Престольный праздник удался. За Литургией благочинный отец Никифор вручил отцу-настоятелю орден преподобного Сергия Радонежского и патриаршую грамоту. Прихожане один за другим выходили на солею с букетами и признаниями в любви к батюшке Алексию и рассказами о том, как его стараниями был возрожден старинный храм, пребывавший в мерзости запустения почти целый век. После трапезы спонсоры вручали ему пухлые конверты, а сама трапеза прошла, как никогда, весело. Радостно было всем. Вспоминали истории борьбы с уполномоченным. Особенно развеселила всех пересказанная старостой, ставшая церковным фольклором история о том, как отец Алексий спас уполномоченного от неминуемой смерти. В 1989 году этот обличенный большими антихристианскими полномочиями муж пришел в храм и стал кричать на батюшку и членов двадцатки: «Какой вам храм?! Его сносить надо, а не восстанавливать. А вам перестать приставать к властям с дурацкими инициативами. Все ведь знают, что Бога нет!» На что отец Алексий со словами «Не позволю в храме богохульствовать!» схватил уполномоченного под руку и потащил к выходу. В ту же секунду в то место, где неистовствовал кощунник, упал кирпич.
– Не кирпич, а плинфа, – поправил старосту хозяин известной строительной фирмы.
– Да хоть и плинфа. А ведь прибила бы насмерть. Это уполномоченный понял. И хотя возмущенно визжал, когда батюшка тащил его, но когда увидел, что свалилось бы ему на голову, присмирел и вообще больше в храме не показывался. Говорят, что он вразумился и что его даже отпели… – завершила рассказ староста.
Вспомнили о том, сколько грузовиков мусора вывезли из храма. Помянули труды первых прихожан и предложили тост за их здравие. Ушедших в мир иной помянули, а присутствовавшим на трапезе старейшим прихожанкам Нине Ивановне и Софье Петровне пропели «Многая лета!» Ветеранки поблагодарили за память, но позже, глядя вслед дорогим автомашинам, уезжавшим по окончании трапезы, Нина Ивановна скорбно произнесла:
– Никому-то мы не нужны. Хоть бы из вежливости предложили подвезти до метро.
Софья Петровна вздохнула, но жаловаться не стала:
– Да у них же у всех дела. Сегодня будний день. Рабочее время…
– Рабочее, – проворчала Нина Ивановна. – Работнички… Нахватали миллионов. На какой такой работе можно такие деньги зарабатывать?! Мы вот одного стажу пятьдесят лет. И до сих пор без дела не сидим. Без нас ведь ни одно дело не обходилось. И готовить, и мусор выносить, и раствор на леса поднимать, и по всяким поручениям по всей Москве раскатывать. Все ведь делали. Обидно, что сейчас забыли.
– Да кто же тебя забыл?! Тебе и многолетие спели. Батюшка даже в проповедях наши труды вспоминает. Нам и медали вручили. Чем же ты недовольна?
– А тем, что не при деле мы. Без нас решают, без нас делают.
– Да что нам решать-то? Когда на простых работах наши руки были нужны, мы и решали, как что половчее сделать. А сейчас проблемы нам неведомые. Надо их с властями решать. Надо храм расписывать. С нами, что ли, советоваться, как храм расписывать?! Там специалисты да таланты нужны.
– Да вот только теперь и делов, что больную Шурку навестить да передать кому чего.
– Ты радуйся, что теперь тебе дают легкие поручения. Силы-то уже не те. Теперь у нас другое служение.
– Да какое служение?! Пустяки одни. За весь месяц батюшка только и поручил письмо передать Светлане Степановне для внука. Он в тюрьме сидит.
– Радуйся. Может, это письмо его к покаянию приведет. Может, он в Бога уверует.
– Что ты все заладила: «радуйся»… Скорбно мне, а ты – радуйся.
