Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» (сентябрь 2009 года)

В книге «Последнее оружие» Вы пишете о трех главных лжепророках минувшего XX века – Марксе, Ницше и Фрейде. Их разрушительная работа по растлению миллионов душ человеческих очевидна. Нет необходимости говорить о том, сколько людей они отвели от веры и от Церкви. Лишили вечного спасения. И, конечно, не безвредными оказались они для многих из тех, кто устоял в вере. В то же время, в ответах на письма Вы любите повторять слова апостола Павла, что «любящим Бога все содействует ко благу». Значит и Маркс, и Ницше, и Фрейд?

Ю. Карпов, г. Таруса

Три главных лжепророка минувшего XX века – Маркс, Ницше и Фрейд – ставили христиан перед самым беспощадным, как говорят сегодня, вызовом. Ваша кротость, говорил Ницше, есть ничто иное как слабость, в которой вы не осмеливаетесь признаться. Ваша чистота, говорил Фрейд, есть ничто иное как хрупкая видимость, прикрывающая извращенность ваших инстинктов. Ваша нищета, говорил Маркс, есть ничто иное как политическая хитрость, за которую вы обещаете компенсацию, даже некий реванш в химерической жизни за гробом.

Так превращаются в ничто заповеди блаженства теми, кого можно назвать «учителями неверия». Но в этих высказываниях может быть для нас материал для глубокого испытания нашей веры. Наша кротость, наша чистота, наша нищета – являются ли они подлинно евангельскими качествами? Ибо только так мы можем отразить нападки врага. Все святые Церкви Христовой дают на это вопрошание ответ величайшей силы. Если слишком часто «средние христиане», каковыми, увы, мы являемся, подпадают под огонь критики атеистов – святые своей жизнью свидетельствуют, что их кротость – вовсе не слабость, уступающая насилию, их чистота – вовсе не неведение себя или боязливое бегство от поврежденного естества, их нищета – вовсе не пассивное ожидание утешения за гробом.

Тем более такими должны быть святые наших дней, которыми мы призваны быть, чтобы перейти в наступление, отразив атаки общества, живущего принципами Маркса, Ницше и Фрейда. Употребив во благо их изощренную клевету, очищенные ею, мы должны, согласно нашему призванию, победить это общество, порожденное ими.

Готовы ли мы противостоять насилию, от кого бы оно ни исходило? Готовы ли сражаться с растлением во всех его видах? Готовы ли бороться с нищетой человечества – прежде всего, разумеется, духовной? Если будет в нас такая решимость, мы сможем услышать не только в начале, но и в конце каждого дня, и в вечер нашей жизни: «Блаженны кроткие. Блаженны чистые сердцем. Блаженны нищие».

Почему апостол Павел в своих Посланиях, обращаясь к христианам, называет их святыми? Ведь он знал, что многие из них далеко не соответствуют такому именованию. С теми же самыми словами он обращается сегодня и к нам, поскольку Слово Божие живо и действенно до скончания века. Несомненно, и в наше время есть святые. Но каково это читать миллионам таких, как я? Мне кажется, святость в наше время – удел единиц.

Е. Зиновьева, г. Калуга

Апостол Павел только напоминает, что все христиане призваны к святости. Тем не менее, в Вашей реакции есть некая правда. Призвание и осуществление призвания – не одно и то же.

Что такое святость? Это переход от смерти к жизни. Быть святым – значит быть с Богом и в Боге, Который всегда с нами. Святые – это те, кто стал самим собой на самом деле, а не по видимости только. Мы должны осознать, в какой исключительной ситуации мы находимся. Что происходит в нашей стране и в мире, и по какой причине это происходит? Что представляют собой большинство тех, кто называют себя православными, перед Богом?

