Мы не представляем масштабов беды.
Потому и не боремся с пьянством

Автор сгущает краски? Если бы так...

Моя малая родина — Сельцо Старое во Владимирской области. Небольшое, всего 30 домов, сельцо. Как-то я подсчитал, сколько человеческих жизней отняли у него две мировые войны прошлого века и сколько жизней унесла водка в послевоенные годы. Подсчитал и поразился.

В Первой мировой войне погиб один человек из деревни — мой двоюродный дед.

В Великой Отечественной погибло семь человек.

В послевоенные годы, начиная с середины шестидесятых и по сегодняшний день, водка унесла уже восемь жизней. Четверых из них не стало в последние 20 лет. Они уходили на тот свет по-разному. Двое, друзья моего детства, без которых не проходила ни одна рыбалка, ни одна вылазка за грибами, приняли дозу, непосильную и для Геракла. Один попал по пьянке под поезд. Двое отравились какой-то дрянью. От других уходили жены, не выдерживая хмельных загулов, издевательств и скотского поведения, и они все глубже и глубже опускались в пучину, из которой уже не могли выбраться. Но восемь человек — это не окончательный список. На “подходе” еще несколько, и среди них довольно молодые. Эта беда сравнима с большой войной по числу жертв. Для нашего сельца она и была третьей войной, которой, к сожалению, не видно конца. Да и для всей страны тоже. Тихая, коварная война. Военкоматы не рассылали повестки ее призывникам, их не провожали всем селом. На нее уходили и уходят добровольно и незаметно. Впрочем, добровольно ли?

Все восемь жертв этой войны хотя и погибали по-разному, но все ушли из жизни в трудоспособном возрасте, в расцвете, казалось бы, сил. Им бы жить, работать да растить детей.

Сгинувшие — это лишь одна сторона беды. Лет пятнадцать назад разговорился я с сельским фельдшером в соседней деревне Аней Ушановой и спросил: “Кто-нибудь подсчитывал, сколько дебилов рождается от пьяных зачатий?” Аня обслуживала тогда шесть или семь деревень. “Зачем подсчитывать, — ответила. — Я веду учет: каждый седьмой в наших деревнях рождается дебилом”. Тогда еще было кому рожать в этих селах, давно уже ставших дачными. И фельдшерского пункта больше нет. Зимой здесь светятся окна от силы в трех-четырех избах, а в соседнем Воронове и того меньше — в одной. Вот и в Сельце Старом остался лишь один официально зарегистрированный житель; он из той седьмой части, о которой говорила фельдшер Аня. На нем и кончается история сельца. Таков финал.

Но вернусь к первой цифре, с которой начал статью: 75 тысяч человек ежегодно погибают от водки. В действительности погибает значительно больше. Надлежащей статистики у нас, к сожалению, нет, потому и плохо изучен масштаб беды. В США, например, существует Национальный институт исследований алкогольной зависимости и алкоголизма. По данным этого института, американская экономика, хотя в этой стране пьют вдвое меньше, чем у нас, ежегодно теряет, например, из-за алкоголя 185 млрд долларов: из них 26 млрд тратится на лечение, еще 88 млрд теряются из-за прогулов и падения производительности труда и т. д. В России такие сведения отсутствуют. Не существует и точных оценок смертности, связанной с алкоголизмом. Наша медицинская статистика фиксирует лишь непосредственные причины смерти, но не учитывает, была ли, например, острая сердечно-сосудистая недостаточность связана с алкоголизмом. Вольно или невольно, но таким образом данные о смертности по причинам, связанным с употреблением алкоголя, маскируются в общей цифре смертей от отравлений, производственных травм, несчастных случаев, ДТП и т. п. Но ни для кого не секрет, что водка сокращает жизнь. И сокращает катастрофически. В частности, для тех, кто страдает сердечно-сосудистыми заболеваниями, хроническая алкогольная интоксикация убавляет жизнь в среднем на 17 лет. Водка не только усугубляет, но и вызывает многие заболевания. В частности, треть всех психических заболеваний — на той же почве. Около трех миллионов человек вовлечено “в тяжелое и болезненное пьянство”. Другими словами, дошли до белой горячки.

Недавно профессор МГУ, директор региональных программ Независимого института социальной политики Наталья Зубарева привела удручающую цифру: средняя продолжительность жизни среди сельских мужчин в регионах Нечерноземья не превышает 51 года. Чтобы решить демографическую проблему, нужно не только поощрять рождаемость, но принимать меры и для продления человеческой жизни. По сравнению с развитыми странами она у нас неприлично коротка. А продолжительность жизни и есть самый верный показатель и качества власти в любой стране, и качества общества в целом.

Роковая черта, которую, как утверждают специалисты из Всемирной организации здравоохранения, нельзя переступать, — это потребление 8 литров чистого алкоголя на душу населения. Россия почти в два с половиной раза превысила эту роковую дозу. Сегодня потребляется уже 18 литров спирта на человека. Для сравнения: потребление в Турции — 1,3, в Швеции — 5,2, в Финляндии — 6,6, в США — 8,4.

