Епископ Троицкий Панкратий: «Хороший монах — то же самое, что хороший христианин»

Возрождение Валаамского монастыря — одного из самых известных и почитаемых в России — кажется настоящим чудом. Тем более что после полувекового запустения в обители необходимо было восстанавливать не только стены (храмы, кельи, хозяйственные постройки), но и внутренний уклад, традиции монашеской жизни.

О монашестве, возрождении и сегодняшнем дне Валаама мы беседуем с наместником Валаамского Спасо-Преображенского ставропигиального монастыря Епископом Троицким Панкратием.

«Евангелие и любовь»

— Владыка, Вы поступили в семинарию, будучи взрослым, зрелым человеком. Как пришло к Вам это решение?

— Действительно, я воцерковился уже взрослым человеком, после окончания института, и воцерковление мое сопровождалось такой радостью о Христе, таким обилием благодати… Тогда я, конечно, этого не понимал — просто радовался и не мог понять, почему все люди не идут в Церковь, почему так мало прихожан: я прихожу каждый день утром и вечером в храм, а там всего лишь три-четыре старушки стоят…

— Все-таки как это происходило? Что этому поспособствовало?

— Я прочитал Евангелие и понял, что это как раз та книга, которая ведет к Богу, которая действительно говорит о Пути, Истине, Жизни. Еще книги, которые ходили тогда в самиздате: «Откровенные рассказы странника духовному отцу», «Старец Силуан» (кстати, он меня просто перевернул). И после этого для себя решил — всё, только Церковь, больше ничего. Принял крещение, стал ходить в храм. Настоятель увидел мое усердие к службе Божией и стал меня потихонечку к ней привлекать. Я даже жил тогда при храме: уволился с работы, потому что не мог уже без Церкви, просто не мог физически. Мне выделили крохотную сторожку, наверное метра два на три. И я там жил, молился, сторожил, реставрировал и писал иконы, и на клиросе пытался петь и читать, и крышу красил… Можно сказать, монастырь для меня начался еще в миру, на приходе моем.

Я думал о монашестве, а вот о семинарии, честно говоря, даже не задумывался: это казалось каким-то совсем другим миром. Но когда мне сказали, что надо поступать в семинарию, я взял благословение у настоятеля и стал готовиться. И кстати, настоятель, отец Николай, тогда интересную вещь мне сказал: «Вы будете архиереем». Недавно мы с ним встречались, и я ему это «припомнил», говорю: «У Вас дар пророчества, оказывается, есть».

— Владыка, Вы сказали, что думали о монашестве. 1980-е годы, казалось бы, монастырей в СССР практически нет…

— Мне сказали, что на Кавказе есть монахи-пустынники, приглашали меня на Кавказ: пожалуйста, там можно монашествовать, найди себе старца и живи с ним. Но, слава Богу, туда я не попал. В свое время побывал на Кавказе и знаю, что там не все было так просто и легко, особенно в те годы. И арестовывали, и гнали монахов. Но и среди самих пустынников, честно говоря, всякие люди были, новоначальному можно было не в те руки попасть. Поэтому, слава Богу, что я в Лавру попал, что именно она стала моей монашеской колыбелью, можно сказать, вынянчила меня.

Перед поступлением я приехал в Лавру, пришел на исповедь. Один лаврский отец исповедовал, я спрашиваю: «Как быть? Я просто разрываюсь между Лаврой и Кавказом». А он говорит: «Поступай в семинарию, и если поступишь, значит, воля Божия тебе учиться и жить в Лавре». Простой и мудрый ответ.

— Были ли у Вас, человека с высшим образованием, какие-то трудности при поступлении в семинарию?

— В плане поступления никаких: был 1986 год — второй набор, когда людей с высшим образованием принимали беспрепятственно. А если бы я, скажем, поступал в 1984-м, то меня бы, скорее всего, не приняли: «Высшее образование? Нет, Родина тебя не для этого учила, чтоб ты потом кадилом махал»… Поступил я достаточно просто, быстро, легко и понял, что воля Божия — учиться и служить Церкви.

