Дело об убийстве Царской семьи: открытия и сомнения судебного медика

Доктор медицинских наук профессор Вячеслав Леонидович Попов

Известный судебный медик, криминалист и антрополог Вячеслав Попов рассказал «Царьграду» о ходе экспертизы по делу об убийстве последней Царской семьи и их приближенных и исследовании «Екатеринбургских останков»

С доктором медицинских наук профессором Вячеславом Леонидовичем Поповым мы встретились в его кабинете в Ленинградском областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Сотрудники в белых халатах, подчеркнуто консервативная, даже спартанская рабочая обстановка, которую скрашивают лишь книги и множество дипломов и грамот на стенах, свидетельствующих о научных и профессиональных заслугах эксперта, без малого шесть десятилетий своей жизни отдавшего судебной медицине и криминалистике.

С 1991 года профессор Попов занимается расследованием убийства Царской семьи, был одним из экспертов первого следственного дела. К выводам этого следствия, проведенного поспешно и с целым рядом нарушений, Вячеслав Леонидович занимал последовательную скептическую позицию, выраженную, в частности, в его книге «Где Вы, Ваше Величество?». В новом следственном деле, начатом практически с нуля и осуществляющемся на качественно ином уровне, профессор Попов также привлечен в качестве ключевого эксперта.

В продолжение беседы с другим экспертом следственной группы — ученым-антропологом, кандидатом биологических наук Денисом Пежемским — «Царьград» предлагает эксклюзивное интервью с профессором Вячеславом Поповым. Наша задача — не раскрыть тайну «Екатеринбургских останков» (это дело следствия, а затем и Священноначалия Русской Православной Церкви), но исключительно пролить свет на сам ход расследования, вокруг которого ходит много слухов и домыслов.

Два следствия — два подхода

— Вячеслав Леонидович, уже неоднократно говорилось, насколько различны подходы к ведению следственных действий по делу об убийстве последней Царской Семьи и их приближенных в 1990-х годах и сегодня. Вы лучше многих других знакомы с обоими процессами, а потому хотелось бы узнать, что называется, из первых рук, в чем же их главные отличия?

— Первое следствие проводилось впопыхах. Старались как можно быстрее завершить все экспертизы, считая, что их можно провести в течение нескольких недель. Более того, все делалось «под покровом тайны»: останки извлекались среди ночи, под дождем, в крайне неблагоприятных условиях. В результате многое из того, что должно было стать объектами судебно-медицинской и судебно-антропологической экспертизы, могло быть утрачено.

И наконец, нельзя не отметить личностный фактор: характер следователя Владимира Соловьева, который, на мой взгляд, несколько переоценил свою способность анализировать очень большой объем материала, который на него свалился. И многие рекомендации, которые ему давались экспертами, чтобы провести полное, объективное и всестороннее расследование, следователь просто игнорировал. Хотя это правило является краеугольным камнем любого расследования и предусмотрено Уголовно-процессуальным кодексом.

Новые же исследования диаметрально отличаются от тех, что были проведены в 1990-е годы. Самое главное, никто никакой тайны из этого расследования не делает. Свидетельство тому — промежуточные отчеты экспертов и публичные конференции, в частности, проведенная в ноябре 2017 года под председательством Святейшего Патриарха Кирилла в московском Сретенском монастыре. В ходе последней были изложены все основные результаты, полученные на данном этапе экспертизы.

— То есть Следственным комитетом было сделано исключение: несмотря на то, что каждый член экспертной группы дает подписку о неразглашении тайны предварительного следствия, руководство СКР разрешило открыть полученные данные?

— Именно так. Естественно, это официальное расследование, у которого есть определенные правила, накладывающие на экспертов определенные обязательства. Но Следственный комитет поступил очень правильно, не делая тайны из результатов специальных экспертных исследований, разрешив их обнародовать, понимая громадный интерес к этой проблеме и, прежде всего, со стороны православной общественности.

