Чудо о сухих ветвях

За 90 лет нам крепко внушили, что убийство Святых Царственных Мучеников не вызвало у народа (как тогда говорилось, «масс») никакого сожаления. И мы до сих пор верим. Все ведь читали «Расстрел Царя» в записных книжках М. И. Цветаевой... Там – на московской улице – народ безмолвствует.

Но рядом (по свидетельству того же поэта) оказывается, что была «Москва подпольная», которая еще в апреле 1917 г. «чуть свет» спешила в церкви, ставила свечи и подавала записки «за живот, за здравие // Раба Божьего – Николая».

А там, где приподнимается хотя бы край завесы (защитной, дымовой), встает иное. Выясняется, что даже ложное известие о расстреле Царя вызвало в Киеве (городе, тогда еще не скованном террором) волну народного горя: «В назначенный день, – вспоминал архимандрит из Александро-Невской Лавры Владимiр, – в 9 часов утра храм был наполнен молящимися. в нем и кругом него собралось 230 тысяч народа… И вот как в ожидании службы народ выражал свою печаль воплями и плачем, так теперь, при объявлении о ложности слуха, он выразил свою радость пением: “Боже, Царя храни…”, “Спаси, Господи…” До моего отъезда из Киева более не получалось известий о кончине бывшего Императора, и по просьбе народа было совершено молебствование о здравии бывшего Государя».

После получения в Киеве действительного известия об убийстве Царственных мучеников панихиду служили в соборе. «… В середине июля 1918 г., – свидетельствовал очевидец, – город облетела страшная весть о том, что в Екатеринбурге совершилось величайшее злодеяние: убит Царь и вся Его Семья. Как громом поразило это известие русских людей. Бросились проверять эти сведения всюду, где могли, но увы, надежды на неверность их как-то сразу пали… По инициативе русских людей в Софийском соборе состоялась торжественная панихида по убитым…» Объявления о панихиде были расклеены ночью. Утром же «не только собор, но и прилегающий к собору большой погост и площадь были заполнены русским людьми, явившимися отдать последний долг Тому, Кто жизнь свою не побоялся отдать за счастье Своего народа. Величественное зрелище представлял в тот день Софийский собор, и хотя украинские газеты на другой день и сообщили, что панихида была организована исключительно русскими черносотенцами, генералами и придворными, но это была чистая неправда; наоборот, храм был полон… простым рабочим людом, пришедшим помолиться об упокоении своего Царя, несмотря на будний день и рабочий час».

А святитель Иоанн Шанхайский оставил поразительные воспоминания о панихиде в начале июля (ст.ст. ) 1918 г. в Харькове, где весь собор наполнился воплем и рыданием народа о Государе.

Да, – «Плач Земли Русской по Супругу ее убиенному». Да, – именно «из толщи народной».

Оттуда же и странники, в 1919 г. распространявшие книжку «О великом новопреставленном мученике Николае» (Пензенская губерния, Нижнеломовский уезд). Оттуда же и сотня казаков со священником о. Илией, молитвенно воззвавшие к Царской Семье: «А вот молитвами Их и выйдем… А вот и прославлены Они… Сами слыхали, как народ прославил Их. Божий народ…». И в той же толще (судеб, времени, земли) – видение матроса Силаева (1919 г.) и икона Святых Царственных Мучеников в Святогорском монастыре на р. Донце, в 18 верстах от г. Изюма Харьковской губернии (1932 г.).

Царственные Лики на высоком меловом утесе.

Мы знаем о тяжелом помрачении, охватившем всех подданных Русского Царя и приведшем к клятвопреступному февралю 1917 года. Потому любое проявление безсердечия и равнодушия в отношении Святых Царственных Мучеников – будь то нежелание лидера Белого движения служить панихиду по Царю или опьянение «хорошей жизнью» в Москве 30-х годов – в общем, неудивительно. И то, что прекрасный русский поэт Николай Рубцов еще в 1963 г. по инерции говорит: «Не жаль мне, не жаль мне растоптанной Царской короны» («не», которое я всегда читаю как «но») – неудивительно. Удивительно другое: память и любовь, пробивающаяся из-под спуда.

