Миссия выполнима

При ряде православных общин и институтов успешно развивается система молодежных миссионерских поездок по России. В прошлом году такого рода деятельность получила высокую оценку – премию Московской Патриархии  «Обретенное поколение». Интересным опытом работы с молодежью  и впечатлениями человека, знакомого с широкой палитрой духовной жизни в разных уголках нашей страны,  поделился один из лауреатов, клирик храма Св. Николая в Кузнецах – отец Андрей Близнюк.

Иерей Андрей Близнюк

- В чем ценность именно такой формы работы,  как молодежные миссионерские поездки?

-  Это самое интересное и спасительное занятие для молодежи – участвовать в миссионерских поездках. Скажем, есть место, где нет священника или священники далеко, но есть люди, желающие узнать о вере. И к ним приезжают не взрослые, пожилые люди, а молодые, которые рассказывают о вере, делятся своей верой. Показывают приготовленные в Москве при институтах, при школах  музыкальные программы, компьютерные презентации, слайд-фильмы, например, где рассказывается о Таинствах,  отрывки из кинофильмов, где поднимаются вопросы духа. Есть множество таких сюжетов – о подвиге военном, гражданском. Если об этом будет говорить молодежь с неверующей аудиторией, своим сверстниками, то и сама эта молодежь  укрепится в вере.

- Их действительно слушает и воспринимает неверующая аудитория?

-  Если хорошо сделан рассказ и демонстрация , конечно, слушает. Мы были в Перми в педагогическом колледже со студентами ПСТБИ и учениками православной гимназии. Мы их по группам развели, по двое без взрослых, без какого-либо контроля. И преподавателей там не было, а просто студентки колледжа и наши верующие ребята. И завязались настолько интересные беседы, что гостей не хотели отпускать. У верующих  спрашивали, почему плохо модно и соблазнительно одеваться, слушают ли они современную музыку, можно ли выпить... А дети наши отвечали: «Можно, но только зачем терять сознание, ведь, наоборот, надо же интересно жить», - и пытались  объяснить, как они живут: у них есть свой лагерь, своя школа, институт. И  это - интересная жизнь,  и без греха можно интересно жить. Вот это надо ярко показывать. Молодежь может это сделать  действительно. Когда говорит священник,  всем понятно, что это его работа, у него профессия такая. А когда говорят молодые люди, и видно, что их не заставили, и они делают  это с верой, и это им интересно,и все они красивые, хорошие , то другие захотят такими же стать.

-  Как это на практике организуется? Вас приглашают, или вы сами говорите – давайте, мы к вам приедем?

- И приглашают, и сами предлагаем. Вот  Алтай - красивое место, и мы сами напросились. Там есть священники, но они все равно не в состоянии охватить всех тех людей, рассеянных по поселкам, селам, которые считают себя верующими. Мы ездили, рассказывали о вере, показывали фильмы, слайды с музыкой, и хор выступал. Бывает трудно людей оторвать от дел. Необходимо отрабатывать систему оповещения по радио, телевидению, если есть возможность, объявления развешивать, чтобы люди заранее знали. Случается, что никто из общественности даже и не предупрежден, что мы приезжаем, – это самый сложный момент. Сейчас люди переполнены всякой информацией и нужную  не сразу могут отфильтровать. Поэтому информационная подготовка очень важна. Если съездить в какое-то место  два, три раза, тогда действительно уже все хорошо получится. Люди ждут, письма пишут, огорчаются, когда не приезжаем, становятся хорошими знакомыми, родней. И с бабушками, и с молодыми, и с детьми – со всеми складываются замечательные отношения. В целом, люди в провинции  чище, чем в центре… Внешне они одеваются, как в столице, показывают: мол, «мы тоже умеем и тоже знаем, что модно». И поначалу пугаешься – вот сейчас начнутся  тяжелые исповеди! Потом смотришь – чистые, только стесняются своей простоты, а внутри – чище, чем в больших городах. На Мезени я бывал в школах, дети задают целомудренные вопросы, просто философские, мудрые и красивые. Московские школьники таких вопросов не задают. «Что есть истина?» - такой вечный интеллигентский вопрос задают деревенские мальчишки и девчонки, и это очень приятно. Из сотни записок – ни одной пошлой, какие бывают в Москве постоянно, про секс и водку. А там вопросы серьезные – о жизни, о смысле жизни, о своем предназначении... Я удивляюсь.

