Рождественские паремии как связь времен и заветов

Рождество Христово. Базилика Санта-Мария-Маджоре, Рим

Паремия (греч. παροιμία – сказание) – элемент богослужения: фрагмент из книг Ветхого Завета, который торжественно прочитывается за богослужебными чинопоследованиями в традициях Православной и Католической Церквей.

Паремии, как правило, содержат в себе пророчества о празднуемом событии или хвалу святому, память которого совершается. Богослужебная книга, в которой собраны паремии, в Православии носит название «Паримейник» (иначе: «Паримийник»).

Возможно, что существует историческая связь между чтением паремий и чтениями синагогальных гафтара (ивр. ‏הַפְטָרָה‏‎) – отрывков из книг Пророков, завершающих публичное прочтение недельной главы Торы (Пятикнижия) в субботние и другие праздничные дни, включая торжественные службы постных дней. Таким образом провозглашалось единство ветхозаветного откровения в его разных частях (то, что мы теперь называем «параллельные тексты Библии»).

Чтение паремий в христианской традиции может восходить к самым древним временам, когда верующие собирались на всенощные богослужения, завершавшиеся совершением Литургии. Большая часть этих ночных бдений и заключалась в чтении библейских текстов: читались ветхозаветные Писания, а народ, сидя, слушал эти сказания (παροιμία). Книги в то время достаточно дорого стоили, и не всякая семья могла себе позволить их покупку, что и восполнялось публичными чтениями за богослужениями.

Чтением ветхозаветных паремий провозглашается единство христианской Библии – книг Ветхого и Нового Заветов

С другой стороны, чтением ветхозаветных паремий провозглашалось единство христианской Библии – книг Ветхого и Нового Заветов: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5: 39); «И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Лк. 24: 27). Вот это словосочетание – «во всем Писании» – подчеркивало единство доминирующей темы всего библейского откровения, темы свидетельства о Господе Христе Иисусе. И если вспомнить, что Библией апостолов и первых христиан по преимуществу был Ветхий Завет (см.: Деян. 15: 21), тогда становится более понятным присутствие за богослужением текстов из ветхозаветных книг.

Новозаветные тексты значительный период времени собирались в единый свод (κανών). В лучшем случае, христиане Палестины могли иметь Евангелие от Матфея и послания Петра и Иакова (то, что непосредственно и было адресовано им). Подобно им, и христиане Рима могли иметь лишь Евангелие от Марка (по преданию, свидетельства о Христе апостола Петра, записанные Марком в Риме) и Послание к Римлянам апостола Павла.

Теперь, в преддверии Рождества Христова, попробуем рассмотреть особенности рождественских паремий.

В навечерие Рождества Христова на первой паремии читается отрывок из 1-й главы Книги Бытия, с 1-го по 13-й стихи, где описываются событии первых трех дней творения. Этот текст открывается словами: «В начале сотворил Бог…» С чем это могло быть связано?

В понимании древних христиан это вступление можно рассматривать как Первоевангелие.

«Что есть начало всего, если не Господь наш и Спаситель всех (1 Тим. 4: 10) Иисус Христос, рожденный прежде всякой твари (Кол. 1: 15)? Итак, в этом Начале, то есть в Своем Слове, сотворил Бог небо и землю. Так же и евангелист Иоанн говорит в первых стихах своего Евангелия: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Все чрез Него начало быть и без Него ничто не начало быть (Ин. 1: 1, 3)»[1].

Валаам на ослице и Ангел. Фреска

С другой стороны, во Христе весь мир, павший в Адаме, как бы творится заново. «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5: 17). То есть с Рождеством Христовым мы наблюдаем как бы начало нового дня и нового мира – Церкви Нового Завета! «По милости Господа мы не исчезли, ибо милосердие Его не истощилось (то есть при сотворении первого мира. – прот. О.С.). Оно обновляется каждое утро (при совершении Литургии. – прот. О.С.); велика верность Твоя!» (Плач. 3: 22–23).

