Лев Толстой: «христианство» без Христа

В 2010 году исполняется 100 лет со дня смерти Льва Толстого. Издательство Свято-Тихоновского университета выпустило монографию священника Георгия Ореханова «Русская Православная Церковь и Л.Н. Толстой. Конфликт глазами современников», в которой автор не только рассматривает проблему отношений писателя с Церковью, но и дает широкий контекст эпохи, общественных настроений и особенностей русской религиозной жизни в предреволюционный период.

– Отец Георгий, многих образованных людей, которые приходят в Церковь, «проблема Толстого» сильно смущает. Для нескольких поколений Толстой стал символом русской классической литературы, мерилом нравственности. И вдруг, входя в храм, они должны оставить его за оградой?

– Вы сразу начинаете с очень трудного вопроса. Наша современная церковная жизнь так устроена, что очень часто человек приходит в церковь и приносит в нее весь свой интеллектуальный, эмоциональный груз, всю свою «историю болезни», и не хочет с этим грузом в Церкви расставаться. Даже когда ему говорят, что это с духовной жизнью не связано, от этого в Церкви надо избавляться.

С Толстым так происходит очень часто. Есть, конечно, люди, которые просто любят Толстого, для которых он – олицетворение русской культуры, русского XIX века, в каком-то смысле даже русского дворянства. Таких людей, конечно, все меньше, просто потому что сейчас, к сожалению, все меньше людей интересуются русской литературой. А большинство ведь только «Войну и мир» в школе читали.

Но на христианскую жизнь люди смотрят, тем не менее, глазами Толстого. Это взгляд, который основан на признании примата моральных ценностей, моральных принципов. То есть, большое количество современных людей, приходящих в Церковь, считают, что в христианстве самое главное – мораль, этическое учение, которое выражено, в частности, в Нагорной проповеди. Именно так считал и сам Толстой.

И надо сказать, что Толстой сформулировал очень характерный, но совершенно ложный методологический принцип. Если взять все учения всевозможных религий, у них есть общее ядро и есть то, чем они отличаются. Ядро – это мораль. Мораль во всех религиях одинакова: не убий, не прелюбодействуй, не укради т.д. То, чем они отличаются, – мистическая часть вероучения, и она ошибочна, с точки зрения Толстого. И многие считают, что главное в христианстве, – понимание того, как себя надо вести.

Священник Георгий Ореханов
Священник Георгий Ореханов
Но на самом деле мораль в христианстве очень тесно связана с догматикой. Потому что фундаментом христианской жизни является вера в Христа и Христово воскресение, в то, что оно несет спасение людям. И только отсюда вытекает вся христианская мораль. То есть, схема здесь совсем другая: сначала догматика, потом этика. И с людьми, которые их переставляют местами, бывает очень часто трудно договориться и их переубедить.

Вообще для русских интеллектуалов, интеллигентов это очень характерная деталь. Например, символ шестидесятничества Булат Окуджава, несомненно талантливый поэт. Его лейтмотив: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Мы должны взяться за руки, потому что в этом мире тяжело, очень опасно, страшно и спасти нас может только союз. А этот союз, на самом деле, не спасет. Никакое человеческое сообщество, никакая группа людей, живущая даже самыми высокими моральными принципами, не спасается сама по себе, потому что спасать может только Бог. И либо человек в это верит, либо не верит.

– Ленин говорил, что Толстой – «зеркало русской революции». Не преувеличено ли советским литературоведением место Толстого в «литературном пантеоне»? Почему большевики считали его своим?

– Место в литературном пантеоне – это тема с субъективным оттенком. Но я много думал о том, каким видели Толстого его современники, как к нему относились люди начала XX века. Место в литературном пантеоне определяется в первую очередь отношением к художественному творчеству. И нужно сказать, что здесь мы имеем совершенно определенное свидетельство. В «Дневнике писателя» за 1877 год Достоевский прямо пишет, что "Анна Каренина" – это вершина русской литературы. Те, кто родились в 80-90– гг. XIX века, единодушно, за отдельными исключениями, свидетельствуют, что выросли на Толстом. Скажем, писатель Борис Зайцев или Сергей Николаевич Булгаков пишут, что не могу представить свое детство без собрания сочинений Толстого, которое зачитано до дыр. Мне кажется, эти свидетельства достаточно показательны.

С моей точки зрения, если оценивать художественное творчество Толстого – это великий русский писатель, который был бесконечно богато одарен, он получил такой дар, который немногие люди получают.

