«Столетняя война» Константинополя

Украинская авантюра Фанара – это не банальная месть за неучастие РПЦ в Критском соборе, а элемент многолетней стратегии, направленной на устранение любого альтернативного центра влияния в Православии помимо церковного Стамбула.

Патриарх Варфоломей и папа Франциск

Чем дальше развивается конфликт между Константинопольским Патриархатом и Русской Церковью, тем понятней становится, что главной проблемой для Православного мира является не столько «украинский вопрос» сам по себе, сколько кризис механизмов взаимодействия между современными Православными Церквями.

Многие эксперты еще с самого начала активных действий патриарха Варфоломея на Украине отмечали, что основной его целью является отнюдь не бескорыстная помощь «страждущим» вне ограды Церкви раскольникам, а утверждение своей власти над всем Православным миром. Украинский «томос» стал всего лишь острием копья, которое патриарх Варфоломей вонзил в своих оппонентов, стоящих на пути полного доминирования Константинополя в Православной Церкви.

Нужно констатировать тот факт, что сейчас идет борьба между двумя альтернативными моделями устройства Церкви, каждая из которых претендует на исключительное соответствие православному Преданию и каноническому праву. Одну их таких альтернатив агрессивно продвигает Константинопольский Патриархат, вторую менее активно предлагает Русская Православная Церковь, а также ряд иерархов Поместных Церквей.

Украина в этом контексте является полем «генерального сражения», от результата которого, без преувеличения, зависит будущее Православия в целом и РПЦ – в частности. Почему это так, мы попробуем объяснить в этой статье.

«Столетняя война»

У читателей, не знакомых глубоко с историей Церкви, может возникнуть вопрос: почему кризис в отношениях Православных Церквей проявился именно в наши дни? Не является ли это каким-то ограниченным локальным конфликтом, который со временем исчезнет, и тогда все возвратится в состояние равновесия?

На самом деле можно утверждать, что кризис, связанный с амбициями Константинополя, в той или иной степени развивался начиная с… IV Вселенского Собора (451). А если говорить о современном этапе существования Церкви, фундамент для противостояния был заложен еще в начале XX века Константинопольским патриархом Мелетием (Метаксакисом).

Триггером очередного кризиса стал распад Османской империи и восстание греческого национализма, которое с большим энтузиазмом поддержал Мелетий. Однако утопические идеи по возрождению Византийской империи потерпели крах, и, чтобы «выжить», фанариоты вынуждены были видоизменить свою стратегию. В качестве таковой была избрана интернационализация деятельности Константинополя на основе идеи первенства Вселенского патриарха в Православной Церкви. При этом фанариоты активно опирались на помощь западных стран, которые добились от Турции особого статуса для греческого Патриархата, хотя и с ограниченными правами.

С тех пор логика выживания (и ориентации на западные страны) стала одной из главных движущих сил в политике Фанара. Если в рамках Османской империи его церковное доминирование достигалось руками османов (благодаря которым стамбульским грекам удалось ассимилировать древние Восточные Патриархаты и получить контроль над Сербской, Болгарской и Румынской Церквями), то, оказавшись без поддержки императоров и султанов, они вынуждены были пойти по пути фальсификации своих «привилегий» и особого первенства в православном мире.

Именно во время патриаршества Мелетия появились пропагандистские тезисы о том, что Константинополь – это «центр всего Православия»

Именно во время патриаршества Мелетия появились пропагандистские тезисы о том, что Константинополь является «центром всего Православия», «всеобщим голосом Церкви», «Матерью-Церковью и центром, в котором сходятся и от которого берут начало все Поместные Православные Церкви», а Константинопольский патриарх выступает, ни больше ни меньше, «предстоятелем предстоятелей всех Православных Церквей».

Кроме историко-канонических претензий на первенство Фанар начал агрессивно распространять свое административное влияние по всему миру, открывая новые епархии и захватывая чужие.

В качестве самого яркого примера агрессии фанариотов можно привести их действия в отношении Русской Церкви. Воспользовавшись гонениями против РПЦ со стороны большевиков, Константинополь предпринял попытку едва ли не полного ее уничтожения – отторгнув от нее Финляндскую Церковь, незаконно предоставив автокефалию Польской Церкви и поддержав российских «обновленцев».