Следующая паремия в навечерие Рождества Христова – это чтение из 24-й главы Книги Чисел. Здесь рассказывается о таинственном языческом пророке Валааме, современнике Боговидца Моисея, который созерцает, проницая время и пространство, Вифлеемскую звезду: «Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля…» (Числ. 24: 17).

Указание на «жезл от Израиля» здесь перекликается с пророчеством о Христе самого Иакова (Израиля): «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт. 49: 10). То есть Христос как новый Царь над наследием Иакова рождается в то время, когда скипетр (жезл), этот символ царской власти, был отнят от царственного дома патриарха Иуды и над иудеями оказался правитель, царь, который не принадлежал к царственному дому иудеев и не был даже евреем, – это Ирод I Великий, идумеянин по происхождению, сын Антипатра, римского прокуратора Иудеи.

В пророчестве Иакова также указывается на то, что Христос рождается в этот мир тогда, когда судебная власть – право выносить приговоры – будет отнята от иудеев («отойдет… и законодатель от чресл его»), что и исполнилось во дни земной жизни Христа Спасителя. Позже, когда иудеи вынесут смертный приговор Христу, им потребуется для его узаконения отправиться к прокуратору Понтию Пилату.

Пророк Валаам созерцал ту же звезду, которая много позже привела трех волхвов к Вифлеемской пещере

С другой стороны, нельзя не заметить, что созерцание языческим пророком Валаамом Вифлеемской звезды пророчески указывает нам на трех языческих волхвов, приведенных светом этой же звезды к месту Рождества Христова в Вифлеемской пещере: «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему» (Мф. 2: 1–2).

Следующая паремия указывает на пророчество Михея, который предсказал о Христе: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (Мих. 5: 2). Словосочетание «происхождение из начала, от дней вечных» говорит о Божественном происхождении Христа, Который Сам изрек о Себе: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1: 8); и еще: «Тогда сказали Ему: кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий, как и говорю вам» (Ин. 8: 25).

После пророчества из Книги Михея нам предлагается паремия, содержащая в себе пророчество о Христе из Книги пророка Исаии (11-я глава). В частности, мы здесь находим следующие слова: «И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его – истина. Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис. 11: 5–9).

По поводу этого мессианского (не только для христиан, но и для иудеев) текста идет дискуссия в течение столетий. Неужели во Христе мир дикой природы примирился и с человеческим родом, и внутри себя? Разве не наблюдаем мы в мире совершенно обратное?

Отвечая на это недоумение, блаженный Иероним писал: «Следует заметить и то, что не ягненок и козленок будут жить и лежать с барсом и волком, а волк и барс будут подражать невинности ягненка и козленка. И лев, прежде животное самое свирепое, и ягненок, и теленок будут жить вместе. Это мы постоянно видим в Церкви – что богатые и бедные живут вместе и управляются в Церкви малыми детьми, под коими мы разумеем апостолов и мужей апостольских, невежд словом, но не разумом. Когда они будут соединены между собою учением Господа, так что будут объединены и семейства их, тогда исполнится то, что детеныши их будут лежать вместе. И лев будет есть не мясо, а солому, то есть будет питаться простой пищей. И здесь нужно заметить, что не вол будет есть мясо, а лев будет есть солому.

Я полагаю, что в Священном Писании под соломой понимаются простые слова, а под пшеницею и внутренним зерном – смысл, находимый в букве. И часто случается, что люди века, не зная таинственного, питаются простым чтением Писаний. И дитя – младенчествующий (то есть простотой побеждающий. – прот. О.С.) злобою – кладет руку в нору аспида – из одержимых демонами тел человеческих изгоняет демонов. Отнятый же от груди не питается молоком детства, а употребляет уже твердую пищу. Он кладет руку на пещеру василиска, то есть на жилище самого сатаны, и извлекает его оттуда. Поэтому и апостолам дана власть наступать на змей и скорпионов и на всякую силу вражию (Лк. 10: 19), и прежде ядовитые животные не будут причинять вреда и смерти тем, кто будет обитать в святой горе Божией, означающей Церковь, горе, о которой в Евангелии говорится: Не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф. 5: 14)»[2].