Что такое 18 литров спирта? Много или мало? Это соответствует 45 литрам водки или 90 полулитровым бутылкам. Таково потребление в среднем на душу населения, включая и младенцев, и старух, и непьющих. Мужчины, а их в стране меньше, чем женщин, выпивают 80 процентов общего объема спиртного. Главные потребители в возрасте от 15 до 65 лет. А это означает, что на одного взрослого мужчину приходится 244 бутылки в год!!!

У меня сохранилась запись ключевых моментов продолжительной беседы с М. Соломенцевым, возглавлявшим Комиссию Политбюро ЦК КПСС по борьбе с алкоголизмом. Апрель 1984 года, я работал тогда в “Известиях”. Соломенцев говорил, что в стране насчитывается 25 млн пьяниц. Кто же в этих условиях может защищать страну? — вопрошал он. 90 процентов дебильных детей рождалось от пьющих родителей: для них уже не хватало специальных школ. Почти половина бюджета советского здравоохранения уходила на борьбу с последствиями алкоголизма. Практически 100 процентов осужденных за хулиганство совершали проступки в пьяном виде. И три четверти всех уголовных дел. Нужно, просил Соломенцев, постоянно разъяснять в газете, к чему ведет тяга к выпивке. Он передал аналитическую справку профессора Н. Загоруйко из Сибирского отделения АН СССР о масштабах беды, ее последствиях и причинах. В этой справке была представлена картина конкретная и ужасающая. Совершенно беспросветной была ситуация с народами Севера. Загоруйко приводил данные якутского мединститута по Чукотке: повальное пьянство. Вряд ли статистика с тех лет улучшилась и по Чукотке, и по стране в целом. “Алкоголизм и пьянство, — писал Н. Загоруйко, — это большое социальное бедствие. Этот фактор вырос в силу, которая является одним из основных препятствий на пути достижения всех главных целей нашей партии и государства”. И профессор делал вывод: “Главная причина роста алкоголизма и пьянства — незнание масштабов и темпов нарастания вредных социальных последствий алкоголизма в нашем обществе”.

А ведь тогда, в 1984-м, потребляли в СССР 12 литров спирта. Как же страна дошла до жизни такой? Вопреки устоявшемуся мифу, будто Россия пила всегда и много, наша страна на протяжении столетий была одной из самых трезвых. В частности, в течение трех веков Россия занимала предпоследнее место в мире по потреблению алкоголя. Меньше нас с XVII до начала ХХ века пили только норвежцы. Потребление алкоголя резко подскочило в самом начале ХХ века — до немыслимого, как тогда представлялось, уровня в 4,7 литра. В 1914 году, незадолго до Первой мировой войны, в России был принят “сухой закон”. Он действовал 14 лет. Что дал тот первый опыт? Потребление упало до 0,2 литра. Число “новых” алкоголиков сократилось в 70 раз, преступность — втрое, нищенство — вчетверо, вклады в сберкассы выросли в 4 раза. Возможно, благодаря тому “сухому закону” в стране пили меньше, чем в 1914-м, до 1963 года.

Но в 1925 году “сухой закон” был отменен. Пьянство стало постепенно нарастать. Перед Великой Отечественной войной потребление поднялось до 1,9 литра. В годы войны оно снова резко сократилось и достигло довоенного уровня лишь в 1952 году. После смерти И. Сталина, отмечают исследователи, страна полетела в алкогольную пропасть. Не случайно еще при Брежневе была и создана Комиссия Политбюро: власть спохватилась — дальше терпеть сложившуюся ситуацию было нельзя. С приходом М. Горбачева с пьянством повели борьбу так, как крыловский медведь дуги гнул. А дуги-то надо было гнуть с терпеньем, а не вдруг. Во времена П. Машерова в течение 10 лет приучали минчан переходить улицу в положенном месте и на зеленый сигнал светофора. Приучили. Здесь же проблема была намного сложнее, нужна была не “шоковая терапия”, не экстремистская кампания, не силовой наскок, а продуманная, терпеливая, рассчитанная, возможно, не на одно десятилетие антиалкогольная государственная политика, воспитание трезвости и мощнейшая антиреклама алкоголя во всех СМИ. Как вспоминал годы спустя Н. Рыжков, у него “волосы дыбом встали от удивления и ужаса”, и не только у него, когда он узнал, какими методами собираются бороться с пьянством. Но доводы здравомыслящих не хотели слышать. М. Горбачев требовал “ускорения” во всем. М. Соломенцев звонил, например, тогдашнему министру торговли К. Тереху и грозил: если в стране будет продано хоть на одну бутылку водки больше, то он сам лично отберет у министра партбилет. Ретивые исполнители превратили в фарс кампанию и действительно нужное дело угробили.

Удивительно другое, что, кстати, замалчивается в СМИ: несмотря на всю нелепость, которую продемонстрировали исполнители, кампания принесла и плюсы — у мужчин и женщин увеличилась продолжительность жизни, в стране сократилась преступность, а в ЦК и правительство пошли тысячи писем от женщин с благодарностью за то, что в семьях наступил покой.

