Архиепископ Святогорский Арсений о «Лавре хуторской», немонашеском Интернете, о кресле святителя Иоанна Шанхайского и многом другом

О «Святогорской болезни» и «Лавре хуторской», о немонашеском Интернете и «курьезной» журналистике, о кресле святителя Иоанна Шанхайского и завещании первого возобновителя Лавры – об этом и многом другом рассказал владыка.

Во время беседы, которая затянулась на несколько увлекательных часов, владыка Арсений впечатлил всех своей искренностью, открытостью и мудростью. Ожидая увидеть строгого наместника, сумевшего превратить разрушенный монастырь в великую Лавру Украины и возродить ближайшие села, православные медийщики вдруг увидели архипастыря с простым взглядом на Божественное и земное. А его рассказы о церковном были далеки от сухих нравоучений «высокого штиля» – владыка будто ведал сказ, перемежевывая его диалектными словами и народными прибаутками, где было место и примерам духовной крепости из житий святых, и курьезным моментам из жизни братии и мирян.

О возрождении Святых гор и барочного деревянного зодчества, об учителях «старой» генерации и о современных детях, о немонашеском Интернете и «курьезной» журналистике, о кресле святителя Иоанна Шанхайского и завещании первого возобновителя Лавры – об этом и многом-многом другом рассказал владыка.

К слову, не опубликовать ответы владыки-наместника Святогорской Лавры, прозвучавшие во время встречи с участниками Фестиваля СМИ православных, было бы упущением, которое редакция портала «Православие в Украине» не смогла бы себе простить. Итак, публикуем беседу с архиепископом Арсением.

О Лавре и «Святогорской болезни». 20 лет спустя

20 лет, конечно, период не такой уже и длительный. В 1992 году началось восстановление древней обители, закрытой в советские годы. Хотя началось оно далеко от Лавры...

Нас было всего восемь человек. Когда мы сюда пришли, на нас тыкали пальцами и говорили, что мы – кучка слабоумных, которые, максимум, пару месяцев продержатся – и разбегутся. Отец Тихон из Луганска (иеромонах Тихон (Ильгов) – ред.), который сейчас сидит в зале, не даст соврать.

Умываться приходилось в Северском Донце, единственный душ был только в кочегарке тогдашнего санатория, а вместо кроватей были дверные полотна. Это было время, когда негде было остановиться паломникам, да и, собственно, негде было жить самой братии. А сейчас одновременно мы можем разместить 1000 человек в гостиницах Лавры. С 1859 г. у нас традиция, что все это бесплатно.

Первый возобновитель Святых гор архимандрит Арсений (Митрофанов), духовное чадо старца игумена Филарета (Глинского), умирая, оставил завещание: «Всех паломников принимать, поселять и кормить бесплатно. Когда будете поступать так, обитель никогда ни в чем не будет знать недостатка». И вот мы по сегодняшний день не нарушаем этого благословения, и, слава Тебе, Господи, все благополучно…

Дело в том, что сам город Святогорск своеобразен. В советское время он был курортным – пионерские лагеря, базы отдыха, пансионаты. Во времена «перестройки» все это было заброшено или вовсе разрушено. Однако сейчас базы отдыха получили новую жизнь – кое-что выкупили и восстановили частники или предприятия (например, Горловский «Стирол»

Но если сначала люди к нам приезжают как туристы, то потом начинают ездить как духовные чада наших батюшек. И это бывает довольно-таки часто. Многие благодаря Святой горе увидели новый смысл жизни или исцелились.

У Святогорской иконы Божьей Матери часто происходят чудеса исцелений, среди которых много случаев: исцелений от онкозаболевания и от бесплодия. Есть много письменных свидетельств, когда по 11-17 лет в семьях не было детей, а после молитв у чудотворной иконы семьи становились полными. Родители потом рассказывали своим знакомым об этом, и теперь к чудотворной иконе Божьей Матери на Богородичный праздник 30 июля собирается около 15-20 тысяч людей. Как говорится, к пустому колодцу за водой не ходят.

Много можно рассказывать, что в таком-то году мы восстановили то, в таком-то году нам передали это. Вы сами можете увидеть, что сделано. Кратко можно сказать, что когда мы пришли сюда, на Покровском храме росли березы, а из Успенского собора мы вывезли 2 тысячи 600 тонн мусора. Главное, что обитель за 20 лет своего новейшего существования воспитала духовников, за советом к которым едут люди отовсюду, воспитала молитвенников для нашей Святой Православной Церкви, что десятки тысяч людей воцерковились.

