О духовной мудрости

Часть 1. Ощути нужду в Господе

Митрополит Лимасольский Афанасий

«Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа» (Иак. 1: 6–7).

Тут не сказано: «Знаешь, если хочешь мудрости, возьми книгу и почитай или отправляйся учиться в школу». Конечно, здесь говорится не о мирской, а о духовной мудрости, и сказано, чтобы ты обратился к Богу – Подателю мудрости. Потому что если у тебя отсутствует Божия мудрость, тогда всё остальное у тебя лишено всякой ценности.

Мы говорим, что такой-то человек умен. Сделал то, сделал другое. Да, он это сделал, но то единственное и неповторимое, что обладает ценностью, это он сделал? Если он не сделал этого, тогда что же это за разумность? Говорят: «Он сделал инвестиции». Хорошо, он сделал инвестиции лет на 40–50, а на остальные годы он «инвестировал» что-нибудь? Он подумал, что существует вечная жизнь, что существует жизнь и после смерти, этот вопрос он уладил? Вот тут и заключается мудрость, здесь видно умного человека.

Человек, делающий всё только для настоящей жизни, не умен, а безумен. Он подобен безумному, и Сам Бог назвал его безумным в притче^[1]. Помните, кого Он так назвал? Богача, но не того богача, у которого есть деньги (иметь деньги – не зло, а благословение, и если бы у нас у всех здесь были деньги, и у меня тоже, несколько миллионов! На самом деле! Вы смеетесь, а я хотел бы их иметь – чтобы построить исповедальни повсюду!). Деньги – это великое благословение, однако это великое благословение может обернуться погибелью, катастрофой. Это просто инструмент: у тебя есть хороший инструмент для мира сего, и ты можешь сделать с его помощью многое. И мы действительно видим это, когда встречаем людей, совершающих общественно и духовно полезные дела, и Бог их благословляет. Это говорит о мудрости.

Как я сказал, Бог назвал безумцем богача из притчи не потому, что у него было много денег, ведь и у Авраама было много денег, он был богатым, самым богатым по тем временам, у него было огромное имущество, и, несмотря на это, рай уподобляется лону Авраамову, Авраамовым объятиям. Следовательно, не богатство зло, а употребление богатства. Властен ли ты над богатством? Используешь ли его правильно? Если да, хорошо. А если станешь рабом богатства, всё, ты сгорел. Если не ты его употребишь, а оно тебя, ты разрушишь самого себя. Поэтому мудр не тот, кто преуспевает в этом мире: скорее тот, кто по-мирски мудр, будет дополнительно осужден, когда глаза его откроются в мире ином.

Бедняк с осликом пускай не сделал чего-то великого – он был не таким умным, чтобы делать это. Он был человек со скромными возможностями. Но ты, умный, всё продумывавший, делавший, инвестировавший и умножавший, неужели ты не подумал о том, что все эти дела закончатся в какой-то момент? Неужели ты не подумал, что у всей этой истории имеется срок годности, и есть другая жизнь, которая продолжится после настоящей? И именно настоящая жизнь больше всего определяет следующую. Так как же ты можешь быть умным, если не решил этого самого главного в своей жизни?

Не забуду одного очень богатого человека, миллионера, который, встречая меня, говорил:

– Афанасий, хочу, чтобы ты помог мне. В чем? Да чтобы ты помог мне делать добрые и полезные дела.

Он был бездетным. Всё обещал и всё откладывал: «Время еще есть», – говорил он. Время-то было, но, к сожалению, время прошло. И вот встретил я его родных, и они мне сказали:

– Дядя умер. Царство ему Небесное!

И тут же всё куда-то испарилось. То ли государство забрало, то ли другой кто-нибудь взял, но от него ничего не осталось. И вот служил я по нему панихиду на сороковой день, и никто на нее не пришел. А ведь у него были не миллионы – миллиарды. Без преувеличения.

Мудрость ли это? Хорошо, ты заполонил Лондон своими вкладами и деньгами. Ты был беден и стал очень богат, ты был умным, ум твой соображал в два раза быстрее нашего, однако самого важного… И как же я назову тебя после этого благоразумным, когда ты такой простой вещи не понял?