Таким образом, «война» Константинополя против РПЦ – это не банальная месть за неучастие в Критском соборе. Это многолетняя стратегия, направленная на устранение любого альтернативного центра влияния в Православии кроме Фанара. Вот почему Константинополь не остановится, пока полностью не осуществит деструкцию многонациональной Русской Церкви: после Финляндии, Эстонии и Украины он попытается сделать то же самое в Беларуси, Молдове, Казахстане и т.д.

Константинополь не остановится, пока полностью не осуществит деструкцию многонациональной Русской Церкви

Аналогичную деструкцию он может произвести и в отношении Сербской Церкви и вообще любой Церкви, которая стоит у него на пути. При этом нужно отметить, что новосозданные автокефалии он пытается подчинить при помощи навязывания томосов, в которых прописаны особые «привилегии» Константинополя. Украинский «томос» в этом контексте – показательный пример. Автокефалия таких Церквей, таким образом, приобретает относительный характер, а их суверенитет превращается в бутафорию.

К счастью, в начале прошлого столетия Фанар не успел в полной мере осуществить свои планы, и кризис вновь был законсервирован. Впрочем, подспудно дело Метаксакиса продолжало жить и развиваться.

В 1948 году патриархом Константинопольским при поддержке США стал соратник Мелетия Афинагор (Спиру). Он продолжил все начинания Метаксакиса. В частности, инициировав подготовку к Всеправославному собору и открыв двери радикальному экуменизму. После этого курс Константинополя не менялся.

Критский капкан

Критский собор

После долгих лет подготовки именно Критский собор стал апофеозом «папистских» планов Константинополя. Несмотря на отсутствие четырех Церквей, патриарху Варфоломею частично удалось решить свою главную задачу – навязать новую схему межправославных взаимоотношений.

При внимательном изучении регламента собора можно убедиться, что в нем значительно ограничивается принцип соборности и утверждается диктатура Константинопольских патриархов.

Во-первых, за Константинополем закрепляется эксклюзивное право на созыв Всеправославных соборов, хотя ни один канон Вселенских соборов ему такого права не дает (исторически соборы всегда созывали императоры, в том числе и тогда, когда нужно было низложить самих патриархов).

Во-вторых, вызывает удивление процедура рассмотрения документов, выносимых на собор. Согласно пункту 2 статьи 11 рассматривается не весь документ в целом, а только правки к нему, которые могут быть приняты исключительно консенсусом (таким образом, Константинополь получает универсальное право вето на любые изменения).

При данной процедуре рассмотрения документов у Константинополя есть право вето на любые изменения

В-третьих, чтобы вынести какой-то вопрос на рассмотрение собора или получить право на выступление, нужно пройти «горнило» специальной комиссии, а потом еще и получить разрешение председателя собора (то есть Константинопольского патриарха).

Все эти нюансы стали причиной отказа от участия в соборе Болгарской Церкви. В июне 2016 года в своем интервью митрополит Ловчанский Гавриил так объяснил действия БПЦ:

«Нас приглашают на собор, на котором всё предрешено. Да, действительно, у нас до сих пор – до последнего момента – не было решения, ехать ли на собор. Но теперь, во всяком случае, истина ясна».

По словам митрополита Гавриила, проекты документов Критского собора были сформированы еще до принятия регламента, и представители Церквей думали, что их можно будет существенно поменять или отвергнуть во время собора, поэтому уступили давлению фанариотов. Однако после принятия регламента это стало практически невозможным.

«Была надежда, что эти вещи смогут быть пересмотрены на соборе. В итоге Синаксисом принимается регламент, который – я сказал вам об этом – не позволяет вносить никаких поправок на соборе».

Нужно добавить, что комиссии по подготовке документов контролировались – и в случае возобновления Критского формата будут и дальше контролироваться – фанариотами. Некоторые источники утверждают, что в рамках подготовки к собору они откровенно игнорировали замечания ряда Поместных Церквей, упорно настаивая на своей версии текстов, вплоть до подделки подписей представителей Церквей на документах.

До сих пор остается загадкой, что побудило большинство Поместных Церквей согласиться с таким диктаторским регламентом и поехать на собор. Под каким гипнотическим воздействием они упустили из виду явную опасность, связанную с предоставлением Константинополю неоправданных полномочий? Похоже, осознание произошедшей на Крите катастрофы начинает приходить к ним только сейчас.

