Ответ на некомпетентные высказывания епископа Тельмесского Иова (Гечи)

Константинопольский Патриарх Варфоломей и епископ Тельмесский Иов (Геча)

17 сентября 2018 года представитель Константинопольской Православной Церкви при Всемирном совете церквей епископ Тельмесский Иов (Геча) дал интервью^[1] украинским СМИ, из которого явствует, что Украина якобы всегда была канонической территорией Константинопольского Патриархата. Напомним, что епископ Тельмесский Иов в 2015 году был отстранен от управления Западноевропейской Архиепископии по многочисленным просьбам православных верующих и профессорско-преподавательского состава Свято-Сергиевского института в связи с его авторитарными замашками и неумением выстроить диалог с паствой. Теперь он призывает руководство УПЦ (МП) вступить в диалог любви с раскольниками.

Епископ Иов всячески стремится убедить своих читателей, что Украина всегда оставалась епархией Константинопольского Патриархата, начиная от Крещения Руси и даже... после формальной передачи Константинопольским патриархом Дионисием всех прав на Киевскую митрополию патриарху Московскому Иоакиму.

Вот что он говорит в своем интервью:

«Украина была и оставалась, даже после 1686 года, канонической территорией только Вселенского Патриархата. После присоединения в середине XVII века Левобережной части Украины к Московскому государству Киевская церковь оказалась разделенной на части между различными враждующими странами (Россией, Польшей и Турцией), из-за чего в Киеве долгое время не могли выбрать единого митрополита. В этой сложной ситуации Вселенский патриарх, чтобы не оставить окончательно украинскую паству без архипастырского окормления, часть Киевской Церкви на подвластных России территориях в 1686 году передал под временную опеку (наместничество) Патриарху Московскому, чтобы тот мог помочь поставить в Киеве и других епархиях левобережной Украины (Гетманщины) митрополита и епископов. При этом принципиальным условием оставалось требование, чтобы Киевские митрополиты и в дальнейшем оставались автономными от Москвы экзархами Вселенского патриарха и обязательно поминали его имя на всех богослужениях. То есть это никаким образом не являлось передачей Киевской митрополии под власть Московских патриархов».

Преосвященный Иов, мягко говоря, лукавит. Действительно, после Киевского собора, на котором был выбран митрополитом Гедеон (Четвертинский), как отмечает великий русский церковный историк митрополит Макарий (Булгаков), гетман Самойлович и Гедеон (Четвертинский) в письмах на имя Царя и Патриарха просили отправить из Москвы в Константинополь посольство^[2] с тем, чтобы получить от Константинопольского патриарха согласие на подчинение Киевской митрополии Московскому патриарху, и при этом просили, чтобы были соблюдены права и привилегии Киевской митрополии. Однако в ответ им составлена выписка из летописей, в которой обосновывалось право Московских патриархов на Киевскую митрополию^[3]. В ответных грамотах говорилось о том, что права и привилегии Киевского митрополита будут сохранены, а в сохранении за ним титула экзарха Константинопольского патриарха было отказано^[4].

Столь же твердо на этой позиции стояли русские послы в Константинополе Алексеев и Лисица, которые встретились и с сопротивлением патриарха Иерусалимского Досифея (считавшего, что Константинопольский патриарх не должен отказываться от Киевской митрополии в пользу Московского патриарха и что это дело касается всех восточных патриархов), и с уклончивым упорством патриарха Константинопольского Дионисия. Спрашивается, стали бы они так упираться, если бы речь шла о временном наместничестве?

Тем не менее, после согласия великого визиря на передачу Киевской митрополии под власть Московского патриарха Дионисий стал уступчивее, поскольку нуждался в его подтверждении своего избрания на патриаршество. Патриарх Дионисий отправил с Алексеевым несколько грамот (царям, Московскому патриарху, гетману, Киевскому митрополиту), суть которых сводилась к тому, что он уступает Киевскую митрополию Московскому патриарху^[5].

В данных грамотах ничего не говорилось о статусе митрополита как экзарха, что было бы с канонической точки зрения несовместимо с его поставлением от руки Московского патриарха. К тому же, зная каноническую щепетильность правителей Московского Царства, можно не сомневаться в том, что они испросили полную и безусловную передачу Киевской митрополии.

Константинопольские публицисты любят спекулировать на том, что после получения грамот посол Никита Алексеев вручил патриарху Дионисию в дар 200 золотых и три сорока соболей. Однако, коль скоро это произошло после волеизъявления Патриарха, это следует рассматривать как свободный дар братской Церкви, а не как взятку. К тому же не стоит им так унижать своего же Константинопольского патриарха.