У нас даже есть такое понятие – «Святогорская болезнь». Знаете, в старину говорили, что есть так называемая «Иерусалимская болезнь»: это когда человек однажды побывал в святом месте и ему снова и снова хочется вернуться туда. Подобное и у нас…

Наш монастырь я называю «Лавра хуторская», потому что у нас вокруг – села да хутора. А школы в селах – это один из утешительных моментов для нашей братии, так как преподавание там ведется лаврскими иеромонахами. Кстати, так было и до революции.

Святогорская пустынь (тогда было 800 человек братии и 7 скитов) до революции 1917-го построила во всех окрестных селах больницы и школы, где врачами и преподавателями были монахи. В музее есть наградные Евангелия, выдававшиеся выпускникам монастырско-приходских школ, и на них сохранились подписи: учитель – монах Иоанн, учитель – монах Евтихий и пр.

Та традиция сохранилась. Три дня в неделю в окрестных селах преподают наши иеромонахи. Но преподавание деткам – это очень своеобразный труд, к ним нужен особый подход. Со взрослыми легче говорить, чем с детьми. И потом – дети очень тонко чувствуют настроение человека и его духовное состояние. Официальностью на детей не подействуешь. Если открытое сердечко, если есть искренность, и сердце в сердце переливается, тогда детки слушают и учатся. Не зря же говорят: «Не всяк, що піп, то і батько».

Бывали всегда, к сожалению, и требоисполнители, а бывали и те, за которыми шли тысячами. Преподобный Серафим Саровский сказал такую фразу: «Спасись сам, а с тобой спасутся тысячи». Очень много зависит именно от личности преподавателя.

К примеру, школу в с. Долина собирались закрывать по причине неперспективности. Денег в бюджете не было, и дошло до того, что зимой в школе размерзлись батареи, а в спортзале не осталось ни одного целого окна. Во время зимних каникул мы отремонтировали систему отопления, а летом сделали капитальный ремонт школы, наладили бесплатное питание в столовой.

Потом мы взялись нелегально, каюсь, доплачивать зарплату учителям, которые приезжали из райцентра, чтобы их как-то заинтересовать. Учительская зарплата, ни для кого не секрет, в нынешнее время оставляет желать лучшего. Мы купили несколько домов в селе, сделали в них квартиры для приезжих учителей, где бы они могли останавливаться в тепле. И, соответственно, учителя начали ездить. Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше.

Поскольку школа большая, то в неиспользуемой части здания мы создали ясли с детским садом. Там у них игровая, комната для отдыха. При этой же школе создали православный детский театр «Феникс». Также собрали местный фольклорный хор бабушек. И, главное, что в этой школе – это не гимназия, не лицей, а обычная общеобразовательная школа – есть домовой храм. Наверное, это единственная в Украине и России обычная школа с действующим храмом. Пономарят и поют в хоре тоже школьники, а псаломщик в школьном храме уже несколько лет сам директор.

Мы никого не принуждаем причащаться или ходить на занятия в воскресную школу в обязательном порядке. Кто хочет, тот и приходит. Тем более, село есть село – всегда много работы, и не каждый имеет возможность посетить ту же воскресную школу.

Когда приходят посетители, мы спрашиваем: «Как вы думаете, когда в школе сделан ремонт?» В ответ слышим: «Месяца два назад – все свеженькое, чистенькое». А прошло 4 года. Нигде на парте не написано, не поцарапано, что говорит об изменении и психологии детей, и об их отношении к труду.

Были и такие случаи, когда директор идет в школу, а к нему бабушка выходит:

– О, Станислав Сергеевич, спаси вас Господи!

– А за что?

– Да вы же отправили ко мне ребят огород перекопать.

– Я никому не говорил, и отец Феофан (он там преподает) никому не говорил.

То есть, у детей уже такая потребность помочь.

На Рождество дети колядовали, чтобы устроить себе праздник живота. А перед Рождеством Христовым они ездили в детский дом с вертепом. Вот они наколядовали полные сумки и решили: «Давайте все это расфасуем и отвезем в тот детский дом». Они сами проявили инициативу, сами расфасовали, сами все раздали детям – и оттуда ехали с радостью, пели песни, начиная от духовных и заканчивая народными.

