Воспоминания об отце Симеоне

РАССКАЗ МАТУШКИ АЛЕКСАНДРЫ

Иеросхимонах Симеон (Желнин)

Однажды я пригласила некоего брата Николая попить чаю, он только что прибыл с луга, то есть с покоса монастырского, где косил сено со всеми монастырскими рабочими. Когда он выпил стакан, то вскрикнул и схватился руками за голову: "Матушка, да что же со мной? где я был? и что делал? и какой я был? и как получилось, что я даже забыл, зачем я сюда приехал и что со мной произошло?" – и бросил даже пить чай, и все говорил, и удивлялся, кому чудо приписать. Вот, говорит, дела-то! Я попросила объяснить, чему он так удивляется, и Николай рассказал: "У меня болели так сильно ноги, что я не мог ходить; пришел в больницу, врачи мне предложили отнять ноги. Я согласился на операцию. В больнице я повстречался с одним человеком, который мне сказал, что в Печорах есть какой-то врач, который всех лечит без операции и безошибочно. Он дал мне адрес. Я не знал про Печоры: будучи молодым человеком, я совсем другим интересовался. По указанному адресу я попал к старцу отцу Симеону и рассказал ему о своем несчастье. Он со мной побеседовал и потом сказал: "А завтра приобщись Святых Тайн". Вышел я от батюшки совсем здоровым и позабыл про все: про боли в ногах, про костыли, про чемодан... Назавтра я приобщился Святых Тайн. Сразу же после службы меня позвали с братией на покос, на что я с радостью согласился. Повторяю – я забыл, что был болен. Я даже не зашел к батюшке, а быстро пошел на луг. Там я отдался весь работе. И вот только сейчас вспомнил, зачем я сюда приехал; вспомнил, что был болен и приехал лечиться, что "врачу" привез гостинцы, и лежат они в чемодане. Вот дела-то!"

Выслушав его, я сказала: "Заберите и отдайте гостинцы батюшке". После нашего разговора он пошел к старцу и стал просить, чтобы он дал ему наставления. Батюшка благословил его жениться, несмотря на то, что ему было около сорока лет. Потом указал, в какие дни и праздники приезжать в обитель и как жить, чтобы спастись.

Николай так и сделал все, как ему велел батюшка. Он женился, родился у него сын, которого он очень любит, и, когда приезжает в обитель, все просит меня, чтобы я полюбовалась им. Всегда вспоминает, как Матерь Божия познакомила его со Своей обителью, которая ему очень дорога, и радостно ему бывать в ней.

РАССКАЗ МАРИИ

Приехав на несколько дней в обитель по случаю отпуска, чтобы не просрочить рабочего дня, я должна была выехать в определенный день, чтобы вовремя попасть на работу. Пришла к батюшке благословиться на выезд вечером, а батюшка и говорит: "Поедешь завтра". Я стала его уговаривать и сказала, что завтра должна быть уже на работе, а батюшка опять говорит: "Ну что же, назавтра поедешь". Тогда я пошла к матушке Александре и стала просить ее, чтобы она уговорила батюшку благословить меня на выезд. Она стала батюшку уговаривать, а он сказал спокойно: "Поедет завтра". Я послушалась, осталась и выехала, когда получила благословение.

Через несколько дней Мария прислала письмо, в котором сообщала, что с поездом, на который ей, несмотря на все уговоры, не было дано благословения, случилось крушение.

СЕРАФИМА, ЛЕНИНГРАД

Незадолго до смерти батюшки я приехала с одной знакомой (профессором) в обитель и пошла к о. Симеону в келью, а та осталась с матушкой Александрой. Прежде всего она задала вопрос – ученый ли батюшка? Матушка Александра ответила: "Нет". – "Тогда мне у него нечего делать; а есть ли у вас ученые монахи?" Матушка ответила, что есть, и послала ее к отцу Серафиму. Через несколько минут она вернулась и сказала: "Он ничего понятного не сказал и захлопнул дверь". Матушка Александра утешала ее, что есть еще ученые монахи и она все свои вопросы разрешит. В то время вошла я, и мы собрались уходить. Эта дама в последний раз обратилась к матушке Александре, спросив: "Что мне делать?" – и матушка сказала ей, что все же нужно зайти к батюшке на благословение из уважения к его сану. Тогда она вошла в келью и долго не выходила.

Уже собралась большая очередь, все стали роптать. Матушка Александра прислушалась у двери. Оттуда раздавались голоса – значит разговаривают. И наконец вышла она из кельи и начала благодарить матушку Александру, и, подняв руки кверху, начала перечислять все достоинства батюшки: и добрый, и умный, и великий, и духовный, благородный, прозорливый, красивый – и еще много разных похвал отцу Симеону. Пробыла она в обители три дня и все эти три дня провела с батюшкой, и уехала из монастыря окрыленная, и все благодарила Бога, пославшего ей такого чудного духовного старца и наставника.

5 НОЯБРЯ 1959 г., Ч., ЛЕНИНГРАД

Я приехала в Печоры с сыном-школьником на две недели, а по истечении этого срока мы должны были поехать на юг, где отдыхал мой старший сын. Но были тревожные правительственные ноты, и из-за изменившейся политики о поездке нечего было и мечтать. Я пошла к батюшке за советом, что делать? Батюшка сказал: "Поезжай на юг к сыну, там хорошенько отдохнешь, и никакой войны не будет". Так я и сделала, и была очень благодарна батюшке, так как мы хорошо отдохнули, как никогда.

СЕРГЕЙ, 35 ЛЕТ, ЛЕНИНГРАД

Долгие годы моя жена болела, и я искал утехи на стороне: была у меня знакомая, которая гадала, и я ходил к ней за советами. По настоянию дочери и жены я поехал в Печоры к отцу Симеону. Батюшка меня встретил и сказал: "Тебе надоело, верно, уже скитаться по чужим домам, пора за ум браться". Я исповедовался, причастился Святых Тайн и поехал домой обновленным. Спустя несколько лет меня снова потянуло к гадалке, но, встретив меня, она сказала: "Теперь я бессильна что-либо сделать, зачем ты ездил к Симеону? После его молитв мы уже ничего не знаем о будущем человека".