Для того, чтобы убедить своих читателей в правомочности претензий на Украину, епископ Иов готов опереться на кого угодно. В том числе на турецкого холопа и предателя интересов Малороссии Петра Дорошенко. Вот что торжественно утверждает еп. Иов:

«Юрисдикция Вселенского Патриархата неизменно распространялась и на украинскую Буковину и южную (т.н. «ханскую») часть Украины, которая официально находилась под протекторатом Крымского ханства и Османской империи. Еще гетман Петр Дорошенко пытался создать Украинское государство под протекторатом османских султанов, наподобие того, как было в Молдо-Валахии. Его единомышленником был Киевский митрополит Иосиф (Нелюбович-Тукальский), который выступал за сохранение Киевской митрополии в юрисдикции Вселенского Патриархата. В результате тех попыток гетмана Дорошенко по Бучацкому договору 1672 года под султанский протекторат от Польши отошла вся территория восточного и западного Подолья (от Бучача по Брацлав). На территории украинского Подолья с 1672 до 1699 гг. в составе Османской империи существовал Подольский или Каменецкий эялет (“край”) с административным центром в Каменце (ныне г. Каменец-Подольский). После смерти митрополита Иосифа (Нелюбовича-Тукальского) Вселенский патриарх Иаков в августе 1681 г. номинировал для города Каменец митрополита Панкратия, основав таким образом Каменецкую митрополию в составе Вселенского Патриархата (фактически существовала до 1699 г.)».

Здесь владыка Иов коснулся одной из наиболее скорбных и позорных страниц истории Константинопольского патриархата и Малороссии.

Действительно, через несколько лет после смерти Киевского митрополита Иосифа (Нелюбовича-Тукальского; †1675), в 1681 г., в Подолье была создана митрополия Константинопольского Патриархата во главе с Панкратием, «митрополитом Каменецким и Подольским и всей Малой Руси, экзархом Константинопольским». Власть его распространялась только на ту часть Речи Посполитой, которая была захвачена Османской империей, остальная часть Киевской митрополии находилась под управлением Львовского епископа Иосифа (Шумлянского), тайного униата, которого польский король в 1679 г. назначил администратором Киевской кафедры.

Османская империя оказалась прямо вовлечена в украинские дела после того, как в ее подданство в 1669 г. перешел правобережный гетман Петр Дорошенко^[6]. В 1672 г. султан Мехмед IV после незначительного сопротивления взял мощную крепость Каменец Подольский. Жители были пощажены, но самые красивые девицы были отправлены в султанский гарем, а почти все церкви были превращены в мечети. Были оставлены только одна православная, одна католическая, одна армянская церкви. Таким образом, в столице Каменецкой митрополии, которой так гордится преосвященный Иов, был всего один (!) православный храм. Успешная военная кампания Порты против Речи Посполитой в 1672–1676 гг. на Украине привела к переходу Подолии с центром в Каменце-Подольском в состав Османской империи и к образованию Каменец-Подольского эялета. Над Киевщиной и Брацлавщиной был признан сюзеренитет османов. Владения Петра Дорошенко, таким образом, сохраняли весьма призрачную автономию^[7]. Журавенский договор 1676 г. между Речью Посполитой и Османской империей окончательно закрепил большую часть территории Правобережной Украины за османами. При этом переход Подолии в юрисдикцию Османской империи привел к установлению на этих территориях османских порядков. Согласно сведениям османского деятеля Сары Мехмед-паши, значительная часть населения покинула этот регион еще после заключения польско-турецкого договора 1672 г.^[8]. В этой связи у Стамбула существовал проект заселения этих территорий татарами-липками^[9]. В то же время оставшаяся часть немусульманского населения облагалась высокими налогами^[10], вводился так называемый налог кровью (девширме) – практика насильственного набора детей христианских подданных империи в корпус янычар (личной стражи султана). Только в 1673 г. в янычары с территории новообразованного эялета было набрано ок. 800 мальчиков, которых в дальнейшем насильственно обрезали и обратили в ислам^[11]. На территориях, подчиненных османской власти, запрещалось строительство новых православных храмов, часть существующих церквей при этом была закрыта и превращена в мечети^[12]. На территории самого т.н. Гетманства османские войска вели себя так, что в начале 1673 г. Дорошенко пришлось хлопотать о грамоте, которая ограждала бы христианские храмы на территории «Украинского вилайета» от насилия. Впрочем, с грамотами особо не считались. Османы уничтожили все мужское население города Умань. В Чигирине во время крестного хода представитель султана требовал сорвать с митрополита митру, потому что грекам не разрешалось так облачаться в Стамбуле. Союз с османами скомпрометировал Дорошенко и лишил его поддержки в украинском обществе. Приход османских войск (и вместе с ними Патриаршего экзарха), чего так добивались Дорошенко и митрополит Иосиф, привел к тому, что большая часть территории Гетманства перестала подчиняться Дорошенко. Началось массовое бегство людей с Правобережья за Днепр, причем с 1675 г. стали уходить не только простые люди, но и приближенные гетмана. Таким образом, оккупация османами Подолья, где была создана Каменецкая и Подольская митрополия, отдельная от Киевской кафедры, имела своим результатом почти полное исчезновение на этой территории христианства.

