Слово в день Тезоименитства Государя Императора Николая Александровича. Св. Николай — идеал русской культуры

Святитель Николай

Нам, братие, нет нужды доказывать, насколько это чудное соединение естественно на св. Руси и как оно глубоко назидательно для нас, особенно в настоящее время. Ведь на св. Руси издревле жизнь религиозная, национальная и гражданская так тесно соединены, так тесно переплелись, что торжество в одной области вызывает живой отклик в другой и наоборот. Поэтому и в нынешнем торжестве легко найти корни религиозные, национальные и гражданские, тесно переплетшиеся между собой и взаимно влияющие друг на друга.

Св. Николай Чудотворец пользуется исключительной любовью русского народа. Ведь сколько храмов и монастырей на Руси посвящено его имени! Какая масса русских людей тезоимениты ему! Трудно найти дом православный, где бы не было его св. иконы! Но почему же такой исключительной любовью окружено на Руси имя св. Николая? Несомненно, потому что в лице св. Николая русский народ чтит свой идеал и для религиозной, и для общественной, и для личной своей жизни. В жизни своей русский народ стремится подражать сему святителю Божию, и он поэтому является для русского народа как бы маяком, направляющим его путь среди бурного житейского моря. Вот почему те характерные черты, которые нашли свое яркое воплощение в жизни св. Николая, являются основными чертами, характеризующими и русский народ.

Св. Церковь, братие, прославляя ныне св. Николая, дает краткую, но чрезвычайно яркую и всестороннюю его характеристику. «Правило веры и образ кротости, воздержания учителю...» – взывает она к святителю Божию и этими словами определяет, за что она так ублажает св. Николая.

Правило веры... Действительно, как не назвать св. Николая правилом веры, когда мы знаем, что его ревность о вере, его твердость, непоколебимость в вере не имела границ. За веру он готов был жизнь свою положить! Он не мог снести хулы нечестивого Ария на Христа Спасителя и заградил нечестивые, хульные уста! Он, даже по смерти, ревнуя о славе Божией, не захотел почивать своими мощами среди неверных и, явившись во сне благочестивому пресвитеру града Бар, повелел перенести свои мощи из страны неверных к христианам, в то время еще православным. За свою ревность о вере он и на иконах изображается иногда с мечом в одной руке и храмом – в другой, как ревностный страж и хранитель веры и Церкви. Таков св. Николай, как идеал в области религиозной жизни!

Образ кротости... Так определяет св. Церковь отношение св. Николая к ближним. Действительно, как точнее определить эти отношения, как не образом кротости! Нам нет нужды говорить о безграничной самоотверженной любви св. Николая к людям. Эта любовь источала и источает реки чудес от него и при жизни, и по смерти, и от св. мощей его, и от св. чудотворных икон его, коих он не лишил и наш св. град и сей св. храм! Дивный чудотворец, как прежде, так и теперь и во сне, и наяву, и на суше, и на море является призывающим его и спасает там, где бессильна всякая земная помощь. Но все эти дела любви святителя Божия к людям, сверх всего, всегда бывают окрашены чрезвычайной кротостью, снисходительностью. Движимый именно этой кротостью любви, святитель Божий три раза ночью идет к дому обедневшего богача, готового отдать своих дочерей на служение пороку, и каждый раз тайком помогает ему, чтобы явной милостыней не устыдить его, не оскорбить естественного чувства гордости этого недавнего богача. Эта кротость подвигает святителя на помощь даже иноверцам, хотя и чтущим его, но, по немощи своего духа, находящимся вне Церкви Христовой. Этою же кротостью, несомненно, объясняется и то, что св. мощи Николая Чудотворца почивают ныне во граде и даже во храме инославном. Да, кроток, снисходителен св. Николай к немощам человеческим, но он строг к явному злу, к упорному пороку! Мы знаем, как строг он был к одному царю за неправедное заключение в темницу невинных. Мы знаем, как грозен он был, когда вырвал меч из руки палача, уже занесенной над невинной жертвой судии неправедного. Мы уже говорили, каким гневом воспылало его сердце против нечестивого, хульного Ария. Кротость святителя Божия далека была от безразличия, равнодушия к судьбам истины и правды, от непротивления злу. Таков св. Николай, как идеал жизни общественной!