1956 г., АННА, ПЕЧОРЫ

Мне довелось быть свидетельницей одного случая. Летом, выйдя из Михайловского собора, мы все, молящиеся, увидели около храма лежащую на камне и рыдающую женщину. На наш вопрос – что с ней и о чем она так горько плачет – она рассказала следующее: "Приехала я в Печоры и пошла на благословение к отцу Симеону. Постучала и слышу в ответ: "Выйди вон!" Я постучала еще раз и заглянула в келью, отец Симеон стоял у аналоя, и, не глядя на меня, крикнул: "Выйди вон! У тебя полный рот головешек!" Тут я вспомнила свой тяжкий грех. Сознаюсь перед вами, что я в жизни сделала большое злодеяние: обидевшись на соседа, я подожгла его баню, а от его бани сгорела и деревенька". И залилась она еще пуще слезами. Мы были потрясены и удивлены прозорливостью отца Симеона, и тут же начали молить Господа, прося Его простить великую грешницу, так оплакивающую свой грех.

РАССКАЗ Н.

Мне было 7-8 лет, училась я в монастырской школе, потом здание это стало гостиницей. В то время о. Симеон был послушником, с именем Василий, у наместника монастыря. Иногда он ездил на лошадях на станцию, к поезду, встречать приезжавших гостей из духовного и гражданского сословия и административных лиц или обратно отвозил их на станцию после посещения обители. Это бывало часто, и мы, дети, караулили дядю Васю, как мы тогда его называли. Бывало, выезжает из монастыря на паре выездных лошадей, и, если видим, что он один едет, кричим ему: "Дядя Вася, прокати нас!" Он остановит лошадей и посадит нас, провезет по городу. Иногда и до станции довозил; если нет пассажиров, то и обратно со станции вез, и опять через город едем. Если же были пассажиры, то обратно бежали три версты. И все это было для нас большим удовольствием. Дядя Вася не был кучером специально, но его любил наместник за его кроткий, услужливый, послушливый, скромный и тихий характер, и он умел обходиться с гостями вежливо – вот почему он и посылал его встречать всех. Так и мы, дети, в то время рассуждали о нем.

Был дядя Вася в то время с небольшой русой бородкой, с негустыми волосами до плеч. Летом он выезжал в подряснике, со скуфьею на голове. А зимой – в шубе и шапке, подпоясанный красным кушаком, что придавало ему величавый вид.

АЛЕКСАНДРА ПРОХОРОВА, ЛЕНИНГРАД

До 1956 года, по Божиему попущению, я страдала болезнью нервной системы, которая не поддавалась врачебно-медицинскому лечению (сказать просто, была во мне порча). В церковь я совсем не ходила и не интересовалась ничем духовным, а потому и легкий был доступ вражьей силе. Но Матерь Божия обратила Свой взор на мои страдания и указала обитель Свою, где жил старец-врач.

Узнав от одной женщины, которая показала мне фотокарточку о. Симеона, все о нем, я быстро решилась ехать к нему в Печоры, считая тогда его не духовным, а обыкновенным врачом, помогающим многим. Ведь у меня тогда не было никакого понятия о вере, никаких религиозных чувств. Все это было для меня сокрыто, а потому непонятно и неинтересно.

Приехав в обитель к концу службы, я сразу направилась к старцу как к обыкновенному врачу и стала ему говорить, что у меня порча. Батюшка дал мне поцеловать крест и сказал: "Откуда ты знаешь, что это порча?" Тут же меня стало рвать и сделалось мне дурно, и внутри меня кто-то кричал, а потом и не помню, что со мной было. Люди, которые были у батюшки, стали за мной ухаживать и выносить тазы со рвотой, которая была как зелень. После мне стало легче. Наутро, когда я после исповеди приобщилась Святых Тайн, мне стало светлей и отрадней.

В церковь бы без молитвы о. Симеона я не вошла бы, супротивник мешал мне.

Дома до поездки в Печоры враг давал мне веревку, чтобы повеситься. Но Матерь Божия по Своему милосердию не допустила моего самоубийства, а послала мне добрых людей, которые и свезли меня в обитель к о. Симеону, и по его святым молитвам просветился свет моей души, и я прожила в обители около месяца, и как было радостно мне и моим друзьям, которые за мной ухаживали и сами видели мое исцеление.

С того времени я посещаю обитель по возможности во время отпуска и благодарю Господа и Его Пречистую Матерь за Их любовь ко мне, и старца Симеона за его молитвы. Его молитвами искра веры зародилась во мне и вернулась надежда на спасение.

РАССКАЗ ЖЕНЩИНЫ, ПОСЕТИВШЕЙ ОТЦА СИМЕОНА

Была я маловерной грешницей, но, по милости Божией и Пречистой Богородицы, прибыла в Печерскую обитель. Помолилась, простояла литургию и пошла на благословение к старцу. Вошла в коридор со страхом, подошла к двери его кельи, сотворив молитву, постучала, но ответа не было. Подождав немного, повторила молитву, но ответа опять не было. Было тихо, но до слуха доносился откуда-то глухой разговор. Я, приоткрыв дверь, заглянула и увидела, что в передней и в прихожей возле батюшкиной кельи сидели люди. Я подумала: "Какие скромные эти люди, сидят молча, боясь нарушить тишину, чтобы ответить мне". Отец Симеон был в своей келье, с кем-то разговаривал, а кроме этих людей здесь никого не было. Я у них спросила: "Вы тоже к старцу на очереди?" – но ответа от них не получила. Я удивилась этому странному их поведению и пристально стала вглядываться в их лица. Комната, где находились эти люди, была без окон и освещалась только керосиновой лампой, так что не сразу смогла их рассмотреть, а когда внимательнее посмотрела – не могла понять: не то женщины, не то мужчины. Мрачные лица, какие-то горбоносые, а лица некоторых походили на хищных птиц с клювами, со злым выражением, озлобленные, с опущенными глазами. И мне показалось, что их ресницы и брови как бы шевелились. Я подумала, что эти люди иностранцы, что они не знают русского языка, а потому на мой вопрос не ответили. Я подошла к той двери, откуда был слышен разговор. Прочитав молитву и не дожидаясь ответа, я приоткрыла дверь и быстро вошла: страшно мне стало от тех людей. Прикрыв за собой дверь, я остановилась на пороге, боясь помешать разговору старца, который беседовал со старушкой. Стояла, ожидая конца, а потому и слышала их разговор. Старушка все роптала на свою жизнь, на детей, чтобы ей платили алименты. Живет у одного сына, а с остальными хочет судиться. Старец ей говорит: "Ведь ты сыта, одета, обута, по силе возможности помогай своему сыну, у которого живешь. Живи и не судись со своими детьми". Но старушка продолжала свой ропот и обиды, а потом еще что-то говорила тихо. Старец немного помолчал и сказал ей: "Видишь, как тебя грехи мучают, видишь, сколько за тобой их пришло?" Я не могла понять, кто пришел за ней, да и она тоже, видимо, не соображала, о каких грехах старец говорит и как они пришли за ней.

