Диалог многодетных.
Когда детей можно накормить, но уже не на что сводить в цирк — это неприлично

Обозреватель журнала «Фома» Александр Ткаченко постоянно живет в городе Жиздра Калужской области, в его семье четверо детей. Проблемы многодетных известны ему не понаслышке, поэтому мы попросили именно его побеседовать об этих проблемах с одним из государственных деятелей, ответственных в нашей стране за решение данной проблемы.

Ответить на наши вопросы согласилась первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей Наталья Карпович. Сама она также многодетная мать, у нее пятеро детей, один из которых приемный.

Первый зампред Комитета Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей Наталья Карпович с дочерьми Леной и Аней, и сыновьями Сашей, Данилой и Сергеем

— Наверно, в ответ на Ваш вопрос можно начать сыпать цифрами, рассказывая о том, как много принято у нас законов и как много существует в стране различных пособий, но я бы не хотела делать вид, что все у нас хорошо, ведь мы же прекрасно знаем, что это не так. Ситуация очень сложная. Да и что Вы хотите, если в течение двадцати лет вопросом поддержки семьи в нашем государстве практически не занимались? Серьезная работа началась лишь в последние восемь лет, и хотя за это время сделали все возможное, но при общем масштабе проблемы это все равно — капля в море.

Поверьте, Александр, я депутат всего два года, а многодетная мать уже более десяти лет, моей старшей уже восемнадцать, так что мне и самой пришлось через все это пройти. Хорошо помню, как в 90-е годы даже нынешних крошечных пособий никто не платил, а ведь я мать-одиночка, вдова ликвидатора чернобыльской аварии и обладатель еще множества других льгот. Однако сегодня ситуация изменилась.

— По себе лично я не слишком-то заметил эти изменения. У нас в области действительно появилась выплата от губернатора — 600 рублей, но ввели ее шесть лет назад, а за эти шесть лет 600 рублей стали тем, что сделала из них инфляция. Впрочем, и тогда и сейчас эта надбавка не решала моих проблем.

— А какой помощи Вы бы хотели сверх того?

— Денег. Это элементарная, но самая насущная потребность. Ведь, к примеру, в США многодетные семьи получают дотацию по тысяче долларов. Почему это невозможно у нас?

— Потому что мы очень далеки от социально развитых стран, хотя бы в таком вопросе, как налоги. Ведь в тех же США работающий человек отдает в казну до сорока процентов от своих доходов. У нас же — низкие налоги, а отсюда и нищие фонды социальных ведомств.

В одночасье это, естественно, не решить, разве что раздать прямо сейчас весь стабилизационный фонд, как предлагают в своих популистских высказываниях некоторые безответственные политики. Но тогда завтра у нас могут снова, как в 90-е годы, начаться задержки с выплатой пенсий.

Я даже больше скажу: Вы правильно подметили, что живете в развивающемся регионе, где ситуация еще более-менее стабильна. В целом же по стране все крайне неравномерно. Федеральный центр предоставляет семь постоянных пособий, но остальное отведено регионам, и тут все зависит от их экономического положения. Если регион дотационный, то он дает лишь минимум, который получает от центра (в случае, скажем, с надбавкой для многодетных — это не более ста рублей), но если регион развивается, то объем региональной составляющей может быть весьма ощутимым, есть даже некоторые регионы, где ввели единовременные выплаты в сто тысяч рублей, хотя это лишь единичные случаи.

— Но ведь не только в деньгах проблема. Законодательная сфера во многих областях тоже хромает…

— Еще как! У нас в законах нет даже определения основных понятий, многих из которых не было и в советские годы. Как можно говорить о федеральных льготах многодетным семьям, если у нас в законодательстве даже нет самого термина «многодетная семья»? И это только кажется, что можно легко решить все, назвав многодетными те семьи, где три и больше детей, а на самом деле моментально возникает спорная ситуация с семьями обычными и с семьями, где дети находятся под опекой. То же и с определением материнства и отсутствием определения отцовства. Нужно как-то определить термин «родитель», ведь есть отцы-одиночки, которым ничего не платят, потому что в законе говорится только о матерях-одиночках. Но если поспешно и неверно ввести такое нейтральное понятие, как «родитель», то хотя эта юридическая недоработка будет снята, но появится с десяток других.

Чтобы подготовить нормальный закон, который бы не забуксовал на местах, нужно время и профессионалы. Скажем, над проблемами семейного законодательства у нас уже несколько лет работает группа специалистов из тридцати человек. Но даже когда они закончат работу, то проблема все равно не разрешится. Мы — законодатели и должны прописать нормы, но затем они попадут к чиновникам на местах, которые обязаны будут их исполнять. И тут опять же возникнет серьезный вопрос: исполнят или нет, а это зависит не только от нас, властей, но и от рядовых граждан.