Осенью 1986 года произошло трагические событие — пожар в общежитии семинарии, погибло пять семинаристов. Потрясение было у всех очень сильное. Я и еще несколько человек написали прошения в братию Лавры, и нас сразу взяли. Так уже в первый год учебы я попал в Лавру.

Архимандрит Кирилл (Павлов) в Валаамском монастыре. Крестный ход в день памяти преподобных Сергия и Германа Валаамских. 11 июля 1996 года
Архимандрит Кирилл (Павлов) в Валаамском монастыре. Крестный ход в день памяти преподобных Сергия и Германа Валаамских. 11 июля 1996 года
— Что Вам особенно запомнилось в Лавре тех лет?

— Все запомнилось, все понравилось, я был в полном восторге. Как в первый год воцерковления — одна сплошная радость, несмотря ни на какие трудности, первый год в монастыре — это самое лучшее мое монашеское время.

Моим духовником стал отец Кирилл (Павлов). Я его любил… не знаю, как сказать — как Бога, наверное. Если читаешь древний патерик или афонских авторов, там говорится: старца надо любить как Христа. Вот так я любил отца Кирилла.

— Вы имели возможность с ним часто общаться?

— Мы каждый день общались, потому что у батюшки в то время был обычай вместе читать монашеское правило, до обеда. А вечером каждый день было чтение Библии. При мне раза два, наверное, прочитали от начала до конца и Ветхий, и Новый Завет.

— Тогда отец Кирилл был духовником братии?

— Да, замечательное время было. Много было прекрасных монахов и старцев, к сожалению, большинство из них уже ушли.

— Что отличало отца Кирилла как духовника?

— Любовь. Это самое главное батюшкино качество. Понимаете, он являл собою любовь, и, даже просто глядя на него, общаясь с ним, ты сам проникался в какой-то степени этим чувством. Я не очень верю разговорам о какой-то особой прозорливости батюшки или чудесах, хотя, может быть, что-то такое и происходило, по вере людей, конечно. У нас даже был случай с моим другом, тоже монахом. Мы оказались в чужом городе в сложной ситуации, очень тяжело нам было. Мы послали телеграмму отцу Кириллу, и ситуация наша разрешилась буквально в течение часа. Вот как это? Батюшка как-то почувствовал, помолился? Физически эта телеграмма до него еще не дошла, а помощь была оказана. Так же, наверное, было и у других людей. Но самое главное чудо, которое он собою являл, — это, конечно, любовь.

И это было нужно, важно — важнее, чем Типикон, Устав, какие-то самые важные правила и самые прекрасные традиции. Евангелие и любовь — вот это я видел в батюшке, и это действительно реально.

А потом Господь сподобил в 1992 году в первый раз приехать на Афон. И там тоже очень многих подвижников я застал: учеников старца Иосифа Исихаста и других старцев. Некоторые из них были богословами в подлинном смысле этого слова, другие были очень просты. Я, конечно, общался с ними через переводчика, но и просто видеть таких людей было полезно.

Когда наши монахи говорят, что у них с молитвой не ладится или еще чего-то Господь не дает, я часто привожу в пример наших лаврских отцов, которые жили очень простой монашеской жизнью, скромной. Нельзя сказать, что они делали какие-то великие дела, достигали непрестанной Иисусовой молитвы… Они просто были хорошими, честными монахами. И когда уже завершался их земной путь, видно было, как Господь исполнял то прошение, которым мы молимся каждый день, — о даровании безболезненной, мирной кончины и добром ответе на Страшном Судище Христовом. Вот такую безболезненную, мирную кончину Господь даровал многим, и я был тому свидетелем. И когда ты видишь, что человек уходит без какой-то печали, тоски, слез, как обычно бывает, а наоборот, с Пасхальной радостью, — понимаешь, что он завершил земной свой путь, достойно исполнил свое христианское, монашеское предназначение и идет, как уготовано, к Отцу своему Небесному. Это прекрасно. И дай Бог, чтобы наше новое, молодое монашество пришло в эту меру наших отцов.

