История с шубой.
Рассказ

Зима в этом году выдалась холодная – прехолодная. И ладно бы просто морозная, а то – с ветром.

На морозе и ветре, в старой легкой курточке, обмотавшись двумя старыми шалями, Таня принялась за починку. Был бы жив папа… Но папа давно уже был там, где, как всем рассказывала младшая Танина сестренка Анечка-Няняшка, нету холода, зато есть много шоколадного печенья. Мама выбивалась из сил на работе, Няняшка только пошла в первый класс, а Таня – в институт. Таня старалась всё сделать сама: приколотить доски к забору, выломанные ночью гуляками, возвращавшимися с набережной, отогреть примерзшую водопроводную трубу, просушить и почистить мамину и сестренкину одежду и обувь и даже сбегать для Няняшки за печеньем. Друзей у Тани не было, но она словно и не замечала этого. Идя с занятий или с церковной службы, она думала только о том, что сегодня предстоит сделать по дому.

Разобравшись с калиткой, Таня посмотрела на часы и помчалась через квартал в булочную. С детства она помнила эту булочную, часто забегала туда, открывала скрипучую дверь, дышала ароматом свежего хлеба. «Черного, белого… и булочку!» – говорила она каждый раз. Булочка заканчивалась как раз на пороге дома. Шло время, магазины с названиями «Молоко», «Овощи», «Мясо» превращались в павильоны с пивом и импортными шоколадками, а вот «Булочная» какими-то судьбами смогла остаться булочной. И одной из двух продавщиц в этой булочной была тетя Катя, которая ходила в их храм.

– Теть Кать, мне как всегда!

– Балуешь ты свою Аню, – строго сказала тетя Катя. – Каждый раз ей печенье! А сама по морозу в весенней куртешке бегаешь. В шубе надо в такой мороз ходить!

– Теть Кать, ну сколько стоит шуба и сколько – печенье? – засмеялась Таня. – Давайте скорее, а то мама с Няняхой сейчас придут, мне им разогреть всё надо!

– Я в твоем возрасте уже мужу обед разогревала, – ответила тетя Катя.

– Да какой муж, теть Кать, ладно вам. Давайте, да побегу…

– Вот что, – заговорщически произнесла продавщица. – Мне вчера дочь сказала, что ей муж купил новую дорогую шубу. А у нее старая есть, песцовая! Она мне и говорит: мам, куда б девать? Вот завтра заходи, я тебе ее принесу. Сразу и женихи появятся!

Таня прискакала домой, не раздеваясь, пробежала на кухню, поставила на огонь кастрюлю с супом и чайник.

И остановилась.

Раньше она никогда не задумывалась о том, в чем ходит. Есть одежда – ну и есть. В школе девчонки хвастались нарядами, а ее не принимали ни в детские игры, ни в подростковые компании. Но умер папа, когда Няняшка была еще грудной, и Тане было не до девчачьих глупостей. До недавнего времени она еще влезала в мамино старое пальто, но потом выросла – а на покупку зимней одежды денег у семьи не было. Отец хотел, чтобы старшая дочка получила высшее образование, и Таня, помня это, пошла учиться. В две семьи ее позвали репетитором к школьникам, она очень радовалась, что может хоть как-то помочь матери, но никогда бы не решилась купить себе новую одежду. Зиму она твердо решила проходить в легкой куртке: она же не навечно, эта зима! Тем более – всё рядом. Магазины – рядом, Няняшкина школа – рядом, церковь – через два дома, институт – несколько остановок на автобусе, а в автобусе не так и холодно. Если бы появилась возможность, она бы лучше купила шубку маме. Мамина шуба совсем уже старая.

И вдруг – тетя Катя. С ее песцовой шубой и женихами. Тане даже представилось, как она идет в песцовой шубе. Бррр! Вот еще глупости. И вообще не до женихов. А еще, женихи – они не за шубу любят. Вот.

****

Гулко стукнул будильник. Его сегодня забыли завести, но Таня услышала стук и проснулась. Мама и Аня ушли, а у Тани занятий не было. И, проводив их, она придремала… Теперь Таня встала, отмыла Няняшкин стаканчик от прилипших крошек печенья.

«Идти или не идти в булочную? – думала она. – Пойду. В конце концов, Няняшка вчера съела всё лакомство до последней крошки. Только бы зубы не испортила».

– Теть Кать, я за печеньем! – крикнула она с порога.

– Заходи, заходи, – продавщица как-то неуверенно посмотрела на нее. – Я вот тут про шубу говорила…

– Да нет, я за печеньем! – заволновалась Таня.

