Поближе к церкви

Рассказ

Дорога к Храму. Художник: Светлана Грохотова Дорога к Храму. Художник: Светлана Грохотова

«Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых» (Пс.1, 1)

– Баба, баба, дай еще супа! – утерев рот рукой, позвал Кирюшка.

– Сейчас, сейчас. Проголодался, мой хороший. Со школы-то... Учеба – дело такое!

Наталья налила белоголовому веснушчатому Кирюшке еще одну тарелку супа, поставила поближе банку сметаны. Одна отрада ее жизни – мальчонка этот. И мужа, и дочку унесла горькая, как и многих в их деревне и в соседнем поселке. Марина Ивановна вон, что на почте поселковой-видновской работает, всех троих сыновей схоронила, в год по сыну, – все спились. Ох, как же крепок этот страшный недуг...

– Баба, завтра автобус школьный к магазину не пойдет, слишком дорога заледенела, говорят, не поднимется он с шоссе, – доложил, облизываясь, Кирюшка.

– Вот те на! А как же тебе в Видное-то, в школу, добираться?

– Сказали, чтобы сами спускались к трассе, он там встанет на обочине.

– Да как так! – всплеснула руками Наталья. – Как же вы спуститесь, если там лед? Я с тобой пойду. А то и не ходи никуда.

– Нет, баб, засмеют, – помотал давно не стриженной головой мальчик. – А еще говорят: теперь в поселке молиться будут. Священник уже приехал, худой такой, городской. Строить будет церковь, а пока в пустом доме служить будут.

– Вот радость-то! – Наталья даже забыла про лед и дорогу. – Так это, у нас-то тут в деревне тоже есть дом пустой, заколоченный, никому не нужен, все от нас уезжают же, а командировочные пока в Видном селятся... Съездить что ли, сказать Андрею Васильевичу, он же глава поселения, он и решает... ай, да что я тебе говорю, ты-то откуда знаешь, ты-то у меня ребенок еще! Ну-ка, пойду к Татьяне, спрошу, что ей известно. А ты уроки учи!

***

Андрей Васильевич «дал добро» быстро. Только велел молиться за него – не то в шутку, не то всерьез. Деревенские женщины поддержали: нужно было и отмыть дом, и сделать его пригодным для молебнов по воскресеньям, о которых договорилась со священником активная Татьяна. Чего никто не ожидал – подключился к работе и еще один человек.

Владимир работал в колхозе до самого того момента, когда этот колхоз окончательно развалили. Потом пытался жить своим хозяйством. Потом стал куда-то ездить – никто не знал, куда, хоть и считается, что в деревне ничего не скроешь. А расспрашивать даже самые болтливые бабули не решились, потому как боялись его матери, Евдокии.

Евдокия была «колдовкой».

Евдокия была «колдовкой». В деревне врача не было, вот и шли к Евдокии – грыжи заговаривать, сглаз снимать

Ходила она в холщовом платке, какого никто и в деревне уже не носил, в самых простых платьях и вязаных кофтах, опиралась на палку. Дома держала иконы, перед которыми и сажала «клиентов». Что-то долго всегда читала по засаленной книге с церковнославянским шрифтом, шепотом, никто и разобрать не мог, а потом захлопывала ее, откладывала – и начинала водить руками и бормотать какие-то заговоры. В деревне врача не было, в поселке – один фельдшер, и на том спасибо, что мог в райцентр на «скорой» отвезти. Вот и шли к Евдокии – детям грыжи заговаривать, сглаз снимать. Взрослые в основном шли гадать, да и тоже «со сглазом» каждый второй. Отчего на работу не берут или в любви не везет? Знамо дело: сглазили. Не потому же невеста отказала, что пьяный говорить о свадьбе пришел – «кто ж из-за такой ерунды отказывается?» Ехали к Евдокии и из города. Так что, может, никаких темных делишек за Владимиром-то и не водилось, просто... рекламу делал матери, как сейчас говорят.

