Непростое служение в мусульманском мире

– Матушка, расскажите, пожалуйста, как возникла в арабском поселении православная школа?

– Школа для арабских девочек-христианок в Вифании – месте близ Иерусалима, упоминаемом в Евангелии, где жили друг и ученик Спасителя Лазарь и его сестры Марфа и Мария, была организована первой игуменией русского монастыря во имя святой равноапостольной Марии Магдалины матушкой Марией в тридцатые годы прошлого века. Открытию школы предшествовало создание лечебницы, где работали сестры обители. Поначалу местное население относилось к ним враждебно, бывали случаи, когда их забрасывали камнями. Так продолжалось до первого несчастного случая: одна женщина обварилась горячим маслом и, не зная как ей помочь, соседи привели ее к монахиням. Ей смогли оказать помощь. Это было начало. Два месяца спустя здесь принимали уже до ста человек в день. Позже сестры, чувствуя себя более уверенно, стали ходить и посещать больных на дому. Они также выхаживали больных детей, которые подолгу оставались в лечебнице. Так появилась в лечебнице первая девочка, затем еще одна и еще… Этих же детей сестры постепенно стали обучать грамоте. Вскоре была образована школа, идея создания которой у монахинь существовала уже давно.

Так что к настоящему моменту школа имеет более чем семидесятилетнюю историю. За эти годы ситуация на Святой Земле менялась неоднократно. Были и относительно благополучные спокойные периоды, и времена, когда мы находились на военном положении.

– Численность арабов-христиан в Палестине за последние годы стремительно падает. Это отражается на жизни вашей школы?

– Ситуация заметно усложнилась уже давно – с Шестидневной войны, когда изменились границы государства Израиль и сюда хлынули мусульмане. Арабы-христиане стали покидать Вифанию и эмигрировать в другие страны. К семидесятым годам возник вопрос: что же делать со школой, закрывать ее или оставлять? Было принято решение сохранить ее. С 1972 года школа зарегистрирована как частное христианское учебное заведение. Их много в Святой Земле, но наша – единственная православная. На данный момент у нас из числа учащихся только два процента христиан. Тринадцать православных девочек из арабских семей и семей репатриантов учатся у нас и живут в интернате. Есть еще две девочки – из католических семей. Остальные – мусульмане.

Нельзя сказать, что нашим пребыванием здесь все довольны. Территория и здания школы – это лакомый кусочек, который многие хотели бы прибрать к рукам. Частично это уже происходит. Есть у нас один сосед. Его семья много лет назад передала школе участок земли. Десять лет тому назад он, как наследник, захотел у нас его отобрать. Так как сестры в свое время не обнесли участок оградой, что необходимо делать в нашем положении, то он попытался этот участок отобрать силой. Мы обратились в суд, который в итоге так ничего и не решил, хотя все права были на нашей стороне. В конечном итоге, пытаясь достичь согласия, суд поделил землю между нами пополам, с условием, что на своей половине сосед не будет ничего строить. Так он уже возвел большое здание в два этажа впритык к несущей стене нашего участка. Остановить его невозможно.

Наша территория расположена на склоне холма на двух ярусах. Нижний – это большой сад. Почти еженощно к нам на территорию проникают наркоманы. Они перебираются через стену, причем три ряда колючей проволоки их не останавливают. Ежедневно мы находим и убираем в саду следы их пребывания. В Вифании нет политических проблем –это не Рамалла и не Газа. Вифанский бич – наркомания.

Вместе с тем, хочу подчеркнуть, что любая христианская школа здесь, в Палестине, ценится очень высоко, поскольку уровень образования несопоставим с тем, что существует в обычных местных школах. Желающих учиться здесь намного больше, чем школа может принять, – у нас стоит целая очередь. Дело в том, что в нашей школе очень небольшие классные помещения. Если в обычной арабской школе в классе до пятидесяти учеников, то у нас – не больше тридцати. Тем не менее, за последние три года количество учащихся возросло, сейчас их примерно триста пятьдесят человек. Детей при приеме мы тестируем и отбираем.

Каждый уважающий себя араб, хоть сколько-то заинтересованный в образовании своего ребенка, соберет последние гроши, но отдаст ребенка именно в частную христианскую школу. Они не бояться перехода своих детей в Православие и, в общем, считаются с тем, что в школе присутствует христианская символика. Хотя, конечно, мы ходим по лезвию ножа – всплески недовольства бывают и со стороны родителей, и со стороны учителей.

Например, у нас первое полугодие кончается как раз на Рождество Христово, и мы стараемся провести школьный праздник в рождественском духе. Каждый год приходиться много переживать, потому что реакция со стороны родителей бывает разной. В этом году, например, дети разучивали рождественские колядки на арабском языке – у нас обычно праздники проходят на трех языках: арабском, английском и русском. В тексте колядки были слова «Божия Матерь». На следующий день пришла группа возмущенных родителей с репликами: «Наши дети никогда таких слов произносить не будут!». Но мы все равно пытаемся найти с ними общий язык. В данном случае мы решили эту ситуацию так: дети, которые не хотели петь эту колядку, не пели.

– Кто преподает в школе?

Архиепископ Марк Берлинско-Германский с инокиней Марфой и паломниками

На данный момент у нас школой занимаются три сестры. Одна несет послушание директора, две другие больше задействованы в интернате. На их плечах и педагогическая и организационно-хозяйственная работа, и прием паломников.