— Владыка, простите, а что значит «хороший монах»?

— Да разве непонятно? Это монах, исполняющий свои обеты, которые он дал Богу. Монах, который честно и добросовестно исполняет свои монашеские обязанности, свое правило, свое послушание, старается смиряться, жить по заповедям Божиим. Собственно говоря, хороший монах — это то же самое, что хороший христианин. Они только немного в разных условиях находятся, разный образ жизни ведут.

Поэтому великое утешение и помощь людям Божиим, которые приезжают в монастыри, — просто видеть человека преуспевающего, не обязательно даже говорить с ним. Душа как-то угадывает, что этот человек благодатный, что он действительно с Богом. Тогда что-то меняется к лучшему в собственной душе, тоже хочешь быть таким.

Возрождение Валаама. Фото начала 1990-х годов
Возрождение Валаама. Фото начала 1990-х годов
Наследие Валаама

Игумен Валаамского монастыря архимандрит Панкратий: проповедь на престольный праздник, в верхнем храме Спасо-Преображенского собора. 19 августа 1997 года
Игумен Валаамского монастыря архимандрит Панкратий: проповедь на престольный праздник, в верхнем храме Спасо-Преображенского собора. 19 августа 1997 года
— В конце 1980-х годов возрождение Валаамского монастыря начиналось практически на пустом месте: не только здания здесь были осквернены и разрушены, но и собственно монашеская жизнь прервана. Благодаря чему произошло возрождение обители?

— Да, конечно, ничего не было. Первые братия, которые прибыли на Валаам, вынуждены были жить в гостинице. Первые кельи были — это были такие помещения, в которых местные жители дрова хранили, ни для чего другого они просто не годились. И конечно, братия были настоящими подвижниками. Я помню то время, тоже застал его. Было очень нелегко, особенно то, что мы жили вперемешку с местным населением. У нас очень строгий устав был в то время, мы его старались до буквы исполнять по Типикону, забывая иногда Евангелие, а все-таки Евангелие важнее. И когда приходили с многочасовых служб, ночных, всенощных, которые действительно у нас ночью проходили — а за стеночкой происходит, так сказать, другая всенощная, другое бдение… Было очень нелегко. Я второй раз такое, наверно, не смог бы уже понести. Но как-то Господь укреплял, посылал благодать Свою и помогал.

— Обычно, если человек попадает в трудные условия, он старается себе их облегчить. В частности, мы, миряне, часто оправдываем себя, что не успеваем помолиться, если мы, например, в дороге или работы было много…

— У нас наоборот: мы как-то старались больше молитвой брать. Одна из особенностей нашего монастыря — туда ехали как раз именно те братия, которые ревновали о строгой жизни, об уставных продолжительных богослужениях, без всяких сокращений. Они, конечно, читали книги о старом Валааме. Очень много значило для нас наследие старого Валаама — духовное, молитвенное наследие тех отцов, которые были на Валааме раньше.

С другой стороны, это была реакция на тот «облегченный» вариант монастырской жизни, который, скажем, был в столичных монастырях. Поэтому и старались больше молиться. И, я думаю, что это как раз нам и помогало, потому что без молитвы в таких тяжелых условиях просто не выжить.

— Как складывались отношения монастыря с местными жителями? Остались ли еще на Валааме миряне, те, кто жил там до возвращения монастыря Церкви?

— Да, еще остаются, но их уже значительно меньше. Практически в пять раз сократилось «немонашеское» население Валаама за эти 20 лет. Было построено два 60-квартирных дома на берегу в городе Сортавале, туда переехали люди с Валаама. Остается сравнительно немного: около ста человек. Часть из них — пожилые люди, которые просто не хотят уже никуда уезжать, менять свою привычную жизнь. Я думаю, пройдет лет 10–15, и Валаам будет, как встарь, именоваться Северным Афоном, потому что мирского населения не будет на острове.