Как-то, когда уже готовили дом для служб церковных, заболел Кирюшка. Посомневавшись, Наталья отправилась было к Евдокии – да решила сперва позвонить все той же Татьяне:

– Таньк, ты дома? Зайди, посиди с моим внуком, я до Евдокии добегу!

– Да ты что, мать? – ахнула Татьяна. – Ты ж верующая, а к колдовке собралась. Я в поселке, давай скажу зятю, Олю-фельдшера привезем посмотреть мальца!

– Так ведь у нее иконы, и молитвы, и сын ее, вон, сегодня иконы для храма принес, в какой-то городской церкви ему даром отдали, старые чьи-то, – перечисляла Наталья. – Она-то тоже ходить молиться собралась! И вся деревня к ней...

– Ну, как она ходить будет в церковь и колдовать? И Богу и нечистому служить – это пусть батюшка Олег с ней разбирается, а ты не греши, – стояла на своем Татьяна. – Словом, я сейчас с Олей приеду. А не веришь мне – телефон отца Олега дам, с ним поговори!

Батюшке звонить Наталья застеснялась. В поселке она давно не была, священника ни разу не видела, про то, что в церкви есть не только молебны, но и другие службы и даже таинства – узнала недавно из Татьяниной книжки. И что она скажет? «Батюшка, разрешите сходить к колдовке?»

Приехала полненькая незамужняя Оля, покачала головой, «слушая» Кирюшкину худую спинку. Оставила лекарства, велела лежать и побольше пить чаю.

– А я батюшке все-таки позвонила, он помолится за отрока Кирилла! – похвасталась Татьяна.

– Слушайте, Татьяна Ивановна, – улыбнулась Оля. – Я тоже в Бога верю и вот даже уже впервые исповедовалась позавчера, но с таким бронхитом не шутят!

Так или иначе, а Кирюшка поправлялся быстро, как никогда. А Владимир начал возить мать в поселковую церковь, и Евдокия теперь говорила клиентам, что «причащается каждое воскресенье, и потому у нее теперь энергии больше». Наталья не знала, что и думать.

Вскоре, однако, до деревенских дошла весть: не будет больше Евдокия в церкви молиться. Батюшка завел на проповеди речь о колдовстве – тут-то она и показала себя. И криком на него кричала, и ушла, и дверью хлопнула, и заявила, что кто к этому батюшке будет ходить – того она на своих «сеансах» не примет. Некоторые ушли из храма вслед за ней, побоялись остаться без ее заговоров. Владимир тоже перестал помогать в деревне с ремонтом дома. Хорошо, что хоть иконы не на свои деньги купил, остались они.

И вот он, долгожданный день. Как и опасалась Наталья – на первый молебен пришло всего десять человек. К дому подъехала машина, из нее выбрались батюшка с супругой – скромной молодой женщиной – и трое детишек. Все поклонились, перед тем как войти в домовой храм.

Как и опасалась Наталья – на первый молебен пришло всего десять человек

Священник благословил сельчанок, женщины радостно перебивали одна другую, рассказывали, что да как они сделали. Пока матушка готовилась к молебну, раскладывая книги, а старший мальчик старательно возился с кадилом, батюшка быстро сменил стоявшую на табуретке дородную Машу, которая орудовала молотком (последние приготовления обещал взять на себя Владимир, да за мать разобиделся), и несколько очень красивых образов были быстро развешаны.

– А иконы-то какие... – тихо сказал батюшка. – Это ведь образа прежних лет, когда гонения были. Кто-то не боялся молиться, даже зная, что может за это пострадать.

– Да, да, а сейчас храмы есть – а мы так редко ходим, – поддакнула Татьяна.

Наталье стало стыдно. Сколько раз предлагала ей подруга поехать на службу – а она все отказывалась. А ведь и впрямь: только недавно нельзя было ходить в храм, с работы выгонят, а то и еще что будет...