Экспансионистские планы османов во 2-й пол. 70-х гг. XVII в. были шире и распространялись на Киев и Левобережную Украину^[13]. Если бы это удалось, то всё православное население Украины оказалось бы в том же положении, что и православные уже оккупированной части Правобережья. Именно с этими планами часть историков связывает сознательную задержку в поставлении нового главы Киевской митрополии Константинопольским Патриархатом.

Таким образом, стремление Дорошенко и митрополита Иосифа защищать самостоятельность Гетманства без России и против России в союзе с османами не принесло ничего хорошего Православной Церкви на украинских землях, но привело к существенному ослаблению украинского Гетманства, к разорению церквей, исламизации многих малороссиян, к гибели тысяч и бегству десятков тысяч жителей Украины. Декларации о защите веры обернулись предательством Православия. А реальная история Каменец-Подольской митрополии является одной из самых позорных страниц в истории осуществления Константинопольской Церковью своей юрисдикции на будущих украинских землях.

Однако последовавшие военные действия между русско-украинскими войсками и османской армией в 1677–1681 гг. привели к тому, что османы вынуждены были отказаться от дальнейшей экспансионистской политики^[14]. Правый берег Днепра оказался опустошен и покинут большинством местного населения^[15]. К примеру, после того как в начале осени 1678 г. османскими войсками был взят Канев, город еще в январе 1679 г. оставался разоренным, «церковь Пресвятые Богородицы полна трупу людей»^[16]. Вот что ждало бы всю Украину.

Как видим, в своей аргументации епископ Иов не брезгует ничем. В том числе и... дикими бродячими попами, как аргументом в пользу того, что реально Константинополь и Украина не признавали власти Московского патриарха. Вот что он говорит своим неискушенным слушателям:

«…в пределах левобережной части Украины (Гетманщины) именно после событий 1686 года новую силу набрало такое внутрицерковное движение, как “странствующие” или “дикие попы”. Его суть заключалась в том, что украинские православные приходы на Левобережье, не желая признавать власть Московского Патриархата, приглашали к себе служить священников, рукоположенных в юрисдикции Вселенского Патриархата на правобережной Украине или в Молдо-Валахии. В течение целого XVIII в. российская светская и церковная администрация жестоко преследовала это движение и его представителей, отлавливая и заключая в тюрьмы “неканонических” священников. Но несмотря на это, до самого конца XVIII в. верующие с Левобережной Украины с риском для жизни ходили в Молдо-Валахию за получением священнического рукоположения от епископов Вселенского Патриархата, минуя русскую Синодальную администрацию. И иерархи Вселенского Патриархата фактически никогда не отказывали православным верующим с Левобережной Украины в таких просьбах».

Что ж, на украинских землях после 1686 г. частым явлением были не только «странствующие попы», но и странствующие архиереи, как правило, греческие или сербские, нередко и правящие, самовольно отлучившиеся от своих епархий. Патриарх Московский Адриан в 1694 г. писал по поводу странствующих в Малороссии греческих и сербских архиереев и Киевскому митрополиту, и гетману Мазепе, указывая на самочинные служения с их стороны, а также требуя от церковных и светских властей Малороссии более тщательного наблюдения за их деятельностью^[17].^. В итоге переписки Патриарх Адриан в 1695 г. издал распоряжение запретить служение в церквах странствовавшим по Украине многочисленным «неведомым греческим архиереям» и определить их на жительство в монастыри. Такое решение Адриана поддержал Патриарх Иерусалимский Досифей. Более того, патриарх Досифей уже после смерти Патриарха Адриана писал царю Петру в 1702 году, чтобы тот не доверял странствующему духовенству: «но страннии и онии, прехождаху зде и тамо, могут прозвести некия новости в Церкви», и предупреждал:

«Аще приедут отсюды или сервы, или греки, или инаго народа туды, аще бы и случайно были мудрейшия и святейшия особы, ваше державное и богоутвержденное царствие да никогда сотворит митрополитом или и патриархом грека, серва или и русянина, но москвитянов, и не просто москвитян, но природных москвитян многих и великих ради вин»^[18].