Вторая половина Вашего вопроса в том, как он этим даром воспользовался, почему большевики его полюбили, ведь так художественно одарен был не только Толстой, но и Достоевский, Чехов, Лесков и многие другие писатели и поэты? Для большевиков и для советской действительности Толстой был символом борьбы со всем тем, что сами большевики ненавидели. Это царская Россия, это самодержавие, это русская православная церковь, это вся государственная система, которая существовала в России, это судопроизводство, это тюрьмы, – все то, что Толстой уже к концу жизни начинает беспощадно критиковать.

Правда, есть и принципиальное различие: Ленин призывает к тому, чтобы все это, ему ненавистное, разрушить жестоко и как можно скорее, а для Толстого такой способ, конечно, был чужд, он к насилию и кровопролитию не призывал. Но, хотя он сознательно этого не делал, реально его произведения, которые написаны после так называемого «духовного переворота», были революционизирующим фактором. Они просто развращали русскую молодежь. Они приучали ее к мысли, что Церковь в России является служанкой власти, что Россия загнивает, что она разлагается, что пореформенные суды, скажем, это ужасно, очень плохо и с этим надо бороться.

– Я помню в воспоминаниях Анастасии Цветаевой рассказ о том, как они ездили на похороны Толстого. Для их круга смерть Толстого с предшествовавшими ей обстоятельствами была огромным драматическим событием. Кто-нибудь из тех, кто увлекался Толстым и толстовством, потом, после революции, террора, говорил, что разочаровался в нем?

– На самом деле, что значит «увлекался толстовством»? Увлекаться чтением Толстого, это одно, а причислять себя к числу его сторонников, – другое. Чтением Толстого были увлечены тогда очень многие русские интеллигенты. Что касается случаев обращения его сторонников, то у нас есть очень яркие примеры.

Могила Льва Толстого
Могила Льва Толстого
Например, святой мученик Михаил Иванович Новоселов был некоторое время толстовцем и пытался осуществить на практике его программу, был одним из организаторов земельной коммуны, пытался обрабатывать землю и так далее. Но в какой-то момент он вдруг понял, что это очень зыбкий идейный фундамент, на котором жизнь человека не построишь и, тем более, не может произойти тех улучшений в жизни русского крестьянина, русских людей, которые, конечно, были необходимы, о которых все говорили. И разочарование в толстовстве происходит у него достаточно быстро: в 1901 году он уже пишет Толстому письмо, в котором очень четко излагает позиции, по которым они с Толстым расходятся. То есть, бывший ревностный толстовец, а он был именно ревностным толстовцем, потому что опубликованы его письма Толстову, где он подчеркивает, что считает Толстого своим учителем, наставником, в начале XX-го века он уже понимает, что эта программа является иллюзией и, на самом деле, она для молодых душ в первую очередь разрушительна. Такие примеры есть.

– В Ясной поляне жуткое впечатление производит могила Толстого, просто какой-то экзистенциальный ужас охватывает. Эта одинокая могила над обрывом, особенно после того, как ты побываешь в храме в Кочаках, где захоронена вся его семья: и предки, и дети, и почти все родные. Мне кажется, эта могила – символ его одиночества. Вы в своей книге вписываете его в широкий контекст российского общества, но при этом и при чтении биографии Толстого, и когда бываешь в Ясной поляне, есть ощущение, что контекст контекстом, но его трагедия была в том, что он был совершенно одинок...

– Так трудно сказать. Идейный мир человека сложно устроен. Во-первых, Толстой – это очень интересный культурно-психологический тип. Это человек, который, как замечательно пишет отец Георгий Флоровский, просто застрял в XVIII-м веке, в просвещенческой идеологии, которая для него актуальна в варианте Руссо. И этот просвещенческий след за ним тянется всю жизнь, он от этого избавиться не может. Отсюда его рационализм, установка на то, что религиозную ценность имеет только то, что может быть понято и прочувствовано лично. Для Толстого большое очень значение имеет чисто интеллектуальный процесс, рефлексия и эмоциональный процесс – чувства. Для него само понятие веры, так, как мы понимаем веру, не представляет ценности. Для него не существует объективных критериев идейных христианских установок. Христианство для Толстого – это некий субъективный процесс, субъективный фактор, можно так сказать, и именно поэтому Толстой очень близок к протестантизму XIX и начала XX-го века. Именно поэтому он сам изучал протестантов, и протестанты изучали Толстого и продолжают изучать очень настойчиво.