Писание называет безумцами только двух людей: богача и безбожного

Бог судит по другим меркам. Писание называет безумцами только двух людей: богача и безбожного – того, кто говорит, что Бога нет^[2]. И опять повторяю: когда я говорю «богач», я имею в виду не того, у кого есть деньги, а того, кто является рабом денег, потому что у одного может быть только 100 лир, но он их раб, а у другого 100 000, а он им не раб. Важно не количество денег, а свобода, которой ты обладаешь по отношению к этим вещам. У тебя есть всё, но что ты с этим сделал? Как ты использовал это? Также и раб страстей назван безумным. Сам Бог говорит ему: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя»^[3].

Мудрость означает, что человек ставит всё на свое место, понимает свою нужду в мудрости и ищет ее у Бога. Все остальные мирские вещи не мудрость, а интеллект. Мудрость же значит, что человек научился просить у Бога просветления, благоразумия, чтобы быть в силах судить правильно о настоящем, делать всё по Богу, как Бог учит нас.

Бог дает всем щедро и без упреков^[4].

Бог не скуп, как мы, и Ему не жалко. Ты молишь Его об одном, а Он дает тебе 10, молишь о сотне, а Он дает 1000. Бог не дает мерой, через пипетку, и никогда тебя не разочарует. Бог не высмеивает человека. Бог не обманывает человека, Он не скажет тебе лжи и не разочарует тебя, не предаст, не изнурит, и для Бога нет ничего недостижимого. Бог никогда не делает несовершенных дел. Его дела совершенны, и когда Он дает тебе что-нибудь, то не забирает этого обратно. Дал ли тебе что-то – Он тебе это оставит. Ты сам можешь его уничтожить, но Он не возьмет этого обратно.

Так Он дал нам свободу, в силу которой мы можем оттолкнуть даже Его Самого, однако Он ее у нас не отнимает. Мы ее уничтожаем, извращаем, порабощаемся, но Бог не забирает ее обратно. Он дал нам красоту при сотворении нас по Своему образу, а мы раздробляем на куски этот образ, но Бог не забирает его Себе обратно. Потому что Бог богат, Он щедро дает чадам Своим то, чего они у Него просят и в чем действительно нуждаются. Поэтому человек должен шагать вперед с таким убеждением.

«Но да просит с верою, нимало не сомневаясь»^[5].

Когда ты берешься просить чего-нибудь у Бога, не говори: «Боже мой, если можешь, помоги мне!» Или не говори в уме: «Хорошо, я скажу сейчас это Богу, но возможно ли для Него сделать это? Может ли Он это сделать?» У нас не должно быть никаких сомнений, но будем искать Бога с верой. А вера означает, как поется в одной песенке, что солнце может взойти в полночь. Я слышу ее иногда в школе, дети поют ее: «Чтобы звезды взошли в полдень и солнце в полночь».

Я хочу сказать, что вера означает нечто полностью преодолевающее границы разума. Помните святого апостола Петра? Христос ходил по воде, ревела буря, и он сказал Христу:

– Дай мне благословение, повели мне прийти к Тебе.

Христос сказал ему:

– Приди.

Он прыгнул в море и пошел^[6].

Вера действовала, и он ходил по воде. А возможно ли это? «Ты не можешь, ты утонешь!» – так говорит разум. Но вера говорит да, когда Христос говорит тебе: «Приди», – и ты идешь. Не сам.

Но когда он в какой-то момент оглянулся вокруг и увидел, что ходит по морю, и в него вошел помысл: «Да я же хожу по морю!» – он тут же сразу – хоп! – стал тонуть.

И что ему сказал Христос?

– Маловерный! Зачем ты усомнился?^[7]

Видите, Он не сказал ему: «У тебя есть на это право, дитя Мое! И поскольку это море, то вот ты и стал тонуть!» Нет, ничего подобного, а: «Маловерный! Зачем ты усомнился?» Он его укорял, потому что маловерие явилось причиной того, что он стал тонуть, не естественные законы, которые человек преодолевает верой. Когда естество имеет и Божие благословение, имеет Божие согласие, Христос сказал нам, что даже если выпьешь яд, тебе ничего не будет^[8]. И мученики делали это, у нас столько примеров этого.

Так, одной мученице в Персии, не помню ее имени, приготовили яд, от одного запаха которого можно было умереть, а она перекрестилась и выпила его, как безалкогольный напиток, и ничего с ней не было. Потом пришел тот, кто готовил этот яд, лизнул его с пальца и сразу же умер.

