Лучший модератор — христианская совесть

Каким должен быть православный Интернет? Чему может и должна научить дискуссия на православном форуме? Как избежать издержек при Интернет-общении?

— Давайте начнем с обсуждения самого понятия. Что такое православный Интернет, состоялся ли он как явление и насколько он нужен верующим?

— Начнем с того, что выражение «православный Интернет» заключает в себе некую степень условности. Он настолько православен, насколько православны мы сами... С одной стороны, возможность общения в Сети является огромным благом: сидя дома, мы можем обмениваться мнениями с людьми, с которыми иначе никогда бы и не встретились. И этот обмен порой бывает и очень полезным, и плодотворным. Мы делимся своим опытом, обогащаемся чужим, перекликаемся, «аукаемся» — что особенно важно, чтобы не заблудиться, не сбиться с пути в таком сложном, таком запутанном современном мире. Кроме того, очень часто мы можем видеть, сколько недоуменных вопросов задают в Интернете люди, которые, очевидно, не получают ответов в своих приходских храмах. Почему это так — уже другой вопрос. Но факт остается фактом, и многие ищут ответа на свои вопросы в Интернете. Есть еще масса людей, которые боятся подойти к священнику, прийти на Исповедь, заговорить с кем-то в церкви. И первые шаги к храму они делают порой именно на форумах. Особенно — молодежь...

— Но есть ведь и другая, отрицательная, сторона этого явления?

— Конечно. Те немощи, которыми обладает человек в реальной жизни, в Интернете обнаруживаются в какой-то совершенно гипертрофированной форме! Люди, казалось бы, православные, верующие, завсегдатаи православных же форумов, часто позволяют себе такие слова и выражения, такой тон, что встреться эти оппоненты на улице, словесная перепалка быстро переросла бы в рукопашную схватку. Присутствуют и злоба, и раздражение, и унижение друг друга. Но хуже всего то, что подобного рода вещи зачастую не модерируются, не вычищаются из форумов, модераторы не полагают им предел. И, спустя короткое время, такой стиль общения становится как бы законным и привычным для участников православных ресурсов. В результате чего снижается уровень представления о том, что допустимо, а что недопустимо при общении между верующими, да и просто культурными и воспитанными людьми. И сама тема обсуждения отступает на задний план, а на первый выходят страсти.

— В чем причина этого? Почему люди в Сети с такой готовностью начинают друг друга унижать и оскорблять?

— Потому что, если бы, как я уже говорил, это происходило на улице, обидчик мог бы и ответить за хамство. А Интернет — это возможность оскорблять друг друга беспрепятственно, и этой возможностью с радостью пользуются люди с сознанием ущербным, с кучей того, что называется сегодня «комплексами», люди, которым для повышения самооценки просто необходимо кого-то унизить. Плохо, что такие вещи происходят на православных форумах, где как раз и нужно лишать себя права оскорблять ближнего. Ведь, как говорит старец Паисий Святогорец, чем духовней человек, тем меньше у него прав. У православного просто нет права обижать другого человека, тем паче, своего по вере. Тем не менее это происходит.

Наверное, нельзя говорить, что это какое-то изолированное от нашей церковной жизни зло. Это просто показатель того, какие мы христиане, какие мы православные. И мне кажется, что пора было бы подумать о введении некоей внутренней цензуры в православном Интернете. Пора бы собраться наиболее крупным специалистам в данной области, обсудить и решить раз и навсегда, что можно в православном Интернете, а что нельзя. Составить некий кодекс поведения на православных Интернет-ресурсах. И далее можно было бы пойти более простым путем. Те, кто подписал кодекс, уже входили бы в собственно православное сообщество, а прочие — нет. Хотя наиболее совершенным механизмом здесь, вне всякого сомнения, должна быть христианская совесть.

— Если так, к чему нужны дополнительные рамки? Ты же православный, у тебя же есть Евангелие — вот и живи, и действуй по нему...

