Священномученик Иларион и Дело П–34970

Священномученик Иларион (Троицкий)

В начале 1919 года архимандрит Иларион довольно часто произносил проповеди в московских приходах и монастырях. В одном из храмов при фабрике Вознесенского монастыря^[1] архим. Иларион в своем слове, не содержащем никаких политических призывов, рассказал о древних иудейских партиях саддукеев и фарисеев и напомнил, что «человеку нужно жить по Божьему закону и бороться со грехом для того, чтобы быть блаженным»^[2]. Воспоминание Библейского сюжета и призыв к жизни по установленному Богом закону привели к тому, что революционно настроенные рабочие написали… донос на архимандрита Илариона^[3].

Вслед за доносами рабочих мануфактуры последовало возбуждение уголовного дела. 10 марта 1919 года архимандрит Иларион (Троицкий) был арестован.

Материалы данного следственного дела до настоящего времени не рассматривались исследователями биографии сщмч. Илариона, вероятно, из-за того, что в описании фонда ГАРФа 10035, где хранится следственное дело П–34970, допущена ошибка в написании светских имени и отчества сщмч. Илариона: вместо «Владимира Алексеевича» он обозначен как «Арсений Сергеевич».

Вслед за доносами рабочих последовало возбуждение уголовного дела

Материалы дела содержат не только неоднозначную реакцию рабочих-революционеров на проповедь сщмч. Илариона, но и блестящую апологию Православия, произнесенную будущим новомучеником при допросе и записанную им лично. Показания были даны после ознакомления с выдержками из доносов рабочих, что впоследствии вообще никогда не использовалось советскими следственными органами в своей работе.

Вначале показания архим. Илариона зафиксированы другим лицом, видимо, следователем, но настолько неграмотным, что обвиняемый все свои показания записывает собственноручно. Как следует из письменных объяснений священномученика Илариона, ему было указано председателем местного совета рабочих, что темы проповедей не должны содержать политического контекста, на что сщмч. Иларион добавил: «Какое мне дело до политики! Я буду говорить о Господе Иисусе Христе… Я произнес две проповеди чисто религиозного характера, ни одним словом не упоминая о правительстве, о его действиях, не говоря даже вообще о состоянии государства, а говоря только о душе человека»^[4].

В своей проповеди Иларион (Троицкий) рассказывал о древних партиях, весьма распространенных среди иудеев во время служения Христа:

«Среди иудеев были две партии, о которых говорит Евангелие: саддукеи и фарисеи. Саддукеи не веровали в будущую жизнь и любили только земные блага. К этой партии принадлежали иудейские архиереи, которые презрительно относились к народу и обижали его. Даже храм они обратили в место торговли и наживы. Господь в Своих речах строго обличал таких людей, и они его возненавидели. Фарисеи были люди верующие, но часто они впадали в лицемерие. Подобное бывает и у нас: иногда верующий человек молится, посты соблюдает, а внутри остается злым, к людям относится бессердечно. Значит, у фарисеев вся вера сводилась к внешности. И от Спасителя фарисеи ожидали не небесного царства, а устройства земного славного царства. А Христос таким людям говорил, что его Царство не от мира сего, что все земные дела ничтожны сравнительно с Небесным Царством, какое рождается и вырастает в душе человека. Таким верующим людям, но слишком преданным земным интересам, проповедь Христа тоже не нравилась и приносила разочарование»^[5].

Незнание Священного Писания и малограмотность слушателей привели к тому, что некоторые из них, в частности, рабочие-коммунисты, перефразировали сщмч. Илариона и рассказ о саддукеях и фарисеях восприняли как слова… о белых и красных, другими словами – увидели политический контекст:

«Из этого отрывка Морозов сделал безграмотный, полный противоречий… набор слов, придавши, однако, моим словам такой оттенок, которого они не имели… что свидетельствует только об его невежестве и тенденциозности»^[6].

Другая проповедь сщмч. Илариона была воспринята «товарищами» весьма странно, что вызвало удивление архим. Иллариона при ознакомлении с обвинениями рабочих: «Выдержки из моей другой проповеди, приведенные в показаниях Нестерова, Федоровского и Богомолова, представляют совершенный курьез»^[7].