Крещение детей и взрослых в реке на Алтае

-  Во-первых, с епископом, с епархией, иногда сами епархии обращаются к нам с просьбой. На Урале было так, на Алтае. В некоторых епархиях сами организуем, потому что там есть какие-то знакомые, дальняя родня. Очень по-разному бывает. Или просто православные люди, отдельные энтузиасты, или священники местные, или даже администрация помогает. Например, местная администрация может помочь средствами передвижения. Случается, выделяют место для жилья, клубы для проведения встреч. Иногда говорили: «Нам ничего не нужно», а бывало: «Приезжайте почаще». Есть одна глава сельской администрации, замечательная русская женщина Дина Леонидовна, из Мезени. Мы к ней обратились, попросили место помочь найти для совершения крещения,  приличное место, где хотя бы матом не ругались. А она говорит: «Ну, это только мой кабинет. Нигде больше вы не найдете такого места, поэтому давайте у меня крестите, у меня можете остановиться». Так в здании самой администрации нас и оставили.

Над Алтаем

-  Как и в древности, грехи. У меня вот был такой случай – пришел на исповедь молодой человек рано утром, в семь часов. Исповедуется, зная, что нужно сказать на исповеди, как называются грехи. Я в конце исповеди у него спрашиваю: «Вы обещаете, что больше этого не сделаете?» - А он говорит: «Как это - не сделаю? А как жить-то?» - «Ну, так – не грешить!» - «Нет. Так никто не живет». Причем, у него были смертные грехи, которые современный человек легко делает. Например, измена жене, прелюбодеяние, наркотики, алкоголь, то есть потеря человеческого вида. И он говорит: «Так все живут». Когда я ему сказал, что знаю людей, которые не так  живут, он мне не поверил и ушел, и исповедь не состоялась. Он был, правда, диск-жокей, возвращался с работы из ночного клуба в семь утра, но он ведь знал, что такое исповедь. Многие люди могут покаяться прийти, а через неделю опять грех повторить. А это - не жизнь верующего человека. Жизнь по вере – жизнь в доверии к Богу, значит - доверять Его заповедям, понимать, что они выполнимы, и по ним жить.

         Очень часто бывает, что человека в храм приводит какое-то горе, он, вроде бы, захотел жить по вере, церковной жизнью, но окружение современное – молодежи, друзей – ему говорит: "Ты что? На пенсии будешь этим заниматься! Сейчас поехали, погуляем… Девчонки, выпивка…" И он не может сопротивляться, чтобы не прослыть белой вороной, и едет…А потом стыдно уже придти на исповедь. Каждый раз одно и тоже называть -  неправильно, он это понимает и перестает ходить в храм.

Атеистов по убеждению, мировоззрению -  единицы. Это уже люди какие-то недалекие, или среда  коммунистическая, атеистическая, их заела. Большинство людей, я считаю, не воцерковляются потому, что грех – "сладок".

- Сопротивление греху для молодого человека очень тяжело в нынешних условиях?

