Евангельские воскресные чтения, вводящие нас во дни Великого поста

«Поэтому мы праведны, когда исповедуем себя грешниками
и когда наша праведность состоит не в наших заслугах,
но в помиловании Божием»
(Блаженный Иероним в Dialogue contra Pelagianos, кн. 1)

Евангельские воскресные чтения, предваряющие наше вхождение во дни Великого поста, открываются чтением Евангелия о Закхее (Лк. 19, 1–10), рассказывающего нам о самом плохом человеке в городе Иерихоне, Закхее, который был «начальник мытарей» (Лк. 19, 2) – то есть, будучи коллаборационистом, собирал подати для языческих оккупантов с собственных соотечественников. Следующее Евангелие о мытаре и фарисее (Лк. 18, 10–14) рассказывает о самом плохом прихожанине Иерусалимского храма (мытаре). За ним идет воскресное Евангелие о блудном сыне (Лк. 15, 11–32), рассказывающее нам о самом слабом звене в жизни семьи (блудном сыне).

Далее, воскресное Евангелие о Страшном Суде (Мф. 25, 31–46) поставляет нас на Суд последнего Дня. Тогда как следующее воскресенье предлагает Воспоминание Адамова изгнания, оно же называется: Прощеное воскресенье (Евангелие Прощения – Мф. 6, 14–21).

Композиционно все эти темы более чем взаимосвязаны.

Главная цель и назначение любого поста – покаяние и молитва

Евангельские чтения, таким образом, предлагают нам темы для их седьмичного осмысления – «Неделя о…», где первая группа тем (о Закхее, мытаре и фарисее и блудном сыне) как бы сообщает нам: если мы худшие жители в городе, самые плохие прихожане и самые слабые звенья в собственных семьях, то самое время нам положить в течение Великого поста начатки покаяния, так как главная цель и назначение любого поста – покаяние и молитва.

Следовательно, следующая группа евангельских воскресных чтений (о Страшном Суде и Прощении) ставит нас перед необходимостью позаботиться о собственных последних днях в надежде – через покаяние – возвращения в Рай Сладости.  

Только в Боге грешник может обрести избавление от собственного греховного прошлого

В Евангелии о Закхее поражает стремление этого запутавшегося человека искать и видеть Иисуса (Лк. 19, 3). И действительно, едва ли подобный человек мог рассчитывать на понимание других обитателей одинаково для всех проклятого Иерихона (ср. Нав. 6, 25), которые могли даже утверждаться в собственных глазах в сравнении с ним. Только в Боге и Богом грешник может обрести избавление от собственного греховного прошлого и всецелое очищение от последствий содеянных грехов и преступлений. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю (Ис. 1, 18). В ответ на искания Закхея и его желание видеть Иисуса, кто Он, Христос входит в жизнь этого грешного человека и всецело меняет ее: Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме (Лк. 19, 5).        

Притча о мытаре и фарисее. Сербия. Косово. Монастырь Грачаница; XIV в.

В свою очередь, Евангелие о мытаре и фарисее предлагает нам два типа религиозного человека. Один, фарисей, – вполне религиозно респектабельный и по-своему благочестивый прихожанин. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю (Лк. 18, 11,12). Представляется, что каждый современный приход мечтал бы заполучить себе такого благочестивого верующего, столь щедрого и религиозного. Следовательно, его антипод, мытарь, на современном приходском сленге – прохожанин, или захожанин, – едва ли бы кого обрадовал своим нахождением в наших храмах. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! (Лк. 18, 13). Мы всегда испытываем некий дискомфорт, оказавшись рядом с подобными людьми, бросающими вызов нашему благочестию самим своим видом. Но Бог судит иначе! Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь (Ис. 55, 8).  

Рембрант. «Возвращение блудного сына»

Тем более Евангелие о блудном сыне бросает вызов и оскорбляет чувства некоторых ревнителей несокрушимости и святости семейного очага. Когда блудный сын, собрав все (то есть из наследия своего отца. – О.С.), пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно (Лк. 15, 13), такое не может не являться оскорблением общественной морали, особенно в ее буржуазном понимании. Мы не приемлем таких людей и осуждаем их. Но нельзя не замечать и того, что, достигнув самого дна в своем падении, блудный сын принимает единственно правильное решение: Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его (Лк. 15, 17–20). Здесь больше всего поражает уточнение: когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился. Оно перекликается с известным апостольским текстом: Но ныне, независимо от закона (независимо от наших добрых и злых дел. – О.С.), явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия (между условно праведными и безусловно грешными. – О.С.), потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время (то есть в нашем теперешнем состоянии. – О.С.), да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса (Рим. 3, 21–26).

Оправдание в юридическом смысле (а именно так это понятие и присутствует на страницах Нового Завета) прежде всего означает снятие любых обвинений как ложных. Истребив учением (имеется в виду – новозаветным. – О.С.) бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту (то есть весь этот бесовский компромат на верующих. – О.С.); отняв силы у начальств и властей (то есть бесов-мытников. – О.С.), властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою (Кол. 2, 14-15).

Страшный суд. Икона. Ярославль, середина XVI в.