— А что касается сроков расследования, в том числе работы экспертов?

— Спешки никакой нет. И это очень важный, важнейший момент. Когда спросили Его Святейшество, может, есть смысл установить некие даты окончания, он ответил: ни в коем случае! У нас сейчас не коммунистическое мышление: обязательно завершить дело к 7 ноября или к 1 мая. Делайте столько, сколько нужно: нам важен объективный, обоснованный и аргументированный результат.

Но не менее важен еще один момент: нынешний следователь Марина Викторовна Молодцова — человек, интеллектуально чрезвычайно незаурядный, всецело соответствующий своей фамилии. Она держит в голове колоссальный массив материала. Приходится удивляться: как только появляется какой-либо вопрос, пусть даже самый маленький и частный, например, на той же конференции, Марина Викторовна сразу же выкладывает целый ворох следственной информации, имеющей прямое отношение к этому вопросу, подтверждающей или опровергающей его.

Наконец, важно отметить роль Русской Православной Церкви. В составе комиссии экспертов есть люди верующие, воцерковленные, которые внутренне чувствуют необходимость и ответственность докопаться до истины. К слову, их вера нисколько не мешает им проводить специальные научные исследования — напротив, это стимулирует их, дает силы для того, чтобы провести дополнительные экспертизы, которые иной человек мог бы посчитать излишними. И все эти составляющие позволяют надеяться, что новое следствие придет к определенному, а главное, обоснованному выводу.

— Есть ли принципиальные различия в вашей экспертной позиции в ходе первого и сегодняшнего следствий?

— Догадываюсь, что вопрос связан с критикой, обрушившейся на меня в последнее время. Мол, в 1990-е годы я подвергал следствие критике, а теперь изменил свою точку зрения чуть ли не на 180 градусов. Хочу напомнить всем, кто читал мои интервью и публикации на эту тему, свою точку зрения, высказанную по поводу следствия 1991–1994 годов относительно «Екатеринбургских останков»: это могут быть Романовы, но достаточных оснований для такого вывода на тот момент не было собрано.

Есть противоречия, которые необходимо было проверить и при возможности устранить. Экспертиза — это сплошные сомнения, которые мы призваны разрешать каждый день. Поэтому никакой принципиальной разницы в те годы и сегодня в моей позиции нет. Напротив, та точка зрения, которую я высказывал в 1990-х годах, сейчас возобладала: да, это могут быть Романовы, но мы продолжаем искать доказательства этого.

Спорные вопросы: сабельный след, серная кислота и попытка сожжения

В овале зона, где обнаружены последствия двух «сабельных» ударов, справа — увеличенное изображение указанной зоны. Фото предоставлено профессором Вячеславом Поповым

— Удалось ли вам снять какие-то существенные вопросы и противоречия, которые у вас возникли в ходе первого следствия?

— Здесь очень важно оговориться, что свои исследования мы вновь начали «с нуля». Мы обратились к тем же объектам [«Екатеринбургским останкам» — М.Т.], которые начали исследовать в 1991 году. И прошли весь цикл по установлению пола, возраста, роста, всего антропологического комплекса, который касается этих останков. И тем самым нашли немало нового, дополнительного, проливающего свет на версию о возможности их принадлежности последнему русскому Государю, его Семье и приближенным. Приведу несколько примеров.

Прежде всего, это повреждение на черепе №4, который предположительно может принадлежать Государю. Напомню, в 1891 году при покушении на Николая II, тогда еще Цесаревича, в японском городе Оцу, он получил сабельные удары по голове. Есть протокол трех врачей, оказавших ему помощь, где есть описание ран, которые были на голове, тех кусочков кости, которые удалили в процессе оказания помощи.

В 1990-х годах повреждениями черепа занималась другая группа, представители которой, по косвенным данным, были уверены, что эти следы нужно искать на левой стороне головы. Они провели компьютерную томографию черепа. В результате коллеги пришли к выводу, что следов прижизненных механических повреждений на черепе №4 не найдено. Однако нужно сказать, что возможности томографии того времени и сегодняшнего дня существенно отличаются.