Как говорил преподобный Амвросий Оптинский, «сей везде – сей на дороге, на камне и в тернии, авось, что-то да взойдет». Вот так и мы стараемся потихонечку что-то делать.

Я – оптимист. Христиане вообще оптимисты, верят, что в Раю будут, поэтому и в земной жизни надеются на помощь Божью. С помощью Божьей мы и восстановили практически все разрушенные скиты и храмы Лавры. Но сейчас мы строим не монастырские скиты, а восстанавливаем старые храмы в селах, которые были закрыты и полуразрушены, и при них устраиваем скиты. То есть мы стараемся, чтобы и вокруг Лавры налаживалась духовная обстановка.

Когда в 1859 году умер архимандрит Арсений (Митрофанов), на его место братия избрала архимандрита Германа (Клица), ныне преподобный. Как-то он унывал: «Как я все это потяну: братия, тысячи паломников, 7 скитов, огромное хозяйство…» Ему явилась Царица Небесная со святителем Николаем Чудотворцем и святителем Германом, Патриархом Константинопольским, покровителем архимандрита Германа, и сказала: «Что ты унываешь, малодушный? Не ты тут игумен – Я тут Игуменья, а ты, как трость в Моей руке, и все, что тут творишь, по Моей воле».

Он пробыл настоятелем 31 год, обитель и внешне, и внутренне благоустроилась – Святогорская Пустынь была одним из известнейших монастырей в тогдашней Российской империи.

В 70-е годы тут служил игумен Иоанн (Стрельцов), который еще в 60-е годы предсказывал. Приходили к нему насельники и миряне:

– Говорят, в 1980 году попа последнего покажут, а в 2000-м достигнут бессмертия.

А он отвечал:

– Не переживайте. Старые храмы восстановят, а новые выстроят там, где их и не было. Еще Святогорская обитель откроется, процветет и прославится.

– Вы нас не утешайте, ничего этого не будет. Лавра закрыта, братии – единицы.

– Маловеры, я сказал, что будет! А колокола такие будут, что до Красного Лимана будут слышны!

И вот как раз его слова, что обитель процветет и прославится, сбылись. Когда обители присвоили статус Лавры, весть эта дошла не только до Красного Лимана, а и до Иерусалима – Иерусалимский Патриарх поздравлял с новой Лаврой Блаженнейшего Митрополита Владимира и митрополита Илариона.

В этом есть промысел Божий. Раз Господь об этой обители печется, и Божья Матерь назвалась игуменьей, то наше дело, пользуясь этой всесильной помощью, которая располагает сердца благотворителей на молитвенную и финансовую поддержку, восстанавливать.

Один послушник пришел в обитель в 1995 году сразу после выпускного в школе (тогда еще разруха была, реставрационные работы только начинались). И вот приезжает к нему мама – а он из одного областного центра, иподьяконом служил в кафедральном соборе – и говорит, глядя на все это:

– Сынок, ты зачем сюда приехал? Есть Почаев, есть Псково-Печерский монастырь, есть Троице-Сергиевая Лавра – там все налажено, хорошо и прекрасно. Может, туда?

– Мама (она мне потом сама рассказывала, что не ожидала услышать такие слова от своего сына), ты не понимаешь, какое это счастье своими руками восстанавливать обитель.

Вот такое, примерно, отношение у всей братии к обители. А потом, знаете, то, что восстановили, ценим, потому что восстановили нашими трудами и переживаниями.

Все средства общения хороши. Но ведь монах – гражданин Небесного Отечества. Как говорят святые отцы, для монаха земное отечество ограждено стенами монастыря, а единственная его связь с миром – это молитва за мир.

Мы можем, конечно, монашествующим разрешить все. Но будут ли они тогда монашествующими, и будет ли полезен тогда монашеский подвиг и для Церкви, и для всего общества в целом? Монах должен оградить себя максимально от всего, что может отвлечь его душу от духовного общения с Богом. А доступ к Интернету у нас есть, но только в монастырской канцелярии.

Приведу простой пример. Два влюбленных человека, они всегда ищут уединения, чтобы остаться один на один. Им не скучно, им не нужен Интернет, им не нужна окружающая их толпа народа, им не нужны никакие другие развлечения. Они самодостаточны, потому что они друг друга любят. Точно так же и монахи. Бог – реальный, Он нас любит и тоже требует нашей любви. Когда душа человека и Бог встречаются, то люди и уходят на 17 лет в затворничество, как преподобный Иоанн Затворник, потому что им с Богом не скучно.