Ну что, теперь кто-нибудь скажет: «Пойдем и мы выпьем яду! С нами что, тоже ничего не будет?» Не в этом вера. Вера – это чтобы у человека имелся этот фундамент – связь с Богом, чтобы он не искушал Бога, не делал безрассудных вещей, а чтобы искал прежде всего Царствия Божия и был уверен, что Бог его не оставит.

Вот ищем мы, например, своего спасения и говорим: «Христе мой, очень прошу Тебя: помилуй меня, спаси меня!» Не надо иметь никаких сомнений в том, что Бог тебя помилует. Однако это ни в коем случае не означает, что я самоуспокаиваюсь: «А, я сказал Христу, чтобы Он помиловал меня, всё, сейчас мне море по колено!» Нет, милость приходит вместе с борьбой, молитвой, вниманием. И то, чего мы не сможем сделать, то сделает Бог. Бог не делает того, что можешь сделать ты.

То есть Бог сказал, чтобы мы не заботились о завтрашнем дне^[9]. В истории Церкви есть святые, которые нисколько не заботились о завтрашнем дне. Бог заботился о них, даже еду им посылал. Есть один хороший рассказ в житии святого Марка Афинского, десятилетиями не видевшего людей. И вот наконец один авва посетил его. Святой сказал:

– Давай покушаем.

– А что мы будем есть в этой пустыне?

– Вознесем молитву, и Бог благословит!

И пока они возносили молитву, трапеза наполнилась яствами, которые Бог им посылал.

То, что ты можешь сделать, ты сделаешь, а Бог сделает то, чего ты сделать не можешь

Ну, а сейчас кто-нибудь скажет: «Хорошо, сегодня не буду готовить. Сяду на диван, буду смотреть телевизор, и поскольку Бог сказал, чтобы мы не заботились, то пусть приготовит еду Он!» Или: «Поскольку Он сказал, чтобы мы не заботились о завтрашнем дне, то сегодня пятница, не буду закупать продуктов на неделю, пусть Бог заполнит холодильник едой!» Нет. Это несерьезно. То, что ты можешь сделать, ты сделаешь, а Бог сделает то, чего ты сделать не можешь.

Свидетельствую и из своего небольшого опыта, полученного на Святой Афонской Горе, где мы известное время жили в пустынных местах. Там у нас не было больших возможностей, мы жили в недостатке и лишениях, были бедны, у нас часто не было даже предметов первой необходимости. Но Божий Промысл был велик – вплоть до деталей. Это было нечто невероятное, как Бог заботился о том, чтобы нашлось все необходимое для нас. Вплоть до того, что иногда мы говорили: «А ну-ка посмотрим, Бог сделает это?»

Однажды, когда я был в монастыре Махера, пришел один… (назвать ли его шарлатаном? В хорошем смысле слова, не для хулы, а как…), ну, в общем, один шарлатан! Который меня и обманул. Пришел и стал плакаться мне, мол, «я погублю себя, убью себя, я пришел, чтобы поклониться святыням и убить себя! Потому что у меня нет денег», – и что-то в этом роде. И что же мне делать? У меня было сбережено 700 лир, потому что я хотел построить часовню. И я спросил себя: ну что мне делать, отдать ему эти деньги? А если он пойдет и убьет себя, что я тогда буду делать? С другой стороны, я столько времени их берег, мы же их собирали постепенно. Но, как бы там ни было, поскольку Евангелие говорит, чтобы мы давали, то я и сказал: «Хорошо. Я дам их тебе».

Монастырь Махера. Современный вид

Дело было в четверг после обеда. Ну ладно, давай, возьми их, чтобы не убивать себя, иначе и я в конце концов «убью себя»! Дал ему их. А в итоге он их промотал, и тогда я понял, что он не говорил мне правду. Но, как бы там ни было, я ему дал их, потому что почувствовал, что надо было помочь.

Конечно, когда я ему дал их, на следующий день меня стали бороть помыслы: денег больше нет, что мы теперь будем делать? Я столько времени собирал их! И есть ли у меня вообще право отдавать их, они ведь не мои? Это были деньги, которые я собирал для определенной цели.

Помню, в субботу утром мы служили Литургию. Охватили меня такие помыслы, и я слегка укорил Бога, сказав: «Это не я виноват, это Ты виноват, потому что сказал, чтобы мы давали^[10]. Я их отдал, а Ты не вернул их обратно». Ведь Христос сказал, что стократно вернет отданное^[11]!

