Слово о фарисее и мытаре

Предлагаем читателям перевод слова епископа Василия Селевкийского «О фарисее и мытаре».

Интересна и несколько неоднозначна биография автора.

Селевкия

Сохранился целый ряд творений епископа Василия. Во-первых, это 40 проповедей на различные темы Ветхого и Нового Завета. Во-вторых, упомянутое послание к императору Льву, на латинском языке. В-третьих, две книги о жизни и чудесах святой Феклы, в стихах. Кроме того, исследователи приписывают ему некоторые проповеди, надписанные именами святых Афанасия Александрийского, Андрея Критского, Иоанна Златоуста и Прокла Константинопольского.

Близко следуя евангельскому тексту, Василий Селевкийский сосредотачивается на его нравственном смысле, поскольку «богодухновенное Писание есть учитель добродетели» (На пророка Давида (In Davidem). Оr. 17. 1 // PG. 85. Col. 216) и сохраняет поучительные примеры святых мужей для потомков (см.: Ibid. Col. 205). Однако не чужд епископ Василий и типологического метода, поскольку, по его мысли, Ветхий Завет приготовляет людей к принятию благовестия Христа посредством прообразов (см.: На пророка Иону (In Jonam). Оr. 13. 2 // PG. 85. Col. 173–176). Священное Писание ведет людей к вечной жизни, так как учит, как достичь бессмертия и спастись (см.: На историю Давида (In Davidis historiam). Оr. 14. 1 // PG. 85. Col. 184)^[1].

Стиль Василия Селевкийского весьма изыскан и в то же время прост, поскольку он примеряется к уровню своих слушателей.

Надеемся, читатели извлекут духовную пользу из предлагаемого ниже «Слова о фарисее и мытаре»^[2].

Мытарь и фарисей. Мозаика в Равенне

Слово о фарисее и мытаре

«Два человека вошли во храм помолиться, один – фарисей, другой – мытарь». Представляя этих лиц друг другу, Спаситель исцеляет соответствующие страсти. Ведь один из них – спутник добродетели, а другой – порока. Христос сравнивает крайности жизни каждого и уравновешивает высокоумного праведника и смиренномудренного грешника для того, чтобы надежды, обращенные на победу, парадоксально учили людей бежать от страстей. Ведь фарисей был учителем добродетели, истолкователем закона, преемником Моисеева языка и седалища, а мытарь занимался предосудительным делом – сбором налогов, он копил богатство от лихоимства, занимался невыносимым хищничеством, разбоем, пользуясь законами как оружием, употреблял насильство, из-за которого он стал проклятым и на земле, и на море. Ведь мытарское ремесло распростерло свои ненасытные руки и на ту и на другую стихию, его плод – слезы ближних, сокровище его – несчастья других людей. И вот мытарь, обремененный такими страстями, вошел во храм, а фарисей вступил туда, внося сокровище добродетелей.

Что же фарисей? Как сказано, встав, он начал молиться, как бы говоря с Богом и глядя Ему в лицо, а скорее ожидая восхищения на облаках, чтобы в небе разговаривать с Богом. «Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие». Хорошее начало для благодарения – осуждение мира. И судья изрекает для всех осуждение на смерть. «Ведь я не таков, как прочие люди». О тиранский язык фарисея, ведь он посчитал себя за всё, а всех посчитал за какую-то остаточную часть. «Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие». Тем самым фарисей начал поносить Бога: «Ты не имеешь другого праведника на земле. Только я для Тебя – сокровище добродетели. Земля была бы пуста от праведности, если бы я не ходил по ней. Я не таков, как прочие люди, тем более как этот мытарь». Итак, страсть нашла для себя материал и объект. Ведь гордыня осуждения не оставила в покое того, кто вошел вместе с фарисеем. Фарисей оказался судьей вместо просителя, ибо кажется, что вместе с Богом он судит мытаря. «Ведь он, – как бы говорит фарисей, – оскверняет своим присутствием мое благодарение, я и не хотел ни видеть его, ни вспоминать о нем. А я пощусь дважды в неделю (здесь он обличает стяжательство через еду), отделяю десятую часть от всего имения (а тут, упоминая о долге, он делает Бога своим должником). Я победил делами Моисеевы заповеди и превзошел закон подвигами. Моими жертвами обогатился храм». Вот таков фарисей, хвалящийся памятью добродетелей.