…Родился я в семье, где очень любят старинные народные песни, да и вообще, село у нас певучее, старинное. И вот как-то в кельи, будучи послушником, я спросил у своего духовника:

– Батюшка, народные песни священнослужителю петь можно?

– А какие у вас песни поют?

– «Несе Галя воду», «Поза лугом зелененьким»…

– А ну, спой мне «Поза лугом зелененьким».

Я рад стараться. А он и говорит:

– Интересно… И у нас на хуторе так пели, и что я тебе скажу: пока у человека нет духовности, он должен стремиться к нравственности. То есть, петь нравственные песни, слушать нравственную музыку, читать нравственные книги, смотреть нравственные фильмы. А когда он утвердится на этой ступенечке нравственности, потянется к духовности, то это все отойдет на второй план. Подобно тому, как и юноше интересны машины, мотоциклы, квадроциклы, а пластмассовые игрушки ему просто уже не интересны. Поэтому нужно говорить не о том, можно или нельзя пользоваться Интернетом, а о том: составляет ли он необходимую потребность.

Знаете, я мобильным телефоном пользуюсь, но беру его только в дорогу. Находясь в обители, даже не беру его в руки. Как еще Святейший Патриарх Алексий говорил: «Телефон в кабинете, телефон в машине, а мобильника нет. Зачем себя привязывать к телефону?»

Многие государственные деятели, которые приезжают в Лавру, говорят:

– Ну, что это, владыка, через дежурного с вами связываемся? Давайте мобильник вам подарим.

– Зачем?

– Ну как, вы – человек начальствующий, управлять так удобнее.

Я им приводил пример:

– После войны мобильные телефоны были?

– Нет.

– Все города восстановили, колхозы и совхозы, дороги проложили. При появлении мобильников – удобно с ними управлять и руководить, а мы видим развал коммунальной системы, развал предприятий, бурьяном заросшие поля в колхозах и коровники, как после бомбежки, о дорогах я вообще молчу.

Тем более, учитывая, что в Интернете столько «грязи», душа, духовно не окрепшая, может соблазниться всем этим. Знаете, к нам приходит много людей, у которых семьи из-за этого даже разваливаются. Человека настолько затягивают социальные сети, что он забывает не то, что о Боге, он забывает о своих детях, жене, обязанностях, наконец, даже поесть забывает. Поэтому цивилизация – хорошее дело, но очень важно вовремя себя остановить.

На территории Святогорской Лавры есть Всехсвятский деревянный скит – он у нас сельскохозяйственный. Деревянное зодчество в нашем регионе полностью утрачено, потому что деревянные церкви разрушали в первую очередь – разбирали на дрова.

На Слобожанщине, особенно по Северскому Донцу, было очень много деревянных храмов. К сожалению, они не сохранились, а хотелось бы, конечно, храмовую деревянную архитектуру возобновить. Но поскольку украинское деревянное зодчество в барочном стиле сохранилось только на Западной Украине, а в России можно увидеть редко-редко (есть музей под Новгородом, в Суздале, в Костроме), то такую красоту, как одну из составляющих нашей православной культуры, не показать мы не смогли. Поэтому и построили деревянный скит в стиле XV-XVII вв. Проектировала скит братия.

Существуют скиты и за территорией Лавры: скит в с. Богородичном, Георгиевский скит в с. Долина и скит в с. Адамовка – на родине святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца.

Место, где стоял родительский дом святителя Иоанна, именно в Адамовке. Его родители подолгу проживали здесь в Святых горах, а сам он подростком бегал через гору на службы, облачал своих солдатиков в монахов и играл в монастырь. Затем родительский дом был разорен, но по сегодняшний день остался панский сад Максимовичей. И вот в этом саду мы строим сейчас храм во имя святителя Иоанна.

Господь нам прислал такое утешение: семья из Сиэтла (Америки) передала кресло, в котором скончался святитель Иоанн. Они хранили это кресло 30 лет – старшие члены семьи были духовными чадами отца Иоанна, а их сын Сергий еще 15-летним мальчиком нес жезл перед гробом почившего святителя. Когда родители Сергия умерли, он засомневался: может, и не нужно высылать вещи святителя сюда, а оставить в Зарубежной Церкви, как святыню. Но ночью ему приснились родители и сказали: «Отсылай, не сомневаясь». И он со своей супругой и ключарем Сан-Францисского собора отцом Петром Перекрестовым (мы сейчас с ними поддерживаем теплые отношения) привезли кресло сюда.