Но Вы правы: он действительно одинокий человек. В какой-то момент он вдруг увидел, что его взгляды никто разделить не может. Для семьи они были не актуальны, неинтересны, потому что Софья Андреевна была совершенно другим человеком. Правда, мне кажется, что некоторые авторы достаточно произвольно противопоставляют заблуждениям Толстого христианство Софьи Андреевны. Ее очень относительно можно назвать православной. Конечно, она была доброй женщиной, в ее сердце всегда жило покаяние, но, как и многие ее современницы, она, к сожалению, с учением Церкви, с самыми простыми вещами была знакома очень поверхностно. И, тем не менее, конечно, взгляды мужа ей были не близки. Не только религиозные взгляды, но и взгляды на ведение хозяйства, взгляды на собственность. Все это предопределило их расхождение.

А когда в жизни Толстого появился человек, который, казалось бы, мог эти взгляды с ним разделить, я имею в вид Владимира Григорьевича Черткова, то выяснилось, что масштаб личности Черткова не соответствует масштабу личности Толстого. Чертков, здесь я уже выражаю свое собственное мнение, не мог понять, что, собственно, Толстого так волнует и мучает.

Всякий раз, когда мы видим «переводы» тех или иных мыслей Толстого, мы понимаем, насколько здесь уровень снижен. Это очень схематично, очень политизировано, рассчитано на восприятие внешнего наблюдателя или читателя. Поэтому, я считаю, что у Толстого самое интересное – это его дневник. Не его публицистические произведения, не религиозные трактаты, где просто содержатся какие-то абсурдные вещи, а именно дневник, где он старается быть честным сам с собой всегда, и видно насколько по масштабам этот источник, – дневник Толстого, – стоит в стороне от других произведений русской литературы. Он интересен, как такая кухня, где Толстой пытается выработать некий позитивный взгляд на жизнь. Я думаю, что ему это не удалось.

Если посмотреть дневники последних лет его жизни, по ним видно, что он терпит идейный крах. Это и было одной из причин его ухода из Ясной поляны.

Все, кто занимается изучением Толстого, делятся на две группы: одни считают, что уход Толстого – это его победа, а другие – что это его поражение. Я отношусь к первой группе. Уход – тяжелое поражение, свидетельство его растерянности и беспомощности перед вопросами, которые перед ним встают. И очень важно, что в этот момент он направляется в Оптину пустынь. Почему? Не потому что у него было сознательное какое-то стремление, скажем, поговорить со старцами или какое-то осознанное, оформленное желание, просто он сердцем чувствовал, что там живут люди, которые его знают и ждут. В частности, старец Иосиф, преподобный Иосиф (Литовкин). Толстой это нутром своим понимал, потому что опыт приездов в Оптину пустынь в нем жил всю жизнь, когда он даже сознательно старался этот опыт в себе подавить, задавить, ему это не удавалось.

Письмо, которое Софья Андреевна написала митрополиту Антонию (Вадковскому) после Определения Синода о графе Толстом, констатировавшего его отпадение от Церкви, – страшное письмо отчаявшейся женщины. У нее и мужа уже словно нет, и она его любит, и обида – на него, на Бога, на людей. В дневниках Толстого про нее написаны очень неприятные вещи. Почему он, будучи автором этического учения, превратил в такой ад жизнь свою и своих близких? Его жизнь идет вразрез, фактически, с тем, что он писал.

– Надо сказать, что сам Толстой это понимал. Потому что в том же самом дневнике у него постоянно присутствует мотив, можно сказать лейтмотив его жизни: а ну-ка, докажи, что ты сам христианин. Он чувствует, что это расхождение с близкими, с семьей, женой, окружающими людьми, противоречит его собственным взглядам.

Он понимает, что не может свою жизненную программу, свои идеи реализовать практически. Но он не хочет понять, что это не случайно, не потому что он не прикладывает своих собственных усилий, а потому что сами идеи висят в воздухе.

Дело в том, что всякий человек, который хочет быть просто моралистом, не веря в Того, Кто является источником морали, всякий человек, который отвергает Христа, но принимает Его учение, в конечном итоге все равно разрушает свою жизнь. Его жизнь саморазрушительна и разрушительна для окружающих.