Греческое издание «Oukraniko» недавно опубликовало расшифровку разговора с одним из предстоятелей т.н. «греческой» Церкви. Судя по всему, речь идет о патриархе Иерусалимском Феофиле.

«Вся ответственность на нас, предстоятелях. Мы виноваты в том, что верили в учреждение! Мы подняли его на третье небо, дав ему первенство. <…> Мы совершили ошибку и поехали на собор предстоятелей. Конечно, тогда у нас были благие намерения, мы не понимали, куда приведут события… Теперь нам говорят: “Вы признали первенство патриарха, и пути назад нет”», – заявил архиерей.

Поэтому те Церкви, которые хотят сохранить соборное начало в Православии, а по большому счету сохранить Православие как таковое, просто обязаны поднять вопрос о пересмотре регламента Всеправославных соборов.

Для того чтобы дезавуировать Критский регламент, есть все основания.

Во-первых, он не был подписан Антиохийской Церковью (здесь также можно поднять вопрос о легитимности самого собора, который по регламенту должен созываться при согласии всех без исключения Церквей).

Во-вторых, он не был утвержден на самом соборе, следовательно, он не может и не должен рассматриваться в качестве некоего «догмата».

Уния на марше

Кроме угрозы разрушения соборной системы Православия существует еще одна опасность, которую не всегда видно за баталиями вокруг частностей. Возможно, кому-то это покажется парадоксальным, однако претензии Фанара на статус «первого без равных» в православном мире тесно связаны с его экуменическими планами по заключению новой унии с Католической церковью.

Об этом свидетельствуют многие факты. И это не только участившиеся в последнее время совместные богослужения между фанариотами и католиками или заявления о неизбежном объединении Церквей. Это не всегда заметные, но ключевые процессы, на которые нужно обратить особое внимание.

Во-первых, в рамках упомянутого нами Критского собора был принят документ «Об отношении Православной Церкви к остальному христианскому миру». Многие эксперты отмечали, что, помимо утверждения своего права на созывы соборов, принятие этого документа было одной из основных задач патриарха Варфоломея.

Его размытые и двусмысленные формулировки позволяют осуществить метаморфозу православного богословия и легализовать радикальный экуменизм путем отказа от использования понятий раскола и ереси в отношении инославных христиан.

Отметим также отдельные пункты (9-й и 10-й), которые касаются ведения диалога с инославными.

Такой диалог представляется как данность, которую можно отменить исключительно консенсусом! То есть и здесь применяется та же извращенная логика, что и в отношении голосования о поправках к документам: на результат диалога практически невозможно повлиять, поскольку последнее слово всегда будет за Фанаром. Даже если какие-то Церкви выйдут из этого процесса, диалог будет продолжаться.

Кроме этого, Константинополь придает неоправданно высокий статус комиссии, которая осуществляет диалог с католиками. С его точки зрения, документы, которые являются результатом работы этой комиссии, являются обязательными для всех Поместных Церквей, хотя непонятно, в какой момент представительство в этих комиссиях стало означать вовлеченность в что-то большее, чем просто теоретическая дискуссия.

Контролируя эту комиссию, Фанар по сути ведет Поместные Церкви к признанию примата папы Римского.

Контролируя комиссию по диалогу с католиками, Фанар по сути ведет Поместные Церкви к признанию примата папы Римского

Начиная с 2006 года, после того как комиссию после долгого перерыва в работе возглавил митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас), тематика ее заседаний сосредоточилась исключительно на вопросе примата главы Ватикана. А в июне этого года патриарх Варфоломей в своем письме папе Франциску анонсировал завершение работы над документом о первенстве Римских пап. «Дедлайн» назначен на ноябрь следующего года.

Во-вторых, накануне Критского собора сопредседатель смешанной комиссии по православно-католическому диалогу архиепископ Иов (Геча) (сменивший на этом посту Зизиуласа в 2016 году) опубликовал статью, которую можно считать программным заявлением Константинопольской Церкви. В ней он заявил, что между Православной Церковью и Римско-католической нет раскола, а только разрыв общения!

Утверждается, что между Православной Церковью и католиками нет раскола, а только разрыв общения!