Потом старец встал и говорит ей: "Пойдем покажу тебе, кто тебя мучает, и отгоню их, чтобы они тебя больше не мучили, и ты отдохнешь и успокоишься". Направляясь к двери, старец заметил меня и спросил: "А ты зачем здесь?" Я от страха и стыда не могла вымолвить слова. Он открыл дверь, и мне видно было, как те люди все еще сидели, не поднимая головы, и не встали при входе старца, продолжая сидеть молча.

Старец Симеон показал старушке: "Видишь, сколько их за тобой пришло?" А потом он, притопнув ногой, сказал: "Вон отсюда!.." Я не могла понять, что произошло после слов батюшки, – эти люди как бы растаяли и исчезли. И дверь не открывалась для выхода, и людей этих страшных не стало. Тогда батюшка обратился к старушке: "Ну, ты теперь свободна от своих преследователей. Иди и живи с Богом". Стояла я, как столб, и не могла ничего сообразить, и потому ничего не сказала и не спросила у старца, поклонилась ему и вышла в раздумье...

С. П., ЛЕНИНГРАД

В 1958 году я приехала в обитель на праздник Сретения Господня и Симеона Богоприимца. В дороге у меня ужасно разболелись зубы. Я без благословения батюшки пошла ко врачу, и врач сказал, что надо срочно удалять зубы под коронками и вместе с ними и мостик. Я побоялась это делать в Печорах и решила срочно выехать в Ленинград. Зашла к батюшке рассказать о своем несчастье, а он встретил меня словами: "Ну, расскажи мне, что у тебя болит. Раскрой-ка рот!" Провел пальцами по моим зубам и сказал: "Иди к врачу, он удалять зубы не будет, и будешь здорова". Я пошла, и на мое счастье был другой доктор, который предложил мне небольшую операцию. Я согласилась. Он подрезал мне десну, выпустил гной, и я через несколько часов уже была здорова и провела весь намеченный срок в обители.

РАССКАЗ О ЛЮБЕ

В день своих именин из Пскова в Печоры приехала Люба помолиться, а к вечеру ей надо было вернуться домой, были приглашены гости. После службы она пошла к о. Симеону взять благословение на отъезд, а он не благословил ехать в этот день. Люба стала упрашивать, но батюшка не благословлял. Она побежала за матушкой Александрой. Стали они вдвоем доказывать и просить батюшку: ведь там гости будут ждать, а она не приедет. И батюшка, очевидно, решив научить их понимать, что такое благословение старца, разрешил Любе ехать. Матушка Александра пошла проводить ее. На автобус было "не сесть", но подвернулась попутная машина, и Люба уехала. Матушка возвратилась довольная: батюшка разрешил, Люба уехала. Все хорошо!

Но машина попала в аварию, и многие пассажиры получили травмы. Люба тоже пострадала и попала не к столу, а в больницу на операцию. Потом она писала матушке Александре: "Вот что значит не слушать старца и не считаться с его благословением, а настаивать на своем желании. Вот результат нашего своеволия. А батюшка по внушению свыше видел, что может быть, и потому не благословлял".

ЕКАТЕРИНА, ЛЕНИНГРАД

С одной знакомой я поехала в Печоры на отпуск. По дороге у меня заболели сильно зубы. Зубной протез нажал на десну и вызвал кровотечение и сильную боль. Сразу, как мы приехали, пошли к батюшке; я была впервые. Отец Симеон встретил меня словами: "Покажи мне твой рот". И стал пальцами касаться моих зубов. Я не догадалась, почему это батюшка так сделал, а моя знакомая стала меня укорять: "Ты, наверное, много попусту болтала, вот батюшка и посмотрел твой нечистый рот". Я очень страдала от ее слов, и забыла про зубы. А оказалось, что батюшка своим прикосновением снял всю боль, и я стала совершенно здоровой.

* * *

В 1951 году я приехала из Мурманска в обитель. У меня были сильные головные боли и я не имела покоя. К батюшке я боялась пойти и все думала, как он меня встретит, такую грешную. Оказалось – встретил он меня радостно, просто со мной поговорил, благословил. Я исповедовалась у него и приобщилась в обители, и мне стало легко на сердце. И с тех пор перестала болеть у меня голова, и уже 13 лет я живу и никакой боли не ощущаю.

* * *

В 1953 году я была свидетельницей одного случая у о. Симеона. В передней ожидало несколько человек. В это время пришла женщина, лет пятидесяти, и сразу направилась в келью к нему. Когда она открыла дверь, то вдруг упала, а батюшка из кельи закричал, топнув ногой: "Выйди, сейчас же выйди!" Дверь закрылась. Через некоторое время вышла эта женщина из кельи, и все молилась, и благодарила батюшку за его молитвы и исцеление от беса. Потом села рядом со мной и рассказала про себя такой случай: ее родственница сделала ей порчу, и она, по совету духовной дочери батюшки, поехала к нему в Печоры. Батюшка ее исцелил, но предупредил, чтобы она не общалась с этой родственницей, а избегала ее. Но через два года эта хищная женщина подослала к ней свою дочку и снова вселила в нее беса, и вот она приехала сейчас к батюшке.