У меня самой педагогическое образование. Я – немка, окончила университет в Германии и преподаю в школе в основном математику – это мой конек, а также английский язык.

– А знание русского языка откуда?

– Я из немцев Поволжья. Родилась в Караганде, в одиннадцатилетнем возрасте уехала с родителями в Германию. Там перестала говорить по-русски. Понимала, но не говорила. Мы жили там в деревне, вокруг были только немцы. Крестилась в двадцать один год, уже в Церкви начала изучать церковно-славянский, попутно вспоминая русский. Потом, придя в монастырь, все еще с акцентом и ошибками говорила. На Святой Земле я уже пять лет, в школе работаю три года.

– Какие предметы у вас изучаются?

– В основном программа соответствует курсу, изучаемому в палестинских школах. Отличие в том, что с первого класса у нас изучают английский язык, с пятого – русский, но на элементарном уровне. Дети, живущие в интернате, говорят по-русски более свободно, поскольку постоянно общаются с нами. В неделю у них пять часов английского, пять – математики и семь часов арабского языка. Учебники мы используем те, которые одобрены министерством образования Палестинской автономии. Расписание занятий отличается тем, что выходные дни у нас – пятница и воскресенье, тогда как в Израиле воскресенье – рабочий день.

– Вы упомянули об интернате при школе. За счет чего он существует?

– Когда организовывали школу, с самого начала шла речь о создании интерната. В основном в нем живут дети из неблагополучных семей. Сейчас, как я уже говорила, у нас живет тринадцать девочек и один мальчик – младший брат одной из воспитанниц. В приюте-интернате мы основное внимание уделяем нравственному и духовному воспитанию детей. Они совершают утреннее и вечернее молитвенное правило в домовой церкви. Ежедневно девочки совершают крестный ход с иконой Божией Матери по всей школьной территории. Каждую неделю воспитанницы бывают на богослужении в монастыре равноапостольной Марии Магдалины или в других храмах Святой Земли. Монахиня нашего монастыря преподает им закон Божий на родном языке. Девочки находятся на полном обеспечении, куда входят оплата образования, питание, одежда, медицинское обслуживание и транспортные расходы, так как раз в пять-шесть недель дети посещают свои семьи.

– Вы отслеживаете судьбу своих воспитанниц? Что с ними происходит после окончания школы?

– Последние десять лет дети уходили отсюда, не закончив девятый класс, и пропадали из поля нашего зрения. Трудно что-то сказать об их дальнейшей судьбе. В этом году у нас в первый раз старшая девочка кончает девятый класс – выпускной, так как школа дает только девятилетнее образование. Ей нужно будет или вернуться в семью, или пойти доучиваться в другую школу, но она наотрез отказывается. Мы думаем над тем, как решить эту проблему.

У наших детей нет никаких препятствий для того, чтобы перейти в любую другую школу. Десятый класс нам пришлось закрыть из-за стены, отделяющей палестинские участки от израильских территорий. Дело в том, что дети здесь, как раз в десятом классе, в возрасте 14 лет получают паспорт. Из населения Вифании – это примерно восемнадцать тысяч человек – три четверти имеют иерусалимское гражданство. Именно иерусалимское, а не израильское. Это гражданство очень ценно, оно дает свободу передвижения без ограничений, медицинскую страховку. Иерусалимское гражданство предоставляется, если ты имеешь регистрацию в городе Иерусалиме, поэтому большинство из многодетных семей, которые имеют здесь в Вифании дома, снимают в Иерусалиме кто квартиру, кто комнату, кто угол. Несколько лет назад правительство Израиля ввело, как условие получения гражданства, еще и обязательную регистрацию для учащихся в иерусалимских школах. Это был конец нашему десятому классу.

– Какова плата за образование в школе?

– Так как это частная школа, то учащиеся, конечно же, платят. Официальная плата с первого по четвертый класс – 1800 шекелей в год, с 5 по 9 класс – 2100 шекелей. По сравнению с другими христианскими школами эта оплата минимальна. Взносы родителей за обучение покрывают только треть расходов на содержание школы.

Вторая треть поступает от английской благотворительной организации, которая спонсирует христианские образовательные учреждения по всему миру, особенно в Палестине, Ливане и Сирии. Эта поддержка осуществляется еще с 1956 года. Она требует от нас многих усилий. Английские благотворители находят спонсоров, готовых оплачивать обучение детям из малообеспеченных семей в нашей школе. У нас таких сто пятьдесят человек. Мы, со своей стороны, должны шесть раз в год обеспечить переписку этих детей со своими благотворителями. Переписка ведется на английском языке. Ее приходится контролировать, потому что есть целый ряд ограничений. Например, нельзя просить деньги на дорогостоящую покупку или операцию, а это происходит – дети уносят письма домой и там за них пишут папы и мамы, обращаясь к спонсорам с вполне конкретными просьбами. Нам самим нужно постоянно отчитываться – куда и на что идут деньги.

Третья часть средств – это добровольные пожертвования. У нас коммунальные счета оплачиваются в первой половине месяца, а зарплата учителям выдается в конце, и у меня всякий раз дрожат коленки: смогу я им заплатить или не смогу? Но Господь всегда дает нам средств ровно столько, сколько нужно. Мы ощущаем Его помощь, заботу Божией Матери о наших детях и о каждой из нас. Без этого мы не смогли бы совершать свое непростое, но столь благодатное и значимое служение в мусульманском мире.