Очевидно, что Восточные Патриархи признавали только за Московским Патриархом право на решение вопроса «странствующего» духовенства на канонической территории Русской Православной Церкви. Что касается деятельности клириков Валахии на украинских землях, то в Подолии, в условиях малочисленности православного духовенства и ограничения польскими властями любых связей с Киевской митрополией, нередко служили клирики из Валахии, которые тоже, как правило, были странствующими. Нередко такие клирики находились под запретом в епархиях Валахии.

Одна из таких колоритных личностей – епископ Епифаний Чигиринский, которого якобы иерархи Вселенского престола рукоположили на Украину по несогласию с актом 1686 г. На самом деле, он подделал свои документы; его действительно рукоположили за хорошие деньги в Яссах; на Украине он какое-то время что-то делал, потом его поймали и привезли в Петербург, где лишили сана и заточили на Соловках. Он сбежал и нашел себя в рядах русских (не украинских!) старообрядцев, к которым изначально не имел никакого отношения. Вот таких авантюристов епископ Иов предлагает в качестве доказательства своей так сказать правоты. Кстати, «светлый» образ еп. Епифания выводит нас на еще одну проблему — о роли Константинопольского патриархата в раздувании русского раскола XVII в., начиная с Томоса 1654 г., через клятвы собора 1667 г. и, наконец, заканчивая поставлениями, совершенными Амвросием Белокриницким, который умер в общении с Константинопольской Патриархией.

Епископ Иов не может не знать, что каноны Вселенских и Поместных Соборов жестко осуждают бродячих попов и монахов, которых велят подвергать различным наказаниям вплоть до отлучения и извержения из сана (4, 5, 6, 8 правила Халкидонского Собора). Почему же «дикие попы» не встречают у него никакого осуждения? Потому что они — против Москвы? Или потому, что очень многие клирики Константинополя находятся в положении «диких попов», не имея постоянного места служения?

Читаем дальше:

«В Константинополе и подумать не могли, что в Московской Церкви-дочери нарушат договоренности и попытаются силой упразднить каноническую юрисдикцию Константинопольской Матери-Церкви в Украине. Из-за этого позже, после распада Российской Империи, Вселенский Патриархат отдельным томосом от 13 ноября 1924 года для предоставления автокефалии Польской Церкви вынужден был объявить акт 1686 года неканоническим и недействительным.

[…]

На основании этого историко-канонического права для православных епархий на территории оккупированных Польшей Западной Украины и Западной Белоруссии Вселенский Патриархат 13 ноября 1924 года издал Томос о даровании автокефалии Польской Церкви. Этот Томос отменял акт 1686 года, которым передавалась Киевская кафедра под временную опеку (администрацию) Московскому патриарху. Томос Вселенского патриарха 1924 года утверждает, что это присоединение противоречило каноническим правилам и что Московский Патриархат не выполнил оговоренных в акте 1686 года требований, согласно которым Киевская митрополия должна была сохранить свои права автономии и каноническую связь с Вселенским Патриархатом.

Таким образом, автокефальная Православная церковь в Польше (а по сути, Западной Украины и Западной Белоруссии) провозглашалась правопреемницей исторической автономной Киево-Галицкой митрополии Вселенского Патриархата. К ней, кстати, относилась Свято-Успенская Почаевская лавра, священоархимандритом которой считался Предстоятель автокефальной Православной Церкви в Польше митрополит Варшавский и всея Польши. Во время немецкой оккупации, уже в 1941 году, из части западно-украинских епархий Православной Церкви в Польше по благословению ее Предстоятеля, митрополита Варшавского Дионисия (Валединского), декретом от 24 декабря 1941 г. возникла “Администрация Православной Церкви на освобожденных украинских землях” во главе с администратором, митрополитом Луцким Поликарпом (Сикорским), который был каноническим епископом автокефальной Православной Церкви в Польше. Очень часто называют эту администрацию “Украинской Автокефальной Православной Церковью (УАПЦ)”, но это совсем неправильно, потому что это было расширением церковной юрисдикции автокефальной Православной Церкви в Польше на оккупированных немцами украинских землях, исходя из того, что автокефалию получила Церковь в Польше на основе Киевской митрополии. Тогда же Местоблюстителем Киевского митрополичьего престола был объявлен митрополит Варшавский Дионисий (Валединский) как канонический Предстоятель автокефальной Православной Церкви на территории Польши, Украины и Беларуси, признан Вселенским Престолом и другими Поместными Православными Церквами».