– Нет, я не забыла, – скороговоркой заговорила тетя Катя. – Просто понимаешь, Алена…в общем, отдала шубу уже. Подружке. А для тебя она вот что нашла, возьми, не такая, конечно, но все-таки, – и протянула Тане огромный пакет.

Таня поблагодарила, подхватила пакет, расплатилась за покупку и убежала.

Няняшка уже была дома: «Холодно, никто не пришел, нас отпустили!». Забрала печенье, сунула нос в пакет: «А это что?».

– Не ешь всухомятку, суп на плите! А это – шуба. Подарили, – Таня вытряхнула содержимое пакета на диван.

Но в пакете оказалась не шуба. Это было старое потрепанное пальто, до подмышек раздернутое по швам.

– Странно, – пробормотала Таня. Подкладка пальто оказалась оборванной, с одного краю и вовсе лоскут был словно отгрызен.

– Тань, это не пальто, это тряпка какая-то! – заявила с набитым ртом Няняшка. – А это что? – и из рукава девочка вытащила… клок собачьей шерсти.

– Так это что – подстилка для собаки? – удивилась Няняшка.

– Видимо, так, – проговорила Таня, вспомнив, как хвалилась тетя Катя, что зять – большой чиновник – завел какую-то породистую лохматую собаку с длинным нерусским названием.

– Но у нас же нет собаки, – недоумевала сестренка.

– Всё, хватит! – прикрикнула Таня. – Мне некогда, надо бежать в храм убираться! Нечем заняться – идем со мной!

– Не-а, у меня уроки, – заявила Аня и убежала на кухню.

***

Таня усиленно орудовала в храме шваброй, стараясь ни о чем не думать, когда ее окликнули две старушки: тетя Варя и тетя Шура. Две неунывающие бабушки-подружки жили на одной лестничной площадке, неутомимо ходили на все службы, махали веником после служб, а то и чистили двор от снега. Таня любила их, как родных.

– Тань, ну-ка иди сюда! Вот с тобой супруга Николай-Денисыча поговорить хотят.

Николай-Денисыч был благотворителем храма, помогал в строительстве. Его супруга оказалась женщиной средних лет, с рыжими кудрями, выбивавшимися из-под палантина.

– Вы уж простите мою фамильярность, – заговорила она. – Понимаете, я привезла с собой полушубок, он в прекрасном состоянии и выглядит хорошо, хоть и искусственный. Женщины сказали, что он вам подойдет...

Таня примерила полушубок только дома, после службы.

– Нянях, смотри, у меня шуба! – позвала она сестренку с порога. Сестренка не ответила. На зеркале лежала записка: «За нами заехала тетя Галя, заночуем у нее». И приписка от Ани: «Твою собачИю подстилку я отнесла Вере Иванне для Бобика!!!»

Полушубок был тесноват, рукава заметно коротки. Но Таня не расстроилась: рукава еще можно отогнуть, а что тесен – так отбрасывать снег во дворе можно и в куртке.

Таня снова надела куртку и вышла за дверь. Взяла лопату – и сильно закашлялась.

– Это кто это там кашляет, а? – из-за забора окликнула соседка. – Татьяна, у тебя не бронхит? Идем-ка ко мне. Я хоть и на пенсии, а все же доктор!

Таня, как в детстве, перелезла через высокий забор, чем развеселила соседку. Потом соседка внимательно выслушала ее дыхание, покачала головой, записала на бумаге пару лекарств и усадила пить чай. А перед самым Таниным уходом вдруг вынесла ей… темную искусственную шубку, оставшуюся от уехавшей за границу дочки: «Нечего в куртке по морозу бегать!»

– У меня уже есть! – запротестовала Таня.

– Значит, две будет, – засмеялась доктор.

Таня пришла домой, машинально надела подарок. Шубка была велика.

Таня прибралась в доме и улеглась спать прямо на диван, рядом с двумя шубками.

***

Службу стоять было тяжеловато: сказывалась простуда. А может, и не только простуда: приключения с шубами выбили Таню из колеи. Еще недавно она думала только о маме с Няняшкой, об их доме с перекошенным забором, об учебе и заработке. И вдруг – сначала эта шуба несчастная. Ложь про печенье для сестренки, когда она с утра пораньше помчалась за желанной обновкой. «Прямо как гоголевский Акакий Акакиевич со своей шинелью», – ругала она себя. И потом – эта обида, даже злость, злость почти до слез за «собачИю подстилку». Сколько переживаний, и все это на пустом месте.