Это замечательно прочувствовал Федор Михайлович Достоевский. Вообще, для меня это поразительно, каким образом Достоевский фактически предвидел то, что потом написал Толстой. Ведь Достоевский скончался в 1881 году, к этому моменту практически никому еще новые взгляды Толстого не были известны, их нигде нельзя было прочитать. И вот, тем не менее, и в "Дневнике писателя", и в художественном творчестве мы находим со стороны Достоевского понимание того, к чему такой взгляд на жизнь, такое «христианство» без Христа может привести. Я приведу только один пример, это роман «Идиот». В чем главный смысл романа «Идиот», кто такой князь Мышкин? Ведь в определенном смысле роман «Идиот» написан как художественный ответ на книгу Эрнеста Ренана, посвященную жизни Христа. Взгляд Ренана достаточно известен: Христос – это такой положительный тип, это человек, который нес людям высокое учение. И Достоевский блестяще показывает, что на самом деле происходит и с нравственностью, и с человеком, и с самим носителем этих идей, если он только человек, если он только добрый человек и даже если он человек очень высокой нравственности. Князь Мышкин в черновых материалах к этому роману назван «князь-Христос», то есть это некий образ Христа. Но это герой, у которого нет почвы под ногами, он сам очень добр и он пытается принести окружающим людям добро. И что происходит в результате: он разрушается сам, он возвращается в свое исходное состояние, становится идиотом и его увозят снова в Швейцарию. Он разрушает все вокруг себя, все вокруг него просто погибают. Вот замечательный художественный ответ Достоевского на эту идею. Мораль сама по себе не может никого спасти, она может только погубить. И, к сожалению, Толстой этого не осознал. Он понимал, что его, как Вы правильно сказали, собственные взгляды никому вокруг не несут счастье, начиная с членов его семьи. И при этом он не понимал, почему это происходит, потому что его рационалистические, эмоциональные и нравственные установки, они, на самом деле, без этой христианской почвы, без веры, разрушительны.

Вернемся к проблеме отпадения Льва Толстого от Церкви. Протоиерей Иоанн Кронштадский довольно агрессивно обличал писателя, митрополит Антоний (Вадковский), напротив, написал Софье Андреевне очень спокойное мудрое письмо, многие иерархи были близки к интеллигенции, участвовали в религиозно-философском обществе, и, наверное, они уважали Толстого как писателя, потом, он же все-таки был дворянин, что тогда было немаловажно. Как церковные люди реагировали на постановление Синода?

– Реакция была очень разной. И, собственно, Вы в своем вопросе обозначили два разных полюса. Отец Иоанн Кронштадтский – это жесткий полюс, это такое обличение, которое было необходимо. Почему? По той простой причине, что многие люди, когда прочитали определение Синода, не очень поняли вообще, чем оно вызвано. Ведь в их глазах Толстой являл собой пример образцового христианина. Они считали, что взгляды Толстого – это и есть настоящее истинное христианство. Просто потому что они не были знакомы с учением Церкви и смутно представляли, какое на самом деле христианство проповедует Церковь. И отец Иоанн Кронштадтский просто четко обозначил эту разницу: Христос Толстого – это не Христос Церкви. Надо сказать, что задолго до отца Иоанна Кронштадтского эту мысль выразил в своем письме Толстому в 1881 году Константин Петрович Победоносцев. Это очень яркий документ. Победоносцев пишет: «Мой Христос – это не Ваш Христос. Своего я знаю мужем силы и разума, который исцеляет расслабленных, а Ваш Христос – это расслабленный, который сам требует исцеления».

А был другой полюс, полюс толерантности, в этом смысле вообще владыка Антоний (Вадковский) был очень терпимым человеком. Хотя, как свидетельствуют факты, именно митрополит Антоний был одним из инициаторов издания синодального акта. И в целом надо сказать, что, конечно, священнослужители и церковные иерархи поддержали эту инициативу Синода, правда, некоторые из них не были уверены, что она своевременна. Потому что в тот период, когда синодальный акт был издан, они полагали, что уже настолько общество наэлектризовано, что ничего, кроме раздражения и неприятия этот документ не может вызвать. Но Церковь не могла промолчать. Она могла по-разному говорить, она могла издать документ, написанный языком отца Иоанна Кронштадтского, но был издан очень мягкий документ, каким я считаю синодальный акт.

Было несколько священников, которые это определение не приняли, есть уникальный по-своему случай, когда даже один из Афонских монахов, отец Ксенофонт (Вяземский) не принял это определение и стал на Афоне проповедовать, что на самом деле Толстой настоящий христианин, а с ним поступили бесчеловечно.

Тут нет ничего поразительного, потому что магия личности Толстого такова. Мы с Вами дети второй половины XX-го века, для нас этой магии уже не существует. А для русских интеллигентов, которые жили во второй половине XIX века, как сейчас принято говорить: «Толстой – это наше все». Так и было в значительной степени. И очень важно, что был Достоевский, который показал, что возможна альтернатива, важно, что был человек, сопоставимый с Толстым по своему художественному таланту. А я лично считаю, что не менее одаренный, чем Толстой. Просто у него не было возможности так писать, как писал Толстой. Толстой всю жизнь был обеспечен, и в Ясной Поляне у него было время. А Достоевский все время нуждался и вынужден был заранее еще не написанные свои романы продавать издателям.