"Мне очень трудно было переступить порог батюшкиной кельи, и я упала без чувств. Тут же у меня началась сильная рвота, а батюшка со словами: "Выйди вон", тотчас же изгнал беса, и я встала; и снова батюшка категорически предупредил меня избегать злую, хотя дальнюю мою родственницу".

Во время рассказа женщина все время крестилась и благодарила Бога и старца Симеона за вторичное исцеление.

Когда я была еще девочкой, мама рассказывала мне про чудеса о. Иоанна Кронштадтского. Я была взрослой, когда мама умерла. Она мне сказала о предсказании о. Иоанна Кронштадтского, что "многие церкви в последнее время закроются, а также монастыри. Но вот Печерский монастырь не закроют до скончания века, и там будет последний великий старец-схимник иеромонах Симеон". Я была не особенно ревностной христианкой и за жизненной суетой все предала забвению. И вот, будучи уже в Пскове, случайно услышала о Псково-Печерском монастыре и об отце Симеоне. Вспомнились мне слова мамы, и я сразу же поехала в обитель, зашла на благословение к батюшке и все ему рассказала. Он внимательно выслушал, а когда я сказала о последнем старце Симеоне, встал и строго ответил: "Были Симеоны, есть Симеоны и будут еще". Вот так батюшка смирялся.

АННА РОГОЗИНА

Приехала в Печоры сразу после войны. Материальное положение у меня было крайне тяжелое, и я уже стала отчаиваться. Одна надежда у меня осталась на Матерь Божию. Я пошла помолиться, со слезами просила я Матерь Божию у иконы Ее Успения помочь мне. Вдруг вижу, выходит батюшка о. Симеон во двор и принимается за работу. Я подошла к нему под благословение и рассказала о своем горе. Он внимательно меня выслушал и сказал: "Будешь теперь мне помогать". В это время мужу моему дали хорошую работу, так что горе от нас стало уходить. С того времени я батюшке помогала до самой его смерти и благодарила Бога, что послал мне такое послушание и такого великого отца.

ПАВЛОВА ЕВДОКИЯ ГЕОРГИЕВНА, 63 ГОДА, ЛЕНИНГРАД

Я болела глазами 15 лет. Лечилась у врачей, ничего не помогало. Боли были настолько сильные, что приходилось ставить грелки к глазам. Наконец в 1958 году начали глаза застилаться бельмами с невероятной болью. По совету одной верующей, я поехала к старцу Симеону в Печоры. Переступив порог его кельи, я залилась горючими слезами, от слез не могла ничего сказать. Батюшка спросил: "О чем ты так горько плачешь?" – и провел своей рукой по моим глазам и лицу. Я долго не могла вымолвить ни слова, наконец проговорила, что у меня 15 лет болят глаза. Батюшка еще раз провел рукой по моим глазам и сказал: "Посмотри, какие у тебя чистые глаза, и совсем не болят". С этой минуты у меня не было даже мысли, что я тяжело больна. А ведь врачи считали мою болезнь неизлечимой. Домой я приехала совсем здоровой. Врачи меня долго ждали и наконец приехали за мной, посмотреть на меня. Они диву дались и спрашивали, у кого я лечилась. Я сказала, что меня исцелил старец. Врачи думали, что батюшка давал мне какие-нибудь примочки, а когда узнали, что он только провел рукой по лицу и глазам, – замолчали. С тех пор прошло семь лет, и я забыла, что у меня когда-то болели глаза и были бельма.

ЗВОНКОВА ЕВДОКИЯ, 55 ЛЕТ, ЛЕНИНГРАД

Болела 30 лет по-женски, сделали мне несколько операций, наконец, спустя 25 лет, нашли, что у меня рак. Тут Господь послал мне знакомую, которая повезла меня в Печоры к батюшке отцу Симеону. У меня в то время разболелась еще рука. Когда я пришла к батюшке, он провел своей рукой по моей спине и сказал: "Ничего у тебя не болит по женским болезням, и ты будешь здорова, а вот рука поболит: если рука не будет болеть, то ведь ты забудешь, что надо усердно молиться". С тех пор у меня не стало более кровотечений, и я стала совсем здоровой.

НИКОЛАИ НИКОЛАЕВИЧ, 49 ЛЕТ, СЛУЖАЩИЙ ИЗ ЛЕНИНГРАДА

15 лет я страдал болью в ногах. Боли были настолько нестерпимыми, что я вынужден был лежать долгие годы, и наконец боли дошли до того, что и наркоз не помогал. И вот мне посоветовали поехать в Печоры к "профессору", так как к священнику я бы не поехал. Когда вошел в келью, то забыл, что болен. Батюшка попросил меня прийти на исповедь и на второй день приобщиться Святых Тайн. Пробыл я в монастыре пять дней и вернулся совершенно здоровым.

ИВАНОВА, 55 ЛЕТ, ЛЕНИНГРАД, 1954 г.

Попав в Печоры проездом, зашла в монастырь, причастилась и на другой день собиралась уехать в Ленинград. Но Господу не так нужно было. Ночью у меня разболелся живот, открылась рвота, меня повезли в поликлинику, там мне сделали разные процедуры, но ничего не помогло, и боли все нарастали. Меня утром на "скорой помощи" отвезли в больницу, где меня приготовили к операции. Операция длилась 4 часа 4 минуты. Я была совсем умирающая. Оказалось, что у меня ущемление грыжи, а так как долго не могли определить, то пришлось оперировать, часть мочевого пузыря и часть кишечника удалили. Наутро ко мне пришла знакомая, духовная дочь отца Симеона, принесла просфору и сказала, что батюшка просит меня быть совсем спокойной и что я скоро поправлюсь и поеду домой. Медсестра прекрасно понимала безнадежность моего состояния, но батюшке я поверила, и, действительно, на 14-й день я уехала в Ленинград, конечно, еще слабая. Но вот уже после того я живу десять лет и, слава Богу, совсем здорова.

