Повесть о том, как Святая Русь фашистов победила. Великой Отечественной посвящается…

Это объединенные в повесть рассказы-воспоминания солдата, призванного в армию за год до начала Великой Отечественной и прошедшего ее до конца, побывавшего в фашистском плену, много раз оказывавшегося на волосок от смерти. Рассказы о том, как в самых опасных военных ситуациях хранил Бог его жизнь.

Еще в детстве Василию несколько раз снился «старичок с белой бородкой», который велел ему выучить молитву – в первом сне «Живый в помощи», во втором – «Верую». Родители Васи были неграмотные, и названные молитвы он переписал у знакомой старушки. Она-то и сказала ему, что этот старичок – святитель Николай.

После многолетнего перерыва святой приснился ему уже во время войны, когда Василий умирал от истощения в бараке смертников. «Подошел ко мне, сел рядом и стал гладить меня по голове. И говорит: «Трудно тебе, трудно. Тяжело, знаю. Но надо терпеть. Домой все равно придешь». И немного мне улыбнулся». Этот сон укреплял Василия в тех ситуациях, которые, казалось, грозили неминуемой смертью. И действительно – каждый раз, вопреки всему, Решетников выживал, хотя много раз попадал под прямой обстрел, несколько раз шел по заминированным участкам, один раз прямо у его ног разорвалась граната и т.п.. «В рубашке родился», – говорили про него однополчане и, шутя, прибавляли: «И, наверно, еще и в штанах». А Василий копил в своей душе эти свидетельства помощи Божией, хранил их много лет и, наконец, решился записать. Его обращение к редакции с просьбой о публикации трогает своей какой-то детской простотой и, одновременно, горячей верой: «Убедительная просьба пропустить мои рассказы в церковный журнал. Для меня будет великая радость прославить Бога за Его милость ко мне. В настоящее время я уже десятый год болею, немного хожу на костылях. Писал в постели лежа, со слезами. Ради Бога, помогите мне в этом деле. Что-то, может быть, не так написанное мною – так можете поправить своим умелым мастерством. Пусть молодое поколение знает силу и милость Божию…».

Однако книга эта ценна не только как свидетельство о чудесной помощи Божией во время войны. И даже не только как честное, не подвергавшееся никакой идеологической цензуре повествование о реалиях Великой Отечественной – хотя и прочитанная в таком качестве, она производит сильное впечатление своими наблюдениями и зарисовками, как обобщающе-глубокими, так и мелкими, бытовыми. Эта повесть – спокойный, детальный рассказ очевидца обо всем, что довелось ему увидеть и пережить: о трудном военном быте солдат и офицеров, о переживаниях солдат накануне боя, о жизни в плену и на оккупированной территории…

О том, например, что были командиры, которые переживали за солдат, как за родных, во всех сложных боях шли впереди, а потом отказывались от награды, если не награждали и их солдат. Но были и другие начальники, те, которые во время боевых действий отсиживались в окопах, а потом получали ордена за чужой подвиг; один из таких начальников, к примеру, много дней не давал солдату новой обуви взамен развалившейся, так что тот воевал фактически босиком, а потом оказалось, что в обозе у этого командира спрятано более двадцати пар новой обуви.

О жизни в плену, о зверствах, которые творили фашисты – и о том, что и среди них находились добрые люди.

О том, как унижали в советской армии тех, кто вернулся из плена, независимо от того, сдались ли они из трусости или из-за предательства руководства.

О том, как вдохновляли воинов политруки – и о том, что появлялись они в зоне военных действий преимущественно ночью, когда не так опасно.

И о многом-многом другом, что увидел и понял обычный русский парень за пять военных лет.

И – заключительный смиренно-горький аккорд: о том, как вернувшихся из Германии фронтовиков билетерша, при равнодушном молчании всех пассажиров, не дрогнув, высадила из автобуса, потому что они не успели получить русские деньги, и им нечем было заплатить за билет.

Рассказы эти написаны простым языком, иногда не очень складно. Подчас Решетников даже говорит о своем неумении описать происходившее так, чтобы вызвать у читателя яркое переживание: «Да, легко прочитать или посмотреть по телевизору военные действия, а когда самому приходилось принимать участие, то не находишь слов, как все это описать …Я ведь не писатель, я не могу порой все так красиво и доходчиво описать». Но за этим неумением скрывается писательское целомудрие, нежелание приукрашивать повествование ради того, чтобы добиться внешнего эффекта: «…Ни один артист не сможет так скопировать этот случай, – пишет он после рассказа об очередном военном чуде, – потому что у него все это будут не натуральные, не настоящие действия. Да и не то что именно этот рассказ, а и вся фронтовая, в том числе пленная, жизнь». Василий сознательно хочет писать «как есть», как, наверно, рассказывал бы он о своей судьбе близкому человеку – открыто, неспешно, доверчиво.