«Из-под каких развалин говорю,

Из-под какого я кричу обвала…»

Это нечто более прочное, чем собственная наша (индивидуальная, земная) память и любовь. Ведь тот же Николай Рубцов, на словах отрекшись от жалости к Царской короне, на деле видит ее – и растоптанную, и встающую в лучах над Россией. Помнит? Забыл? Нет – недвижим, спит, а во сне видит всё. Или слышит голос.

Для русской эмиграции эта великая иррациональность была исключена: «Двуглавый орел», «Русская летопись», воспоминания о Государе и Государыне пишутся и издаются на свободе, осмысленно, сознательно. В России же («Р.С.Ф.С.Р») всё не так: человек ничего не пишет и будто бы даже не вспоминает, а просто – как, например, москвичи Бурдаков (Василий; хорошее имя, «царский») и Тенберг (имени не знаю) – хранит дома Царские портреты и идет за это в Сибирь (1929 г.). Причем на закономерный вопрос следователя: «Спрашивается – лояльно настроенный к советской власти человек стал бы держать такой портрет в полной сохранности на протяжении двадцати лет существования советской власти?» безвестный Тенберг закономерным образом отвечает: «Конечно, советский человек этого бы не сделал. Я же объясняю у меня нахождение этого портрета тем, что я его забыл». Где «советский человек», где «я», где «Царь» – абсурд эпохи, кубизм допроса, но портрет тем не менее был, и в Сибирь человек пошел. Впрочем, упомянутый выше В. Бурдаков просто хранил дома целый альбом с портретами Царской Семьи и Царских министров (не у всякого и в эмиграции были!) и вообще никак этого не объяснял.

Но Лик, брезживший во сне, в летаргии, в свой час видели и наяву.

Иеромонах Феодорит (Феодор Иванович Валиков, р. 1924), священник храма в г. Локия Псковской области (декабрь 1996): «… Наступил 1945 год. Однажды, как только бои у рейхстага закончились, на автомашине, на полуторке, он с о своим начальником (полковником) подъехал к зданию рейхстага. Попутчик остался в кабине, а Феодор попросился: “Я схожу, в рейхстаг-то?” – “Ладно, сходи”. – Прошел Феодор первые ступени рейхстага, “приступочки четыре”, и вдруг увидел: перед ним “Царь Николай Второй во весь рост встал”. Одет был Царь как военный, в форму полковника, на боку была шашка, на плечах погоны. “А у меня, – говорит отец Феодорит, – соображения-то такого не было… и я… прошел на второй этаж”. А когда спускаться стал, Государя уже не было. Батюшка сожалел, что не остановился перед Государем и не встал перед ним на колени. Тогда Государь, может быть, сказал бы слово ему. Отец Феодорит объясняет причину явления так, что тогда у нас вели борьбу против царизма, и вот явился Государь, чтобы показать, кто он есть, что он начальник войска».

Да, это Он. И не мы Его помнили, а Он нас помнил. И это любовь, которая, по слову Святой Царицы-Мученицы, ломает стены.

«Несокрушимая Царская любовь» (праведный старец Николай Псковоезерский) .

Потому и заповедал старец Николай каждому русскому человеку иметь перед глазами постоянно слова:

«Плачь, Русская Земля, слезами горькими и жгучими… Рыдай и бейся, потому что предала ты Царя Благочестивого!»

И здесь оказывается, что равнодушие к подвигу Святых Царственных Мучеников – вовсе не «такое современное состояние духа», а результат действия зла, бывшего или сущего. «Добро и зло вечно противостоят, “ничейной” земли нет!» (старец Николай). И это не только в 1918, 1998 или 2008 году, но и всегда. Одни рыдают на панихиде, а другие бредут в кабак. Одни рвутся спасать Царя и пишут письма Царственному Узнику, а другие готовы Его убить или позволить Его убить. Одни до 1929 г. хранят Царские портреты и в Сибирь за это идут, а другие в 1917-м на этих портретах глаза выкалывают!