Посмотрим и на мытаря. Где же он скрывается и молится?

Как сказано, встав вдали, он даже не смел возвести очи к небесам, ибо при входе сознание своих грехов связало его дерзновение. Память о содеянном помрачала его взор. Он испускал глубокий стон из своего сердца, бил себя в грудь, сам себя наказывал вместо судьи, разрывая душу плачем, ударяя рукой в сердце; он сам стал своим палачом, изливая глас бичуемого преступника: «Милостив буди мне, грешному». Он говорил: «Я не имею добрых дел, защищающих меня, отовсюду я поражаюсь грехами, о меня бьются волны неправедных деяний, и вижу море зол моих. Кто будет врачом моих бед? Куда прибегу и где найду помощь, какое праведное дело я представлю, которое я сделал добровольно? Какой добрый поступок я противопоставлю моим падениям? Как я избегу правдивых обвинителей? О чем буду молчать, о чем говорить, о чем умолять, что скрывать, о чем рыдать? Возведу ли очи на небо, которое оскорбил преступлениями? Воззрю ли на Бога, над Которым кощунствовал – и радовался этому? Но в Нем одном я найду лекарство от бед, к милости Его прибегая, избегну опасности. Боже, милостив буди мне, грешному! Только грехом, а не праведностью могу я хвалиться. Не подражай, о Судия, мнению фарисея, не гнушайся мною вместе с этим гордецом. Я знаю, что праведен Создатель, а его не считаю своим судьей. Взыскую человеколюбия – единственного спасения для грешников. Показываю свои раны, Ты же подай мне исцеление». Что же говорит Тот, Кто видит молитвы всех, Судия, выслушавший каждого? Увидим, какой приговор он выносит смирившемуся грешнику и хвастающемуся праведнику. Он говорит: «Вышел из храма мытарь оправданным более, чем фарисей». Изменился порядок. Мытарь оказался более оправданным, чем праведный фарисей, благодаря справедливому Судии. Преобразилась природа вещей. Вознесшийся к небесам, низвергся гордыней. Достигший смирения, вознесся к высотам. О мытарь, собиратель человеколюбия! Мытарь, прекрасно достигший благой пристани спасения! О грешник, открывший грешникам путь к дерзновенной молитве! Ты научил нас, что дело мытаря может быть сильнее праведности. Ты не перестал требовать налогов, пока не взял их с Самого Христа! Страшное и тяжкое мытарство – гордыня, страшное – и оно делает человека врагом Творцу. «Я не таков, как этот мытарь». Правду говоришь, фарисей, ведь он добился оправдательного приговора через смиренномудрие. Ты говоришь: «Я пощусь дважды в неделю». Но напрасно ты изливаешь труд поста ради гордыни, ведь страсть души осквернила твой дар. «Я не таков, как прочие». Твой праотец Авраам (скорее – отец мытаря, ибо он роднится с ним своим нравом) разве говорил с Богом не так – глядя в землю: «Я – земля и пепел» (Быт. 18: 27)? Смотри, как признание немощи своей природы дает доступ к Господу. И он разговаривал с Богом, более потупив очи своего ума, нежели тела.

И разве ты не слышишь поющую лиру Давида: «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50: 19)?

Так же и твой учитель Моисей разговаривал с Богом: «Кто я, чтобы мне идти к фараону?» (Исх. 3: 11). Бежим же, возлюбленные, от страсти «праведника», ведь фарисей извергается из праведности. Бежим гордыни, из-за которой пал и диавол. «Я видел сатану, павшего как молния» (Лк. 10: 18). Молнию его природы погасила страсть. Услышим же слова Спасителя: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5: 3). Ему же слава со Отцем и Святым Духом во веки. Аминь.