Неравенство как искусство

Настоящей трагедией для ребенка грозила обернуться поездка всем классом в Санкт-Петербург. Поехать — значит, изъять из скудного семейного бюджета огромную сумму. Не поехать — вызвать новую волну насмешек одноклассников. Как-то выкрутились, помогли добрые люди, поездка состоялась, но мама поняла, насколько стыдится ее дочка своей бедности. И у них состоялся очень нелегкий разговор. Мама, выросшая в среде, где людей ценили по уму, убеждала дочь, что деньги — не главное, что Ломоносов пришел в Москву в лаптях… Однако с удивлением обнаружила, что девочка ее убеждений не разделяет и примером Ломоносова нисколько не утешена.

Когда-нибудь такой разговор предстоит каждому родителю, чей доход позволяет разве что накормить и одеть своего ребенка, отдав его на обучение в самую обычную районную школу. У меня еще есть время, чтобы подготовиться к этому разговору: мой сын — первоклассник. В этом возрасте еще нет зависти к чужому «прикиду», плееру или телефону — по крайней мере, насколько я могу судить по собственному ребенку. Пока они не делят друг друга на «богатых» и «нищих», но тревожные нотки уже проскальзывают. Однажды я услышала, как девочка из параллельного класса отчитывала другую строгим учительским голосом:

— Если не поедешь с нами в театр, будешь учиться в другом классе!

Школьные поездки в театр — дело добровольно-принудительное. На культурное развитие в сентябре была «сдадена» в родительский комитет тысяча рублей. За год наших детей один раз свозили в кукольный театр на «Кошкин дом» (спектакль для малышей 3–4 лет). Еще несколько раз в школу приезжали с лекциями сотрудники планетария. Но даже если у тебя нет лишней тысячи или ты не одобряешь такую культурную программу, не сдать деньги — значит, подвергнуть себя и ребенка мучительной обструкции.

Впрочем, школьные поборы — отдельная тема для разговора. Уже при подаче документов отдельной графой анкеты значится вопрос: «Чем вы можете помочь школе?». Родители безропотно платят за форму и учебники, сдают деньги на охрану школы и нужды класса, вставляют пластиковые окна и железные двери, меняют линолеум и натяжные потолки. Злостных неплательщиков неизбежно порицают на родительских собраниях. Остается только догадываться, что чувствуют их дети.

Помню, когда я училась в школе, пределом моих мечтаний была кукла Барби. Красочный пенал или ластик с фруктовым запахом, которые имелись у соседки по парте, приводили меня в полный восторг. Родители много работали, чтобы обеспечить меня и сестру всем необходимым. Не сказать, чтобы мы бедствовали, но просить для себя дорогую игрушку или кроссовки было не принято. Нам повезло — мы росли в военном городке, и все семьи были примерно на одном уровне. Конечно, семья полковника отличалась от семьи прапорщика. Но между ними не было зияющей пропасти, как сейчас.

Сегодня среди моих знакомых есть родители, для которых проблема — наскрести на комплект школьной формы (совсем не дешевое школьное нововведение), и те, для кого в порядке вещей провести отпуск на острове Бали, отправить свое чадо на зимние каникулы в Финляндию, а на весенние — в Париж. Их детям очень трудно понять друг друга. Где же выход?

Мы, взрослые, только мы сами формируем у наших детей правильное отношение к жизни — от нас зависит, как ребенок будет воспринимать этот мир: как устроенный несправедливо или созданный промыслительно. Как он будет относиться к себе самому, поймет ли, что не достатком определяется личность; превратится ли вопрос нехватки денег для него в настоящую трагедию.

В семье священника Анатолия Конькова подрастают четыре дочери. Старшей Маше 10 лет. Доходы приходского священника совсем невысоки. Когда Маша поступила в гимназию, возникли сложности. Дети состоятельных родителей девочку не приняли.

— Нам помогла Машина учительница,— рассказывает матушка Елена,— она хорошо относилась к Маше, видя ее трудолюбие и стремление учиться, и со временем дети тоже стали относиться к ней иначе: она почувствовала их уважение. Так что свой авторитет ребенок может заработать сам, не тратя родительские деньги.