3., 38 ЛЕТ, ЛЕНИНГРАД

Лет десять назад я пережила большое горе: была я оставлена человеком, с которым была в близких отношениях и которого я любила больше своего дыхания. Горю моему не было предела: мое отчаяние доходило до того, что я хотела покончить с жизнью. Но вот случайно я встретилась с одной духовной дочерью отца Симеона, и она настояла, чтобы я поехала к нему. Когда я вошла в келью, я залилась горькими слезами. "Кого ты оплакиваешь, он ведь не стоит твоих слез", – сказал батюшка, вытер мне слезы и благословил. Велел прийти на исповедь и причаститься. С той поры я даже забыла, что у меня было горе, и удивлялась, как я могла доходить до отчаяния, когда с нами Бог, когда на свете есть множество хороших людей, когда так прекрасен Божий мир и милость Божия неизреченна к нам, грешным. Действительно, Господь не хочет смерти грешников и хочет всем спастись и посылает таких людей, как отец Симеон, через которых спасает от лютой смерти, это ангелы в образе человеческом.

Слава Тебе, Господи, за спасение нас, грешных!

Е. П., 63 ГОДА

В 1959 году в Таллине болела моя молодая подруга Л., уже доживала последние дни. По ее вызову я поехала к ней проститься. Перед отъездом я зашла к батюшке попросить благословения для нее, его духовной дочери. Батюшка дал просфору и, завертывая ее, все говорил: "Ничего там у нее нет!" И взяв пачку чаю, сказал: "Отдай ей". Дело было зимой, я приехала вся замерзшая. Л. сказала: "Вам надо было бы выпить чаю с дороги, а у меня все есть, а чаю нет!" Посланный батюшкой чай она приняла как от рук Самого Господа.

А. Г., 62 ГОДА, ЛЕНИНГРАД

1957 год. Моя знакомая, духовная дочь батюшки о. Симеона, уезжала на лето в Печоры, я же очень страдала, что лишена этой возможности, так как родные уже сняли дачу под Ленинградом. Да и вообще, они и слушать не хотели о Печорах, так как были неверующими. Одна я приезжала ежегодно с 1951 года на короткое время в обитель. Моя знакомая рассказала о моем горе отцу Симеону, на что он ответил: "На днях они все приедут сюда. Иди ищи им комнату", и дал адрес в Печорах. Так и вышло, мы неожиданно приехали. Мои родители сорок лет не были у исповеди, в Печорах они исповедались и причастились Святых Тайн, а с ними и младшая сестра моя, которая до этого не видела в жизни монахов. С тех пор мы ежегодно посещаем обитель, и батюшку посещали до самой его смерти. Батюшка говорил, что мир будет существовать до 2000 года, но если люди покаются, то Господь продлит век.

АНАСТАСИЯ, ПСКОВ-ЧЕРЕХА

Анастасия долгие годы прожила со своим мужем Гавриилом в мире и согласии. Но вот, по непонятным для них причинам, она возненавидела своего мужа так, что собралась с ним разводиться. Гавриил очень переживал отчуждение и ненависть жены и даже пытался покончить жизнь самоубийством. Таким образом, совместная их жизнь стала нестерпимой, и Анастасия ушла из дому.

Кто-то ей сказал, что в Печерской обители есть великий старец Симеон, и она поехала к батюшке за советом. Сразу она вошла в первую келью – приемную. Матушка Александра напоила ее чаем, тут Анастасия промолвила, что приехала на недельку, но по какой причине, ничего не сказала. Вдруг вышел из свей кельи отец Симеон и стал звать Анастасию на исповедь, но тут в разговор вступила матушка Александра, объясняя, что Анастасия только что приехала и к исповеди не готова, да и время у нее есть – она ведь будет жить здесь неделю. Батюшка полностью настоял на своем. Началась исповедь. От батюшки Анастасия вышла радостная. На второй день причастилась и уехала. Все, что сказал ей батюшка, полностью сбылось. Домой она приехала любящей, как и прежде, женой, рассказала мужу, что им сделана была порча злыми людьми на колосьях, и что эти колосья лежат где-то в сарае. Пошли они вместе их искать и нашли перепутанные колосья в ее переднике, и пошли в дом, чтобы их сжечь, как велел батюшка. В это время вбежала соседка и стала кричать, взявшись за голову: "Не жгите, не жгите", но когда муж пригрозил, что и ее всунут в печь, она убежала.

Оказалось, что их соседка была колдуньей и из зависти устроила им разлад, и муж удавился бы, если бы Анастасия сразу не вернулась к нему. Вот почему батюшка требовал немедленного ее покаяния и возвращения домой.

СИМЕОН, г. ОРЕЛ

Приехал к батюшке из г. Орла уже престарелый человек – Симеон. Рассказал он историю своего друга, престарелого Василия Ивановича, который был родом из Псковской области и приехал на жительство в Орел еще молодым, и служил послушником у владыки более 30 лет. Все послушания он выполнял ревностно. Весь народ того края любил владыку и с ним Василия Ивановича. Когда Василий Иванович отбыл свой срок послушания, то был уже старым и немощным, и родные его не захотели с ним жить. Тут Симеон и его друзья орловские решили взять Василия Ивановича в Орел (Василий Иванович к тому времени перебрался к родным) и обществом кормить и ухаживать за ним. Вот эту историю старик рассказал батюшке отцу Симеону и стал просить у него благословения на это. Батюшка благословил старичка Симеона взять Василия Ивановича в Орел и сказал: "А вот когда будешь проезжать Псков, выйди из вагона и посмотри город". Так Симеон и сделал. Остановка в Пскове 15 минут. Вышел Симеон из вагона – и не верит своим глазам: ведут конвоиры группу арестованных и среди них Василия Ивановича, за которым он ехал. Сразу побежал за ними, сказал конвоиру, что хочет взять Василия Ивановича на иждивение; но для оформления надо было идти в милицию. Пока Симеон все оформлял, Василия Ивановича и след простыл.