Братские послушания: просфорня
Братские послушания: просфорня
Конечно, для нас это была серьезная проблема, потому что надо было, с одной стороны, вести себя по-христиански, как-то привлекать людей к вере, к Церкви, а с другой стороны — убеждать, что Валаам должен быть монастырем, а не туристическим центром, на котором можно подзаработать. Большинство конфликтов как раз и были на этой почве — монастырь мешал тем, кто хотел зарабатывать на Валааме.

А с теми, кто остался сейчас, у нас неплохие отношения. Мы помогаем пожилым, в том числе материально, с детьми работаем — у нас есть духовно-просветительский центр «Свет Валаама».

— Сегодня Валаамский монастырь — один из крупнейших по числу насельников. Удается ли Вам как настоятелю уделять внимание каждому насельнику монастыря?

— Нет, конечно, мне лично невозможно уделить внимание каждому, в том смысле, что каждого монаха исповедовать, с каждым беседовать подробно на духовные темы. У нас такая система: есть несколько старших братий, иеромонахов, которые являются моими помощниками, духовниками. Другие братия могут выбирать между ними: с кем контакт наладился, понимание, доверие — к тому они начинают ходить на исповедь. А я прошу по возможности братию где-то раз в месяц приходить и ко мне тоже, потому что я хочу знать, какие проблемы, какие настроения, сложности у них есть, чтобы понимать, что у нас в монастыре происходит.

Пещера преподобного Александра Свирского
Пещера преподобного Александра Свирского
— За прошедшие десятилетия изменилось ли число людей, которые прикипают сердцем к монастырю и желают на Валааме принять монашество? Их становится больше или меньше?

— Может быть, чуть меньше, но я бы не сказал, что число людей, желающих монашества, прямо в разы уменьшилось. Раньше, скажем в начале 1990-х годов, больше приходило в братию людей, но больше и уходило, надо сказать. Зато сейчас приходят многие из тех, кто был воцерковлен с детства, учился в воскресных школах или даже в православных учебных заведениях. Потому что одно дело, когда человек прошел, как говорится, «огонь, воду и медные трубы» и часто уже инвалидом пытается прийти в монастырь, когда он болен, покалечен и душевно, и духовно, а бывает, и физически. И другое дело, когда приходит чистый юноша из церковной семьи, православного воспитания. Такие молодые люди — это, пожалуй, самое лучшее.

Но в целом я братией своей доволен. И рад, что Господь меня направил на Валаам через Патриаршее благословение ныне покойного Святейшего Патриарха Алексия. Другого места не хочу.

— Летом на Валаам приезжают до полутора тысяч человек в день. Владыка, как справляется монастырь с таким числом паломников и туристов?

— Да я не знаю, справляется ли? — С огромным трудом. Нас часто спрашивают: «Как вы тут зимой? Как же вам тут тяжело!» — а я говорю: «Да зима для нас — самое лучшее, самое монашеское время». С сентября и до мая мы действительно можем жить полноценной жизнью — монашеской, монастырской, можно даже сказать, афонской. А вот летом-то тяжело приходится иногда, особенно в июле, когда людей очень много.

— Как вы стараетесь сохранить внутреннюю жизнь монастыря в условиях такого наплыва гостей летом? Нет ли ощущения, что летом налетает какой-то вихрь и все сметает?

Никольский скит
Никольский скит
— Да, бывает такое ощущение. Но, с другой стороны, когда паломники приезжают, это радостно. Все, кто приезжает, хотят поисповедаться, причаститься. А это ведь, представьте, сотни людей. Нелегко, конечно, братии, иеромонахам по-хорошему поисповедовать каждого, с каждым побеседовать, хотя бы несколько минут человеку уделить. Бывает, до глубокой ночи проходит исповедь. Но это — проблема каждого крупного монастыря, у нас ведь все монастыри открыты миру. Поэтому с паломниками нам радостно работать, это все-таки родные люди.