– Батюшка, а вы много знаете-то? Молодой вы больно! А вот это какая икона? А вот это? – привязалась Людмила-болтушка. Батюшка смиренно ответил на ее вопросы, оказалось – знал он не только каждый образ, но и его историю. А потом перешел на то, что каждому христианину как воздух необходимы и Исповедь, и Причастие. Женщины слушали внимательно, кто-то и слезу утер. И только Людмила иной раз встревала:

– А я это знаю! И у меня дома масло есть! Святое масло, от мощей!

– От каких мощей-то? – спросил батюшка.

– А Михаила Архангела! – брякнула Людмила. И потом обижалась, что все долго смеялись.

Потом был молебен, священник долго поминал всех по именам, матушка и дети пели, и казалось Наталье, что это настоящие ангелы поют, и жалела она, что не захотел с ней пойти внук Кирюшка.

А к концу молебна вдруг притащился на удивление трезвый Петр Борисыч.

– Где тут свечку за упокой поставить? – хрипло сказал он.

– Да вот... – растерялась Наталья и показала на импровизированный подсвечник, маленькое «корытце» с песком.

– А кто умер? – спросила Людмила.

– Да теща моя, годков-то ей уже...

– Ай, батюшки! Когда ж умерла?

– Да еще не померла, помирает лежит. Но помрет! То лежала, а сегодня и не ест, и в себя не приходит. Доктора привозила Оля, доктор сказал: всё, кончается. Вот что толку – молилась всю жизнь? Все помрем, и она тоже...

– Так, – решительно сказал батюшка. – Я съезжу в Видное за Святыми Дарами, ждите. Пособоруем, исповедуем, причастим. Матушка, сходите с Татьяной пока, приготовьте все.

– Да что вы с ней делать-то хотите, она уж и не ест, и не говорит, – повторил Петр Борисыч. Но батюшка уже бежал к машине.

Батюшкиных детей Наталья позвала к себе. Они быстро нашли с Кирюшкой общий язык. Сначала вместе играли и болтали про мультфильмы, а потом Наталья расслышала Кирюшкин шепот:

– А что вы в церкви делаете? Расскажете, да?

Дарья открыла глаза, как только окликнул ее священник по имени. Зашевелилась, как пособоровали

...Когда священник с семьей уехал, Татьяна, оглядываясь, будто собираясь выдать большую тайну, рассказала следующее. Дарья, теща Петра Борисыча, открыла глаза, как только окликнул ее священник по имени. Зашевелилась, как пособоровали. Батюшка как-то смог ее поисповедовать, молился – и она приняла Святые Дары.

– Не знаю, что теперь будет! – все тем же шепотом завершила свой рассказ Татьяна.

А наутро Наталья увидела идущего вдоль ее забора Петра Борисыча.

– Ну... как там... Дарья-то Федоровна? – осторожно спросила она.

– А что она? – Борисыч, с запахом перегара, остановился и посмотрел на женщину недоуменно. – В огород пошла Дарья Федоровна! Ругается, что моя Ирка больно надолго к тетке уехала, а я огород тут не полол! Нет, слышь? Я что – баба, что ль, ей в огороде возиться?

Наталья махнула рукой. Дарья Федоровна умирала, а сейчас пошла в огород... Это не укладывалось в ее голове.

– Таня, – позвонила она подруге. – Тань, ты возьми меня с собой на службу в воскресенье, хорошо?

***

Стук в дверь становился все сильнее.

– Да сейчас, сейчас! Кто там? – Наталья шла к двери. Открыла.

Татьяна вбежала в сени и зарыдала.

– Ты что, ты что? С дочкой чего? – испугалась Наталья.

Татьяна затрясла головой. Наталья провела ее в кухню, налила воды.

Случилось плохое: на батюшку написали донос. И подписали его свои, деревенские, в том числе те, кто в церковь ходил.