Воздержания учитель... Так характеризует св. Церковь отношение св. Николая к себе самому. Это воздержание было, конечно, с одной стороны, результатом его любви к Богу и людям, а с другой стороны — вытекало из правильного понятия о природе человека. Всецело посвятив себя на служение Богу и людям и, зная, что воину Христову нужно плоть свою распять со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24), св. Николай, конечно, должен был руководиться в своей личной жизни самым крайним воздержанием. Он отказывается от радостей и утех семейной жизни. Он раздает бедным богатое наследство от своих родителей. Он ведет неустанную борьбу со всеми греховными наклонностями человеческой природы. О степени же его воздержания можно судить по благочестивому преданию, что еще в младенчестве своем он но средам и пяткам воздерживался от пользования сосцами матери своей, вкушая от них только один раз в сутки, да и то только вечером. Таков св. Николай, как идеал в области личной жизни!

Следовательно, в религиозной жизни – крепкая, непоколебимая, ревностная вера правая; в жизни общественной – безграничная, бескорыстная, кроткая любовь к ближнему; в жизни личной – строжайшее воздержание в области личных потребностей – вот те заветы, которые чтит в лице св. Николая русский народ!

И действительно, история русского народа, да и нынешняя жизнь его, особенно – простого народа, громко свидетельствуют, что именно таков идеал русского народа.

На первых двух чертах русского народа, лежащих в основе его религиозной и общественной жизни, поскольку они являются отражением образа св. Николая, мы, братие, особенно подробно останавливаться не будем: они очень ярко выражены и выражаются в русском народе. Глубокая религиозность, как основная черта русского народа, ярко изображена нашими и философами, и учеными, и поэтами, и художниками, и композиторами. Кто же из нас, братин, не знает, что твердость в вере, ревность о ней – основная черта русского народа с древнего времени? Кому не известно, что в устах нашего простого народа слова: «православный» и «русский», «христианин» и «крестьянин» синонимы? Нужно ли, далее, доказывать, что и кротость лежит в основе отношения русского человека не только к ближнему, но и ко врагу? Ведь уже в нынешнюю войну наше доблестное воинство явило тысячи поразительных примеров самого кроткого, гуманного отношения ко врагу даже на поле брани, после жарких боев. Да и в древнее время, еще в былинном эпосе мы читаем завет русскому витязю: «Не помысли злом на татарина, не убей в чистом поле христианина». Но когда враг дерзнет коснуться святого-святых русской земли, – о, грозен, страшен тогда русский народ!

Нам, братие, хотелось остановить ваше внимание на третьей черте идеала русского народа, на воздержании, как основе личной жизни русского человека. Правда, нам известно, что и эта черта очень характерна для русского народа издревле. Строгость наших предков, например, к постам была очень велика: церковный устав по этим пунктам исполнялся во всей строгости. Да и во всех отношениях жизнь русского народа исстари запечатлена воздержанием: знатный боярин в обстановке жизни своей мало чем отличался от простого крестьянина. Да и в наше время русский народ, особенно вдали от городов, ведет очень воздержную, простую жизнь – и в пище, и в одежде, и в жилище. Пост не нарушается даже детьми, даже больными. Русская крестьянка считает грехом кормить грудью ребенка два Великих поста. Даже рыбная пища, даже постное масло в Великий пост, согласно церковному уставу, считается грехом. Строго блюдется воздержание, особенно Великим постом, и в других отношениях, даже в одежде. Впрочем, в одежде вообще у крестьянина мы видим такую простоту, что обычно вся семья одевается почти только трудами рук заботливой хозяйки. Жилище самого богатого крестьянина, хозяйство которого стóит десятки тысяч, только размерами отличается от жилья бедного соседа. Вообще, наш простой народ, руководясь строгими правилами воздержания, очень неохотно расширяет свои потребности даже при благоприятных условиях.