Литургия закончилась. Была там фреска святого Стефана, я часто молился ему, и сейчас сказал: «Что же мне делать, святой? Деньги, которые у меня были на твою церковь, я отдал…»

И вот утром у меня была исповедь, подходили разные люди. Пришел один человек, исповедался и оставил маленький конверт на стасидии. Что-то сказал мне, но я толком не понял, был усталый, не придал этому большого значения. Думал, это какое-нибудь письмо или список имен на Святую Литургию.

Поздно вечером я закончил, пошел в келью и всё думал об этой истории: «Я отдал деньги, у нас больше нет денег!» О конверте забыл. После повечерия вспомнил, что одна женщина оставила конверт, и сказал монаху:

– Отче, сходи принеси конверт, чтобы ненароком не зашел туда кто-нибудь.

Конечно, это какое-нибудь письмо, и написано о чем-нибудь личном. Чтобы кто-нибудь не прочел этого.

И что же, вы думаете, там было? То был конверт, в котором лежало 5000 лир.

Видите, что пришел ответ от Бога? А почему? Потому что это было нечто, что только Бог мог сделать, Он должен был это сделать.

Да, есть случаи, когда Бог должен, по Его же словам. Когда ты говоришь, и как мы говорим в молитве: «Господи, прости этому человеку, ведь Ты сказал, что сколько раз ни упадешь, встань и спасешься… Ведь Ты сказал: просите, и дастся вам^[12]. Следовательно, Ты сказал нам, чтобы мы просили, и не может быть, чтобы мы просили, а Ты бы не дал. Ты сказал нам это».

Всегда, когда мы делаем что-нибудь в согласии с Божией волей, и мы сделаем человеческое, тогда приходит Бог и делает Свое

Это действительно так. Ты видишь, как Бог устраивает пути человека. Когда нечто бывает от Бога, когда это бывает с верой и ты сделаешь человеческое, тогда Бог делает остальное. Это происходит каждый день в нашей жизни. Всегда, когда мы делаем что-нибудь в согласии с Божией волей, и мы сделаем человеческое, тогда приходит Бог и делает Свое. И если иногда кажется, что Бог медлит и мы находимся в затруднении, это тоже нужно, потому что мы, как люди, сколько бы ни внимали себе, нас может объять идея, будто мы делаем нечто.

Так Бог попускает, чтобы произошло какое-нибудь потрясение, и всегда всё встает на свои места. Когда-то на Святой Горе монахи задались вопросом, какая молитва самая сильная: когда поют песнопения или творят молитву «Господи Иисусе Христе, помилуй мя»? И вышел спор. И вот однажды служили вечерню, и когда пели эти пространные святогорские песнопения, началось землетрясение, место то сотряслось, и все сразу прекратили петь и стали восклицать: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

– А-а-а, – сказали, – эта молитва сильнее той.

Бог попускает это для нашего блага, для нашего спасения, потому что мы ищем спасения. И поскольку мы люди, то у нас не хватает этой мудрости, и мы обманываемся налево и направо, накатывают искушения и испытания, мы получаем тумак и смиряемся, чтобы явно стало, что дела эти от Бога, а не от нас. Это не от нашей мудрости или разума, ни от нашей добродетели, ни от нашей святости, которой не существует, ни от чего изо всего этого. Дела – от Бога, и Ему подобает слава, честь и поклонение. Как мы говорим в Церкви: «Яко Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение!» Только Богу подобает, не человеку, мы ничто, если Бог нам не будет содействовать.

Без Меня не можете делать ничего^[13]. И когда Бог говорит ничего, то это в буквальном смысле слова. Без Бога ты ничего не можешь сделать. Может, ты считаешь, что построил дворцы, здания и т.д., но что это? Всё это смерть перечеркнет: если эти вещи не ведут к Царствию Божию, тогда они ничего собой не представляют. Смерть перечеркивает человека. И только Бог побеждает смерть. Поэтому Богу подобает слава, и поэтому нам надо быть мудрыми людьми, искать от Бога благоразумия и мудрости, искать с верой, сделать человеческое. Ты сделай свое, отдай Богу твое приношение, а Он даст тебе Свои сокровища. Но только надо отдать Ему твое.

Не будь же безумным настолько, чтобы думать, что Бог сделает всё вместо тебя, а ты будешь пребывать в наивности и нерадении. Надо сделать свое дело – как в борьбе за свое спасение, так и в остальной борьбе нашей жизни во Христе.