Любовь и покаяние

Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены, — и воскресил с Ним, и поставил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе. Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар (Еф. 2: 4–8).

Бог, богатый милостью. Святой апостол Павел подчеркивает, что Бог сделал это по Своей великой любви. Бог любит человека, а когда Бог любит что-нибудь, Он не любит мерой. Он любит не только одну группу людей, конкретных лиц или конкретные слои населения, а любит всех людей одинаково. Бог не может одних любить, а других нет. Потому что если Он любит одних, а других нет, тогда это означает, что у этого Бога есть слабости, есть страсти, Он не неизменен и не абсолютен в Своей любви.

Но, как вы понимаете и как мы много раз об этом говорили, это как раз мы не любим Бога одинаково. Один любит Его на 30%, другой на 50%, третий на 70%, а четвертый на 99%. На 100% — не знаю, любит ли Его кто-нибудь. Думаю, только у Христа имелась эта мера как у Человека.

Бог есть Бог, богатый милостью. У Него нет скупости

Бог есть Бог, богатый милостью. Бог богат, Он не беден, не злочестив, не скуп, не окаянен. Он по-настоящему богат — ведь есть много богатых людей, имеющих много денег, однако они им не радуются, не наслаждаются ими, а берегут их. Разумеется, деньги нужны, чтобы функционировали банки. Но, как говорит и Карагёзис[1], когда увидел хлебы на витрине булочной и спросил булочника:

— Дядя, а все эти булки твои?

— Да.

— Так что же ты их не ешь, а выставил на витрину?

Милый Карагёзис не мог понять, что они предназначены для продажи. Его логика простиралась лишь досюда.

У Бога бескрайне богатое сердце, говоря по-человечески. У Него нет скупости, Он щедро дает человеку Свою благодать, довольно лишь, чтобы человек искал эту благодать, хотел ее, преследовал ее. А что человеку нужно сделать? Открыть свое сердце Богу и сказать:

— Хочу! Я хочу стяжать эту Божию благодать! Хочу иметь общение с Богом, жить со Христом.

По сути, единственное, что мы можем сделать — и если можем это сделать, — это сказать: «Хочу!» К сожалению, наша воля и ипостась так слабы, что мы зачастую являемся пленниками наших страстей и грехов и не можем сделать почти ничего. Однако ищем Божией милости, и ее надо искать. Как мы не перестаем грешить, делать всё то, что делаем и что уязвляет нашу связь с Богом и отдаляет нас от Него, нашего Отца, так же нам нельзя прекращать искать Божией милости, милосердия, любви, прощения. Надо помнить об этом.

А кто из нас может сказать, что у него нет страстей? Поэтому надо помнить это тем из нас, кто является пленником многих страстей и работает на эти страсти. Мы их рабы, и у нас часто появляется помысл, который говорит нам: «Да сколько еще раз тебе повторять это, сколько раз говорить Богу, мол, “я больше не буду делать этого”? Ты всё повторяешь это, однако ни завтра, ни послезавтра не сможешь не сказать: “Ну, сказал я это вчера, а сегодня вот уже и забыл об этом”».

Я часто слышу об этом, и это происходит со всеми нами: не успели еще слова вылететь из наших уст, как мы уже забываем, что сказали Богу, и снова повторяем то же самое, те же падения. Тогда в какой-то степени естественно появляется помысл разочарования и отчаяния, который говорит тебе: «Ты ничего не делаешь, хотя можешь встать на ноги, хотя тысячи, миллионы раз говорил, что исправишься, каялся, плакал, сам себе стал мерзок из-за того, что делаешь, но, несмотря на это, опять повторяешь то же самое». То есть: «Что же ты делаешь, ты что, смеешься над Богом, над собой, ты, лицемер? Что ты делаешь?»

Эти помыслы, как бы правдоподобно они ни выглядели, не от Бога, потому что таят в себе отчаяние, безнадежность, обескураженность, тогда как помыслы от Бога могут быть помыслами, смиряющими нас, но они несут нам надежду.

Как мы говорим в молитве перед Святым Причастием: я, окаянный, не отчаиваюсь в своем спасении[2]. А почему? Не потому, чтобы дела мои были такими, что дают мне дерзновение сказать: «Смотри, этот грех я раньше совершал по 50 раз на дню, а сейчас только 49. Ну вот, теперь у меня есть преимущество». Не из-за этого. К сожалению, там, где мы вчера делали это 50 раз, сегодня уже делаем это 60 раз, завтра — 70, а потом — 80 раз. То есть у нас идет вертикальный подъем. Как говорится ниже:

Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился (Еф. 2: 8–9).

Не от дел. На что же мы надеемся? На Божию милость, на Божию благодать, вот на это мы надеемся. Поэтому мы не можем и никогда не должны отчаиваться, что бы ни случилось, сколько бы раз мы ни повторяли тех же грехов, несметное число раз в секунду. Как бы они ни были ужасны, ты не теряй дерзновения, а надейся на Божию милость и ищи от Бога силу и милость покаяния, чтобы тебе каяться в своих падениях и грехах, а Бог найдет способ помиловать тебя.

Митрополит Лимасольский Афанасий

Бог не впадает в стресс, как мы, желающие, чтобы всё вокруг было совершенно. Иногда матери приводят детей на исповедь, и мать говорит:

— Отче, очень прошу тебя: скажи ему, чтобы он утром ходил в церковь, исповедовался, причащался, постился!