После службы, по заведенному обычаю, прихожане попили чаю в трапезной и стали собираться. Таня с тетей Варей и тетей Шурой остались помыть посуду. Обычно с ними оставалась еще продавщица тетя Катя, но сегодня ее не было.

– А что с тетей Катей? – спросила Таня. – Не знаете?

– Знаем, звонила она вчера, плакала, – ответила тетя Шура. – Ее зятя обвиняют, что взятки брал. Вот, выяснилось. И что теперь будет – непонятно. Катерина, видимо, с расстройства слегла. Сейчас сходим к ней.

– Какой ужас, – ахнула Таня. Ей стало стыдно за всю эпопею с шубами, за обиду на тетю Катю и Алену. Сейчас она хотела только одного: чтобы никто не пострадал. И как могла, молилась про себя об этом.

У порога стояла вешалка, а на ней – два плащика. Побольше и поменьше. Тети Шуры и тети Вари. Таня только сейчас поняла, что и не замечала, в чем ходят по морозу ее любимые бабушки.

– Матушки, да как же вы в этом ходите?

– А что? – удивились бабушки. – Обернемся шалью да ходим. Что нам наряжаться, не невесты. Это внукам обновки нужны.

– Стойте здесь! – закричала Таня.

Она побежала домой, схватила в охапку маленький полушубок и большую шубку и так же бегом вернулась в храм: «Бабушки, дорогие, это вам! Нет, нет, берите, мне…мне еще подарили!»

***

Бабушки шли по двору и улыбались друг другу: «Шурк, ты смотри сразу какая важная барыня стала, а?» – «Не дразнись, Варька! Кого вдовый дед Максим замуж звал, а?» Улыбалась и Таня.

У ворот церкви Таню окликнули.

Рядом с серебристой машиной стояла молодая женщина. Она была очень похожа на тетю Катю, а в руках ее была песцовая шуба.

– Девушка, помогите мне, пожалуйста, – обратилась она к Тане. – Меня зовут Алена. Знаете, моя мама – прихожанка вашего храма. У меня несчастье, – тут она всхлипнула, – и мама посоветовала мне пойти помолиться и милостыню подать. Я заходила помолиться, раздала тут милостыню и вещи кое-какие. А вот эту шубу мой мама хотела кому-то отдать из ваших прихожанок, но я же никого не знаю. Вы случайно не знаете, кому она бы пригодилась?

– Не знаю, Алена, – прошептала Таня.

Из ворот прямо к ним выбежало трое детишек. Вслед за детишками, ежась от холода, показалась их мама. Иру все знали и помогали ей, чем могли: долгие годы жила она с пьющим мужем, а сейчас, когда он окончательно ушел, как могла одна воспитывала детишек.

– Не знаю, но догадываюсь! – вдруг выпалила Таня. И указала на Иру.

Алена решительным шагом направилась к Ире. А Таня направилась домой. Удерживая ноги, чтобы не помчаться вприпрыжку.

Дома царило веселье: Няняшка вальсировала по всей квартире с новой куклой, а мама искала блюдечко для нового жильца – привезенного от маминой подруги, тети Гали, беленького котенка. Тетя Галя души не чаяла в любимице-кошке, которая постоянно приносила котят.

– Вы с обновками? – засмеялась Таня.

– И не только мы, – сказала мать. – Тут тетя Галя передала для тебя… В общем, ей не подходит, а тебе подойдет, посмотри.

На стуле лежал замечательный пушистый полушубок.

Сначала Таня принялась громко смеяться. Потом, видя недоумение матери, взяла себя в руки и примерила обновку.

– Красавица ты моя, – улыбнулась мать. – Ну надо же, как идет! Теперь на тебя точно все заглядываться будут! Совсем ты себя забыла с нашими заботами, а ведь о своей семье уже пора подумать!

– Мам, да что это такое! Ну вы что меня все замуж-то выдавать вздумали! – сердито пробурчала Таня.

«Мяу!» – раздалось где-то под ногами, и Таня от неожиданности села.

– Кстати, тетя Галя сказала, что ее муж поможет нам с забором, а то наш уже совсем развалился. А с ним его племянник собрался, слышишь? Молодой парень, порядочный, институт заканчивает. Как узнал, что надо помочь, – сразу вызвался. Может, и жених тебе нашелся, а?

– Да не нужны мне ваши женихи! – совсем растерялась Таня, подхватывая расшалившегося котенка на руки.

А потом добавила:

– Хотя… хотя забор чинить всё равно нужно.