Знаете, народ здесь очень почитает святителя Иоанна. В селе проживает всего 150 человек, а на службах в дни его памяти бывает около 400 и более. И это в глухом селе! Народ съезжается отовсюду.

Есть у нас еще скит в с. Кармазиновка – это Сватовский район Луганской области, Северодонецкая и Старобельская епархия. Его история такова. Как-то приезжает к нам владыка Агапит и говорит: «Владыка, у нас в епархии есть храмов десять в селах, которые мы вряд ли когда-то восстановим, потому что людей в селах практически не осталось. А храмы, как кафедральные соборы, но стоят разрушенные». Мы с владыкой Агапитом поговорили, и он сделал официальную передачу храма в ведение Святогорской Лавры.

Сейчас мы уже отреставрировали храм снаружи и внутри, подняли колокола, отопление сделали, строим братский корпус. Периодически выезжаем и служим Литургии. Народ там очень хороший, на службах меньше 200 человек не бывает. И что показательно: когда мы подняли историю села, то оказалось, что оно было старообрядческое, в 1871 году принявшее единоверчество. Может, это послужило тому, что на службы там ходят мужики (полхрама – это точно), а ведь в наше время больший процент в храмах составляют женщины.

Вас столько в зале – значит, православная журналистика развивается. А это следствие того, что наше общество воцерковляется, что есть потребность донести людям то, что сами прочувствовали. Дело это нужное.

«Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть». Пределы совершенства не установлены, но каждому из нас необходимо воцерковляться с живым участием в жизни церковной, в Таинствах церковных – Исповеди, Причастии. Чем больше оживим свою душу, очистим свое сердце, тем вероятнее, что из чистых сокровищниц своего сердца сможем и людям что-то чистое предоставить. Потому что Дух творит форму – и словесную форму, и, соответственно, форму статьи газетной.

Как у Паисия Афонского есть, что люди делятся на пчел и мух. Пчела на помойку залетит, найдет в углу цветочек и нектара напьется. А муха в цветущий сад залетит, найдет в углу помойку и там наестся. Так и мы – можем быть мухами, а можем быть пчелами. Это зависит от нашего внутреннего состояния, от чистоты наших помыслов. «Без Мене не можете творити ничесоже», – сказал Господь. Мы себя часто не можем подвигнуть к чему-то хорошему, потому что нам мешает наша страстность, греховность, а тем более кого-то другого подвигнуть... Нужно сначала самому чему-то научиться.

Как говорил преподобный Амвросий, «знай себя и хватит с тебя». Казалось бы, какой эгоизм – только на себе и заключить внимание. Петр I говорил: «Российской империей управляю, собой управить не могу». Вот научимся собой управлять, стяжать чистоту сердечную, духовную, тогда из нашего опыта богообщения и в СМИ выльется та капелька живой воды, которая сможет оживить и других.

Как говорил Господь, «из уверовавшего в Меня потекут реки воды живой». Вот эту живую воду с помощью Божьей и старайтесь нести.

О СМИ и сотрудничестве

Есть у нас ответственный человек за связи со СМИ (вот он стоит сейчас с камерой) – игумен Лазарь (Терещенко).

Мы открыты для всех – корреспонденты приезжали к нам и приезжают. Стараемся поделиться с ними тем, что у нас есть доброго, но бывает по-разному.

Как-то приехала одна женщина-корреспондент, пообщались с ней, хороший такой человек, не чуждый Церкви. Написала статью. Я как прочел название, в голове сразу: «Господи, помилуй!». Статья хорошая, но название… – «В мужском монастыре догорало бабье лето».