-  Да. Потому что людей, которые стараются не совершать тяжких грехов, мало, они незаметны, и даже скрывают это. Некоторые молодые девицы приходят, говорят: – «Я скрываю у себя в группе, в классе, что я целомудренна». - «Почему?» - «Потому что все будут надо мной смеяться». Вот какая бывает среда! Иногда, наоборот, студентки рассказывают, что встречают неверующих сокурсниц очень нравственных, которые даже ближе к Богу, чем посещающие храм, но еще не знают Его. Но по стране поездишь - и складывается печальная картина деградации: сейчас грехи стали доступнее, уже на поверхности лежат… Недавно на Алтае мы ночевали на турбазе, где одновременно отдыхала молодежь, которая вечерами и ночами никому не давала покоя. Мы решили узнать, почему нецензурные песни под гитару считаются отдыхом, хотя отдых – это выспаться после сессии. «Да нет, - говорят, - отдых - это  вот…»  А у них там ящик водки и пьяные песни, каких я в армии не слышал от грубых солдат, которые, действительно, поют страшные песни. Просто тошно слушать, неприлично даже тему этих песен пересказывать. Они удивились, а когда мы подошли к администрации этой турбазы, нам ответили: «Да вы что, так все отдыхают! Вы откуда приехали?  Они деньги заплатили, чтобы так отдохнуть». - Мы говорим: «А как же нормы общежития? Люди ночью поспать должны».  - «А вы им свои спойте песни, что вы возмущаетесь…»  Не смогли мы с администрацией договориться, а молодежь начала песни петь с припевом: «А мы поем на зло попам!» Я это рассказываю к тому, что такое хамство и грубость на самом деле становятся более агрессивным и активным в последние годы.

 - Священники говорят с печалью, что порок становится агрессивным и вызывающим…

-  У собственного дома приходится видеть то же самое – все больше пьяных компаний, и самое неприятное, когда в них девицы  - заводилы, и своими визгливыми голосами больше всех вопят и матерятся. Это страшнее, чем грубые спившиеся мужики. Когда еще девчонки, которым лет по 17, так ругаются, что настроение за одну секунду портится, хочется с берушами ходить по улицам.

Был случай интересный, когда я ехал в трамвае, и вошла подвыпившая молодежная компания в клепаных куртках: вызывающе ведут себя, позанимали места, ругаются громко… Один из них заметил меня, священника стоящего, и направился ко мне,  раскачиваясь так, готовясь, похоже, к боксу.  Я бочком встал,  думаю, может, меня с кем-то перепутали?  Подошел он и со злобой в глазах  говорит: «Вас всех просто душить надо». И замахивается, чтобы  ударить. А я-то, честно говоря, не успел даже сообразить, что делать.  Вдруг один из этой компании ( их было человек десять )перехватывает его руку и приказывает : «Отойди!» - А тот: «Ты чего? Душить их надо!» - и всякие там ругательные слова. -А второй отвечает:  «Не позволю,  я верующий. Я в Бога верю, я не дам тебе его тронуть». Первый начал смеяться, других как-то пытался подстегнуть, моего защитника оттолкнуть, а тот прямо в руку вцепился и не  отступал. Нападавший, по-видимому, был слабее физически. «Ну ладно, ради тебя, оставлю», -он сел напротив меня,  заскрипев зубами. Так что разная молодежь у нас, но печально то, что деградация налицо, и с каждым годом все больше это видишь.

- А эта деградация произошла за какой срок? По сравнению с советским временем, или за последние два – три года?

 - Она устойчиво  наблюдается последние 10 лет. Раньше мы такого не видели. Что сейчас творится около метро в Москве? Пивное пространство какое-то. Десять лет назад нельзя было увидеть, чтобы женщины  стояли с бутылками наперевес и сигаретами в зубах. Если женщина курила лет 15 назад, она курила тайком – считалось, это не очень красиво. А сейчас это уже норма. Она идет с ребенком, с бутылкой пива и сигаретой.