Сейчас же, когда мы вновь прикоснулись к этим останкам, то не слева, а справа были обнаружены следы, условно говоря, «костной мозоли», то есть изменений костной ткани, имеющих продолговатую вытянутую форму и которые вполне могли быть следом от сабельных ударов. Новые компьютерно-томографические исследования показали результаты перестройки костной ткани, которые могут быть свидетельством заживления, а соответственно, доказывают, что эти повреждения были прижизненными и давними.

В дополнение к этому мы сделали рентгенографию с прямым увеличением изображения, которая позволяет сделать рентген небольшого участка с очень высоким разрешением снимка. Мы увеличили этот участок черепа №4 примерно в 50 раз и, проследив структуру костной ткани, подтвердили результаты компьютерной томографии. С уверенностью можно сказать, что это вполне могут быть следы двух ударов рубящим предметом.

— Что еще из результатов новых следственных экспертиз стало для вас открытием по сравнению со следствием 1990-х годов?

— Было очень много разговоров относительно воздействия серной кислоты на останки людей. Существует версия, что этой кислотой якобы были сожжены тела представителей последней Царской Семьи и их приближенных. Проведя специальное экспериментальное исследование о воздействии концентрированной серной кислоты на биологические останки людей (кожу и кости), мы пришли к выводу, что при ее нанесении на поверхность тела это приводит лишь к изменению кожи, но не к ее разрушению.

— То есть обезобразить лица серной кислотой возможно, но уничтожить тела — нет?

— Обезобразить можно, и то не до неузнаваемости. Ну и, конечно же, невозможно кислотой, даже концентрированной, полностью уничтожить тело человека в тех максимальных количествах кислоты, о которых идет речь в имеющихся исторических документах. Результаты нашего исследования показали, что при аппликации серной кислоты на кожу это никоим образом не влияет на кости, находящиеся под кожей. Если же нанести концентрированную серную кислоту на оголенную кость, то изменения будут, но только после длительного воздействия — через несколько дней. И эти изменения будут носить весьма поверхностный характер. Поэтому мы исключили в том числе и версию, что обнаруженные на черепе №4 черные пятна могут быть следами воздействия серной кислоты.

— А что касается неоднократно озвученной версии о сожжении тел убиенных при помощи бензина или керосина и дров?

— И здесь мы провели исследования. Даже при кремации тела в замкнутом пространстве при помощи специального оборудования остается до 2,5 кг останков, в которых можно идентифицировать происхождение костей. То есть даже в этом случае сжечь полностью дотла и развеять пепел по ветру — невозможно. Как это делается на свежем воздухе с помощью дров, то можно адресовать интересующихся в Индию, о чем говорил Святейший Патриарх на Конференции в Сретенском монастыре. Он лично наблюдал, как специально обученные люди по специальной методике сжигают тела умерших на протяжении многих часов, на жаре, а не в сыром лесу под Екатеринбургом. И даже при длительном специальном сжигании «на жаре» полного уничтожения останков не происходит, остаются довольно крупные фрагменты. К слову, существует несколько показаний участников цареубийства, которые в этом моменте противоречат друг другу.

Важность исторической экспертизы

Царская Семья

— И именно в этом вопросе очень важна историческая экспертиза, не так ли?

— Об этом говорилось не раз еще в ходе первого следствия. Так, на одной конференции в 1998 году выступал Александр Иванович Бастрыкин, который на тот момент еще не возглавлял Следственный комитет, и в своем докладе он высказал совершенно очевидное требование закона о проведении исторической экспертизы, однако следователь Соловьев это полностью проигнорировал.

— То есть в рамках первого следствия вообще не было исторической экспертизы?