Нагорная проповедь. Карл Генрих Блох.

Следующая паремия содержит в себе пророчество Иеремии из Книги пророчества Варуха. Здесь содержится удивительное пророчество именно о Боге, Который, явившись на земле, начинает обитать «и обращаться между людьми»: «Сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю. После того Он явился на земле и обращался между людьми» (Вар. 3: 36–38). Как сильно эти слова перекликаются со следующим свидетельством о Христе: «И беспрекословно – великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» (1 Тим. 3: 16).

Пророк Даниил. Икона, XVIII в. www.severicon.ru

Здесь говорится и о нерукосечном Рождестве Христовом («оторвался от горы без содействия рук»); о повсеместном прекращении идолопоклонства с распространением веры Христовой («камень… ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их»); о повсеместном распространении Христовой Церкви («камень… сделался великою горою и наполнил всю землю»).

Две последующие паремии возвращают нас к пророчествам Исаии: «Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира» (Ис. 9: 6). Это пророчество подчеркивает Божественное происхождение отроча млада и Превечного Бога. Названый младенцем («младенец родился нам») называется и Превечным Богом («Бог крепкий, Отец вечности»).

Здесь вполне уместно озадачить себя вопросом: почему Превечный Бог является в этот мир как «отроча младо», беспомощный Младенец, Которого Дева Мария «спеленала… и положила… в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2: 7)?

Только Бог, соделавшийся Младенцем, Своим умалением может сокрушить и разрушить нашу взрослость во грехе

Возможно, это связано с тем, что мы слишком взрослые в своей греховности и пробить ее коросту нам более чем трудно. И только Бог, соделавшийся Младенцем («отроча младо»), Своим умалением (греч. κένωσις) может сокрушить и разрушить нашу взрослость во грехе, когда во дни Рождества Христова мы все начинаем чувствовать себя немного младенцами и детьми. «И сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя (то есть Дитя. – прот. О.С.), тот и больше в Царстве Небесном» (Мф. 18: 3–4).

Да испытаем же в эти Рождественские дни умаление (κένωσις) перед Умалившимся «нас ради человек и нашего ради спасения».

И последняя паремия в навечерие Рождества Христова, из Книги пророка Исаии, содержит в себе более чем известные слова: «Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева[3] во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис. 7: 14). На этом пророчестве мы более всего заострим наше внимание, обратившись к свидетельствам древних отцов и учителей Церкви.

«Если рождающая не дева, то какое это знамение? И если рождение не божественнее, чем у прочих, то почему это – пришествие Еммануила?»

Святитель Василий Великий писал: «Иудеи оспаривают издание Семидесяти (то есть Септуагинту. – прот. О.С.), говоря, что в еврейском стоит не “дева”, а “отроковица”, между тем как отроковицей можно назвать цветущую возрастом, а не женщину неискусобрачную. Ответ им удобен и сам собой готов. Ежели знамение есть показание чего-либо чудного и отличного от общего обыкновения людей, то удивительно ли, чтобы одна из многих женщина, живущая с мужем, стала матерью отрока? И как бы рожденное от похоти плотския (ср.: 2 Пет. 2: 18) могло быть наименовано Еммануилом? Поэтому если даруемое есть знамение, то и рождение да будет необычайно. А если образ рождения Отрока обыкновенный, то не называй и знамением, не именуй и Еммануилом. Посему если рождающая не дева, то какое это знамение? И если рождение не божественнее, чем у прочих, то почему это – пришествие Еммануила?»[4].