Недавно я был со своими детьми в зоопарке.  Там одна молодая мама везла ребенка в колясочке, малышу годика три. Он что-то  скулил, выпрашивал какую-то игрушку,  мамочка его так обматерила, что просто тошно стало. Такого тоже лет пятнадцать назад нельзя было увидеть и  услышать. Впечатление складывается, что в стране проходит какой-то фестиваль длиною в десять лет, и чем ближе к концу, тем больше пьяных. Притом что людей верующих становится больше, но тех, кто и верующий, и пьющий –  тоже много. Они верят в Бога, они знают, что Бог есть, они хотели бы быть лучше, но они слабовольны, бессильны и  не способны исправиться. Приходилось наблюдать такое, например, в Архангельской области, где  нет работы, и мужчины просто спиваются. Такая вот у них слабость. Есть, конечно, сильные хозяева.

 - Социологи и экономисты говорят, что в Алтайском крае, например, происходит люмпенизация населения. Работы нет. Денег  нет, даже если есть работа. И смысл вести нормальную жизнь пропадает, все приучаются пьянствовать и воровать…

 - Это не только на Алтае, мы и в Якутии видели то же самое, на Урале, в Перми, всюду поголовно глубинка пьет. Есть районы, области, где народ спаивают просто целенаправленно. ЛДПР этим занимается, например, их депутаты на местах регулярно всех поят. Это  всем известно, об этом пишут, но ничего никто не может сделать с этим. Такое впечатление, что ставка сделана на то, что бы споить русский народ.  Поэтому реклама алкоголя повсюду, пивные праздники устраивают, несмотря на все жуткие последствия таких мероприятий. В Белоруссии была трагедия несколько лет назад, в которой не одну сотню людей задавило насмерть. Устроили пивной праздник на Троицу, хлынул сильный дождь, и все ринулись в подземный переход. Поскольку там в основном были девчонки на "платформах", на каблуках, их просто смяли, они кубарем покатились по ступенькам. А сзади еще народ валит. Молодежь, тем более пьяная, она же любит кучу-малу, но она не понимает, что если несколько человек, то куча-мала заканчивается синяками, а если несколько сотен людей? Они этими шпильками-каблуками друг друга просто порезали, удавили насмерть. Около сотни! И плюс еще изувеченные! Я не помню, сколько изувеченных, но тоже порядка сотни. И что? Пивные праздники так и продолжаются, и всегда кончаются тяжелыми последствиями – драки и т.п. Кому это выгодно? Только тому, кто пиво продает, а не тому, кто думает о будущем России, о молодежи. 

- Еще одна проблема, связанная с молодежью, это – отношения полов в «современном варианте», прямо говоря, развращение молодых?

- Сейчас воспитание не стало полем деятельности никаких обществ,  предприятий, государства. Даже школы в некоторых случаях представляют из себя только учебное заведение, а воспитывают  родители.  Школа пытается навязать "половое воспитание", но кто из родителей возмущался?  Когда журналы развратные раздавали в метро, единственная семья из Москвы, которая заявила в милицию, была из нашей гимназии, наши прихожане.  Родители уже смирились с тем, что творится на свете, они уже сдались или считают, что так и должно быть. Меня бабушка одна пригласила освящать квартиру. После освящения позвала пить чай и показала фотоальбом семейный. В этом альбоме её внучка: вот  она в школе учится, красивая такая девочка, глазастая,  потом эта девочка в каком-то то ли ночном клубе,  то ли в кабаре, то ли в ресторане танцует в неглиже. Я сразу закрыл, а бабушка: «Ну, что Вы! Такая внучка красивая!» Верующая бабушка показывает священнику альбом, где внучка собой торгует! Она этого не понимает, насмотревшись сериалов, просиживая у телевизора, у неё, у бабушки, произошла деградация, чего уж ожидать от молодежи?! Это – ужасно!

-  Какую вы видите перспективу? Как  такую деградацию преодолевать? Это возможно?