Чтобы таких казусов не было, мы всегда готовы сотрудничать со здравомыслящими корреспондентами и СМИ. И сотрудничаем как с украинскими, российскими, так и сербскими, румынскими, польскими…

О возрождении села, с/х и о востоке-западе

Вот, например, мы сохранили школу в селе Долина, соответственно, сохранили места учителей. А в Адамовке мы предполагаем строительство детского садика, хотим открыть там магазин (там нет магазина, а есть только выездная машина). Это тоже рабочие места, молодежь может задержаться. Есть у нас еще идея взять сеть ставков, сделать свой рыбхоз…

Волынянам хочу выразить особую благодарность, конечно. С владыкой Нифонтом (митрополит Луцкий и Волынский Нифонт – ред.) мы в очень хороших отношениях. Волыняне и ровенцы – давно уже поставщики картофеля в нашу Лавру. Мы когда-то учились в Троице-Сергиевой Лавре в семинарии с ними, и сейчас они ежегодно от 50 и более тонн картофеля нам поставляют, собирая его в своих селах на Волыни. Приезжают сюда паломническими группами, мы их принимаем, как родных, и для них Святогорская Лавра – «своя Лавра».

Это как раз ответ тем, кто пытается разделить нас или убедить, что мы разделены: «Давайте объединимся, восток и запад». А мы не разделялись! Я, например, никогда не думал, что Волынь и Ровенщина – это что-то чуждое Восточной Украине. У нас очень добрые отношения и по сегодняшний день. Познакомились с батюшками еще во время учебы, и теперь дружим. Если какая беда – просим друг друга помолиться, если кто-то почил – поминаем.

О литературе и чтении

Вы знаете, я застал то время, когда никакой литературы не было, когда мы одним сохранившимся листочком дорожили, как величайшей ценностью. Дореволюционные Псалтирь или молитвослов для нас были таким сокровищем, что не знали, куда его положить. Первые печатные издания появились, когда я уже был в семинарии. Тогда вышли «Труды святителя Игнатия (Брянчанинова)» в мягком переплете и «Житие старца Силуана Афонского». Я был старостой класса, нам выдавали книги строго по количеству учащихся, и я под расписку давал каждому одну книжечку.

Нынешнюю ситуацию с книгами может оценить только тот человек, который пережил «книжный голод» в духовной литературе. У каждого человека разное духовное состояние. То, что имеем, то людям и доносим. Выше головы не прыгнешь – не напишешь на уровне святителя Игнатия (Брянчанинова), если ты два года, как воцерковился. Поэтому хотелось бы, чтобы с большей перепроверкой и рассуждением все издавалось, чтобы не было легкомысленных издательств и литературы.

А вообще, я человек любознательный. Мне интересны иконопись, архитектура, литература. Но объять необъятное – невозможно. В свое время праведный Иоанн Кронштадтский, когда ему мешками записки присылали, грудью на них ложился и говорил: «Господи, помяни бедных тех людей, потому что я не в силах». Вот так и я на книжки упал бы…

Но если есть возможность, стараюсь что-то почитать. Отец Лазарь, келейник, знает, что у меня на тумбочке всегда целая стопка книг. Да и потом – чтение такой литературы необходимо, чтобы себя поддерживать на духовном плаву.

Современные же духовные газеты и журналы читаю иногда с умилением, иногда – критически. Хотелось бы, чтобы свою буйную фантазию людям не навязывали.

Богослужебный язык – это общий язык для всех народов со славянскими корнями. Например, приезжают к нам сербы, болгары, поляки, мы служим с ними на церковнославянском, и никто не говорит, что нужно по-польски или по-сербски служить.

Вы думаете, если Псалтирь перевести на украинский или русский, то все побегут в церковь, и битком храмы набиваться будут? Нет.

Один батюшка очень хорошо говорил: «В Турцию ездите, там все понимаете? В Польшу за тряпками едете, тоже все вам понятно. А тут церковнославянский язык для вас непонятен?».

Приведу такой пример. Недавно пришлось по состоянию здоровья быть в Германии. Одна девушка-мусульманка из Уфы, которая уже 15 лет живет в Германии и работает в клинике, где я проходил реабилитацию, обратилась за советом. Один разговор, второй, третий. Человек очень искренний, открыт душой.

Потом так получилось, что она приехала к нам в Святогорскую Лавру и побывала впервые на богослужении. Мы не заставляли ее креститься, просто беседовали. Креститься она потом сама попросилась, тут мы ее, кстати, и крестили. Сейчас она поет на клиросе в Баден-Бадене в Преображенском храме. Но что интересно: до этого человек никогда не был в церкви. Никогда.

Когда она приехала к нам, пошла на богослужение. Я говорю: «Альбина (ее так зовут), в 20.00 ужин. Приходи после службы, поужинаем вместе, поговорим». 20.00 – Альбины нет. 20.30 – нет. А у нас в 19.30 служба заканчивается, и потом начинается братское правило – это вычитывание повечерних канонов, молитв. Довольно монотонное чтение без всякого развлекающего момента – без песнопений. А Альбины все нет и нет. Я уже посылаю отца Ипатия за ней, мало ли что. Он нашел Альбину… в храме.