Тогда Симеон вернулся к батюшке, говоря: "Нашел и потерял". Но батюшка его успокоил, сказав: "Поезжай во Псков, он там у сестры своей". Так оно и оказалось. Сразу забрал Симеон Василия Ивановича в Орел, где и до сего времени живут.

Н. Н., ЛЕНИНГРАД

Мы жили в коммунальной квартире, а за стеной жил скрипач, который изводил нас своими упражнениями, а особенно мужа и двух сыновей, которым надо было готовиться к занятиям. Я просила батюшку помолиться, чтобы Господь помог нам обменять комнату. Батюшка сказал:

"Подожди, настроят новых домов, и получишь отдельную квартиру". Так и получилось. Чудесный наш батюшка! И сейчас наша семья чувствует направляющую его руку и благодарит Господа, пославшего нам великого духовника, отца и молитвенника. Батюшка при встрече со мной читал мои мысли и предсказывал, что будет касательно моей семьи. Исцелил меня от болезни. Когда врачи хотели положить меня в больницу, признав тихое помешательство, батюшка сказал: "Пусть сами лечатся, а ты здорова". С тех пор я здорова. Многое другое могла бы рассказать, но всего не расскажешь.

С. П., 54 ГОДА, ЛЕНИНГРАД

Я болела обменом веществ 15 лет, с 38-го до 153-го года, да так, что временами совсем не действовали ни руки, ни ноги. Наконец в 1953 году парализовало и руки, и ноги. Лежала я в разных больницах, но помощи не было. В 1954 году я со знакомыми поехала в Печоры к батюшке. Заочно он уже молился о моем здоровье. При первом посещении батюшка сказал: "Не огорчайся, что за тобой некому ухаживать. Скоро будут и деньги, и человек по уходу, и еще будешь работать". Всему я поверила, но что буду работать – усумнилась. От батюшки я вышла совсем окрепшая, прожила в Печорах все лето и после Успения уехала в Ленинград. Все родные удивились, видя меня на ногах и здоровую. 16 февраля 1955 года, в день Ангела батюшки, я уже работала, в 1956 году получила пенсию по старости, и до настоящего времени живу в Печорах и сама себя обслуживаю.

* * *

Долгие годы ездила к батюшке духовная дочь Александра из Ленинграда. Однажды она приехала к батюшке с шестилетним сыном и попросила его благословить. Батюшка, посмотрев на мальчика, сказал: "Это будущий бандит".

Много лет она привозила сына, и он тут же, на глазах у всех, воровал то деньги, то продукты. Когда ему исполнилось 13-14 лет, мать попросила отца Симеона отдать его в правительственный лагерь для несовершеннолетних, но отец Симеон сказал ей: "Потерпи до армии".

АНТОНИНА, 65 ЛЕТ, г. ПЕЧОРЫ

1959 году приехала в Печоры из Тулы Нина и остановилась у меня. Она была одержима бесом и никак не могла войти в келью отца Симеона на благословение, и все кричала: "Ой, Сенька идет, я его боюсь". По благословению отца Симеона ее отчитывал отец Афиноген. Она до того была буйная, что во время молитвы над нею ее связывали. Во время болезни батюшки Нина, увидев идущую в храм матушку Александру, забегав, стала кричать: "Сенька идет!" Но матушка Александра попыталась успокоить ее, сказав, что батюшка болен и в храм не придет. Но Нина стала кричать еще громче: "Ой, Сенька идет!" – и метаться по храму, ища места, где бы ей укрыться. И, действительно, совершенно неожиданно пришел батюшка к полунощнице.

Вот как одержимые бесом чувствовали силу отца Симеона и трепетали в его присутствии. Однажды Нина подошла к окну кельи отца Симеона и закричала: "Здесь скоро будет церковь! Здесь скоро будет церковь!" Уехала она из Печор совершенно здоровой, и до настоящего времени (1965 г.) приезжает в Печоры помолиться и поблагодарить Царицу Небесную, пославшую ей исцеление по молитвам духовных старцев.

* * *

1954 год. Я так устала от того состояния, в котором находилась: сердцем я протестовала, а отказаться не было сил. Каждый день я говорила: "Это будет последний", и так тянулось долгое время. И вот пришел конец: решила 8 ноября покончить жизнь самоубийством. План намечен: с 7 на 8 ночь провести без сна, 8-го моя соседка-старушка в четыре часа должна уйти к родственникам в гости, я же открою газ и лягу просто спать. День настал, у меня исключительно спокойно на душе. Старушка отправилась в гости не в четыре часа, а в семь вечера. Закрыла входную дверь.

И вот перед тем, как пойти на кухню и открыть газ, иду в комнату и достаю образ Спасителя, который хранился у меня в комоде. Остался он от нищей, которую я похоронила в 1939 году. До сих пор не понимаю, как все произошло. Поставила образ на кровать, к подушке, встала на колени и начала разговаривать с ним, как с живым. Говорила много, сказала все, что у меня наболело, отчего я так устала, и впервые так горько плакала. Сколько это продолжалось, я не могу сказать, и что было со мной – тоже не знаю, но только открыла глаза, первое что почувствовала – страшную боль в ногах. Я стояла на коленях. Поднялась, посмотрела на часы – было восемь часов утра. Умылась и по шла на работу, но я была уже другая. Что со мной – не понимала.

Придя на работу, сразу же позвонила своей приятельнице Вере Б. Я знала, что на большие праздники она куда-то уезжала, куда и зачем, меня тогда не интересовало. Говорю ей: "Ты должна отвезти меня в монастырь". -"Откуда ты взяла, что я могу выполнить твою просьбу, это первое, а второе – о таких вещах по телефону не говорят". – "Хорошо". Как пробыла я этот день на работе, не знаю. В пять часов была уже у Веры. Она была удивлена моим поведением, я же о своем состоянии ей ни слова не сказала, одно только просила, чтобы она поехала со мной. И наконец получила согласие: после сдачи годового отчета (мы обе были гл. бухгалтерами), "если у меня не пройдет моя блажь" – она так выразилась. И началась моя пытка, но я терпеливо ждала. Годовой отчет сдали 10 января 1955 года. Звоню по телефону, она отвечает: "Нет, с этой получки не могу, подожди до следующей". Спрашиваю: "Сколько надо денег?" – "На двоих 250 р. И это очень ограниченно: только дорога и помещение".