– Володька, гад, ходит хвалится, – всхлипывала Татьяна. – Я тебе звоню-звоню весь день, что у тебя с телефоном? Он там такого понаписал... За мать отомстил. Кто-то ведь и послушался батюшку-то тогда, и не стал к Евдокии ходить гадать больше. А Володька свою мать, оказывается, в городские церкви возил. Евдокия там и плакалась: я, мол, старушка бедная оттуда-то, наш поп меня не пускает молиться, не понравилась я ему. Те и верят, не знают, кто она есть.

– Да подожди ж ты с Евдокией-то! Надо же идти к начальству батюшкиному, рассказать, что вранье все! Куда ехать, ты адрес знаешь?

– Да ты слушай. Бог не допустил беды: доносу не поверили, в один день сегодня разобрались, и служить его в Видном оставили. Но Володька говорит – от такой дурной славы, что они ему сделали в городе, вовек не отмыться.

– А наши-то, наши-то как же подписали, иуды? – закрыла рот рукой Наталья. – Ведь полгода он к нам ездит, некоторые, у кого машины, и на литургию к нему приезжают. Как же в глаза-то смотрят?

– Так Евдокия ходила тут, пугала, стучала клюкой... ух, бабка-ёжка... Всем, говорит, порчу наведу. А они верят! А самое плохое...

Она перевела дыхание.

– Самое плохое, что Володька, пока батюшку вызывали к начальству с этим делом всем, к главе нашему пошел с этой же бумажкой. Всё, – говорит, – никто церковь в деревне не хочет, закрывайте. В поселке стройте что хотите, а деревня не хочет. И забирают дом-то у нас! Кто-то командировочный приедет, ему и отдадут. Я была у главы – бесполезно, вы тут, говорит, хватит мне шутить, один приходит – не хочу, другая приходит – хочу... Да и кто тут теперь ходить будет? Мы с тобой?

– А ко мне Евдокия не заходила, – задумчиво произнесла Наталья. – И никто ничего не сказал, и ты не сказала!

– Ты со мной дружишь, поэтому, наверное, она и не полезла. А я ей сказала: убирайся от меня, побойся Бога, доносчица, предательница, не верю я в порчи твои... Хоть и говорит батюшка, что надо любить и прощать, а я эту... вот сковородкой бы! Я ж тогда подумала, что и не подпишет никто, что не послушают ее и не отвезут они донос-то свой поганый, а надо же, как повернулось...

– Таньк, – спросила Наталья, – Таньк, а что делать будем?

– Я в город уеду, – хлопнула рукой по столу Татьяна. – Зять давно там работает, сейчас перебираться хочет, меня звал. То я не хотела, а теперь уже позвонила и сказала: будем жить вместе! И внуков понянчу, и в церковь похожу, за нас за всех помолюсь.

Татьяна ушла. А Наталья все сидела за столом, и думала, и вздыхала, и поднимала глаза на иконы в уголке, перед которыми теплилась лампадка.

Наталья все сидела за столом, и думала, и вздыхала, и поднимала глаза на иконы, перед которыми теплилась лампадка

– Господь не оставит, – повторяла она. – Господь поможет. Господь подскажет.

В дверь вновь постучали. Татьяна что-то забыла?

Но это была не Татьяна.

– Наташк, это я, – с улыбкой до ушей переступила порог Людмила.

– Чего тебе? – хмуро ответила женщина. Говорить с доносчиками ей совсем не хотелось. И уже все равно ей было, как с этого дня на нее посмотрят односельчане.

– Ну, ты точно решила или нет? А то мы других спросим, – затараторила она.

Как же Наталья забыла! Ведь неделю назад Людмилина сноха была в деревне и спрашивала всех, не хочет ли кто перебраться в Видное, обменяться с ней. Дом добротный, хоть и не такой, как у Натальи, и огород, – а ей бы поближе к свекрови. Но деревенские на смех ее подняли: у всех хозяйство – какие такие обмены. Кто-то еще хохотнул, что уж больно ее дом близко к церковной стройке, глядишь – через год колокола каждое утро будут звонить, кому такой дом нужен. Наталья тогда поморщилась, услышав, да промолчала...