Она говорит: «А сколько времени?» Он отвечает: «Время уже дев’ять часов, владика час уже жде вас на ужин». Пришла и говорит: «Я пришла на службу и первые полтора часа ничего не понимала, а потом будто мне эти слова не то, что в голову, а в сердце вливаться начали. Я забыла обо всем, стою и не могу насытиться этими словами, которые, как вода, во мне льются и льются. Мне так хорошо, что никуда уходить не охота». Она простояла на богослужении четыре часа и не заметила этого. Вот, что бывает, когда человек приходит с открытым сердцем и любовью к Богу в храм. Некрещеный человек, замечу. Потом Господь ее обратил. А мама отца Ипатия у нее крестная.

– Федорович, ти ще не склеїв Псалтир?

– Нет.

– Ти мені її віддай. Мені кажеться, єслі я ще один день без Псалтирі проживу, то помру. Я так привикла кожен день її читати.

Вот так относятся к церковнославянскому языку неграмотные, некрещеные. А менять языки на богослужениях…

Вы заметьте, что серьезные полноценные приходы обычно у тех батюшек, которые придерживаются старой традиции и строгой дисциплины. А те, кто применяют новаторские методы, как ни стараются кого-то привлечь, ничего не получается. То иконостас в храме снимут какие кочетковцы, то еще что, хоть на русском языке и служат. Вон и обновленцы были, на русском служили, а автокефалисты теперь на украинском служат. И что? Ничего.

Приехала к нам одна женщина и говорит: «Я церковнослов’янський не понімаю, но привикла, щоб у церкві все було таке якесь церковне. А тут прийшла в храм, а вони співають, як баби на буряках. І мені нічого не сподобалось…».

«Господи, воззвах к Тебе, услыши мя!» – что тут непонятного? И переводится: «Господи, кличу до Тебе, почуй мене, почуй мене, Господи!». Как-то не то… На церковнославянском возможно выразить все то, что невозможно выразить своими словами. Это возвышенный язык.

И заметьте, в периоды раскола люди шли в храмы, где требы были на церковнославянском языке. К обновленцам никто не ходил, как они не старались вводить новшества. Тем более, что с потерей церковнославянского языка мы потеряем еще одну составную нашей национальной культуры, а мы и так много растеряли.

О самых светлых моментах и «армейской» Пасхе

Самый светлый момент в моей монашеской жизни — это постриг, которого я очень ждал и хотел. Помню, когда еще учился в семинарии, приезжаю на каникулы к духовнику и говорю, что очень хочу пострига, а духовник мне отвечает: «Хочется? Пусть еще сильней захочется! Жди!».

Самым светлым днем моей мирской жизни была Пасха в армии. Я прослужил два года сержантом в «учебке». Там у нас был один очень строгий полковник, причем его строгость, как принято в армии, зачастую сопровождалась крепким словцом, перцем приправленным, но он был и справедлив.

Случилась Пасха, а я – дежурный сержант в батарее. По воскресеньям обычно нет офицеров, кроме дежурного. А тут: «Батарея, стройся! Смирно! Вольно!». «Вот, — думаю, – полковник пришел»…

Нужно сказать, что на Пасху нас в увольнение не отпускали. В такие дни в городе бывало много пьяных, поэтому остерегались, чтобы мы сами не попали в какую-нибудь историю. Так что в церковь приходилось бегать в «самоволку». (Я бегал в приход покойного отца Вениамина, отбывшего 15 лет каторги, очень хороший батюшка был.)

Так вот, кричат: «Дежурный по батарее, к командиру дивизиона!». А я думаю: «Ну что еще ему надо? На Пасху и так в увольнение не пустили…», – и с таким настроением захожу к нему в кабинет.

«Разрешите, товарищ полковник! Сержант Яковенко по вашему приказанию прибыл!» Он меня спрашивает: «Ну что, Пасха сегодня?» – Я отвечаю: «Пасха, товарищ полковник!». – Он опять: «Пасха сегодня, да?» – «Пасха, товарищ полковник...». Тут полковник выдвигает ящик стола, достает оттуда крашеное яичко и говорит: «Христос Воскресе! Иди и никому не говори!».