Как знакомо это рассуждение: еще будет время пойти к Богу! Не надо торопиться умирать, потому что Бог – это то, что на худой конец. Потому что умирать все равно придется, тогда и пойдем к Богу, то есть – в другое место. Эти люди не торопятся начать жить по-христиански, потому что и здесь хорошо (как бы ни было плохо), есть чем заняться, есть свои привязанности, свои радости, и чего они еще не видели у Бога? Богу они отдают должное – то, что полагается Ему отдавать: Ему платят подать, десятину на Церковь, десятину на заповеди, десятину на молитву. Но по сути Он – Тот, Кто мешает. Он – Тот, Кто является препятствием к свободной жизни. Он – не свой, не родной, Он – чужой. А кто же захочет идти к чужому? Мы легко узнаем в этих людях тех, по чьей вине произошла небывалая в истории катастрофа в нашем Отечестве в минувшем веке, и тех, кто сегодня своим большинством как будто оправдывает именование нашей страны православной. Но мы, очень многие из нас, находящихся в Церкви, должны увидеть здесь прежде всего самих себя.

Почти вся наша жизнь прошла вне Бога. И вот, когда она завершается, если мы и начинаем думать о Нем, пытаясь исполнить наш долг перед Ним, то это потому что нет возможности поступить по-другому, потому что существует смерть и существует Суд. И оттого что мы не можем их избежать, мы прибегаем к таинствам, которые должны нас освятить более или менее автоматически, в то время как мы продолжаем отдавать Богу насколько возможно малую часть нашей жизни.

Мы все стоим уже рядом со смертью. И если мы столь опечалены смертью наших дорогих и близких и жалеем их, то это потому что им пришлось умереть, пройти через смерть. А мы – мы еще живые, у нас еще есть возможность вкушать радости, которые может дать нам земля. И мы стараемся как можно меньше думать об этом неизбежном исходе, каковым является смерть, когда мы должны будем предстать перед этим непонятным чужим Богом, Который стесняет нашу жизнь, ограничивает ее и, наконец, угрожает ей.

Не стоим ли мы перед ложным богом? Не сделали ли мы из Бога – бога с маленькой буквы – идола? И, как следствие этого, Он не соединяется с нашей жизнью, которая протекает в другом измерении. У нас свои сладости и свои радости, своя любовь, и Бог знает, что большая часть нашей жизни не связана с Ним. Мы ощущаем разрыв с этим Богом, Который ограничивает нас и угрожает нам, и который может быть просто ложным богом. Вот почему мы живем подменами – тем, что кажется, а не есть, ложной видимостью.

Сколь многие из нас – в таком положении. Наша жизнь – внешняя видимость. Мы намереваемся совершить добрые дела и чувствуем себя так, будто мы их уже совершили, что мы их всегда совершаем, что мы добрые. Мы принимаем таинства, от которых ожидаем освящения, не участвуя в них всей жизнью своей. Пока мы живы, мы должны понять, почему Христос начинает Свою проповедь словами: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». И что всему миру Воскресением Христовым дарована благодать покаяния.

Мир сегодня все смелей отказывается от заповедей Божиих и одновременно все решительней утверждает так называемые права человека. То есть вместо прежних, как ему кажется, отживших свой срок ценностей, утверждает новые, более приемлемые для его сознания. Но ведь и Ленин, и Гитлер в свое время тоже руководствовались идеей создания «нового лучшего мира», в котором нет места для Бога. И они хотели по-своему облагодетельствовать человечество, и они были абсолютно уверены в своей правоте. Не кажется ли Вам, что логика творцов нынешнего глобализма созвучна со словами Ленина, выгравированными на памятнике, который и сегодня можно прочесть в центре нашей столицы: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно»? А нынешний мировой кризис, – только первая трещина в здании нового европейского (и не только европейского) дома?

А. И. Игнатьев, г. Тверь

Мы живем в мире, который развивается, расширяется, но который кажется колоссом на глиняных ногах. Ему грозит если не немедленное обрушение, то быстро возрастающее одичание, которое является сутью сегодняшней катастрофы.