Но самая большая ценность этой книги в том, что перед нами предстают будни войны, увиденные глазами верующего человека. Причем верующего с самого детства, и даже, благодаря матери, посещавшего храм («…до сих пор помню, как батюшка на исповеди спрашивал: не зарил ли птичьи гнезда, слушаешь ли родителей и т.д.). Эта вера заключается не только в том, что в трудных ситуациях Василий обращается к Богу, а после их счастливого разрешения Бога благодарит – хотя и то, и другое в книге также неоднократно описывается. Но вера Решетникова проявляется и в обычной жизни, в стремлении поступать с людьми по заповедям Божиим. Это стремление, как он сам отмечает, воспитано в его душе верующими родителями, причем не наставлениями, а их собственным жизненным примером: «… С малых лет я хорошо помню, как мать моя делала добрые дела, особенно на канун праздников – Рождество Христово, Пасха. Она всех в деревне знала, у кого нет молока и мяса, и всегда посылала меня с сумочкой кому что отнести. Я с удовольствием выполнял ее пожелания. Некоторые люди предлагали мне деньги, а я им отвечал: «Мать не велела брать деньги, ведь она в честь праздника, ради Бога дает». … Вот и у меня появилась такая любовь к добрым делам. Главное – делать все по честности и справедливости и с любовью к людям и со страхом Божьим».

Многие эпизодов повести показывают, как, рискуя своей жизнью, Василий старался сделать людям добро: под обстрелом добирался до полевой кухни, чтобы обеспечить солдат обедом, до складов с военной формой – чтобы с наступлением холодов достать им зимнее обмундирование и т.п. Конечно, когда его назначали главным (а были в его жизни и такие периоды), заботиться о солдатах было его долгом, но он воспринимал его не как служебную обязанность, за выполнение которой он ответственен перед начальством, а как некое нравственное обязательство, поручение, которое он обязан выполнить по совести, даже ценой собственной жизни. Потому, возможно, и хранил его Бог – потому что сам он в такие минуты забывал о себе ради других. «Иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю…» (Мф. 16, 25).

Конечно, перед нами не житие святого, не жизнеописание подвижника. Василию свойственны желания и переживания обычного человека: он расстраивается, что, несмотря на многочисленные его подвиги, его не представляют к награде, потому что он был в плену; он не хочет жениться на девушке, которая спасла его от смерти, и объясняет это очень просто: «…она на какую-то капельку повыше меня ростом». Освободившись из плена и поселившись в оккупированной немцами деревне, Василий, для того, чтобы избежать отправки в Германию, хоть и не без внутренних колебаний, женится на сестре старосты. А когда соединяется с советскими войсками, то, покидая деревню, спокойно прощается со своей женой («И так мы с сельчанами распростились за околицей села… Я их всех поблагодарил, в том числе и мою Надежду Сергеевну, и отправился в путь со своей запасной частью») – и непонятным остается из книги, воссоединился ли он с ней после окончания войны.

Автор и герой книги – не сказочный «добрый молодец», в его фронтовой жизни были и тяжелые, не всегда преодолеваемые искусы… Он пишет и о них. Получается, что в сущностном плане жизнь на войне не отличается от «мирной»: человек всегда – между страхом и надеждой, правдой и ложью, добром и злом.

Некоторые зарисовки Решетникова говорят о ненависти, которую настрадавшиеся люди испытывают к немецким захватчикам. Например, Василий рассказывает, как советские воины, конвоируя пленных немцев, попутно возвращают одной деревенской бабушке корову, которую фашисты у нее угнали: «Тогда наш командир старушку спрашивает: «А ты узнаешь из немцев, кто именно уводил твою корову?». Она говорит: «Як же не узнать». «…Тогда командир говорит: «А ну! Бей его по харе!» А она смотрит на командира: «Да як же я его ударю? Вин меня убьет». А командир… полушутя говорит: «Ну тогда и корову тебе не отдадим». Тогда эта старуха как курица налетела и давай этого немца бить – да все по «харе» и с приговором: «Вот тебе за мою Буренушку! Вот тебе так, вот тебе!» Тут получилось целое зрелище, толпа людей и общий смех. Но немец только головой крутил…».