С тяжелым сердцем я пошла домой, так как Вера отказалась ехать со мной за мой счет. Пришла домой. На столе, как всегда, лежит газета, в ней таблица займа, "Четвертого завершающего", которого у меня много, но я никогда не выигрывала, а потому проверила механически, и вот одна облигация выиграла 200 рублей. Примчалась на квартиру к Вере, говорю: "Нет причин твоему отказу, вот облигация – умоляю едем!"

"Да, вероятно, действительно настало время повезти тебя в монастырь", – сказала она.

17 января 1955 года мы приехали в святую обитель. У Лазаревской церкви она меня оставила на тропинке обождать, пока она отнесет чемодан на скотный двор к тете Саше, чтобы с ним не тащиться в церковь. Я осталась одна. Повернувшись, я увидела Михайловский собор, который видела во сне много лет назад и который все эти годы искала.

После службы сразу же пошли к отцу Симеону. Тогда паломников было немного, и в тот день, по Промыслу Божию, мы были с ней вдвоем. Входим в келью к батюшке. Вера первая подходит к нему под благословение. Он же ее благословляет, а смотрит на меня и говорит: "Вот и приехала, слава Богу!" Подхожу я. Благословил, взял за подбородок, поднял кверху мою голову, пристально посмотрел в глаза, и говорит: "Ну, вот и приехала, да смотри-ка, все та же: глаза, лоб, нос – да, все то же, совсем не изменилась!"

Этого было достаточно для меня – резко говорю ему: "Вы ошиблись, я никогда не была у вас, и не знаю вас". Он же, не обращая внимания на мою вспышку, спокойно с любовью говорит Вере: "Идите попейте чайку, а потом сразу же по одной зайдите ко мне".

Но мне уже не хотелось заходить к нему, и говорю Вере: "Ты как хочешь, а я не пойду. Он выжил из ума, с кем-то упорно меня путает". Вера стала упрашивать зайти, говоря, что ей стыдно за мое поведение. Короче говоря, она с матушкой Александрой просто втолкнули меня в келью.

Батюшка стоял у икон. У порога были поставлены два стула, на один из них он предложил мне сесть; потом минуты через три, которые показались мне вечностью, подошел и сел рядом со мной. Меня терзала мысль, как тактичнее уйти, – не хотелось обижать старца. Сколько длилось наше молчание, сказать трудно, но наконец берет батюшка меня за руку и говорит: "Ну, что же, доченька, с чего начнем? Отогревать эту ручонку застывшую или сердце, которое больше заледеневши..." И этого было достаточно... Я заплакала... И тут же рассказала ему свою жизнь, за исключением одного случая -напал страх, боязнь потерять батюшку.

В конце нашей беседы он мне говорит: "Хочешь, чтобы я был твоим духовным отцом? Но предупреждаю, что ты должна оставить свою прошлую жизнь, мужа у тебя нет, ты не венчана – это блуд, и он не будет венчаться". Я даю согласие, как во сне, но говорю: "Батюшка, а если он вернется и согласится венчаться, вы благословите?" Батюшка сказал: "Господь управит".

Время шло, я часто приезжала в обитель. Жизнь моя изменилась совершенно.

Прошло два года, а может быть, больше, точно не знаю. Я взяла отпуск на Великий пост. Но враг рода человеческого не дремал, приготовил для меня такое, что я и не знала, как дожить до утра и сразу же уехать, и никогда не бывать больше в святой обители. Как ни старалась меня утешить раба Божия Матрена Арсеньевна (она и сейчас посещает монастырь), но я твердо решила. Утром зашла к батюшке и попросила благословить. Он мне говорит: "Вот пойдем сейчас в церковь, помолимся, а там как Господь благословит".

Что было со мной в церкви, знает только Господь по молитве батюшки...

Прихожу в келью, прошу прощения и говорю: "Как ездила, так и буду ездить". А он мне на это отвечает: "Глупая ты моя, да отпустил ли бы я тебя – ведь два года я тебя ждал". Вот тут мне стала ясна его встреча со мной. Но как я его ни просила в остальные годы подробно мне все сказать, ничего не получилось. Однажды рассердился на меня и приказал: "Никогда больше об этом не говори, достаточно с тебя того, что ты вынудила меня сказать, что я тебя ждал".

В 1958 году, в декабре, мой муж вернулся, и только батюшкины молитвы помогли мне все пережить.

Восстали все на меня, начиная с родственников и кончая соседями, но у меня было такое состояние, будто бы у меня никогда не было семейной жизни и все окружающее меня не касалось. Однажды, когда муж стал умолять повенчаться, я приехала к батюшке и говорю: "Как трудно мне". И попросила его благословения. Он говорит: "Доченька, в Бога он не верит и делает это только для того, чтобы сохранить тебя. Нет моего благословения, потерпи немного, будешь, по милости Божией, свободна". Действительно, муж заболел и через год умер. Вся моя жизнь изменилась, я полностью выполняла волю батюшки. Правда, было два случая, когда я хотела поступить по своему желанию.

Однажды хотела ехать через Псков, и, конечно, настояла на своем. Батюшка говорит матушке Александре: "Свари пяточек яичек, да огурцов и помидоров, и намажь хлеб маслом". Все это она принесла ему в келью, он завернул в пакет, и подает мне. Я, конечно, возмутилась, и говорю батюшке: "Зачем все это мне, когда я вечером буду пить чай дома". Он строго приказал мне взять, при этом сказал: "Может быть, сломит твое упрямство". И что же, в Пскове я просидела двое суток. Другой случай. Очень я не хотела переезжать жить в Печоры и всеми силами старалась доказать батюшке свое нежелание, ссылаясь, главным образом, на квартирные условия.