— Нет, не было. И когда следователю говорили, в том числе директор Института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук академик РАН Вениамин Васильевич Алексеев: «Владимир Николаевич, мы готовы провести экспертизу, в том числе с работой в архивах, только поставьте вопросы». На что Соловьев ответил, что бумаги проанализировать он и сам в состоянии. Видимо, он просто не понимал, что такое специальный историко-архивный анализ.

— Сейчас ситуация принципиально другая и подобная экспертиза проводится?

— Как раз сейчас мы занимаемся следующей работой. У нас есть показания непосредственных соучастников убийства, свидетельства о том, как происходило само это преступление, кто где стоял и как стрелял: Юровский, Кабанов и другие. И опять — масса противоречий. В итоге мы попросили историков, основываясь на исторических источниках, описать более-менее реальную, объективную картину произошедшего преступления. Основываясь на описанной историками ситуации, мы сопоставим эти данные с нашими исследованиями огнестрельных повреждений на костях. Нужно сказать, что пока в реконструкции обстоятельств убийства остаются некоторые противоречия.

Критика и критиканство

— Тем не менее в ряде СМИ, а также в социальных сетях и блогосфере в последнее время все чаще можно встретить критику следствия. Видите ли вы в ней конструктив?

— Существует конструктивная критика и критиканство. К последнему я отношу, к примеру, попытки обвинить нас в том, что вопреки обещаниям Патриарха Кирилла мы скрываем результаты следственных экспертиз. Это опровергнуть легче всего — в ходе Конференции в Сретенском монастыре все было изложено максимально подробно и открыто. Эти материалы обнародованы, и у всех есть возможность с ними ознакомиться. Кстати, в ходе конференции у многих наших критиков, которые находились в зале, была возможность задать нам вопросы по тем же сабельным ударам. Но тогда они этого не сделали, и уже после конференции пошли критические публикации, будоражащие аудиторию.

Следующий момент. Я неоднократно читал о том, что никто не учитывает интересов потерпевших, а «потерпевшими», дескать, является весь православный народ. Здесь есть элемент манипуляции терминами: говорится о предварительном следствии и о потерпевших, и то и другое — юридические понятия. В соответствии с уголовно-процессуальным законом, потерпевшим человек становится только тогда, когда следствие признает его потерпевшим, существует определенная юридическая процедура, как и на каких основаниях это делается. Поэтому когда жонглируют юридическими терминами, вкладывая в них свой «житейский» смысл, это тоже — критиканство.

Далее. В последнее время начали ссылаться на независимую комплексную экспертизу, которую провели стоматолог и два историка. Я не знаю, можно ли комментировать стоматологическую часть этой экспертизы, поскольку в ее преамбуле сказано, что стоматолог базировался на данных интервью, опубликованных в открытой печати. В то время как уже давно опубликованы полные тексты протоколов судебно-медицинских исследований по этому вопросу. Истинный эксперт никогда не станет делать какие-то суждения по интервью, так как ему нужны реальные объекты исследования. Куда интереснее историческая часть этой экспертизы, проведенная двумя историками — Леонидом Болотиным и Алексеем Оболенским.

— Речь идет о критике предположения о принадлежности черепа №4 Государю, основанной на неудовлетворительном состоянии зубов?

— Совершенно верно. Есть заключение о том, что у останков, предположительно принадлежащих Государыне и великим княжнам, зубы излечены на высочайшем, эксклюзивном для начала XX века уровне. Причем сам факт того, что все убитые страдали заболеванием зубов, уже свидетельствует о его наследственном характере. И на этом фоне череп №4 — человека, который вообще не лечился и, прямо скажем, зубочелюстной аппарат которого в отвратительном состоянии. Совершенно правы те, кто говорит, что это — нонсенс.