Сам Василий с большим удовольствием описывает, как, встретившись после плена с одним из бывших там полицаев (то есть русских, продавшихся немцам), он унизил его и избил – в виде мести за всех, кого тот в свое время мучил: «Так вскипела во мне моя злоба, что я действительно говорил с заиканием… «Убью я тебя, сволочь! …сколько ты нашего брата бил и даже убивал насмерть своей дубиной?! ..Вот теперь пришла и твоя пора!». …и в этот момент еще ударил, не помню сколько раз. Но что касается злобы-нервозности, то наверно бы и на самом деле мог впалить из автомата «очередь». Но тут его спасло другое. Он как котенок стоял передо мной на коленях и плакал, просил прощение». Унижение врага успокаивает Василия, он оставляет полицая в живых: «…Мне было опосле так легко на душе, что Пантелей был под моими ногами… Пусть и он поплачет, не только мне одному плакать. …Когда-то он ходил как «туз», а в это время был как мокрый котенок». Несмотря на то, что в двух этих рассказах ненависть по отношению к фашистам показана как закономерно возникшее чувство, в книге в целом Василий со скорбью и болью показывает, как война может озлобить людей, лишить их человеческого образа. После штыкового боя «что касается вида человека – то был подобен зверю, не только у меня, а у всех. Один из русских солдат, для меня был незнакомый, в страшном бою немца загрыз зубами – конечно, насмерть». Ожесточает людей и физически тяжелые условия, например, плен: «Одна пожилого возраста гражданка приготовила большой противень вареников. …И когда подошла она к колонне, то просила конвоира, чтобы тот разрешил подать пленным. Немец разрешил. А тут на нее уже давно поглядывали: как бы угодить и успеть схватить ее гостинца. Как кинулись к этой старушке и чуть ее не измяли, все у нее вышибли и все перемяли в земле, и никто не попользовался по-хорошему». Животные инстинкты, победившие в человеке, не могут созидать, они лишь разрушают. Противопоставить этому можно только то, чему Василия учили с детства – добро по отношению к другим людям, творимое не для похвалы или благодарности, а для Бога: К примеру, одно время Василий, живя в оккупированной деревне, занимался тем, что грузил на машины мешки с зерном и сопровождал его в район на заготзерно. Но контролеров там не было, и, по предложению Василия, часть мешков они с шофером тайно отвезли «бедным людям, которые сквозь слезы нас благодарили и тут же молились Богу за нас. Мы с них, конечно, совершенно ничего не брали, а давали даром. Вначале шофер не хотел, а я ему говорю: «Доброе дело надо больше делать, а за это нас Бог не забудет». Представление о добре, которое может изменить судьбу того, кто его делает, вызвать «ответное добро» от Бога, характерно не только для Василия: из тех же соображений женщина в осажденной Одессе берется переправить родителям Василия его письмо – потому что она давно не получает писем от своего сына. Потому же и немецкий офицер распоряжается давать пленному Василию, ослабевшему от недоедания, двойной обед: «Господин комендант тебя пожалел ради своего сына. – объясняет переводчик. – У него сын такого же возраста и тоже на фронте. О нем нет никакого известия».

У многих людей сделанное им добро вызывает благодарность. По христианской философии Василия, самая лучшая благодарность – это молитва за благодетеля. Так, одна старушка, которой они с шофером предлагают мешок зерна, предупредила их, что ей нечем заплатить. Когда же они, несмотря на это, оставили ей пшеницу, она вначале растерялась, «а потом залилась слезами и приговаривает благодарственные слова: «Дай Бог вам счастья, здоровья, сохрани вас Господь», и т.д. Показательна реакция Василия: «Вот, бабусенька, а говорила, нечем платить? Истинно говорю: для нас это (то есть ее молитва за них – Е.В.) дороже всего на свете».

Добро, как показывает книга, освобождает людей от всех разделяющих их земных перегородок и объединяет в стоянии перед Богом. Так, Василий, встретив того немецкого офицера, который спас его от голодной смерти, радуется и начинает плакать. Офицер плачет в ответ. «Конечно, он прослезился из-за того, что идет на фронт, да еще – что от его сына нет писем. Так мы поняли с его слов. Я немного успокоился и говорю: «Дай Бог Вам удачи и Вашему сыну тоже дожить до конца войны». Его кучер мог немного переводить ему. И после этого он стал очень довольный – и кивает своей головой в знак благодарности. Безусловно, он подал свою руку и моему товарищу и также пожелал нам счастливого пути». Василий, который в других местах пишет о фашистах с ненавистью, здесь с христианской любовью молится за врага – потому что смог, благодаря совершенному добру, увидеть в нем человека, брата во Христе: «Хорошо понятно то, что мы являлись врагами друг другу. Но откуда появилась у него такая милость к своему противнику? Все это никто не может знать. Но мне, конечно, более понятно, чем кому-то. Вот я и хочу сказать: все это происходило по Божьему промыслу, по Божьей воле. Поэтому-то и лились ручьем мои слезы, что я получал благодать Божью».

Книга Василия Решетникова показывает истинный лик войны. Была в ней и жестокость, и ненависть к врагам, и равнодушие к своим. Но было и другое: вера в Бога, жизнь по совести, добро и милосердие. И если смотреть на Великую Отечественную Войну глазами верующего, Россия победила в ней не один, а два раза. Первый раз – исторически, взяв Берлин. Второй раз – духовно, покорив сердца побежденных немцев своей милующей любовью, так что многие из воевавших «вынесли самые теплые впечатления о нашем народе: например, как русская женщина, встречая в разоренном селе конвой пленных немецких солдат, давала им горячую картошку, чтобы они не только поели, но и согрели обмороженные руки» (митрополит Питирим). Эта любовь к врагам коренилась в вере русских – и потому обладала великой силой: «В Германии есть у меня друг, пастор. Он говорит: «Знаете, русская женщина спасла мне жизнь! Нас гнали в бой – она меня перекрестила в дорогу. Весь взвод выбили – я остался жив». Он был студентом богословом, а потом стал священником» (митрополит Питирим).

Глубокой верой простых русских людей, и воинов, и мирных жителей, пронизаны страницы книги Василия Решетникова. И главная ценность книги именно в этом свидетельстве о том, что Советская Русь в глубине своей оставалась, несмотря ни на что, Святой Русью, благодаря чему победа в войне осталась за нею.