С туристами посложнее, но ведь и среди них есть люди верующие. Мы пытались одно время ограничивать вход в храм, допустим, чтобы хотя бы во время священных моментов Литургии не заходили туристы. А люди обижаются: «Мы хотим помолиться. Мы хотим приложиться к святыням. Мы хотим свечку поставить, записочку написать». И ведь люди меняются: бывает, что сначала человек приезжает как турист, а потом, может быть, станет и паломником.

— Монашеская жизнь невозможна без большой ревности, любви человека к Богу. Между тем именно на быстрое оскудевание ревности, «первой любви» (см.: Откр. 2, 4) жалуется, как правило, современный христианин. Посоветуйте, пожалуйста, как сохранить в себе (или вернуть, если оно оскудело) это живое чувство к Богу?

— Такое оскудение ревности бывает и в монастыре. Есть даже такое слово — богооставленность: это состояние, когда человек чувствует, что Господь его оставил. И молитва не идет, и все плохо, и уныние борет, даже до отчаяния доходит. Это не такое уж редкое явление и в монастыре тоже.

О чем оно говорит? О том, что благодать оставила душу. Я всегда говорю: «Братия, если вы чувствуете, что начинаете унывать, у вас такое внутреннее состояние, значит, где-то был грех, в чем-то мы согрешили, и благодать нас оставила. Значит, надо вернуть благодать». А как она возвращается? Через покаяние, молитву, через исповедь — откровенную, хорошую, глубокую, через церковные таинства. И, конечно, через веру. Нельзя в этих испытаниях терять веру! Вот я понимаю, что нет у меня сейчас такой благодати, которая бы действительно вдохновляла, делала мою жизнь светлой, радостной, такой, какая она должна быть, а наоборот — все плохо, грустно, тяжело, сухо, не хочется молиться… Но я верю в то, что в Церкви, не только земной, но и Небесной, она есть. Есть Господь, и Матерь Божия, и все святые — преподобные Серафим Саровский, Сергий Радонежский, праведный Иоанн Кронштадтский… И только лишь мой грех, какое-то препятствие, грехом воздвигнутое, отделяет меня от этой Церкви, от этой радости, благодати, от жизни во Христе. Надо найти это препятствие и постараться от него избавиться. Вот и всё.

***

Панкратий, Епископ Троицкий, викарий Московской епархии (Жердев Владислав Петрович), родился 21 июля 1955 г. в Перми. С 1970 по 1980 г. обучался сначала на архитектурном отделении Пермского строительного техникума, затем на архитектурном факультете Таджикского политехнического института в г. Душанбе.

В 1986 г. поступил в Московскую духовную семинарию, осенью этого же года принят в братию Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Пострижен в монашество 3 июля 1987 г. с именем Панкратий — в честь преподобного Панкратия, затворника Киево-Печерского. 18 июля 1987 г. хиротонисан во иеродиакона, а 8 июня 1988 г. — во иеромонаха.

Нес послушания, связанные с проведением в Троице-Сергиевой Лавре Юбилейного Поместного Собора Русской Православной Церкви, посвященного 1000-летию Крещения Руси, эконома Троице-Сергиевой Лавры, руководил возобновлением издательской деятельности Лавры.

17 июля 1988 г. возведен в сан игумена, 4 мая 1990 г. — в сан архимандрита.

18 января 1993 г. указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II назначен наместником Валаамского Спасо-Преображенского монастыря.

2 июня 2005 г. в Богоявленском кафедральном соборе г. Москвы Святейший Патриарх Алексий II совершил хиротонию архимандрита Панкратия (Жердева) во епископа Троицкого, викария Московской епархии.

Решением Священного Синода от 22 марта 2011 г. назначен председателем Синодальной комиссии по канонизации святых.

Валаамский Спасо-Преображенский ставропигиальный мужской монастырь

Спасо-Преображенский монастырь на острове Валаам — один из самых почитаемых в России, именуемый в прошлом Северным Афоном — был возрожден в 1989 г. В 1990-м получил статус ставропигиального.