— Есть одна фраза, которую я как-то услышал, и она мне запомнилась на всю жизнь и каждый раз к месту вспоминается. Один человек кричал другому в порыве гнева: «Я в Церкви уже двадцать лет — я и убить могу!». И вот у нас таких людей — которые в Церкви двадцать лет и убить могут — немало. Которые именно таким образом понимают церковную жизнь — как право на то, чтобы о ком-то резко отозваться, кого-то изобличить в чем-то. Хотя, может, лучше было бы себя в чем-то изобличить. Не на людях, а на Исповеди.

Помимо всего прочего, в Интернете происходит утрата благоговения перед священным саном. Дело в том, что священник, каков бы он ни был, является носителем той благодати, которую он получил в таинстве рукоположения. И верующий — сознательно верующий православный человек — воздает дань уважения, прежде всего, благодати, которая почивает на этом священнике. Это своего рода критерий воцерковленности: даже если перед ним недостойный священник, прихожанин всегда будет общаться с ним уважительно и корректно, потому что это служитель Божий, каким бы он ни был несовершенным.

При этом есть достаточно большое количество людей, как около, так и внутри Церкви, которые внутренне против этого восстают. Почему? Срабатывает такой механизм: когда человек гордый, самолюбивый, он всегда склонен чему-то завидовать, соперничать с кем-либо — вот напротив меня священник, он такой же человек, как я, почему он здесь занимает особое место, а не я его занимаю? В Интернете эти люди реализуют свою потребность «похлопать по плечу» священника, посмотреть на него сверху вниз.

Некоторые, очень немногие правда, епископы заводят блоги в ЖЖ или аккаунты в Фейсбуке, и я всегда с ужасом думаю: вот сейчас Владыка вступит в какую-нибудь дискуссию и обязательно найдется деятель, который всю жизнь мечтал оскорбить, унизить архиерея. Когда кто-то — православный по формальным признакам и глубоко неправославный по духу — пытается «похлопать по плечу» архиерея, это полное безобразие. Потому что епископ — это не просто человек, он является главой Церкви, а священник — тот, кто уполномочен действовать от его имени, по его поручению. И если кто-то восстает на священника или епископа, то он восстает на Церковь, на Самого Христа. И вот это с огромной легкостью в Интернете и происходит! Верующие люди теряют в Сети представление о том, что такое Церковь, что в ней можно, а что нельзя.

Есть такое выражение — «пятая колонна». В Церкви она тоже есть, и очень сильная, причем не одна, а целый ряд колонн. Есть маргиналы — борцы с ИНН, паспортами, сторонники канонизации Иоанна Грозного. Есть либералы-обновленцы. А есть ни те ни другие, они представляют, согласно введенному в свое время журналом «Фома» очень удачному термину, некое православие-лайт. Это люди, которые как пришли когда­-то в Церковь с совершенно неправильными, поверхностными представлениями о вере и о церковной жизни, так с этими представлениями и не расстались. Они принимают христианство как систему истин, но не принимают его как правило жизни. Они могут прекрасно разбираться в бого­словских вопросах, знать историю Церкви и при этом не соблюдать постов, быть злыми и нечестными, без конца всех осуждать. Это «христиане», которые спрашивают, как жить, и когда священник им отвечает, что жить надо по Евангелию, говорят, что это невозможно. И такие люди, что называется, Интернет-активны, и тон, который они задают в дискуссиях, транслируется и за пределы Сети, в церковную жизнь. Это тоже одно из зол православного Интернета.

Было бы очень хорошо, если бы пастыри также обратили внимание на проблемы, связанные с общением православных в Интернете, подумали о том, какую позицию каждому из них занять, чтобы воспрепятствовать процессу размывания христианских истин в пространстве Интернета. Думаю, что совместными усилиями многое можно было бы изменить. Тем более что достойных примеров немало: сколько есть порталов, сайтов, на которых не только хамство в адрес священника или обсуждение и осуждение священноначалия считается невозможным, но невозможен в принципе и сам некорректный тон дискуссии! А раз так, то, значит, все зависит от воли, от взглядов самих владельцев и разработчиков православных Интернет-ресурсов. От степени их православности и воцерковленности. От той же христианской совести, наконец.