Но, братие, наш образованный класс, да отчасти и простой народ под его влиянием, в последнее время, следуя обычаям запада, стал все дальше и дальше уходить от этого исконного правила русской православной жизни. Дело в том, что принцип воздержания находится в полной противоположности с принципами, лежащими в основе западной культуры. То, что на церковном языке называется воздержанием, в настоящее время именуется аскетизмом, а одно это слово всем вам, братие, ясно говорит, как противоположны основы русской жизни и основы западной культуры. Аскетизм, воздержание, – это добровольное, ради спасения души, ради будущей жизни, ограничение себя здесь на земле, в удовлетворении даже естественных потребностей, а тем более – в удовольствиях и наслаждениях. Западная же культура, отрицая или игнорируя загробную жизнь, стремится к умножению потребностей, к расширению удовольствий земной жизни. Счастье, говорят, заключается в наибольшем количестве приятных ощущений, а потому всякая естественная потребность, дающая приятное ощущение, должна быть удовлетворена. Даже страсти, говорят, имеют право на существование и удовлетворение. Природа – законодатель в жизни человека, а потому исполняй ее требования. И вот, потребности культурного человека быстро умножаются: о чем предшествующее поколение и не мечтало, то теперь обратилось уже в обычную потребность. Умножающиеся потребности требуют громадных средств для своего удовлетворения, а средства эти добываются тяжким трудом. И вот, вся Европа обратилась в какую-то колоссальную фабрику или машину, где человек обращается в какое-то ничтожное колесо, день и ночь вращающееся. Люди надрываются в трудах, им некогда даже дать себе отчет в смысле жизни, некогда поднять взоры свои к небу, так как нужда, лишения грозят на каждом шагу. Люди, как звери, вырывают друг у друга более или менее лакомый кусок, всюду борьба за существование: один против всех, все против одного... Но, к еще большему прискорбию, приходится засвидетельствовать, что не только практическая деятельность современного культурного общества направлена почти исключительно к умножению и удовлетворению различных плотских потребностей и страстей, но даже и духовная его деятельность направлена к тем же целям. Какая цель образования большинства учащегося юношества, как не более или менее теплое местечко по службе или, вообще, на житейском пиру? Самого блестящего развития достигли естественные науки и техника, а чему они служат преимущественно, как не чувственности? Литература обратилась чуть не в сплошную порнографию. Поэты в большинстве становятся певцами чуть не содомских беззаконий. Искусства превращаются в рабынь капризов толпы. Даже философия, в лице Фурье, Ницше, Гегеля и их учеников, обратилась в апологию чувственности и полной разнузданности так называемого «сверхчеловека». И вот, несмотря на то, что богатства разрастаются до колоссальных размеров, удобства жизни, средства к наслаждениям умножаются, – добродетель, мир, довольство, счастье уходят все дальше и дальше от культурного общества. Безумная роскошь миллионеров равнодушно терпит рядом с собой смерть от голода, переутомления, ужасающую подвальную нищету. Пороки множатся и растут. Люди разучились радоваться истинною чистою радостью, разучились смеяться чистым смехом. Скорбь, тоска, неудовлетворенность, уныние, туга душевная, – вот основное настроение современного «веселящегося» человечества. Самоубийства умножаются. Вот основы, цели, средства и плоды западной культуры!

Коренная ошибка ее, как мы видим, заключается в ложном представлении о природе человека, признанной законодательницей жизни. А между тем христианство настойчиво говорит, что природа человека испорчена грехом и влечет человека ко греху: Все, еже в мире, похоть плотская, похоть очес, гордость житейская (1 Иоан. 2, 16). Действительно, нет такой естественной потребности, которая, ничем не сдерживаемая, не привела бы ко греху, к явному вреду и для тела и для души. Естественная потребность в пище обращается в постыдное чревоугодие, потребность в питии – в пьянство, потребность в отдыхе, сне – в леность, потребность в веселии – в разгул, инстинкт к продолжению рода – в мерзкое распутство, стремление к знанию – в сатанинскую гордость, стремление к красоте – в безумную роскошь, комфорт... Ничем не сдерживаемые естественные потребности и стремления переходят в страсти, а страсти не имеют границ, и человек для их удовлетворения готов на всякое преступление. Таковы заблуждения западной культуры, вытекающие из ложного отношения к природе человека. Конечно, с этими заблуждениями тесно связаны и другие заблуждения и в религиозной, и в общественной жизни, но мы об этом говорить не будем: безверие, атеизм, грубый рационализм в области религии, почти животный эгоизм, жестокость, доходящая до вандализма и зверства, слишком уж стали известны всем на примере первенцев западной культуры – на немцах.