– Почему эта тема Толстого стала так актуальна сейчас? Например, практически одновременно с Вашей книгой вышла книга Павла Басинского «Бегство из рая». Как раз о проблеме ухода.

– Я могу высказать только свою собственную точку зрения на этот счет. С одной стороны, есть люди, которые, действительно, переживают всю эту историю, как свою личную беду. В первую очередь, это члены семьи, потомки Толстого, со многими из которых я знаком, это замечательные люди. И для меня, конечно, очень важно было понять в какой-то момент, что большинство из них – члены Церкви. Они по-разному воцерковлены, это уже не наши проблемы, но, тем не менее, они все-таки воспринимают Церковь как свой дом. Для них тема отлучения Льва Николаевича очень болезненна. И от этих семейных обсуждений расходятся круги, в них оказываются вовлечены другие люди.

Они искренне этим вопросом озабочены, но могут просто чего-то недопонимать. И когда мы устраиваем конференции многочисленные, посвященные Толстому, его взаимоотношениям с Церковью, мы встречаемся и пытаемся друг другу эти вещи объяснять. А есть люди, которые воспользовались годовщиной 100-летия со дня смерти Толстого для того, чтобы в каком-то смысле, помуссировать еще раз эту тему: какая плохая Церковь, как она плохо поступила с великим русским писателем 100 лет назад, посмотрите еще раз, никаких же оснований не было.

– Ведь есть же очевидные его собственные тексты. Там же просто написано: я не член этой Церкви.

– Эти тексты можно очень по-разному воспринимать, интерпретировать. Мне все эти аргументы хорошо известны. Один из них из книги Басинского, хотя я ее полностью не успел прочесть, эпизод с приходом Толстого в Оптину Пустынь. Как его автор воспринимает: Толстой всем своим видом показывал, что он хочет встретиться со старцами, он как бы мозолил им глаза, ходил к этому скиту, все ждал, что его туда пригласят. И неужели они, старцы, не могли его туда пригласить? Почему они так поступили? Они должны были ему по-христиански выйти на встречу, пригласить побеседовать. Вот если бы они это сделали, то, может быть, что-то сложилось бы и по-иному. То есть, вся ответственность с личности Толстого переносится на бедных и больных старцев.

– Которые должны были сами выбежать.

– Выбежать они не могли, потому что старец Иосиф болел и лежал. Я вообще не уверен, что он знал о приходе Толстого. Архимандрит Ксенофонт, настоятель Оптиной пустыни, знал, об этом есть свидетельства. А что знали старцы, я не знаю. Поэтому нельзя все так примитивно воспринимать.

А Вы почему занялись темой Толстого? Она ведь не приятна церковному человеку, эмоционально она задевает, когда в этом всем копаешься.

– Вы сами на этот вопрос ответили. Я считаю, что с научной точки зрения интересно заниматься только тем, что эмоционально задевает. Потом, я сам учился в Университете и лекции читал, но мне все равно было не понятно с этой историей отлучения, как и почему это произошло.

Но главный интерес здесь в другом. Меня просто интересует история русской религиозности XIX-го века, а Толстой – это человек-губка. Он на самом деле впитывал в себя все, что было важного и интересного в этой области. Другое дело, что мы говорили о его изолированности, одиночестве. Его сознание, психический склад таковы, что то, что он не принимает категорически, он сразу отбрасывает. Поэтому это очень своеобразная губка. В нем находит отражение все, что есть, но что-то ему глубоко чуждо. Очень интересно, как он, например, читал славянофилов, Хомякова. Сначала он интересуется Хомяковым, затем его отвергает. А то, что он однажды отверг, для него уже не существует всю жизнь. В этом смысле он был не гибким человеком. Правильно про него сказали: медведь, который гнет дуги. В идейных своих поисках он был медведем. Но, тем не менее, мне показалось, что Толстой – это то, с чего надо эти поиски в области истории русской религиозности начать. Это будет достаточно удачно.

– А сейчас это имеет какую-то актуализацию? Поиск ответов на эти вопросы, почему он важен для наших современников?

– Я бы сказал, что актуальность не столько научная, сколько актуальность для церковной жизни. Почему это важно? Я прекрасно помню конец 80-х начало 90-х, какой был религиозный подъем: Тысячелетие Крещения Руси, молодежь приходит в Церковь, все узнают, что открылся наш Университет, открылась Оптина пустынь, туда можно поехать. А дальше что происходит? Человек в Церковь приходит и приносит какой-то свой духовный идейный багаж, все то, что он накопил в предыдущей жизни. Это какие-то философские концепции, это его увлечения личные, рок-музыка или что-то еще. И не хочет с этим расставаться.