… Одни Бога благодарят за прославление Святых Царственных Мучеников, а другие беcпокоятся, что Царя признали святым. Вот, например, председатель правления общества «Мемориал» Арсений Рогинский сетует, что прославление Царственных Мучеников «вызывает двойственные чувства и порождает сложности… Мой знакомый школьный учитель, глубоко верующий православный человек, признался мне, что не очень понимает, как ему теперь преподавать историю России при Николае. Он для него – святой». Но ведь, по мнению Рогинского и его знакомого, «уж больно много было у Николая таких решений, которые трагически сказались на судьбах других людей, на судьбе страны, которой ему было доверено править. Но все-таки – святой. Как тут быть?». Таким образом, человеколюбивый Рогинский считает, что школьного учителя лучше было бы не смущать. А то, глядишь, учитель (как можно понять, человек вдумчивый) еще и до истинной причины «Кровавого воскресенья» докопается, и узнает, кто японскую войну финансировал, и благосостояние в 1913 году с 1933-м сравнит, и об успехах России в Первой мировой войне вычитает. А тут еще подкинет кто-нибудь известную фразу Черчилля о том, что России оставался только шаг до победы, но у нее эту победу вырвали… А учитель еще и детям расскажет…

Или, например, один из любочестия (то есть из благоговения, по слову старца Паисия Святогорца) думает, что Святым Царственным Мученикам у нас воздают недостаточно чести, а другой пишет такое… Вот какое: «Недавно в никониянской среде широко праздновалась память убиенного последнего царя Николая II, которая становится всё более значимой в сравнении с уходящей в “агиологическую тень” памятью перенесения мощей преп. Сергия. Всё больше новых святых в народном сознании затмевает старых святых…» Интересно, конечно, что у такого автора святость связана исключительно с тенью и затмением (затмеванием?), но цитировать всё равно противно.

И еще один пример. Готовя эти заметки, я стала наводить справки, много ли у нас сейчас в России храмов (или престолов в храмах) во имя Святых Царственных Мучеников. При том, что это связано в первую очередь с возможностью построить храм или освятить еще один престол (об иконах Св. Царственных Мучеников речи не идет), оказалось – не менее десяти, и еще несколько строятся. География: Подмосковье – Санкт-Петербург и Ленинградская область (на настоящее время больше всех) – Екатеринбург – Рязань – Саратов – Ярославль – Саров – Калмыкия – Казахстан. Но вот какая недавно была история. В Санкт-Петербурге заложен храм во имя Святого Царя-Мученика на Поклонной горе, близ м. «Озерки» и «Удельная». Там в 2002 г. был установлен Крест, освященный прот. Геннадием Коршуном, и с тех пор еженедельно по пятницам и по всем Царским дням у Креста читался акафист св. Царственным Мученикам. В ночь на 11 июня, 2007 г., накануне дня рождения св. Вел. Княжны Татианы, крест был сломан. Как сообщила Л. Николаевская, в местном отделении милиции заявление принять отказались, сославшись на то, что «крест сломало ветром»… Люди молятся на этом месте уже пять лет. Разве это «ничейная земля»?

В заключение привожу свидетельство, по которому и названы эти заметки. Это одно из недавних чудес Святых Царственных Мучеников. «Радостная весть. Вечером, 4 января 2007 года, на аналое, рядом с иконой св. Царственных мучеников в храме Преображения Саввино-Сторожевского монастыря, дети нашли цветы, выросшие на совершенно засохших ветках. Накануне Рождества Христова мальчики из монастырского приюта пришли готовить праздничное представление в храм, последняя служба в котором была на Покров; то есть около 3-х месяцев лежали веточки в хорошо отапливаемом, сухом помещении. Семь зеленых цветочков (число мучеников!), похожих на розочки, в диаметре от 1 до 2-х сантиметров, распустились в нижней части абсолютно сухого растения, причем цветы и ветки оказались разных видов.

В это время в соборе Рождества Богородицы проходило вечернее Богослужение 10-ти мученикам Критским. Художник, помогавший детям в оформлении праздника, придя на службу с радостной вестью, был как громом поражен, когда, только войдя в храм, тут же услышал слова тропаря: “Многочудный Крит почтим, процветший честные цветы, Христовы бисеры, мучеников сорасленых, десять бо суть числом, блаженнии, иже весь идольский народ посрамиша, темже и венцы прияша, добледушнии”. Не веря своим ушам, на ватных ногах он подошел к клиросу и еще раз ошеломленно прочитал тропарь.