Евангелие о Страшном Суде как бы уже поставляет нас на Страшный Суд, где совершенно неожиданно для нашей собственной ортодоксии не выясняются никакие догматические и канонические огрехи. И рассматривается только один вопрос: был ли каждый из нас милосердным по отношению к другим людям. Ибо мера того, как мы относимся к другим людям, и может оказаться мерой того, как Бог отнесется в день Страшного Суда к нам самим: Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом (Иак. 2, 13).  

Мы должны прощать прежде всего потому, что и сами нуждаемся в прощении

Воспоминание Адамова изгнания, оно же Прощеное воскресенье, ставит наше прощение и возвращение в Рай Сладости в зависимость от того, способны ли мы сами прощать: Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6, 14–15). То есть мы должны прощать прежде всего потому, что и сами нуждаемся в прощении! Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4, 6).

Серьезным препятствием на пути к подлинному покаянию (что и составляет главную цель всякого поста) оказываются пелагианские и полу-пелагианские^[1] мировоззрения, которые могут обнаруживаться и в нашей среде, – когда верующий человек полагает надежду на спасение в собственных силах и видит его в своих собственных делах, добродетелях и заслугах.

Святые Отцы и учители Церкви решительно осуждали подобное заблуждение^[2].

Святитель Амвросий Медиоланский восклицает: «Я буду хвалиться не потому, что праведен, а потому, что искуплен. Я буду хвалиться не потому, что свободен от грехов, а потому, что мои грехи прощены. Я буду хвалиться не потому, что творил добро, и не потому, что кто-то другой сотворил добро мне, но потому, что Христос – мой заступник перед Отцом, и потому, что Кровь Христова излита за меня»^[3].

Библейское Откровение не возводит человека в культ, реально оценивает всякого, называя вещи своими именами. Потому что все согрешили и лишены славы Божией (Рим. 3, 23). Нет в Библии и попытки что-то замолчать или скрыть из «неудобных» фактов биографии как ветхозаветных, так и новозаветных угодников Божьих (пророков и апостолов). Со всею искренностью библейский глагол повествует о нравственных проблемах собственных персонажей, указывая на их моральные изъяны и пороки. Подобное мы обнаруживаем в описании жизни таких угодников Божьих, как Ной (пьянство: ср. Быт. 9, 21), Моисей (убийство: ср. Исх. 2, 12), Давид (прелюбодеяние: ср. 2 Цар. 11, 4; убийство: 11, 15), Соломон (ср. идолопоклонство: 3 Цар. 11, 4). Достаточно нелицеприятные слова в адрес ап. Павла мы находим у ап. Петра (ср. 2 Пет. 3, 15–16)^[4]; видим и обвинение ап. Петра со стороны ап. Павла (ср. Гал. 2, 11–14).

Не испытывали христиане иллюзий и относительно всего своего сообщества. Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных (1 Кор. 1, 26); Ибо когда один говорит: “я Павлов”, а другой: “я Аполлосов”, то не плотские ли вы? (1 Кор. 3, 4). Не было в христианском сообществе и пиететного отношения к собственному церковному начальству. Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий, и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий (1 Кор. 3, 5–7); И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лице человека… (Гал. 2, 6).

«Священное Писание представляется перед оком ума как зеркало, в котором мы видим наше внутреннее лицо. В нем мы познаем наше уродство и нашу красоту. Там мы узнаем, насколько мы преуспели и как далеко находимся от цели. Оно же рассказывает о делах святых и этим побуждает к подражанию сердца слабых. Ведь когда оно вспоминает победы святых, их сражения против пороков, то этим врачует наши немощи. Благодаря словам Писания ум меньше трепещет во время искушений, поскольку видит перед собой такое число побед сильных мужей. Иногда оно являет нам не только их храбрость, но и делает известными их падения, чтобы в победах храбрых мы видели то, чему должны подражать; и в падениях – то, чего мы должны бояться. Иов описывается укрепленный испытанием, а Давид – поверженный искушением, для того, чтобы добродетель святых укрепляла нашу надежду, а их падения приучали нас к осторожности смирения. Насколько те вдохновляют радующихся, настолько эти вызывают страх; и душа слушающего, наставляемая то твердостью надежды, то смирением страха, не будет необдуманно гордиться, поскольку угнетается страхом, но и не отчается, подавленная страхом, так как примером добродетели утверждается в уверенности надежды»^[5].

И более того, однажды изреченное Христом не может не шокировать: …истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие (Мф. 21, 31).

Подлинные святые каялись даже в собственных добродетелях, находя в них порочность тщеславия

Подобное может быть объяснимо только тем, что такие люди, как «мытари и блудницы», не испытывали иллюзий по отношению к собственной человеческой праведности, о которой и сказано, что вся наша праведность – как запачканная одежда. Все мы сделались – как нечистый, и вся праведность наша – как запачканная одежда; и все мы поблекли, как лист, и беззакония наши, как ветер, уносят нас (Ис. 64, 6). – Как общеизвестно, подлинные святые каялись даже в собственных добродетелях, находя в них порочность тщеславия.        

Господи и Владыко живота моего,
дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.
Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве, даруй ми рабу Твоему.
Ей, Господи Царю,
даруй ми зрети моя прегрешения,
и не осуждати брата моего,
яко благословен еси во веки веков, аминь.
Боже, очисти мя грешного!^[6]

И в этом смысле, тематически, евангельские воскресные чтения, вводящие нас во дни Великого поста, предлагают нам совсем другую картину домостроительства нашего спасения, когда будут последние первыми, и первые последними (Мф. 20, 16).