Вот он вроде бы сюда пришел, он вроде бы переступил церковную ограду, но для него христианство – это то, что он сам считает христианством. То, что он себе придумал в качестве христианства. А христианство – это то, чему учит Церковь, то, о чем пишут Святые Отцы, то, что написано в Евангелии. И реальный переворот, эта метанойя, покаяние, оно происходит тогда, когда человек понимает, что он должен от своих страстей и многих своих взглядов отказаться. Понять, что то, что он исповедует, – это не христианство. И с этой точки зрения, тема "Толстой и Церковь" очень актуальна.

Я могу сказать, что в значительной своей части наши современные интеллектуалы (я тут сознательно не употребляю слово интеллигенция), люди, которые занимаются интеллектуальным трудом, которые вообще читают книжки, в значительной степени толстовцы, даже тогда, когда они сами этого не осознают. Даже тогда, когда они вообще Толстого не открывали.

Ну и второй вопрос, который часто задают: а как, например, школьный курс литературы, получается, надо от туда Толстого выкинуть, раз он отлучен? Есть православные гимназии, в которых его не изучают. Мне кажется, что здесь для нас важна некоторая широта взглядов. Да, Толстой – человек, который отбросил от себя Церковь, но даже в этом он остается русским человеком XIX века, даже в этом он остается частью русской культуры.

Он пренебрег своим художественным даром, потому что если бы он на той почве, на которой написана "Анна Каренина", оставался и дальше, он бы остался в Церкви. Художественная стезя его направляла каким-то образом. В этом смысле очень показательна его повесть «Хаджи-Мурат». Он в эту повесть постоянно хочет вставить какие-то свои идеи, связанные с правительством, войной на Кавказе и т.д. А художник все время прорывается. И по этому произведению можно видеть, как художник воюет с моралистом и как художник часто побеждает. И Толстой, это беда его, этого не видит и не понимает, что есть истина, а что есть надумано.

Поэтому я, конечно, его замечательные произведения из школьного курса бы не стал ни в коем случае удалять. И в нашей православной гимназии, конечно, «Войну и мир» изучают и «Севастопольские рассказы», но, к сожалению, в школе не изучают «Анну Каренину». Потому что это сложное произведение. Но я считаю, что культурный человек, как бы он к Толстому не относился, но один раз в жизни должен этот роман прочитать.

Почему Толстой не создал какого-то систематического учения? Были толстовские общины, но он же их не сам организовывал, это уже была инициатива последователей. Он имел все шансы создать секту, ведь были на лицо все признаки: и харизматический лидер, и идеи, которые легко облекаются в руководство к действию, наличие последователей, поклонников. Почему же такая секта не возникла, и даже его учение систематически не изложено?

– Может быть, и нельзя так утверждать определенно. Ведь Толстой скончался в 1910 году. У него были последователи, некоторые из этих последователей пытались организовать коммуны, некоторые из этих последователей проповедовали неучастие в военных действиях. Просто до прихода к власти большевиков прошло всего 7 лет с момента смерти Толстого. А это слишком маленький срок для того, чтобы движение могло как-то оформиться. Но даже после большевистского переворота 1917-го года некоторые идеи Толстого были реализованы практически.

Например, в 1919-м году был издан декрет об освобождении от службы в армии по религиозным убеждениям. Причем этот декрет появился благодаря исключительно сторонникам Толстого. В первую очередь, благодаря деятельности Черткова. Существовало толстовское общество и не одно. Эти люди собирались, что-то обсуждали, но, понятно, что в какой-то момент все это было уничтожено.

Другое дело, Вы в чем правы, что даже если бы это движение имело возможность оформиться как-то широко, оно было не жизнеспособно совершенно, как показывает история общины Новоселова, общины Неклюева и каких-то других образований. Потому что сама по себе идея работать на земле, кормить себя трудом своих собственных рук – это головная идея, это типичная такая интеллигентская идея, то, что Сергей Николаевич Булгаков совершенно точно называет «народобожием». Опять это замена. Вот есть христианство Евангелия и христианство Церкви, а есть народный вариант: христианство – это то, что проповедует русский крестьянин. Сам по себе тезис благочестивый, но довольно сомнительный. Вобщем-то, можно сказать, что это движение потерпело крах. Хотя последние толстовцы были уничтожены уже в эпоху сталинского террора, в 1937-38-м годах. Я видел некоторые следственные дела. Как-то эта ниточка тянулась.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Комментарии
Антон Пащенко 4 февраля 2017, 02:04
Спасибо
Василий16 августа 2013, 20:30
Откуда у некоторых комментаторов такая ненависть ко Льву Толстому?
Николай С.25 июля 2012, 11:53