Эти два факта указывают на то, что патриарх Варфоломей готовит унию с Католической церковью в форме восстановления евхаристического общения и признания первенства папы Римского на основании формулы, которая будет подготовлена к следующему году.

Казалось бы, как могут сочетаться претензии на первенство и уступка этого первенства Риму? На самом деле противоречия никакого нет.

Во-первых, агрессивное навязывание идеи обязательности существования в Церкви единоличного примата является промежуточным этапом на пути к унии с католиками. Фанариоты приучают к тому, что такой примат является чем-то естественным для Церкви, а значит, и первенство папы Римского в случае восстановления единства с католиками, по их мнению, не должно вызывать возмущения.

Во-вторых, наверняка между Римом и Константинополем существуют определенные договоренности, которые оставят за последним статус «первого» в православном мире. Большего грекам и не нужно. К тому же на первоначальном этапе первенство Рима будет сформулировано в обтекаемых выражениях, чтобы не вызвать моментального отторжения у Поместных Церквей. Фанариоты могут даже заявить, что это Рим принял Православие, а не Константинополь вошел в унию с Римом.

В-третьих, как мы уже говорили, Фанаром движет «логика выживания». Дело в том, что греки – относительно малочисленный народ. Его политико-экономический вес в Евросоюзе оставляет желать лучшего, а американская диаспора постепенно растворяется в англоязычной среде. Чтобы не остаться на задворках истории в ходе процесса глобализации они вынуждены искать покровителя в лице США и того же Ватикана, которые способны обеспечить им «место под солнцем».

Таким образом, Православие для фанариотов является чем-то вроде эксклюзивного «товара», с помощью которого они выторговывают «греческому миру» билет на «поезд истории», пока этот «поезд» для них не ушел окончательно.

«Последний бой – он трудный самый»

В свете всего вышесказанного нужно сделать несколько важных практических выводов.

1. Нужно помнить, что компромисс не решит проблему и Константинополь не остановится на пути разрушения РПЦ, а также утверждения полноты своей власти в Православном мире. Единственным средством прекратить продвижение фанариотов в соответствующих сферах является осуждение их богословских заблуждений. Начало этому может быть положено Архиерейским Собором нашей Церкви, на котором необходимо поднять вопрос о неправомерном присвоении Константинополем статуса «первого без равных» и «привилегии» принимать апелляции от клириков других Поместных Церквей.
2. Нельзя соглашаться на проведение Всеправославного совещания на условиях Фанара, поскольку он является одной из сторон конфликта и не может выступать в качестве организатора рассмотрения собственных действий на Украине. Возвращение в «критский формат» будет ошибкой. Нужен новый регламент и новые правила взаимодействия Поместных Церквей. Наиболее выгодным сценарием было бы проведение Всеправославного совещания под председательством третьей стороны.
3. Ни в коем случае нельзя сводить «украинскую проблему» к вопросу о законности «иерархии» «ПЦУ», минуя факт вторжения Константинополя в юрисдикцию РПЦ. Судя по заявлениям Албанской, Кипрской, Румынской и других Церквей, они обходят вниманием отмену акта 1686 года и косвенно признают право Константинополя на предоставление автокефалии на Украине. Необходимо не допустить игнорирования этой проблемы и потребовать создания всеправославной комиссии по изучению исторических документов, связанных с передачей Киевской митрополии Московскому Патриархату.
4. Необходимо развивать богословскую критику новой экклезиологии Фанара. В наше время богословие не должно оставаться уделом кабинетных ученых, а иметь практическое значение защиты православной веры. В частности, нужно уделить внимание анализу модернистского богословия митрополита Иоанна (Зизиуласа), слабые места которого очевидны и являются удобной мишенью для критики. Необходимо также создавать международные площадки для богословского диалога, альтернативные тем, которые контролируются фанариотами.
5. РПЦ должна сформулировать экклезиологические принципы, понятные всем Поместным Церквям и которые она может воздвигнуть в качестве знамени, вокруг которого объединятся все противники стамбульского «папизма». Этими принципами должны стать: реальный суверенитет Поместных Церквей, не зависящий от прихотей Константинополя; уважение к каноническим границам Церквей и – самое главное – примат настоящей, а не бутафорной соборности в Церкви. В частности, необходимо закрепить право любой Поместной Церкви инициировать проведение Всеправославного собора.