Новый бурный рост пьянства начался одновременно с реформами Е. Гайдара в 1992 году. Он отменил государственную монополию на производство и торговлю спиртным. Большей глупости нельзя было и придумать, а большего вреда нанести не смогли бы даже враги. Тогдашний непросыхавший президент не насторожился, не остановил правительственных дилетантов. На рынок хлынул поток фальсификатов, изготовленных на основе технических спиртов. Пей не хочу. Вот тогда и появился так называемый “русский крест”, когда на графике линия рождаемости пошла вниз, а линия смертности вверх и они пересеклись. На недавнем “круглом столе” в Совете Федерации приводился такой факт: в царской России была госмонополия на оборот спирта. Все, что производили казенные и частные заводы, поступало в государство, только в государство, и затем под его строжайшим контролем уходило по назначению. Сегодня государство имеет в бюджете от алкоголя примерно 1 процент! Это ничтожно мало. От 30 до 50 процентов спирта от государства утаивается. В условиях коррупции это делать несложно. “Государство, — говорил на “круглом столе” Н. Рыжков, — не получает огромнейшие деньги, но эти деньги где-то есть. Откуда появились сегодня водочные олигархи, которые владеют миллиардами долларов?”

Вот и возникает извечный вопрос: что же делать? Нынешняя ситуация пострашнее, чем та, которую анализировал профессор Н. Загоруйко. Власть, кажется, начинает это понимать. Недавно глава Минздравсоцразвития Татьяна Голикова, выступая на заседании Совета по приоритетным национальным проектам и демографической политике, сообщила, что ее министерство разработало проект государственной политики по снижению алкоголизма. Этот проект предполагает вдвое снизить потребление алкоголя к 2020 году, перекрыть допуск на рынок некачественной водке, организовать развернутую систему профилактики алкоголизма и самое главное — формирование моды на здоровье, на здоровый образ жизни. Безусловно, все это необходимо, хотя пока не ясно, как это будет достигнуто. Но одному Минздраву проблемы не решить. Нужны усилия всего государства и всего общества. Опираться при этом есть на что. Есть собственный опыт: и негативный — как не надо бороться, и удачный. Есть опыт других стран. Нужна государственная политика борьбы с алкоголизмом на обозримое будущее. Она не может не опираться при этом на следующие принципиальные положения.

Во-первых, без введения жесткой государственной монополии на оборот спирта нечего и браться за решение проблемы. Частник здесь не союзник. Частник преследует одну цель — больше продать, больше урвать. Тем более наш частник, наш дикий рынок. Это для нас, граждан России, рост потребления алкоголя — трагедия, для водочных олигархов — лишь выгодный бизнес. Сегодня, о чем с горечью говорили на упомянутом “круглом столе”, водочные олигархи повально банкротят государственные спиртзаводы, а чиновники сквозь пальцы смотрят на это. Ввести госмонополию будет не просто, олигархи не пожалеют средств на подкуп СМИ и нужных людей, чтобы не допустить этого. Но она была в царской России, существует во многих государствах, следовательно, может существовать и у нас.

Во-вторых, безоговорочно запретить рекламу любого алкогольного напитка — от пива и до водки — во всех СМИ и на улицах. Не обращать при этом на всевозможные визги и протесты. Прежде всего — национальные интересы, то есть сбережение народа, а не интересы телебаронов и водочных олигархов. Пожилых людей, скорее всего, уже не перевоспитать. Два “клинских” поколения, к сожалению, во многом потеряны. Им привита тяга и к пустой жизни, и к алкоголю. Первостепенное внимание — детям. С них начинать, создавая моду на здоровый образ жизни. Не забывать, конечно, и остальных.

В-третьих, дать настоящий бой пивному алкоголизму. Это совершенно новая проблема. Почти все пивные компании, как и табачные, принадлежат теперь иностранным концернам. Чужого народа им не жалко. Говоря словами поэта, они дерзко презирают земли чужой язык и нравы. С ними бороться посложнее. Наши нынешние меры — пивной ларек “не ближе 100—150 метров от школы” — курам на смех. Взять на вооружение хотя бы те методы, которые с успехом применяются в западных странах. Когда-то ошибочно считали, что пиво помогает бороться с алкоголем. Жизнь показала, что зараза начинается с него.

В-четвертых, все творческие силы страны должны быть вовлечены в осуществление государственной антиалкогольной политики. Посмотрите на тех же американцев: как только в США объявили войну табаку в собственной стране (в чужих странах их табачные гиганты, в том числе и у нас, действуют нагло, агрессивно!), все голливудские звезды, все телекумиры перестали появляться на экранах с сигаретой. Они создавали моду на некурение. Они проявили и понимание, и государственный подход. Вот и нашим кумирам следовало бы по примеру американцев создавать моду на трезвый, здоровый образ жизни, спасать нацию, а не опускать ее в пропасть.

Такие мысли приходят в голову в связи с нависшей национальной бедой.