Говорит: зовут меня так-то. И называет адрес. Я просыпаюсь, а в голове этот адрес: и улица, и дом, и квартира…
– Ну, тогда слушай про мое поручение. На прошлой неделе вижу я сон. Будто сижу я в дивном саду за столом с красивыми счастливыми людьми. На столе цветы и фрукты невиданные. Аромат – не передать. До сих пор его чувствую. Все такие радостные. А неподалеку за грязным столом, на котором ни цветов, ни фруктов, сидит грустная женщина. Я ей говорю: «Что вы там одна сидите? Идите к нам». А она: «Не могу. Я при жизни в церковь не ходила. И хоть против церкви ничего плохого не делала, но не признавала ее. И все таинства не признавала. И священников не уважала. Думала, что они народ дурачат. А теперь мне очень плохо. Я не могу быть с теми, кто Бога любил». Я говорю: «Могу ли я вам чем-нибудь помочь?» – «Можете. Скажите моей дочери, что я очень страдаю. Только ее молитвы и помогут мне. И чтобы она меня заочно отпела и заказывала панихиды. По воскресеньям ходила бы в храм и подавала записки о моем упокоении. Пусть поспешит с отпеванием. Скоро сорок дней, как я преставилась…» Говорит: «Зовут меня Лидией, а дочь – Ириной». И называет адрес. Я просыпаюсь, а в голове этот адрес: и улица, и дом, и квартира. А это Зеленоград. Думаю: «Приснится же такое».
Целый день, что бы ни делала, у меня в голове этот адрес. Память у меня слабая – не помню, что мне пять минут назад сказали, а тут вертится этот адрес, и не забываю. Пошла я на следующее утро к батюшке. Рассказала ему сон, а он говорит: «Поезжай». Шутка ли: надо до Москвы доехать, потом через всю Москву да еще и до Зеленограда. Это на целый день путешествие. Делать нечего – благословение получила. Поехала. Добралась с приключениями: то сердце заболит, то электричку на полчаса на запасной путь отправили, то ноги затекли. Думаю, хоть бы внука попросила посмотреть в интернете, есть ли вообще такой адрес. Да и как объяснить, зачем приехала? Скажут: «Бабка умом тронулась – на том свете побывала». В общем, добралась. И улица на месте, и дом стоит, и квартира на последнем этаже.
Звоню в дверь. Выходит огромный мужик в трусах и с сигаретой: «Вам кого, мамаша?» Я думаю: что ему сказать? Боюсь, пошлет он меня подальше. Извинилась, спрашиваю: «Не живет ли здесь Ирина?» «Живет», – говорит. Ничего не спрашивает, пинает дверь ногой. Я захожу. В кухне сидит женщина. Лет пятьдесят. Лицо строгое. Глаза холодные. У меня даже сердце зашлось. Как ей сказать? Может, имя совпало. Спрашиваю: «Вашу маму Лидией звали?» Кивает головой. Я снова спрашиваю: «Лидией?» – «Ну Лидией. Я же ответила». Хотя не ответила, а только кивнула.
Она смотрит на меня подозрительно. Ну, я внутренне помолилась: «Господи, помоги!» Говорю: «Вашей маме очень плохо». Она смотрит на меня как на дурочку. «Да мы ее месяц, как закопали». – «Я знаю, что она умерла. Так ей там, куда ее душа попала, плохо». – «Какая душа? Я ни в какую душу не верю. И в Бога я не верю». Тут она совсем разошлась. Кричать стала: «Ходят тут всякие! Выпишут имена в домовой книге и начинают народ разводить на деньги. Щас скажете, что она у вас миллион одолжила». – «Ничего она у меня не одалживала. И никаких денег мне не нужно. Я увидела ее во сне, и она назвала мне ваше имя и адрес, по которому вы живете». – «Вы что, работали с ней?» – «Нет. Я вообще ее никогда не видела. Я же вам говорю, что увидела ее во сне и пришла к вам рассказать, о чем она меня попросила». – «Да как вы могли ее во сне увидеть, если вы ее в жизни не видели?» – «Не знаю. Видно, так Господу было угодно, чтобы я нашла вас и передала просьбу вашей матери». – «Да как это возможно? Какой Господь?»