Напоследок две забавных зарисовки из графского жития. Во время Севастопольской обороны молодой Толстой строго запрещал своим артиллеристам сквернословить.
– А как же тогда разговаривать? – недоумевали канониры.
– А ты, если совсем невтерпёж, скажи: ах, ты герфундер эдакий!
Солдатики его долго вспоминали и, если какой-нибудь офицер бранился, говорили: «Да разве это ругатель. Был у нас на батарее поручик граф Толстой. Вот уж матерщинник – так матерщинник! Бывало, как скажет – так скажет, за ним и не повторишь даже».
Когда Толстой умер, в Ясную Поляну понаехали репортёры из Москвы и Петербурга. Так как покойник всячески любил народ, стали пытать местных крестьян, дабы доподлинно vox populi разузнать да в своих газетах пропечатать.
– Какой ещё Лев Николаевич? – переспрашивает прохожий мужик.
– Ты что, Толстого не знаешь?
– Барин, что ли? А что о нём говорить? Мусорный был старик.
На сем закончу. Действительно, зачем о нём говорить православным людям? А романы его – это довольно тоскливое чтиво. Одно предложение на полторы страницы, пока до конца дочитаешь, забудешь о чём в начале речь шла.
Николай С.25 июля 2012, 11:50
Да простят меня почитатели творчества Льва Николаевича, но я почему-то подозреваю, что на склоне дней он направлялся в Оптину отнюдь не в поисках истины и, тем более, не покаяния ради, а для очередного словоблудия, пустых прений и богохульства – уж очень жестоковыйный был человек. Его религиозные трактаты, написанные для ясности понимания псевдолапотным языком с французскими и древнегреческими цитатами без перевода, сильно неудобовразамительны. Тем не менее, если вникнуть, становится очевидно, что помимо хулы и патологической ненависти к Православию (слово «фарисеи» в Евангелиях он всегда переводил «православные»), главным для него являлись вовсе не моральные заповеди Христа, а пропаганда модернизированной гностической теологии. Например, место «эпинойи света» из «Апокрифа Иоанна» у него занимало некое невразумительное «разумение», Бог-Отец очень напоминал безличностное гностическое божество, а Христос для графа, разумеется, не являлся воплощением Бога-Сына. Кстати, одна моя знакомая, отличный профессионал в русском языке и литературе (учительница с большим опытом, корректор в издательстве и эффективный репетитор), разумеется, прекрасно знает все литературные произведения Толстого, но его религиозных опусов не читала. Случайно заглянув в один из них, она искренне изумилась: Это что, Толстой? Я за такой русский язык в сочинениях своим ученикам двойки ставлю. (Продолжение)
Вениамин16 июля 2012, 14:09
Мне кажется, будет лучше, если мы будем разделять в человеке, например, в Толстом, семьянина-гражданина, верующего и художника-мыслителя. Если человек прекрасен и велик в чем-то одном из этого, думаю, это не означает автоматически, что и в остальном он достоин подражания. Лично мне ближе позиция в духе Кола Брюньона, который был несчастлив в браке, но "не желал зла этой женщине", и Сократа, научившегося принимать со спокойным сердцем все горшки Ксантиппы на свою голову. Как верующего, меня изначально царапнула по сердцу частая мысль у Толстого, что он пришел в Церковь со своими ожиданиями. Думаю, человека с такой позицией сатане нетрудно запутать (что, как мне кажется, и произошло, и талант от Бога был в результате немало употреблен на осмеивание Таинств Божьих). Надеюсь, суд к нему будет милостив. Думаю, верно лишь то, что если при этой жизни он избрал быть не с православными, то и в грядущем, когда "земля и все дела на ней сгорят" (наверно, имеются ввиду и книги, которые не вечны и ценны не сами по себе, а лишь тем, что служат познанию Творца, их создавшего), доля его будет неравна с верными.
Елена19 июля 2011, 13:12
Толстой величайшая, высоко духовная и глубоко нравственная личность! Гуманизмом и человеколюбием пронизано все его творчество, не говоря уже, что все оно исходит от его божественного таланта.
И просто смешно читать, как вы "копаетесь" в его биографии и пытаетесь понять его "культурно-психологический тип".
Радует только то, что история сама расставляет все по своим местам, и творчество Толстого будет жить вечно, а такие вот "горе-аналитики" забудутся на следующий же день.
Валерий28 ноября 2010, 17:31
Пушкин - Лотман
Лермонтов -Анненский
Достоквский - Шестов
Платонов - Бергсон
Варламов - Гроссман
Шолохов - Пастернак
Солженицын - на всех
Толтой - Басинский?