 - Нужно, чтобы было как можно больше молодежных объединений, неформальных. Молодежь верующая должна объединятся не только в храме, на молитве стоя, а еще иметь активные общие дела. Например, походы,  спортивные кружки. Но организованные именно верующими, куда родители могут ребенка своего отдать и знать, что там верующие тренер, сверстники, и какая- то есть ограда от враждебного, агрессивного греха, который прет, как лавина. Необходимо создавать православные летние лагеря, спортивные секции, музыкальные школы, детские сады, всевозможные молодежные объединения. Не формальные, не такие, как дом пионеров, а использовать современные средства – туристические, компьютерные клубы, например. Компьютерные клубы могут быть православными и  заниматься не компьютерными играми, а творчеством. Есть очень интересные компьютерные программы –  они развивают, о мире говорят, учат детей мыслить. Могут быть детские литературные объединения, издательства. Занимать нужно подростков какой-то интересной созидательной работой, содействовать полезному общению.

- Еще вопрос, касающийся молодых, это – служба в армии. Особенно хотелось бы узнать Ваше мнение, как бывшего профессионального военного. Сейчас не всем понятен смысл воинской службы.

- Да, состояние армии тяжелое. Мы были на космодроме  Мирный в Архангельской области, в гарнизоне ракетно-космических войск. В 90-е годы он финансировался плохо, инфраструктура разрушалась, душевное состояние офицеров было подавленным. И это – войска, которые приносят прибыль государству, потому что делают запуски для многих стран мира, участвуют в целом ряде международных проектов с итальянцами, французами, японцами, американцами. Такое отношение государства к армии – какое-то сплошное  недоразумение. Первая мысль – что это кто-то специально делает. Космические войска, в которых мы такое преимущество имеем, можно было просто вот так губить. (Иерей Андрей Близнюк приносит свои извинения в связи с неточным обозначением временных рамок в первоначальном варианте интервью, слава Богу, в настоящее время положение дел на Мирном значительно изменилось в лучшую сторону). А обычные войсковые части вообще порой забыты. На Камчатке несколько лет назад на подводном флоте -  а это, можно сказать, щит страны, потому что у нас такие подводные лодки, благодаря которым на нас никто напасть не может, одна лодка в состоянии обеспечить защиту целой страны -  офицеры с подводных лодок носили в баночках домой суп, чтобы детей накормить, потому что им зарплату не платили. Что  это такое? Что это за страна такая? Сейчас положение улучшилось, но все это бесследно же не прошло. Не могут такие раны быстренько так – раз и зажить.

- Не похоже, чтобы в государственной политике выражалось серьезное попечение о будущем в этом отношении?

- Америка занимается поднятием боевого духа, патриотизма – фильмы снимает, а у нас ни одного серьезного фильма нет, который показал бы красоту воинской службы. «Душу свою положить за други своя» - ведь это всегда в России было честью. У дворян главным предназначением считалась защита Отечества. Что говорил своим детям Владимир Мономах? «Не бойтесь, дети, умереть на войне, как умирали лучшие из наших предков, бойтесь блуда, пьянства и лжи, когда умирает и душа, и тело». Сейчас уже люди этого не понимают. Наоборот – откосить от армии, весело провести ночь, потом, после вечеринки заявиться на лекции, поспать на занятиях. Вот чем молодежь живет. Какие вырастут специалисты: врачи, экономисты…?! В гуманитарном корпусе МГУ проходят занятия нашего богословского университета, там парты так исписаны, что на них смотреть невозможно. Такая гадость и пошлость в гуманитарном корпусе МГУ! А в туалетах какие надписи! Это кто? Будущие гуманитарии? Это же элита общества здесь воспитывается! Какое будущее ждет нашу страну?