Разволновалась она страшно. Я прошу ее успокоиться. Говорю, что Господь необъяснимым образом может любого человека послать другому на помощь. Объясняю, что покойникам можно помочь только молитвой. И слово в слово передаю то, что ее мать просила и чтобы она поспешила с отпеванием. А от себя добавила: если она чем-то сильно ее обидела (может, в сердцах, при ссоре, смерти ей пожелала или прокляла ее), то нужно сугубо молиться. Хорошо бы какие-то жертвы принести: сироткам помочь или за старыми и немощными поухаживать, как за матерью…
А она вдруг как зарыдает. И куда ее строгость девалась! Лицо сморщилось, как у девчонки. Слезы текут, и она сквозь слезы: «Я мужа своего, Коленьку, бросила, чтобы вон с этим, кто вам открыл, жить. А она умоляла Колю не оставлять. А я ей тогда и не помню, что наговорила. Да… И “будь ты проклята” сказала. Коля с горя спился. Мама умерла. А я теперь свое семейное счастье хлебаю. Вы видели мое сокровище. Чистый кабан. Ест ведрами, а по ночам…» Она махнула рукой и вздохнула. «Я ведь из-за этой его страсти Коленьку бросила».
Тут вернулся ее избранник. Она вытерла слезы, и мы вышли с ней из квартиры. Она попросила меня повторить, что надо в церкви делать. Что и как заказать, как молиться. А я, слава Богу, взяла с собой молитвослов. А там и молитвы за умерших, и все, что надо новоначальным. Подарила ей молитвослов, объяснила, что у любого батюшки можно спросить, как ей матушку ее отмаливать. Так она, эта строгая женщина, руки мне целовала. Спустилась со мной с пятого этажа и в комнатных тапочках шла со мной до остановки. Благодарила и обещала завтра же заказать отпевание и впредь молиться о матери. Вот такая история.
– И к чему ты клонишь? Я же грущу, что мы на приходе не нужны.
– Еще как нужны! Я обо всем рассказала батюшке. Меня ведь тоже мысли о том, что мы ему теперь не нужны, мучили. А он и говорит: «Радуйтесь. У меня молодые помощники появились. А если у меня к вам нет никаких поручений, так теперь Сам Господь дает вам поручения и посылает вас с вестями. Ангел – это же посланник. Вот теперь и вы посланница. Так что постригайтесь в монахини с именем Ангелина. А в схиме будете Гавриилой».
Софья Петровна засмеялась. Нина Ивановна покачала головой, немного постояла, глядя вверх, и тоже засмеялась.
– Ну, теперь и я буду ждать особого поручения. Только сподоблюсь ли…
Подруги обнялись, расцеловались и тихо побрели в сторону метро.
По тексту рассказа нет никаких противоречий каноническим правилам. Мама 50-летней женщины с большой долей вероятности была крещена во младенчестве. А запрет на отпевание и поминовение за Литургией установлен только в отношении сектантов, еретиков и сознательных богохульников, которые, как говорит батюшка архим. Иоанн (Крестьянкин), своей жизнью явно засвидетельствовали свою вражду к Богу.
Спасибо большое, Александр, за рассказ!
Но, из рассказа понятно что Лидия была не крещённая, так как же за неё можно записки подавать или отпевать в церкви? Надо как то рассказы подводить под церковный устав.
А молиться за кого то, хоть за самого грешного не крещённого человека, а тем более его детям, это завсегда полезно.
мои родители развелись когда мне было 5 лет так я потеряла родителей--
и маму мало видела и не жила с ней не по моей вине, тк я ведь была маленькой
также я практически папу видела иногда
только случайно и не общалась с ним знала только что это мой папа любила его в душе
а потом так получилось ....совсем уехала ...
я похожа на него очень...тк когда вернулась через 30 лет в мой городок детства
то бывшая соседка которую я и не узнала
встретила меня словами-- это Борисова дочка
и вот когда я уже была 56 лет вижу во сне... папа мне говорит... дочка я умер
видимо также--- попросить меня хотел чтобы я поминала
года полтора назад в нашем храме Серафима Саровского у нашего святого отца Давида
я попросила благословение читать псалтирь и теперь поминаю папу моего грешного
и всех моих родных ушедших каждый Божий день и я верю
что все мои предки православные христиане---у Господа --ведь они все были крещены и Богобоязненны и
те мои предки кто положили головы свои на войнах во имя светлого будующего следующих поколений Россиян
Слава ИМЕНИ ТВОЕМУ СВЯТОМУ ГОСПОДИ
Во вся веки СЛАВА ТЕБЕ ВСЕМИЛОСТИВЫЙ БОЖЕ наш
Нельзя забывать молиться о своих близких....кто то из них также может сидеть за грязным столом без всяких яств т.е.без молитв.