Я всегда говорю на встречах с избирателями: даже если пособие всего семьдесят рублей, то обязательно оформляйте его, с какими бы трудностями это ни было бы связано. Да, деньги маленькие, и чиновники в собесах грубят. Но, во-первых, из-за идущих реформ ситуация может очень быстро меняться и семьдесят рублей могут в любой момент превратиться в семьсот. А во-вторых, нам всем, российским гражданам, надо воспитывать чиновников, причем учиться не только с ними разговаривать, но и реально пользоваться своими правами.

Пусть пока ради семидесяти рублей, но сходите, зарегистрируйтесь. В конце концов, это наш гражданский долг… И, поверьте, это не бессмысленно. Я не раз была свидетелем эффективности адекватного поведения людей, которые не ругались, не скандалили, не требовали невозможного, не обвиняли муниципального служащего в том, что правительство дало мало денег, но жестко отстаивали свои права. Чиновники запоминают таких людей в лицо и сами начинают звонить им домой, интересоваться их жизнью…

— То есть надо просто «засветиться» в правовом поле?

— Да. Знаете, мне сейчас очень стыдно, что я говорю это, а сама так и не оформила свои семьдесят рублей надбавки — так и не совершила важного гражданского поступка. И, кстати, зря. Недавно оказалось, что у нас в Петербурге есть еще дополнительная выплата на детей из многодетных семей, которая даже в моей семье на фоне депутатской зарплаты была бы нелишней. Уделяй я больше времени собственному райсобесу, то бы узнала о ней гораздо раньше.

— Можно немного конкретики: что Вы, как человек, отвечающий именно за законы, считаете необходимым сделать сегодня для исправления ситуации? Какие правовые нормы нужны нам в первую очередь?

— В первую очередь надо все-таки разобраться со статусом родителей, закрепив его пожизненно. Ведь сегодня у нас так: дети выросли — и ты не родитель. А то, что ты из-за этого потратил лучшие годы жизни, не сделал карьеры, не накопил пенсии, — никого не волнует. Труд родителей должен стать оплачиваемым. Женщина, родившая третьего ребенка, должна получать зарплату. Тут можно оттолкнуться от какой-то суммы, я бы взяла незначительную, но четко прописанную в законах, скажем, ту, которую выделяют на переквалификацию безработному родителю: сейчас это 4 300 рублей. Пусть для начала хотя бы так, ибо если сам факт существования такой зарплаты будет зафиксирован законодательно, то потом ее гораздо легче будет увеличивать.

Есть и еще одна важная мера, которую государство не могло позволить себе в 90-е, но может сейчас, особенно когда в условиях кризиса его участие и влияние в частном бизнесе возросло. Я говорю о связи минимальной зарплаты и прожиточного минимума. Смотрите, как было в начале 80-х: прожиточный минимум составлял 35 рублей, а минимальная зарплата равнялась 70 рублям. То есть человек знал, что на любой работе он сможет получать столько, что прокормит не только себя, но и своего ребенка. Так же должно быть и теперь.

Вот сколько у Вас в семье человек?

— Шестеро. Работаю только я, потому что жена сидит с детьми, прожиточный минимум для нас составляет около 30 тысяч, а в месяц заработать удается где-то 24-25.

— Значит, нужно, чтобы по закону вы получали не меньше 30 тысяч, но получали именно в форме зарплаты, а не в виде каких-то дополнительных пособий. Я думаю, сейчас на меня обидятся многие читатели, но я все равно скажу: давать деньги просто так государство не должно, оно лишь наплодит иждивенцев. Ведь что тут скрывать: представление о многодетных как о нищих-побирушках появилось не на пустом месте.

Я знаю семьи, где семь детей, даже двенадцать, и родители их тянут, женщины умудряются подрабатывать, а мужья у них на подхвате всегда: и по дому, и везде. Но после этого я у себя принимаю женщину с тремя детьми, у которой на устах одно слово «Дайте!» Где ваш муж? Пьет, да и сама она выпивает — видно. Жить есть где? Нет, но в очередь они как-то встать не собрались. О таких ходатайствовать просто невозможно, да и не хочется.

По моим расчетам, работать ради своей семьи готовы родители лишь в двух из десяти многодетных семей. Это ужасно. И это можно сломать лишь одним способом: человек твердо должен знать, что государство обязательно позаботиться о нем в случае его нетрудоспособности, но пока он может работать, он должен работать и получать за это достойные деньги, на которые сможет прокормить своих детей.

Наконец, самое главное — нам нужен единый социальный стандарт, принятый на федеральном уровне. Без него мы не сможем развивать нашу социалку системно, все будет происходить лишь на уровне разовых мер. Опыт регионов, в которых ввели региональные стандарты, уже доказал их важность и эффективность. В первую очередь это опыт Москвы.