Уже давно западная культура стала проникать на Русь святую. И вот, образованный класс у нас уже в большинстве захвачен страшным потоком этой гибельной культуры. Даже простой народ стал пропитываться жалкими отбросами этой культуры. За яркой блестящей наружностью ее русские люди, даже сохранившие в глубине души любовь к родной культуре, не заметили гнилых ее начал и скорбели об отсталости, о некультурности русского народа. Но вот, забушевала буря бранная, слетела блестящая маска с культурного немца, и русские люди с ужасом увидели под ней лицо древнего варвара-тевтона, лицо дикого зверя. На полях бельгийских, на польских равнинах, в предгорьях Карпат западная культура показала себя в таком отталкивающем виде, что весь мир ужаснулся пред этими плодами цивилизации. Доблестное же, истинно христианское поведение русского воина показало не только русской интеллигенции, но и всему миру, что не нам учиться у немцев культурности, а западной культуре есть чему поучиться у русского народа, верного заветам седой старины. А посему культурой русского духа ныне заинтересовались даже передовые нации, даже лучшие люди из наших врагов. Нам же, русским людям, тем более надлежит внимательно изучать особенности родной культуры, основные черты идеала русского народа. А так как русская культура, как мы выяснили, есть культура православной Церкви, то поэтому память светильников церковных, как ныне – св. Николая, является на Руси праздником родной культуры. А потому, если когда, так в эти дни русскому народу, а особенно интеллигенции, уже увидевшей необходимость заняться своей родной культурой, надлежит черпать у этих идеалов церковных богатые уроки по русской культуре.

Но ныне, братие, у нас, как мы сказали, торжество не только религиозное и национальное, но и – гражданское: тезоименитство возлюбленного Государя Императора нашего. А посему нынешний день не только показывает русским людям высокий идеал истинно христианской русской культуры, но и побуждает их воспоминаниями, связанными с тезоименитством, воплощать в своей жизни этот идеал, ибо праздник этот указывает и на живое, современное нам осуществление этого идеала в лице возлюбленного Монарха нашего. Ныне Государь наш своим личным примером зовет всех нас к воплощению исконно-русских заветов, православных идеалов. Нужно ли нам говорить о глубокой религиозности нашего действительно благочестивейшего Государя, когда все мы знаем, например, какое усердие он проявлял много раз к вновь прославляемым угодникам Божиим, когда всем известно, как он заботится о насаждении этой основы русской жизни через школу? Нужно ли нам говорить о любвеобильной безграничной кротости нашего действительно Царя-Батюшки, когда мы все знаем, что каждый год целые сотни осужденных получают от него смягчение своей участи, а то и полное освобождение от наказаний, судом наложенных, когда всем известно, что он является поборником и защитником мира всего мира? Нужно ли нам говорить о воздержании в личной жизни Государя нашего, когда всем нам известна чрезвычайная простота его домашней трудовой жизни, простота и в столе, и в житье, и в одежде? Он первый из наших Государей со времени увлечения иноземной культурой надел древнерусскую царскую одежду. Он своим мощным царским словом призвал к воздержанию и трезвости весь русский народ.

Итак, братие, почерпнув полной рукой из нынешнего тройного торжества не только назидание, но и побуждение к изучению и воплощению в своей жизни древлерусских заветов и идеалов, прибегнем с горячей молитвой к небесному идеалу русского народа, к святителю и чудотворцу Николаю Мир Ликийскому, да поможет он нашему возлюбленному, благочестивейшему Государю, Царю-Батюшке, Миротворцу, не только в своей жизни, но и в жизни всей св. Руси воплощать заветы истинно русской культуры. Да поможет Господь и нам свергнуть тяжкое иго отрицательных сторон иноземной культуры и руководиться и в религиозной, и в общественной, и в личной жизни высоким идеалом св. Николая по примеру Государя нашего! Тогда победа воинов наших на поле брани будет началом победы русской истинно христианской культуры над иноземной языческой культурой. Тогда, с Божьей помощью, и всему миру русский народ-Богоносец скажет, наконец, давно жданное от него лучшими людьми «новое целительное слово». Буди, буди!

Произнесено в Киево-Софийском кафедральном соборе 6 декабря 1914 года.

Источник: Архимандрит Тихон. Слово в день Тезоименитства Государя Императора Николая Александровича. (Св. Николай — идеал русской культуры). // Журнал «Труды Киевской духовной академии» — 1915. — Том I. — Киев: Типография Акц. Об-ва «Петр Барский в Киеве», 1915. — С. 1-11.