Вот и остались надежды на православную молодежь – если православной  молодежи будет много, и она будет иметь вес в обществе, тогда какое-то будущее есть. А если такие, которые воспитаны нынешним рвачеством, тогда ничего не останется…

Секты забирают творческий порыв во многих провинциях. На Дальнем Востоке – иеговисты, евангелисты и прочие. Я к иеговистам пришел, на крыльцо вышли девочки. Я спрашиваю: «Вы, наверное, были православными, крещеными?» - Трое из четырех сказали: «Да». - «А почему вы ушли к свидетелям Иеговы? Чего вам не хватало в Православной Церкви?» - Задумались, одна говорит: «Здесь изучают Евангелие». В православной Церкви есть богословские институты, духовные училища – об этой возможности они просто не знали. «Может быть, вернетесь, ведь у нас изучают Евангелие на древних языках, которых свидетели Иеговы даже не знают – на древнегреческом, латыни.Православная молодежь это изучает» - «Нет. У нас здесь больше любви». - «Но если вам на приходе где-то нахамили, это не значит, что такова особенность Православной Церкви». У них поиск веры закончился приходом к свидетелям Иеговы – от безысходности им некуда было пойти. Туда, где была бы молодежь, где было бы интересно… Попасть в секту легко, а назад оттуда просто не отпускают. Там такое воздействие, так давят, что возникают психические расстройства, до самоубийств - из-за изоляции.

- Как можно усовершенствовать миссионерскую работу с молодежью? Чего недостает, почему мы пока немного видим успешных примеров?

 - Просто для молодежи нужно организовать свое место, где можно ей собираться, уединяться, заняться какой-то работой.  Нужно, чтобы  священник был человеком, понимающим молодежь -  талант у него был бы особенный к работе с молодежью, - или он должен уметь привлечь педагогов из школы, из ВУЗов, спортивных тренеров, которые могли бы ему помочь в этой работе. Для этого тоже надо иметь определенные организаторские способности, и таких людей порой бывает найти трудно в провинции епископам. Поэтому многие епархии привлекают  миссионерские группы из центров  , приглашают выступать к себе талантливых проповедников. По всей стране ездит, например, отец Андрей Кураев. Недавно встретил его на Сахалине. Он уже шестой раз там выступает. Точно так же отец Олег Стеняев и многие другие ездят. Конечно, задача таких людей, имеющих талант говорить с молодежью – выезжать в регионы. Молодежь очень ярко реагирует в провинции, притом что в Москве  уже не так популярны подобные встречи, но на периферии - вакуум. Я встречал корейцев на Дальнем Востоке, бывшего пастора, например,  который прочитал книги отца Андрея, был на лекции и перешел в Православие. Надо обращаться к таким людям, которые уже попали в какую-то религиозную организацию, разъяснять, что это такое, говорить с ними современным языком, и тут нужен, конечно, талант.

- Донести современным языком – это как, например?

- С помощью кинематографа, к примеру. Книги уже многие не читают, а кино еще смотрят. Очень нужны и полезны видеоматериалы, но действительно стоящих фильмов мало. Из всего современного православного документального кино только крупицы можно показывать людям неверующим. В основном эти фильмы снимает верующий для верующего: «Вот, мы съездили в паломническую поездку – посмотрите, как мы съездили, полюбуйтесь, порадуйтесь с нами». Говорят и языком церковным, и понятия церковные. А еще есть фильм «Почему мы православные?» Состоит из проповедей, и к ним видеоэтюды в качестве иллюстраций. Например, показана бесноватая, которая трясется в храме, священник еле справляется с ней. Зачем пугать людей? Человек  неправославный купил кассету и смотрит, а там тетю в храме трясет, она диким голосом орет, да еще проповедь об алкоголизме… Пока нет, к сожалению, фильмов для неверующих от верующих.

- То есть еще не выработано правильное отношение?