Он мне говорит: "Твори свою волю, но знай и мою. Квартиру я тебе сам найду (по его просьбе Анна Ананьевна искала квартиру), а ты после моей смерти переедешь". Так все и получилось.

О том, что батюшка великий молитвенник Божий и имеет дерзновение ко Господу сейчас и помогает нам – скажу случай. Прожила я полтора года, и вдруг в сентябре 1961 года во сне приходит он ко мне и говорит: "Доченька, собирайся". Я, как всегда, не задала вопроса куда, а спросила батюшку, что взять с собой. Он отвечает: "Ничего, только носовые платочки". Я говорю: "Вы, как всегда, шутите". А он говорит: "Нет, доченька, не шучу, возьми побольше носовых платочков". И что же, прошло немного времени, как меня вызвали в прокуратуру по детскому дому, в котором я работала, и, конечно, мне пришлось много пережить, но кончилось все очень хорошо.

ВОСПОМИНАНИЯ о. И. О СТАРЦЕ СИМЕОНЕ

Когда я приехал в святую обитель, это было в 1947 году в мае месяце, и в первый раз пошел на прием к батюшке, он меня встретил, благословил, и спрашивает: "Откуда прибыл и зачем?" Я говорю: "Батюшка, хочу остаться в монастыре". Я в это время ходил на костыле, и в другой руке палка, и здоровье было неважное. Батюшка мне говорит: "Хорошее дело, будешь жить. Только так и живи, чтобы для тебя было все свято, даже щепочки и тропинки, тогда будешь жить". И стал мне рассказывать, как он поступал в монастырь и какие послушания нес, что надо все послушания выполнять честно, беспрекословно и справедливо. И вот по ходатайству батюшки пришел ко мне в келью архимандрит Владимир, впоследствии епископ, и сказал: "Пиши заявление, предлагаю принять монашество". Это было осенью 1947 года. Я пошел к батюшке о. Симеону спросить, как быть – настоятель предлагает обязательно принять монашество. Батюшка говорит: "Не отказывайся, принимай". 17 декабря состоялся постриг в монашество в Сретенском храме. Архимандрит Владимир постригал и вручил меня о. Симеону под руководство. И батюшка взял меня духовным сыном. Первое послушание было общее, а потом поставили конюхом. Так и жил, выполняя послушания. Как только набегут разные помыслы, даже думаешь, что голова слетит долой или разорвется или с ума сойдешь, тогда бегу к батюшке. Он спрашивает: "Ну что? Говори". А сам с улыбкой спрашивает: "Что, нападали? Ну, говори, кто напал, что они тебе шепчут и говорят?" Я ему говорю. А батюшка: "Ши... как им тошно... что, хочешь от них уйти, их не слушать?.. Ну, хорошо, давай помолимся". Накроет меня епитрахилью, перекрестит и скажет: "Теперь не бойся!" И выхожу я от батюшки веселым и радостным, как бы свет переменился и стал лучше. И это было много раз. Так сильна была его молитва. Однажды заболела у меня раненая нога, нигде места не находил. Был в больнице несколько раз, ничего не помогает; предложили мне операцию сделать. Прихожу к батюшке и спрашиваю, как быть, может придется лишиться ноги. Он говорит: "Нет, будем молиться, поезжай на операцию. Бог благословит, все будет хорошо". Так точно и вышло, по его молитвам. Прибыл я во Псков на операцию, пролежал четыре месяца. Когда делали операцию, я не чувствовал никакой боли. Это было в субботу, в то время была литургия, и батюшка и братия молились с прошением ко Врачу душ и телес о моем здравии. Операция прошла удачно. Через четыре месяца вернулся в обитель и стал ходить без протеза, благодаря Господа за Его милость и батюшку с братией за их молитвы.

Настали последние дни жизни батюшки, он стал часто болеть. За два дня до кончины пришел я к нему попрощаться. Чувствовал он себя плохо. Я попросил его молиться за нас. Он ответил: "Если буду иметь дерзновение пред Господом, буду молиться!" А через два дня наш дорогой старец отошел ко Господу, где за нас молится.

Появилось жизнеописание батюшки. Слышу, некоторые из братии и духовных детей батюшки читают его. Принесли и мне, сказали, почитай про батюшку, как он жил, как обращался с людьми, которые толпами шли к нему со своими болезнями, невзгодами и житейскими неприятностями. И каждого он утешал, многих исцелял, принимал приходящих к нему с раннего утра и до позднего вечера. Он разрешал больным причащаться Святых Тайн по две недели подряд и сам наблюдал за их состоянием, сам исповедовал. А исповедь была: уйдет к исповедникам, когда начнут читать часы, а вернется в алтарь зачастую после Херувимской, а если кто опоздает, то выйдет к поминальному столику, что под иконой св. Николая в Успенском соборе, – и всех он поминал, вынимая просфоры, которых приносил целую сумочку. И нас заставлял поминать, говоря, вот и меня так будете поминать, и вас не оставят Господь и Матерь Божия.

И вот как-то принесли мне это жизнеописание батюшки, и я после всех послушаний и вечерних молитв стал читать, и почти все прочитал, и вдруг задремал. И набросились на меня бесы разные: с телячьими и собачьими головами, с коровьими рогами – страшные, каких я никогда не видывал. В испуге я закричал: "Господи, Иисусе Христе, спаси меня!" Стал креститься, повторяя: "Господи, за молитвы отца Симеона спаси меня!" И стали отходить они от меня, только один из бесчисленного их количества все лезет и лезет ко мне со страшным взором. Начал я его крестить, и он исчез. Я проснулся от страха, дрожу, и крикнул: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя молитвами батюшки Симеона!" Больше я уже не уснул. Из этого страшного сновидения видно мне стало, как встревожены и озлоблены духи нечистые воспоминанием душеспасительной жизни старца нашего о. Симеона, который благодатию, данной ему от Господа, многих спас от власти бесовской.

И мы уверены, что старец наш обрел дерзновение пред Господом и молится за нас. Это мы чувствуем – когда служим у гроба его панихиды, в пещерах, то потом легко и радостно бывает на душе и сердце весь день, как в праздник.