Историки, которые провели независимую экспертизу, изучили то, что говорится на эту тему в исторических источниках — дневниках Государя и Государыни. Были сделаны, к сожалению, тщетные попытки найти записи лейб-дантистов, в частности, доктора Сергея Сергеевича Кострицкого и т.д. И действительно, находятся документы о том, что Кострицкий бывал в Царском селе, и в бумагах Министерства двора есть данные об уплате ему крупных сумм за работу и материалы. Видимо, оказывалась очень серьезная помощь. Есть данные и о том, что Государь регулярно менял зубные щетки. Более того, есть записи, что он встречался с лейб-дантистом, например, от января 1917 года:

«После завтрака просидел полтора часа наверху у зубного врача Кострицкого, приехавшего из Ялты... После завтрака был у Кострицкого долго... От 2 до 3.30 сидел у Кострицкого».

Но где здесь написано, что он лечил зубы? Конечно, это можно предполагать, но уже следующая запись, приведенная в этой исторической экспертизе, свидетельствует о том, о чем они говорили:

«Начальник Императорской дворцовой охраны генерал-майор А.И. Спиридович вспоминал, что “Государь любил заходить побеседовать к зубному врачу С.С. Кострицкому… Простота, правдивость и искренность Сергея Сергеевича нравились Государю”. Беседы шли “о литературе, о людях, о событиях. О многих приближенных говорил с ним Государь откровенно, зная, что собеседник сумеет сохранить в тайне, что следует. По часу, по два просиживал Государь у Кострицкого... и уходил морально отдохнувшим...”

Вот и все. И как после этого говорить о том, что Государь лечился? Где здесь вообще говорится о лечении?

Найдены «прозрачные фотографии» Государя и Государыни

— То есть, резюмируя по этому эпизоду, подобная критика не исключает возможности принадлежности черепа №4 Государю?

— Это ни в какой мере не колеблет данное предположение. Мы пытаемся найти что-то, что бы исключило или подтвердило следственную версию. Честно говоря, нас нисколько не интересует конъюнктура. И если у нас получится, что это не так — то мы это озвучим прямо. Более того, мы сами пытались найти хоть какие-то записи о стоматологическом статусе членов Царской семьи, но не нашли даже косвенных сведений. Кстати, пока я не могу об этом говорить подробно, но в ходе этих поисков в архивах мы нашли сведения, что у Государыни было одно серьезное заболевание, которое могло отразиться на ее черепе. И в самое ближайшее время мы планируем провести исследование для того, чтобы установить, есть следы этого заболевания или их нет.

Рентгеновский снимок левой руки Императрицы Александры Феодоровны

Вновь и вновь повторюсь: поверьте, мы сомневаемся в различных следственных версиях ничуть не меньше наших критиков. Даже в гораздо большей степени, чем все остальные, ведь весь расклад находится перед нами. Но мы прекрасно понимаем, что те факты, которые мы установим, не должны ни у кого вызвать сомнений. Ответственность же за результаты наших исследований мы несем, как говорят немцы, на 300 процентов! И конечно, мы крайне признательны любым критикам, если их критика обоснованна и аргументирована.

Генетическая экспертиза и суперкомпьютер «Ломоносов»

— Многие ждут результатов генетической экспертизы. На какие вопросы она способна ответить?

— Генетическая экспертиза уже подходит к концу, и она должна подтвердить или опровергнуть: принадлежат ли «Екатеринбургские останки» Романовым или нет. Эта независимая экспертиза проводится в двух совершенно разных генетических центрах, они совершенно незнакомы с результатами друг друга. Более того, Патриарх Кирилл лично закодировал все объекты исследования, и никто из экспертов не знает, кому принадлежит тот или иной объект. Их результаты будут просчитаны на суперкомпьютере «Ломоносов» в Московском университете. Более высокого уровня на сегодняшний день невозможно представить не только в России, но и во всем мире.

— Завершая нашу беседу, не могу не спросить: что для вас на сегодняшний день уже совершенно очевидно в этом деле?

— Очевидно, что убийство этих людей, имена которых сегодня ведает только Господь, было совершено при отягчающих обстоятельствах. Не вызывает никаких сомнений, что это было гнуснейшее преступление, которое никакими доводами, в том числе даже революционными, не может быть не только оправдано, но даже смягчено.