И вновь то, чем думает хвалиться епископ Иов, является печальной и позорной летописью беззаконий – как светских властей, так и церковных. Во-первых, епископ Иов забывает упомянуть, что издавший этот томос Патриарх Григорий VII устроил самый настоящий раскол в мировом Православии, внедрив новый стиль в Константинопольской Патриархии, что именно он поддерживал советских обновленцев и предлагал законному святому Патриарху Тихону отойти от правления. Но даже он не рискнул объявить акт 1686 г. юридически ничтожным. Точная формулировка в Томосе от 13 ноября 1924 г. звучит так:

«Первоначальное отпадение от нашего Престола Киевской митрополии и зависящих от неё Православных Церквей Литвы и Польши и присоединение их к Святой Церкви Московской было совершено не в соответствии с каноническими постановлениями».

То есть Томос высказывал мнение, что переход Киевской митрополии к Московскому Патриархату произошел не вполне канонично, но в нем ничего не говорилось о признании недействительной передачи Константинополем Киевской кафедры Русской Церкви в 1686 г. Единственное юридическое основание в Томосе 1924 г. для принятия автокефалии Польской Церкви состояло в недавнем изменении границ государств:

«Права, которые касаются церковных дел, ... должны соответствовать политическим и административным переменам».

Однако если бы Константинополь строго блюл соответствующее правило Халкидонского Собора, то должен был бы распроститься со своими Фракийскими, Македонскими и Критскими епархиями, которые должны были войти в состав Элладской Церкви.

Единственное основание для томоса — выполнение хорошо проплаченного заказа польского правительства, во главе которого стоял бывший социалист и террорист Юзеф Пилсудский, жесткий гонитель Православной Церкви. В межвоенной Польше Пилсудского было уничтожено более 700 православных храмов, среди них — шедевр архитектуры, величественный собор святого Александра Невского, взорванный в 1922 году.

Польские власти сразу после Рижского договора 1921 года были настроены на решение православного церковного вопроса через создание автокефальной Церкви, зависимой от национального правительства. В этом немаловажную роль сыграли националистические настроения, в том числе русофобия, украинофобия и белорусофобия наиболее влиятельных политических деятелей, которая выражалась в борьбе с русским, украинским и белорусским языками, преследовании православной веры и русской народности. Власти склоняли архиереев Варшавской епархии – сначала Георгия (Ярошевского), а затем Дионисия (Валединского) – к достижению сначала полной автономии, а затем автокефалии для Православной Церкви в Польше. Настроенные против польской автокефалии архиереи (и тем более – десятки рядовых священников) были либо изолированы и направлены под домашний арест в монастыри, либо выселены за пределы Польши. При этом никаких претензий на приходы, оставшиеся в составе Украины, они не выдвигали. Более того: Георгий Ярошевский вынужден был решать проблему канонического статуса дореволюционной Волынско-Житомирской епархии, которая оказалась разделена между Польшей и СССР, и добился от архиепископа Волынско-Житомирского Аверкия (Кедрова) письменного согласия на переход в ведение Варшавских митрополитов западной части Волынско-Житомирской епархии с Почаевской Лаврой.

В то же время Константинопольский Патриархат воспользовался в 1924 г. ситуацией для усиления своего собственного влияния.

«...Предоставленная Православной Церкви в Польше автокефалия оказалась весьма отличной от обычной автокефалии. Так, Православная Церковь в Польше должна была во всех храмах ввести обязательное возношение имени Патриарха Константинопольского, обязывалась получать святое миро от Вселенской Патриархии и лишалась права непосредственного сношения с другими автокефальными Церквами, что должна была осуществлять через посредство также Константинопольской Патриархии. Для надзора за церковными делами в Польше Константинополь назначил особого апокрисиария в сане епископа и т.д. Эти литургические, межцерковные, судебные, административные ограничения говорят о том, что Православная Церковь в Польше получила неканоническую, так называемую “неполную автокефалию”, другими словами, — перешла в ведение и распоряжение Константинопольского Престола. Посягнув вновь на целостность Русской Церкви, Константинополь не ограничился православными епархиями Польского государства, в Томосе от 13.XI 1924 г. недвусмысленно выражается точка зрения на подчинение Константинополю вновь всей Южнорусской митрополии, в свое время отторгнутой им от единства с Русской Церковью и воссоединенной с Московским Патриархатом в 1687 г.»^[19].