Конечно, время от времени дочь спрашивает, почему у других детей есть те или иные игрушки, вещи, а у нее нет. Но я просто объясняю ей, что у нас нет лишних средств; Господь дает нам возможность приобретать то, что нам действительно необходимо, и если мы не можем что-то купить, значит, нам это не нужно. Зато, говорю я Маше, у тебя есть три сестры! И Маша это понимает, принимает.

Очень важно также и то, что Маша имеет возможность себя реализовать. Она занимается в музыкальной школе, играет на гобое, посещает уроки живописи. Это делает ее интересным человеком в глазах одноклассников.

Есть еще и такое правило: если хотите потратить на ребенка меньше денег, потратьте на него больше времени. Самые обычные дешевые наклейки, которые вы будете наклеивать вместе с ребенком, в его глазах дороже самой дорогой куклы — если с этой куклой он будет играть в одиночестве. Ребенку ведь не нужны никакие особенные игрушки, если рядом есть любящие мама и папа. Мы вместе придумываем разные игры, ценим время, проведенное всей семьей.

Нужно развивать не только интеллект ребенка, нужно развивать и душу, чтобы ребенок рос добрым, не возгордился своими успехами и не озлобился от неудач, и еще — умел прощать. Дети могут быть очень жестокими друг к другу, но они способны и на великодушные поступки. Опять же многое зависит от родителей и педагогов,— завершает Елена.

Размышляя о равенстве и справедливости, религиозный философ Иван Ильин писал: «Справедливость есть искусство неравенства. В основе ее лежит внимание к человеческой индивидуальности и к жизненным различиям. Но в основе ее лежит также живая совесть и живая любовь к человеку. Есть особый дар справедливости, который присущ далеко не всем людям. Этот дар предполагает в человеке доброе, любящее сердце, которое не хочет умножать на земле число обиженных, страдающих и ожесточенных».

Так, неравенство, при наличии в людях доброты и любви к ближним, должно служить проявлению лучших качеств нашей души — побуждать к милосердию и состраданию. Обеспеченные люди с добрым сердцем помогают неимущим, здоровые — больным, сильные — слабым. Это и является исполнением заповеди Божией о любви. И не для того ли Господь создал нас неравными? Если сегодня мы богаты и здоровы, это вовсе не значит, что мы останемся такими и завтра. Если Богу будет угодно для нашего спасения испытать нас бедностью или болезнью, то, возможно, нам самим могут понадобиться помощь и сострадание. А пока они не понадобились нам, нужно видеть нужду других. Матушка Елена права: наши дети это сумеют, особенно если им подскажут взрослые.

Вспоминаю первосентябрьскую линейку — ярмарку родительского тщеславия. Пожалуй, все родители стремились купить своему ребенку красивый костюм, модный рюкзак — все самое лучшее и дорогое, чтобы их чадо было если не «самым-самым», то уж точно «не хуже других». Пока мамы и бабушки радостно суетились возле своих детишек, папы важно снимали происходящее на камеры и фотоаппараты. «Первоклассник, первоклассник, у тебя сегодня праздник!..» — надрывались школьные динамики.

А эти двое стояли, нахохлившись, как воробушки, выделяясь в толпе своих нарядных одноклассников с их огромными бантами и букетами выше голов не только бритыми головами, серой, мышиного цвета формой и казенными рюкзаками. Только у этих двоих на линейке не было цветов. Привела их на первый в жизни школьный праздник не мама и не бабушка, а воспитательница из приюта. Мальчики проучились в школе несколько месяцев, а потом их перевели в детский дом.

В конце учебного года в школе проходила акция «Благо дарю»: детям предлагалось ответить на вопрос «Что такое доброта?» и придумать доброе дело. Пока другие классы размышляли в недоумении, тот класс, где учились «воробушки», единодушно решил:

— Делаем подарки нашим!

Подарки будут переданы бывшим одноклассникам в детский дом.