начала, ибо патриаршие решения не подлежат апелляции»^[12].

В новеллах также провозглашалась еще одна юридическая норма, которая практически затрудняла, если не полностью исключала, возможность обращения епископов и клириков иных патриарших диоцезов к суду Константинопольского патриарха или императора без согласия своего патриарха:

«Мы воспрещаем боголюбивым епископам оставлять собственные Церкви и путешествовать в другие провинции. Если же возникает некая нужда, они могут делать это, имея грамоту от их блаженнейшего патриарха или митрополита или императорский указ. И даже епископы, подчиненные блаженнейшему патриарху и архиепископу Константинополя, не могут входить в царствующий град без его разрешения или Нашего указа. И если какой-либо епископ отходит указанным образом, он не должен оставлять свою Церковь более чем на год. Более того, епископ, который, как сказано, приходит в царствующий град, прежде всего приходит к блаженнейшему архиепископу и патриарху Константинополя и через него имеет доступ к Нашему Величеству»^[13].

«Более того, ни один боголюбивый епископ не должен осмеливаться входить в этот счастливейший град (felicissimam civitatem), если сперва не получит письма к императору, которое должно быть получено от митрополита обычным епископом и которое, соответственно святым канонам, называется свидетельством (testimonium), в котором должна быть изложена нужда, по которой необходимо присутствие подателя. Если же желает прибыть митрополит, он должен иметь письмо от патриарха диоцеза, в котором будет объявлено о том, что его присутствие необходимо. На этом условии он может обращаться к императору и пребывать здесь. Но ему не следует опрометчиво осмеливаться приходить против воли митрополита или патриарха, ибо это воспрещено святыми канонами. И когда он сюда прибудет, ему не следует поспешно представляться императору, но сначала идти к патриарху или апокрисиарию его диоцеза и сообщить им причины прибытия своего и вместе с ним идти к императору и иметь аудиенцию, когда это будет приемлемо для императора»^[14].

Эти постановления согласуются с 9-м правилом Сардикийского Собора, 11-м правилом Антиохийского Собора, 6-м правилом II Вселенского Собора.

«Если же против епископа или клирика из какой-либо провинции, находящегося в Константинополе, кто-либо подает иск, но дело уже рассматривалось в провинции, оно должно быть окончено там. Если же дело еще не начато, то он должен отвечать истцу только перед префектом претория или иными судьями, назначенными Нами»^[15].

Если тяжба происходила между клириками и касалась церковной жизни, то «иным судьей» мог быть, конечно, патриарх. И в этом смысле он, действительно, мог иметь полномочия судить клириков иных патриарших областей, находившихся в Константинополе. Но поскольку сам факт нахождения в Царствующем Граде епископа или клирика иного диоцеза без ведома и письменного удостоверения своего патриарха или архиепископа был исключен как противозаконный, то и суд Константинопольским патриархом клирика иного патриархата или иной архиепископии без воли и согласия патриарха соответствующего диоцеза был бы так же невозможен с точки зрения закона.

Из вышеизложенного следует единственный логичный вывод. 9-е и 17-е правила IV Вселенского Собора следует интерпретировать в том смысле, что архиерейские синоды под председательством предстоятеля Поместной Церкви и архиерейский синод под председательством Константинопольского патриарха являются апелляционными судами равной инстанции. Поэтому Константинопольский патриарх не имеет права отменять или выносить иные определения по существу дела, если оно не будет передано ему на рассмотрение и утверждение синодом соответствующей Поместной Церкви по воле ее предстоятеля.

Синод под председательством предстоятеля Поместной Церкви и синод под председательством Константинопольского патриарха – апелляционные суды равной инстанции

В заключение следует отметить, что существует единственное обстоятельство, когда Церковь признавала законным и необходимым вмешательство Константинопольского патриарха в суды предстоятелей иных Поместных Церквей. Если имели место грубые нарушения канонического порядка и процедуры судопроизводства, исключающие легитимность принятых определений, патриарх имел не только право, но и долг их оспорить и указать на эти нарушения. В этом заключается привилегия «возникающие в других престолах сомнения наблюдать и исправлять и полагать конец судам», о которой писал Матфей Властарь^[16]. Именно так поступил патриарх Лука Хрисоверг (1156–1169), когда объявил незаконным низложение епископа Иоанна Амафунтского собором под председательством Кипрского архиепископа Иоанна^[17]. Патриарх Лука, сославшись на 12-е правило Карфагенского Собора, признал низложение незаконным на основании того, что на собор не были приглашены не только все архиереи Кипрской Церкви, хотя такая возможность была, но и не было необходимого кворума из числа 12 епископов без председателя, а было всего 11 епископов и архиепископ^[18].

На этот пример ссылается, в частности, патриарх Варфоломей, утверждая правомочность своих действий относительно рассмотрения апелляции и «принятия в общение» Филарета и его последователей^[19]. Однако абсурдность всей ситуации вокруг этих действий заключается в том, что патриарх Варфоломей не предоставляет никаких аргументов в доказательство того, что осуждение и низложение бывшего митрополита Филарета произошло якобы с каноническими нарушениями и, следовательно, нелегитимно.

Понятие апелляционного суда предусматривает полноценный юридический процесс, в котором должны исследоваться все обстоятельства дела, аргументы обеих сторон, в результате которого должна быть доказана правота или ошибочность определений прежнего суда. Поэтому суть проблемы заключается даже не в том, имеет ли патриарх Варфоломей право вершить апелляционный суд или нет, а в том, что никакого апелляционного суда по делу бывшего митрополита Филарета в 2018 году не было в принципе.