Когда это кончится? Сколько нужно терпения?

То, что будет опубликован e-meil не волнуйтесь!
Милости прошу на дискуссию!
Ксения16 ноября 2010, 20:57
Конечно, Толстой не является учителем церкви, он просто великий писатель! Но кажется странным, что в данной статье само понятие "мыслить" считается греховным. Стало быть все думающие люди не христиане, потому как приносят с собой в церковь мысли, которые считаются излишними. Недавно мне сказала одна монахиня (имеющая не плохое образование в прошлом): "Если я начну мыслить, то начну сомневаться во всем, и могу придти к тому, что начну сомневаться в бытии Бога". Разве это настоящая вера, не похоже ли это больше на надуманную наивность и страх?
Марина10 ноября 2010, 23:50
Большое спасибо о.Григорию за вразумительное, спокойное слово о Толстом. Я только не могу одного понять, почему никто до сих пор не скажет правды о его так называемом уходе из дома. Тогда бы все встало на свои места и закончилась бы истерия по поводу этого пресловутого бегства из дома. Весь вопрос в том, куда он собирался уйти, точнее, уехать, и чем он занимался, когда пугал своим уходом семью и тех, кто внимал каждому его слову. Почему об этом не говорят? О.Григорий, причем же тут Оптина пустынь, когда не она была конечной точкой его маршрута, а АНГЛИЯ. И занят он был в последнее время, когда всех стращал своим уходом, оформлением заграничного паспорта. Вот и вся его вера! Пора уже сказать правду об этом человеке, страшном лицемере.
Валерий Авдасев31 октября 2010, 12:43
Cоглашаясь с автором в его оценке Л.Толстого и толстовства, не могу понять на каком основании о.Г. Ореханов причислил к ним (толстовцам) Н.Н.Неплюева (в тексте Неклюева)и его общину. Толстовцы всегда были противниками Неплюева. Неплюев во многих своих сочинениях обличал ложь толстовской идеологии. В 1899г. М.Меньшиков, (в то время бывший ярым толстовцем)написал серию разгромных статей против деятельности Неплюева и его Крестовоздвиженского православного трудового братства. Травля в прессе вынудили Неплюева обратиться за советом к И.Кронштадскому, который после обстоятельного личного знакомства с Неплюевым сказал:"Пошел за Христом, нельзя, чтобы не гнали, не злословили, не ненавидели за имя Его. Радуйся тому. Это доказательство, что ты служишь делу Божию, а не делаешь дело человеческое. Терпи. Даст Бог, смягчатся сердца гонящих тебя и тебе даст Господь терпение и великодушие, и кротость, и смирение, и любовь"

Вот характерная цитата Неплюева:"Дело Братства не может быть делом человеческим, что и доказал опыт жизни человечества, все общины которого распадались, не устаивая в любви, а должно и только и может быть делом Божиим".

И наконец, почему общину Неплюева о.Георгий считает нежизнеспособной. Ведь он прожила 40 лет, причем 20 из них после смерти своего основателя. И была насильно уничтожена коммунистической властью в 1929г.
Более того, Братство Н.Н.Неплюева было открыто указом Святейшего Синода от 8 октября 1894г.

Варвара Григорьевна Смирнова30 октября 2010, 15:14
Низкий поклон священнику Георгию Ореханову за удивительно глубокую книгу "Русская Православная Церковь и Л.Н.Толстой". В интервью меня пронзили такие слова: "... А есть люди, которые воспользовались годовщиной 100-летия со дня смерти Толстого для того, чтобы помуссировать еще раз эту тему".
Я уже полгода наблюдаю за "движением" книги Павла Басинского. В советское время он писал не о Булгакове, Платонове или Добычине, которые практически были под запретом. А о Горьком! Если бы его книга о Л.Н.Толстом вышла два года назад, тогда можно было бы о ней что-то говорить. Но именно сейчас факт выхода книги Басинского я считаю безнравственным! И как для нее дорожку-то проложили, как ее рекламируют, как эту книгу продвигают, используя все ресурсы: и друзей-журналистов, и Н.Солженицыну (на вручении "Книги года"), и В.И. Толстого, и "Российскую газету", и возможности издательства АСТ и т.д. Как же хочется стать писателем! Тут, как говорится, без комментариев!..
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×