- Не выработано отношение, и талантливые режиссеры этого не делают. Они же есть, наверняка, а снимают для себя – вот это печально. Нет миссионерских радиостанций. «Радонеж» - тоже не миссионерская радиостанция, она для своих. Нет студий, где молодежь могла бы делать кино для  ровесников. Есть, например, неплохой фильм, снят молодежью  - «Христос остановился на Ирбу». Казалось бы, тема серьезная, православные миссионеры в Африке: как Церковь Православная развивается в Кении, как они там живут, как им трудно, но это так интересно снято, что молодежь смотрит. Но таких фильмов - единицы! А все остальное кино обрушивается валом, настоящим цунами на молодежь  - с пошлостью, гадостью, за этим цунами невозможно увидеть, заметить такие крупицы. Неверующих спросишь – ни одного православного фильма не знают, хотя на самом деле они смотрят фильмы, где есть православные темы, идеи, Истина, но этого на замечают. Люди за внешним эффектом их просто отфильтровывают. Наша задача – найти их даже в том старом кинематографе…

- Какие можно примеры привести советского кинематографа, где есть православные темы?

- Я всегда показываю один из фильмов Бондарчука – там есть один сильный момент – молебен Божией Матери перед Бородинским сражением – ярко очень показано, лучше него никто бы сейчас не снял, хотя уже сорок лет прошло. Он потрясающе показал веру русского солдата перед Бородинским сражением. В «Они сражались за Родину» солдат, которого играет сам Бондарчук, в окопе начинает молиться Богу: «Господи! Не дай меня в трату …» - и начинает креститься. Таких фильмов немного, но есть. Можно, я думаю, использовать западный кинематограф, например, фильм «Миссия», о миссионерах, которые просвещали индейцев в Парагвае и Аргентине. Фильм редкий, потому что в мировом кинематографе нет, наверное, больше фильмов, где главные герои - священники, и они проповедуют веру, и они красивые, и они герои. Это все можно собирать по крупицам, смотреть с молодежью, обсуждать, и она должна откликнуться и …тоже идти проповедовать веру. Почему сектанты могут привлечь молодых? Потому что у них   мальчишка только пришел - и через неделю он сам идет проповедывать веру. То есть у него уже есть дело, есть работа. И он уже не грустит.

- В сектах, наверное, еще и деньги подросткам платят за проповедническую деятельность?

- Не везде. В том-то и дело, что молодежь все задаром делает. Они там - как рабы. Например, муниты просто эксплуатируют. Привозят провинциальную молодежь в Москву, и они живут в общинах, на квартирах,  выходят каждый день на улицу собирать пожертвования на «Церковь объединения». Никто из них ничего своего не имеет. Сектантская коммуна. С ними поговоришь – их просто жалко. Им читать ничего нельзя, кроме «Книг Божественного отца», нельзя ни с кем общаться, дружить, разговаривать – просто гетто. Их вроде кормят фруктами, но они друг за другом следят, это же - попрание всех прав человеческих и издевательство. Я с одной девочкой разговаривал, из Алма-Аты, из многодетной семьи. Мама православная, думает, что девочка в Церковь ходит. А она в этой секте. Каждый день ходит на улицу, что бы собирать для этого миллионера Муна еще копейки.

Молодежь, если она не просвещена, будет попадать в такие капканы. Если эта девочка поверила, что этот кореец с галстуком – Христос во Втором Пришествии, значит она Евангелие никогда не читала. Потому что в Евангелии же написано: когда Христос явится, ни у кого сомнений не будет. А она поверила, что кореец в «Мерседесе» - Христос. Ей говорят: «Давай тебе Евангелие почитаем», а она:  «Нам нельзя читать». Мы люди честные. Я пообещала – не могу нарушить обещание.

- Получается, что для миссионерской работы в целом даже обращение к  молодежи за помощью весьма эффективно?

- Да, ведь миссионерские поездки имеют не только воспитательное значение для самой молодежи. Где-нибудь в глубинке, вдали от православных центров, нет священников, нет православной молодежи. Важно даже просто показать, что есть православные молодые люди. Для многих это - отправная точка. Человек боится назвать себя верующим, потому что видит, что это - вера бабушек. А когда обнаруживается, что в столице полно православной молодежи, для него этот барьер проходит. Мне кажется, это очень много значит.