Святитель Иоанн Златоуст, согласно с Василием, учил: «Если бы это была не дева, то не было бы и знамения. Знамение должно выходить из общего порядка вещей, превосходить обычный порядок природы, быть дивным и необыкновенным, так чтобы каждый из видящих и слышащих замечал это. Потому оно называется знамением, что заключает в себе нечто знаменательное, а знаменательным оно не было бы, если бы не выходило из общего порядка вещей. Так и здесь – если бы шла речь о жене, рождающей по закону природы, то для чего пророк назвал бы знамением то, что бывает ежедневно?»[5].   

Фрагмент мозаики Рождество Христово. Монастырь Осиос Лукас, Греция.

Согласно и святитель Максим Туринский в своих «Проповедях» писал: «Сам порядок Его рождения доказывает, что Он – истинно Господь. Дева зачала, не познав мужчину: Ее чрево наполнено без того, чтобы Ее коснулась какая-либо любовная ласка, и Ее непорочная материнская утроба приняла Дух Святой, Который носило в себе невинное тело и хранили его чистые члены. Созерцайте чудо Матери Господней! Она – Дева, когда зачала, Дева, когда рожала, Дева после рождения! Славная девственность и прекрасная плодовитость! Был рожден Тот, в Ком совершенство добродетели всего мира, и не было никакой скорби родовых мучений. Ее чрево освободилось, ребенок извлечен, но девственность все же не нарушена. Поистине, является подобающим то, что, когда Бог был рожден, ценность Ее целомудрия возросла и девственность не была нарушена появлением на свет Того, Кто пришел исцелить ущербное. И целомудрие тела не было повреждено Тем, через Которого в крещении была дана девственность нецеломудренным. Рожденный же Ребенок положен в ясли, и они стали первой колыбелью Бога. И Правитель Неба, Чьим местом обитания было девственное чрево, не считает эту скудость недостойной. Ясно, что Мария – достойное место пребывания для Христа не из-за свойства Ее тела, но из-за благодати Ее девства».

Блаженный Августин в трактате «О вере в вещи невидимые» писал: «Потому не следует вам сомневаться в том, что Дева рождает, если желаете вы веровать в то, что рождается Бог, не оставляющий управление миром и приходящий к людям во плоти, дарующий Матери плодовитость, но не лишающий Ее девической чистоты». А в своем «Граде Божием» Августин отмечает: «В доказательство Своей божественности Он совершил много чудес; о некоторых из них, насколько это представлялось достаточным для проповедания о Нем, повествует Евангельское писание. Первое из них то, что Он таким чудесным образом родился, а последнее – что со Своим, воскресшим из мертвых, телом вознесся на небо».

А Беда Достопочтенный резонно уточняет в своих «Гомилиях на Евангелия»: «Имя Спасителя – “С нами Бог”, – возвещенное нам пророком, обозначает и ту, и другую природу Его единого лица. Кто прежде веков был рожден от Отца, есть Сам Бог, в полноте времен, стал человеком во чреве Матери и удостоил воспринять в единство Своей ипостаси хрупкость нашей природы, когда Слово стало плотию и обитало в нас (Ин. 1: 14), то очевидно, удивительно, что Он начал быть тем, чем являемся мы, и не перестал быть Тем, Кем Он был до этого, так восприняв нашу природу, что не потерял то, Чем прежде был раньше». Такое рассуждение имели и многие другие отцы и учителя Церкви.

Мессианские пророчества Ветхого Завета все в целом заслуживают особого внимания (см.: Ин. 5: 39; Лк. 24: 27).

Пророкам Божиим открывались тайны, связанные с жизнью грядущего в их дни Мессии (см.: 2 Пет. 1: 21). В момент этих прозрений они видели разные события, которые нашли свое исполнение во дни земной жизни Христа Спасителя. Таким образом Ветхий Завет приуготовлял еврейский народ к Пришествию Мессии. Апостол Павел писал: «Итак закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал. 3: 24)[6].

Итак, паремии центральной темой имеют Господа Иисуса Христа, подтверждая истины вечного Евангелия: «И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу» (Откр. 14: 6).