Тут же пришло на память известное чудо, происходящее каждый год в той же Греции на острове Кефалония. На Благовещение цветами украшают икону Богородицы и оставляют их под стеклом без воды и света. Они засыхают. Но через полгода на праздник Успения из засохших стеблей распускаются белоснежные лилии, которые раздают народу. Как не вспомнить тут и Мамврийский дуб. По преданию, когда он засохнет, наступят последние времена. В один год его посчитали уже засохшим, но тут из-под корня выросли новые стебельки, что связали с прекращением гонений и подъемом веры в России.

Икону и веточки поместили в киот. Правда, к этому времени осталось лишь четыре цветочка. Один цветочек оторвался от веточки и сейчас, спустя три месяца, из него выросло небольшое растение. Остальные же цветочки, находясь за стеклом в темном приделе, совершенно не изменились (неожиданно к Страстной седмице Великого поста, то есть через полгода после Покрова, из середины цветочков вдруг выросли стебельки длиной от 1 до 3 см).

С благословения наместника, о. Саввы, икону перенесли в собор Рождества Богородицы в придел преподобного Саввы. Саввин монастырь на протяжении нескольких веков являлся царским Богомольем. Преподобный Савва Сторожевский – издревле почитаемый молитвенник о Царях, Богом избранных. И вот, в самом начале юбилейного года, 600-летьия преставления преподобного Саввы, в его монастыре прославляется «царская» икона. Зеленый цвет считается цветом преподобных отцов, преподобного Саввы. Известно, как тяжело вырастить зеленую розу. Она требует особых условий и очень прихотлива. Так и монастырь, как особая теплица для взращивания плодов духа. Думается, что явление этих зеленых цветов на иконе Царственных мучеников в обители преподобного Саввы в юбилейный год – свидетельство общей молитвы святых за наш монастырь и за всех, почитающих их. Насельники монастыря относятся к этому событию как к знамению милости Божией, благословению и ободрению живущей здесь братии. А в символическом смысле значение этого чуда может заключаться также и в том, что в нынешних, хотя далеко не идеальных условиях вполне возможны, при Божием содействии, произрастания цветов духовных – то есть христианских (и в том числе монашеских) добродетелей; было бы к тому искреннее наше желание и стремление. Самое же отрадное – это то, что наши небесные покровители не безучастны к нам, но находятся в духовном общении с нами. Они напоминают нам о себе посредством своих дивных чудес, желая, чтобы мы призывали их на помощь в своих молитвах, воспоминали и чтили их труды и подвиги и по силам подражали бы им.

И еще хочется заметить, что Бог поругаем не бывает. Когда исчезает сама память о нечестивых богоборцах, пытавшихся предать забвению подвиг Христовых мучеников, тогда вновь открывается слава святых, в светлых и исполненных благой радости и надежды знамениях, к утверждению верных.

Молитвами святых Царственных страстотерпцев: Государя Императора Николая, Императрицы Александры, Цесаревича Алексия, Великих Княжен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии и преподобного отца нашего Саввы, да сохранит Господь державу нашу Российскую в Православии и благочестии до скончания века. Аминь.

Пасха 26 марта/8 апреля 2007 по Р.Х.Братия Саввино-Сторожевского монастыряг. Звенигород».

Мне довелось услышать об этом чуде еще до опубликования письма братии Саввино-Сторожевского монастыря. Я видела сделанную в то время фотографию расцветших сухих ветвей у иконы Святых Царственных Мучеников, а потом и сами ветви в киоте у иконы.

Процветшие сухие ветви… Об этом можно многое сказать. Тут и знаменитый расцветший жезл вспоминается: там легенда, а здесь быль… Но об этом пусть каждый сам думает.

А всем нам – слова старца Николая Псковоезерского: «Бедная Россия! Сколько она терпит… Враг постоянно воюет против нее, насылая войну… Но Господь Россию помилует, только надо всем неустанно просить Царя-Мученика Николая… За Его святую Любовь и молитвы помилует… Он так любит Россию, а Господь приемлет Его, Царя, молитвы за Русь…».

«Грешно Господа учить, наказывать Ему нас или нет… А просить всем надо Царя-Мученика Николая… Он – неизменный Хозяин России, у Царя Николая и власть над ней… Он умолит Бога, чтобы не было войны… Царь Николай знает, что нам нужно… Царь – Мученик… Он молится о нас слезно».

И поверх всего, поверх всех недоумений и уныний:

«– Отче! Воскреснет ли Россия?

– А она и не умирала!»