— Ну хорошо, дочь, успокойся! Я знаю, что ему сказать.

— И не забудь сказать ему, чтобы он почитал своих родителей, сестру, бабушку!

— Хорошо, я скажу ему, чтобы почитал тебя!

— И не забудь сказать ему…

Пресвятая Богородице! Ты всё говоришь и говоришь, но не так ли ты поступаешь и со своим сыном дни напролет? Да он поэтому тебя и не слушает! Ты же с ума меня свела! Предоставь мне самому говорить с ним, неужели я не знаю, что ему сказать? В конце концов, это наша работа. Может, ты и нашей работе начнешь нас сейчас учить…

Откуда у тебя такой стресс? Успокойся, дочь. Ты привела своего ребенка, дай мне теперь посмотреть его и поговорить с ним, я в любом случае скажу ему то, что надо.

Конечно, у нее добрые намерения, но в то же время у нее есть и стресс. А Бог не впадает в стресс и не делает таких безрассудных вещей. Он уважает свободу человека и его самовластие, Бог ждет нас, смотрит, куда ты пойдешь. Ты ведь не будешь всегда 20-летним, да и 25-летним тоже, исполнится и тебе 30, 35, 50, 70 лет — куда ты тогда пойдешь, не придет ли тебе на ум то, что нужно? Не вернется ли твой ум на свое место? Бог ждет тебя.

Конечно, и ты обрела благое устроение, чтобы искать Божией милости, не отчаиваться и не говорить, мол: «Бог не может мне помочь. Такой, какой я стала, до чего дошла, и со всем тем, что творю, даже Сам Бог не может мне помочь!» Это огромная хула на Бога, потому что мы будто укоряем Его, дескать, «смотри, может, Ты и Бог, может, и стал Человеком ради нас и распялся, пролил Свою пресвятую Кровь за спасение мира, но меня-то Ты спасти не можешь! Со всем тем, что у меня есть, со столькими страстями и пороками — Ты меня спасти не можешь».

Но ведь это упраздняет Христову Жертву на Кресте. Христос умер на Кресте не за часть людей, не за меньшинство — за 10, 100, 200 человек, — а за всех. Он Агнец Божий, берущий грех мира. Не грех некоторых людей или некоторых групп людей, которые совершили грехи до определенной черты, а если кто пошел далее — тех Христова Жертва уже не охватывает. Бог объял Своей пресвятой Кровью весь мир, и все люди могут спастись Божией благодатью, надо только захотеть. Надо только взыскать Божией помощи и милости.

Море можно исчерпать, но любовь Божия неисчерпаема

Бог богат, у Него имеется богатство любви. Его богатство любви бездонно: сколько бы ты ни взял, оно не исчерпывается, как море. Ты не можешь сказать: «Ну, сейчас вычерпаю это море», — черпаешь, черпаешь, а оно всё не исчерпывается. А если даже оно и исчерпается (что логически может произойти — конечно, если ты будешь постоянно черпать или у тебя будет какой-нибудь насос, который выбрасывал бы воду в космос, и чтобы она не возвращалась, — то в какой-то момент оно может и исчерпаться), то море можно исчерпать, но любовь Божия неисчерпаема.

Об этом всем нам надо знать и помнить в своей жизни, когда мы видим, что наше «я» валяется в грехах и повторяет свои ошибки, падения и страсти, и искать милости от Бога, Его поддержки, присутствия и благодати. Но когда мы увидим это в отношениях с другими людьми — с нашими детьми, учениками, ближними, а мы, священники, — в людях, которые исповедуются, — то даже мы не должны отчаиваться. Даже в священника может войти этот помысл, мол, «этого человека уже ничем нельзя спасти, его уже никто не может спасти».

Конечно, есть священники, которые иногда говорили и такое: «Сын мой, тебя уже ничто не может спасти!» Но они могут сказать это с педагогической целью, чтобы побудить другого взять себя в руки. Однако возьмет ли он себя в руки или повесит себе камень на шею и бросится в море, если скажешь ему: «Тебя уже ничто не может спасти»? Ведь только диавол может сказать это человеку. Только сатана говорит: «Ты не можешь спастись». Потому что когда он говорит ему: «Ты не можешь спастись», — он будто говорит ему: «Смотри, Христос, распявшийся за целый мир, тебя спасти не может».

Это оскорбляет Божию любовь, как мы оскорбляем любовь своих родителей, если говорим им: «Вы меня не любите!» Если ребенок скажет своему родителю: «Ты меня не любишь!» — он огорчает его и ставит под вопрос его любовь. Насколько же больше, если ты усомнишься в Божией любви, проявившейся на деле в Христовой Жертве на Кресте, на котором Христос распялся за весь мир?

Единственное побуждение, которое имел Бог (создавая нас), — это Его великая любовь

Так Бог, богатый бескрайним богатством милости, по Своей великой любви возлюбил нас (Еф. 2: 4). Единственное побуждение, которое имел Бог (создавая нас), — это Его великая любовь. У Него не было иной причины заниматься нами. Он не создавал нас для того, чтобы мы Его славили, говорили Ему: «Браво!» — и были для Него игрушечными солдатиками. Он не нуждался во всем этом с нашей стороны. Он полюбил нас и захотел, чтобы человек стал причастен Его любви, стал причастен Его жизни, Его блаженства.