— Москва — столица, здесь больше денег, больше возможностей…

— А дело не в деньгах. Дело в том, что в Москве эффективно налажено исполнение соответствующих законов. Здесь на уровне субъекта Российской Федерации четко прописано, что такое, скажем, «молодая семья», прописан статус родителей (отца и матери), четко определено, какие семьи считаются многодетными, и так далее. Каждой из социальных групп назначена адресная помощь, причем с учетом именно их нужд и требований.

Соответствующий документ, ставший результатом долгой, кропотливой и скучной работы законодательной и исполнительной власти, создал четкую схему устройства сложной социальной системы. И внедрить такой стандарт можно не только в столице, но и в самом бедном регионе. Если это сделать, то больше не станет таких ситуаций, когда женщине с пятью детьми надо будет до бесконечности ходить по инстанциям и доказывать, что она многодетная мать.

— Это все пока только планы или работа уже ведется? И если да, то на какой она стадии?

— Не хотелось бы выглядеть формалистом, сыплющим номерами и названиями законов, в которых вряд ли может разобраться человек со стороны и без опыта. И если говорить просто, то сейчас мы работам над двадцатью четырьмя законопроектами по данному вопросу, включая общефедеральный социальный стандарт, о котором я упомянула выше. Все законопроекты находятся на разных стадиях, но я надеюсь, что они все будут приняты. Пусть не сразу, но в течение ближайших нескольких лет.

— И все-таки Вы сами сказали: закон ничего не изменит, если не будет денег. Тогда можно еще один вопрос, уже не как к законодателю, а просто как к человеку, понимающему в теме лучше меня. Ваш личный прогноз: когда же все-таки следует ожидать качественного скачка цифр по выплатам, чтобы больше не было сторублевых надбавок?

— Прогнозировать очень трудно, да я и не люблю подобного политического популизма, когда чиновники рисуют сегодня прекрасное завтра, надеясь, что потом уже не придется отвечать за свои обещания. Что нас ждет впереди — неизвестно, можно лишь надеяться на лучший вариант.

Он таков: если не произойдет серьезных экономических или социальных потрясений, то в лучшем случае на полное преодоление кризиса уйдет минимум три года, а для социалки потребуется еще два года развития, чтобы она смогла выйти на более-менее достойный уровень.

— «Более-менее» — это как?

— Скажем, на тот уровень, когда при прожиточном минимуме в 30 тысяч Вы будете спокойно работать, зная, что получите эти деньги.

— Все-таки я бы не назвал это достойным существованием. Это все равно балансирование на грани нищеты.

— Наверное, лучше назвать это положением, когда у человека есть «спасательный круг» и он уже знает, что не утонет. Так не может продолжаться долго, я согласна, поскольку на «спасательном круге» нельзя поселиться и жить. Когда детей можно накормить, но уже не на что сводить в цирк — это неприлично, на таком уровне ни в коем случае нельзя останавливаться, гордо заявляя, что мы решили вопрос с нищетой в стране! Но это тот реально достижимый результат, к которому мы можем и обязаны стремиться сегодня.

Я понимаю, что звучит не очень радостно, но это, по крайней мере, правда. Обещать что-то другое было бы нечестно. Так что я обещаю лишь это, и сама постараюсь сделать на своем месте все, чтобы наша жизнь изменилась к лучшему. Причем обещаю серьезно, а не на еще одну лишнюю каплю.

— Спасибо большое за Ваше интервью.

— Спасибо и Вам! Скажите, а Вы сами, как многодетный отец, удовлетворены им? У Вас лично сложилось ощущение, что власть понимает проблемы, с которыми люди сталкиваются на местах?

— Тут трудно что-то сказать, поскольку я изначально не ожидал, что наш разговор сможет открыть для меня нечто новое. Лично для меня все сказанное было очевидно: и то, что проблемы, существующие ныне, нельзя разрешить просто так, и то, что обвинить в них кого-то конкретно, — тоже нельзя. Вы как депутат получаете, наверное, упреки в свой адрес, но на самом деле упрекнуть Вас не в чем. Вы делаете все, что можете, и я действительно вижу, что проблема очевидна для Вас как для человека, принимающего решения, но точно также я вижу, что пока, на сегодняшний день, механизмов выхода из создавшейся ситуации не существует. Надеюсь, что Вам и Вашим коллегам удастся их создать.

— Спасибо Вам еще раз, я тоже надеюсь, что нам удастся изменить ситуацию. Пользуясь случаем, хочу добавить лишь одно: для этого придется потрудиться, и много. Причем трудиться придется всем: и нам, и Правительству, и Президенту, и каждому человеку на своем месте. Потому что если власть будет работать, а люди останутся пассивными, то мы так и не станем полноценными гражданами, способными полноценно использовать собственные права.

Беседовал Александр Ткаченко