С началом войны против СССР по приказу митрополита Варшавского Дионисия (Валединского) в польской Синодальной типографии были отпечатаны бланки с титулом «Смиренный Дионисий, Патриарх Московский и всея Руси» (!), которые до осени 1941 года хранились запечатанными, но позднее были уничтожены. Иными словами, Варшавский митрополит Дионисий решился на канонический разбой при поддержке нацистов — злейших врагов человечества вообще и славянства и Польши, в частности. В конце сентября 1941 г. «Всеукраинская Православная Церковная Рада» пригласила митрополита Дионисия стать во главе восстанавливаемой «Украинской автокефальной Церкви» и он был готов принять приглашение. Однако, немецкие власти запретили ему въезд на территорию оккупированной Украины. 24 декабря 1941 г. митрополит Дионисий назначил архиепископа Поликарпа (Сикорского) «временным администратором Православной Автокефальной Церкви на освобожденных землях Украины». Автокефалисты ссылались на авторитет митрополита Дионисия, весьма высокий в глазах немецких властей, который в свою очередь успешно ходатайствовал о них перед Министерством иностранных дел Германии. Владыка Дионисий стремился действительно стать Патриархом Всероссийским и распространить УАПЦ на максимум территорий, оккупированных немцами: так, приходы УАПЦ в 1942–1943 гг. создавались даже на пограничных с Украиной оккупированных территориях РСФСР, в Курской области (в юрисдикции Феофила (Булдовского), принятого в УАПЦ), хотя последняя никакого отношения к Киевской митрополии никогда не имела. Кстати, вот что творилось в Курской и соседней Орловской областях во время оккупации немцами. Приводим свидетельство Александра Верта из его знаменитой книги «Россия в войне 1941–1945 годов»:

«У большого кирпичного здания орловской тюрьмы изо рва выкапывали трупы. Издали они казались мягкими зеленовато-коричневыми тряпичными куклами – их складывали возле рва, откуда их извлекали. Два представителя советских властей сортировали черепа – некоторые были с пулевыми отверстиями в затылке, другие без таких отверстий. Из рва шел едкий, застоявшийся смрад. Выкопали 200 трупов, но, судя по длине и глубине рва, там находилось, по крайней мере, еще 5 тысяч трупов. Некоторые “образчики” были трупами женщин, но большинство – мужчин. Половину составляли советские военнопленные, умершие от голода и различных болезней. Остальные были солдаты или гражданские лица, которых убивали выстрелом в затылок. Казни совершались в 10 утра по вторникам и пятницам. Взвод гестаповцев, производивший расстрелы, методично появлялся в тюрьме два раза в неделю. Помимо этих, много других людей было убито в Орле. Некоторых публично вешали как “партизан” на городской площади»^[20].

Из 114 тысяч жителей Орла в городе осталось 30 тысяч: остальные были либо убиты немцами, либо умерли от голода, либо были угнаны в Германию или бежали.

После эвакуации архиереев УАПЦ перед наступающими советскими войсками в Варшаву, в Вербное воскресенье 1944 года они поднесли митрополиту Дионисию титул «Патриарха всея Украины». Принимая грамоту и новый титул, митрополит Дионисий произнес на украинском языке благодарственную речь. В течение нескольких месяцев имя митрополита Дионисия как «Патриарха всея Украины» возносилось за службами в храмах УАПЦ. Никакого признания его самозванного патриаршества со стороны каноничных Церквей, конечно же, не было. После Второй Мировой войны, в июне 1948 г., митр. Дионисий, устраненный к тому времени от управления Польской Церковью, обратился к Патриарху Московскому Алексию I и принес «искреннее покаяние во всех содеянных им по отношению к Матери-Церкви прегрешениях».

Можно было бы коснуться и других аспектов интервью епископа Иова (Гечи), в частности, его горячего стремления реабилитировать Ивана Мазепу — клятвопреступника и кровосмесителя — и представить его вместе с его пособником Филиппом Орликом борцом за украинскую конституцию (которой тогда не было и в помине). Однако сказанного выше вполне достаточно для оценки компетентности епископа Иова.