Так, проповедник затронул в своем слове тему о праведной жизни человека, связанной с исполнением Божьего закона. Он привел интересный пример в качестве иллюстрации жизни человека, противоречащей Божиим законам:

«Вот инженер устроил, положим, машину. Пока машина работает так, как ей указал инженер, она работает с успехом. А вот представьте себе, если бы вдруг колеса машины сказали: не хотим вертеться так, как указал нам инженер, а хотим так вертеться, как каждому из нас вздумается. Что из этого получилось бы? Машина сломалась бы и была бы бесполезна. Так и в духовной жизни. Живут люди по Божьему закону, в душах у них мир и радость. А станут люди нарушать Божий закон – и вся их духовная жизнь приходит в расстройство, и создается в душе просящей настоящий ад»^[8].

Слова сщмч. Илариона вызвали протест среди части рабочих, трое из которых написали донос в следственные органы: «все трое их извращают каждый по-своему, со своими собственными добавлениями»^[9].

Приведя примеры высказываний рабочих, сщмч. Иларион недоумевает:

«Что это такое? Темное невежество или злонамеренность? Но что бы это ни было, я невинно страдаю, страдает и дело, так как я состою во главе высшего учебного заведения (Московской духовной академии)»^[10].

Политический подтекст в своих проповедях Иларион Троицкий совершенно отвергает и уточняет: «Политика для меня область чужая и чуждая. Моя область – наука и религия. И вот я, всю жизнь занимающийся религией и наукой, подвергся аресту по суждению ячейки провинциальных деревенских коммунистов и членов даже продовольственного отряда. В этот раз у меня было более тысячи слушателей, которые готовы засвидетельствовать, что в моих проповедях ничего политического не было. Нужно было иметь особую близорукость и тенденциозность, чтобы в них найти политический элемент»^[11], – прося при этом освободить его от пребывания под стражей для возвращения к его служебным и личным обязанностям.

Благодаря написанным архим. Иларионом показаниям на предъявленные обвинения, дежурный следователь С. Коч, который вел рассмотрение дела, не нашел следов «протестного контрреволюционного преступления» со стороны архим. Илариона и освободил его из заключения «с подпиской о явке по первому требованию в М»^[12]. Следственное дело закрылось с формулировкой: «об установлении надзора за гр. Троицким… и при первой попытке агитации против Советской власти доставить в МЧК»^[13].

Блестящая апология, приведенная сщмч. Илларионом, дает нам возможность узнать не только о глубине его знаний, но и увидеть, насколько сильным и волевым характером он обладал.

Архим. Иларион провел три месяца в Бутырской тюрьме

Архим. Иларион провел три месяца в Бутырской тюрьме в Москве, а проведенное в застенках время считал для себя крайне продуктивным:

«Живу я по-прежнему хорошо: совсем здесь обжился, будто так и нужно. Здесь я даже поправился, потолстел, физически чувствую себя совсем хорошо. Чтобы усилить циркуляцию крови, начал ходить на работу, например, выкачивать воду из тюремных подвалов… Питаюсь по настоящему времени прекрасно. Время идет незаметно; даже досадно, что, например, книги медленно читаются. Жизнь идет размеренная, правильная. Будь все это где-нибудь в хорошей местности, прямо санаторий»^[14], – весьма оптимистично рассказывал сщмч. Иларион о времени первого из тюремных заключений.

Ничего не зная о дальнейшей судьбе архимандрита Илариона, профессора Московской Духовной академии (МДА) написали письмо в Московскую Губернскую Чрезвычайную Комиссию с ходатайством об освобождении архимандрита из заключения в Бутырской тюрьме и поручительстве за него. Преподаватели МДА в своем письме апеллируют к тому, что «до сих пор ни в какой политической партии или организации не состоял, ни в каких контрреволюционных действиях не участвовал, мы уверены, что и впредь он не позволит себе никаких выступлений против Советской власти»^[15].

Письмо было подписано профессорами Московской духовной академии Анатолием Орловом, Сергеем Глаголевым, Павлом Флоренским, Иваном Поповым, Варфоломеем Рановым и Дмитрием Лебедевым.

Из подписавшихся профессоров все были впоследствии репрессированы и расстреляны…