Если бы даже гром среди ясного неба грянул, я бы не так удивился, как этому полученному от него пасхальному яйцу, ведь время было советское, атеизм. Говорю: «Воистину Воскресе, товарищ полковник!». А он: «Все, иди, иди отсюда!». У меня тогда такая Пасхальная радость была, что не знаю, будет ли еще когда-нибудь подобная...

О духовных школах и преподавателях «старой» генерации

Мы думаем открыть учебное заведение для новоначальной братии, которые только приходят в Лавру. Пускай сначала будут проходить занятия три раза в неделю в отрыве от послушания, и на них как раз будем выявлять братию, способную к преподаванию. Потом уже потихонечку создадим духовное училище при кафедральном соборе в Святогорске, который строится на данное время. А там уже, как Бог даст. Нельзя просто повесить вывеску о том, что открыта духовная семинария…

Для открытия нового учебного духовного заведения необходима не только какая-то инфраструктура – спальные комнаты, классы, библиотека, читальный зал, трапезная, очень важно иметь преподавательский состав, который на серьезном уровне мог бы читать духовные дисциплины. К сожалению, иногда открываются духовные училища, уровень преподавания в которых оставляет желать лучшего. Но я считаю, что если за что-то браться, то нужно делать все постепенно и вдумчиво.

Иван Александрович Глухов все 70 лет прожил с аскетизмом монаха. Мама у него была монахолюбивой, очень строгой, на все службы в Троице-Сергиеву Лавру ходила. Мне запомнился пример такой. Был у меня в духовной школе друг Петя Григорак (брат его, отец Дмитрий, служит сейчас в храме на Троещине), нес послушание на столярке.

И вот Иван Александрович пришел к нему и говорит: «Петя, у тебя гвоздей сотки не будет, надо дома кое-что сделать?». Тот безо всякого насыпал гвоздей в кулек, завернул. На следующий день Петр приходит ко мне со слезами и рассказывает:

– Сегодня утром, еще до занятий, пришел Иван Александрович Глухов и говорит: «Петя, возьми, пожалуйста, гвозди назад».

– Может, других каких-то?

– Нет. Я пришел домой (ему уже было под 70 лет!), а мама сказала: «Как ты посмел взять гвозди с обители преподобного Сергия? Туда народ с последней пенсии копеечку несет. У тебя что – денег нет, что ты из Лавры взял? Отнеси обратно».

И Иван Александрович, проработавши десятилетия во благо Церкви и воспитав немало архиереев, принес эти гвозди назад и отдал на столярку.

Вспоминаю и Марка Харитоновича, регента Троице-Сергиевой Лавры… Нам, молодежи, всегда весело, даже на службе бывало, а кафизмы порой и вовсе воспринимались, как антракт в богослужении. Однажды совершается служба, читается кафизма «И паки, паки…», а мы стоим и перешептываемся. И тут Марк Харитонович говорит: «Братия, да что же вы ектению не слушаете! Какие слова там говорятся: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию». Сама ектения маленькая, а смысл-то какой. Что у Бога просим…». На всю жизнь мне врезались в память слова его.

Вот это было преподавание! Они даже не разумом своим делились, а больше тем, что в сердце.

Очень важно, чтобы мы не просто донесли до молодого поколения догматы Церкви, а смогли передать то, за что люди, не отрекаясь от Бога, шли на каторги, на расстрелы. Передать твердость веры и благоговение к церковной жизни.

Вот так, наверное, не растекаясь «мысию по древу». Помните, есть в повести «Слово о полку Игореве» такие слова: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашеся мысию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы».

Не сразу понятно, какой «мысию» по древу растекался Боян, но слово это стоит в одном ряду с серым волком и сизым орлом и означает с древнеславянского «белка», а не «мысль». То есть, Боян, обратившись белкой, взбегал по деревьям, скакал по земле волком. А наш чуткий народ превратил неловко переведенную фразу в насмешливую идиому – «растекаться мыслию по древу».

***

P.S. Неудивительно, что уезжали православные журналисты из Святогорской Лавры с огромным количеством впечатлений, мыслей и подарков, да и – неохотно. Кстати, по результатам V Фестиваля СМИ православных архиепископ Святогорский Арсений стал лауреатом ФестСМИ в номинации «За неизгладимое впечатление от позитивного образа православного архипастыря и духовную рассудительность».