Монастырь находится в северной части самого большого в Европе Ладожского озера, на архипелаге общей площадью 36 кв. км. Традиции монашества Ближнего Востока и Византии были восприняты на Руси вместе с Крещением в Х в. К этому времени значительная часть историков относят житие преподобных Сергия и Германа — первоначальников Валаамского монастыря, другие полагают, что обитель возникла в XIV в. Известно, что Преподобные пришли «от восточных стран» (вероятно, из Греции), имели священный сан, обладали даром прозорливости. Возможно, что жили они в пещере на о. Святой. Преподобные Сергий и Герман своим подвигом обращали ко Христу карел-язычников, утверждали Православие на Севере Руси.

Обитель, расположенная на границе России и Швеции, подвергалась нападениям и разорениям, несколько раз на протяжении десяти веков сжигалась дотла, но каждый раз восстанавливалась.

После революции Валаамский монастырь оказался на территории Финляндии. В 1920-е гг. он стал средоточием духовной жизни русского зарубежья. В эти годы на Валааме побывали писатели Н. В. Амфитеатpов, Б. К. Зайцев, И. И. Савин, А. Н. Толстой, Е. Н. Чиpиков, М. А. Янсон, государственные деятели Финляндии, например маршал К. Г. Маннергейм. В конце 1930-х гг. Валаам дважды посещал священник из Таллина отец Михаил Ридигер с сыном Алексеем. Спустя много лет Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II говорил, что его «духовный жизненный путь определили… две паломнические поездки в Валаамский монастырь /…/ Валаам поразил меня своим величием, своей духовной жизнью. Каждая пядь этой земли освящена подвигом, молитвой и трудом».

С началом советско-финской войны 1939–1940 гг. началась постепенная эвакуация братии на материк вглубь Финляндии. Наибольшему разрушению монастырь подвергся 2 и 4 февраля 1940 г., когда Валаам бомбили более 70 советских самолетов. Сгорело северное крыло монастырского каре с pухольной, больницей и церковью, верхняя часть которой была разрушена. Во время эвакуации братия сумела вывезти ризницу, 20 тысяч томов книг и рукописей, почти весь архив, раку Преподобных, часть икон, утвари верхнего храма и колоколов. Большой колокол отбил последние 12 ударов погребального звона по обители. 19 марта 1940 г. опустевший Валаам был передан советскому командованию, разместившему здесь школу боцманов и роту юнг. С 1949 г. здесь находился совхоз, с 1952 г. (до 1984 г.) — дом-интеpнат для инвалидов войны и престарелых.

13 декабря 1989 г., в день памяти святого апостола Андрея Первозванного, первые монашествующие прибыли на Валаам — началось возрождение Валаамского монастыря. С 1989 по 1995 г. Валаамской обители была передана большая часть ранее принадлежавшего ей недвижимого имущества — храмов, хозяйственных зданий и сооружений и т. д. Масштабные реставрационно-восстановительные работы продолжаются в монастыре и скитах по сей день.

Сейчас Валаамский Спасо-Преображенский ставропигиальный монастырь насчитывает около 150 насельников. Помимо общежительной, возрождена иноческая жизнь в 12 скитах. В Москве, Петербурге, Сортавале и Приозерске действуют подворья островной обители.

Беседовала Наталья Горенок
Фото из архива Валаамского монастыря

Источник: Православие и современность

11 июля 2012 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Сохранение Валаама имеет большое значение для всего мира, считает Патриарх Кирилл Сохранение Валаама имеет большое значение для всего мира, считает Патриарх Кирилл
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл назвал Валаам русским Афоном и заявил о том, что духовная жизнь Валаамского монастыря имеет большое значение для всего мира.
Предстоятель Русской Церкви возглавил заседание Попечительского совета по восстановлению Валаамской обители Предстоятель Русской Церкви возглавил заседание Попечительского совета по восстановлению Валаамской обители
10 июля 2012 года в Спасо-Преображенском Валаамском ставропигиальном мужском монастыре Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил заседание Попечительского совета по восстановлению Валаамской обители. В этом году исполняется 10 лет со дня создания Попечительского совета.
Комментарии
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×