Европейский мир (а вслед за ним и весь мир!) верит – и как будто законно – в права человека. Почти все убеждены, что их возрастающее торжество в начале нового тысячелетия в меньшей степени возвещает о конце истории, чем поражение (по крайней мере, временное) тираний XX века. Мы простились с коммунизмом, с фашизмом, нацизмом, с более умеренными диктатурами. Самые оптимистичные из политиков надеются на наступление новой эпохи Просвещения, которая на этот раз распространится по всей земле. Этот проект ни абсурден, ни беззаконен. Западная пресса, телевидение твердо исповедуют этот новый символ веры и эту надежду. Мир требует, чтобы повсюду возобладали свобода и достоинство человека. Права человека – последний горизонт, к которому устремлены взоры многих. Пусть навсегда будет предан забвению XX век со всеми его ужасами, концлагерями и идеологиями. Пусть никогда не повторится то, что было! Мы видим, что человек эмансипированный и уверенно независимый станет завтра мерой всех вещей. Более всего у людей вызывает тревогу, когда хотя бы одно из их прав ставится под сомнение.

В то же время почти все участвуют в том, что можно назвать преступлением против человечества. Тем преступлением, которое добавляет к убийству человека отрицание человеческого в человеке. Усугубляет массовое уничтожение людей уничтожением смысла их существования.

Но современные лжепастыри человечества реагируют на это весьма своеобразно. Определение «преступление против человечества» употребляется ими в совершенно ином, согласно новому кодексу добра и зла, смысле. Чтобы воспрепятствовать полному сверхчеловеческому разорению, «заклясть» смертельную опасность, надвигающуюся на мир, утверждается новое международное право со своей «полицией», судами, и системой наказаний (Гаагский трибунал). Вооруженные силы должны вступать в действие, как только совершается «преступление против человечества», которое определяется по новым критериям. Босния, Косово, Ирак, Южная Осетия – самые свежие и не единственные примеры. Бдительность на этом фронте должна оправдать оцененные по-новому старые методы «реальной политики». Забаррикадированные народы, закрытые границы, попранные суверенитеты, – все из соображений пользы стоящих на страже законности государств.

Происходит, употребляя выражение Ницше, любимого философа нацистов, настоящая «переоценка ценностей», теперь уже политических. На постепенно объединяющейся, все более унифицированной планете никакой «национальный суверенитет» (Южная Осетия, Абхазия) не может быть легитимным, поскольку под его прикрытием является – о ужас! – «преступление против человечества».

Тем, кто бьет тревогу при виде исчезновения традиционной дипломатии, геополитики и международного права, тем, кто осмеливается иронизировать по поводу несущего миру цивилизацию ангелизма (диаволизма), немедленно противопоставляется на всех телеэкранах картины ужаса. Не пора ли отказаться от цинизма минувшего века и ускорить установление единой для всей планеты морали? «Утверждение прав человека несет в себе нечто абсолютное, – провозглашают они, – необходимо установить неодолимые границы, которые на юридическом языке называются неприкосновенными правами человека (против «неописуемых преступлений»). Надо, чтобы эти меры были действенными».

«Права человека» с одной стороны, «преступление против человечества» – с другой, – эти знаковые понятия стали двумя полюсами, положительным и отрицательным, для современности. Отныне это главная тема. Ею определяется наше сознание и все, что осталось от былого исторического оптимизма. Какова же оборотная сторона медали? Новое определение человека. Оборотная сторона вызывает несравненно большую тревогу, чем все, что было раньше. Когда мы начинаем говорить о нравственности, к нам поворачиваются спиной, нас предпочитают не слушать. Что же такое на самом деле человек? Что такое человечество? Не пересматриваются ли, не изменяются ли сегодня сами эти понятия? Самое поразительное, что новые интерпретации гуманизма уже не предлагаются, как раньше, варварскими диктатурами, это делает сама позитивная наука и философия со своими новыми достижениями. Они коррелируются оглушительными обещаниями якобы «объективной мысли».

Защита прав и достоинства человека, и одновременно утверждение греха как нормы – путь, которым идет в XXI веке мир под знаменем новой свободы.