– Мне нужен такой дом! – выпалила Наталья.

– Чего? – прищурилась Людмила.

– Говорю – я согласна! – сказала она. – Скажи сыну, пусть приезжает, говорить будем.

– А про что говорить, бабушка? – подал голос из комнаты Кирюшка. Он переминался босыми ногами на холодном полу. – Про то, что автобус сломался и в школу первого сентября не на чем?

– Вот ведь, во взрослый разговор влез, – пробурчала Людмила.

– А не нужен тебе будет теперь автобус, Кирюша, – твердо сказала Наталья. – Пешком будем ходить и в школу, и на почту, и в магазин. А главное – при церкви, в Видном жить станем. И колокола нас скоро будить будут по утрам. А то и сам звонить научишься, а?

– Научусь, – на всякий случай ответил Кирюшка.

Юлия Кулакова

19 мая 2020 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Темные силы так просто не отпускают Темные силы так просто не отпускают
Лолита Наранович
Темные силы так просто не отпускают Темные силы так просто не отпускают
Монастырь как врачебница болезней XXI века. История первая
Лолита Наранович
Егор не скрывал секрета своего финансового успеха: он из семьи колдунов и знает, как привлечь деньги и удачу. Ему завидовали: «Счастливчик». Только вот все чаще «счастливчика» одолевала черная тоска.
Бояться ли порчи и сглаза? Бояться ли порчи и сглаза?
Священник Валерий Духанин
Бояться ли порчи и сглаза? Бояться ли порчи и сглаза?
Священник Валерий Духанин
О том, почему посылаются нам несчастья, когда злые силы получают власть над человеком и может ли старушка одолеть Господа.
«Помощь» зла «Помощь» зла
Роман Савчук
«Помощь» зла «Помощь» зла
Роман Савчук
Все приобретения с помощью греха ведут к банкротству души и краху жизненных планов, построенных на них. Истории из жизни алтайского миссионера протоиерея М. Чевалкова хорошо иллюстрируют эти истины.
Комментарии
ольга13 августа 2020, 10:50
А второй случай рассказала женщина в очереди. В ней народ ругал Сталина. И вдруг кто-то говорит: " А ведь сами -то и писали эти доносы. Если бы не писали ,то и никто бы не пострадал". И эта женщина рассказала, как первый муж ее матери уехал на север на стройку заработать денег. А потом его по доносу посадили в тюрьму.Из тюрьмы он не вернулся. Но мать этой женщины получила письмо от соседей мужа по общежитию. Они подозревали в написании доноса соседа ее мужа по комнате. На освободившееся место он вызвал жену. Вот так!
ольга13 августа 2020, 10:40
Как верно написано! Свои деревенские, или знакомые, или вовсе родня и писали доносы. Даже не доносы , а свои фантазии . А все говорят Сталин сажал народ ни за что.Сталин посадил верхушку , тех людей , которые могли заменить его, на его посту. И умер, оставив страну без преемника. Знаю два случая написания таких доносов. Один рассказал мне мой отец. Их сосед в деревне Калужской области также пострадал от доноса. Что- то не то сказал о партии и правительстве, и свои же деревенские написали. Человек не имел своих детей и всегда разговаривал с чужими детьми и мастерил им разные игрушки. Звали его Матвеем, из тюрьмы он не вернулся.Потом была война.
Юлия29 июня 2020, 12:15
Спаси Господь! Чудесный рассказ! Очень светлый!))
Ирина20 мая 2020, 14:38
Спаси Господи за хороший рассказ !
Наталья20 мая 2020, 00:03
Спасибо, хороший и добрый рассказ, и легко написан. "Не потому же невеста отказала, что пьяный говорить о свадьбе пришел – «кто ж из-за такой ерунды отказывается?» - насмешило.))
Елена19 мая 2020, 11:33
Всегда с интересом читаю рассказы матушки Юлии.
Ирина19 мая 2020, 08:02
Спасибо за чудесный рассказ. Душу согрел
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×