Как захватывают храмы на Киевщине

Это слова человека, который непосредственно был в гуще событий и общался со всеми сторонами конфликта.

Есть ли наша вина в том, что наши храмы сейчас захватывают? Что или кто может защитить общину УПЦ от навязываемого ей «перевода» в раскольнический киевский патриархат? Против чего на самом деле протестует община села, и за что они хотят нас «уничтожить», — читайте в материале.

***

Захват как технология: село Пасична, 13 сентября 2014

Накануне поступает звонок о том, что в селе пройдет голосование и возможен силовой захват храма.

Я и прихожане приезжаем на следующий день защищать храм. Что видим — община храма в Пасичной высказывает недовольство настоятелем. Секретарь епархии протоиерей Константин Пилипчук объявляет, что священника сняли, назначен новый. Все это принимается аплодисментами.

Далее секретарь епархии говорит: «Давайте помолимся о мире в Украине». Все становятся на колени и начинают читать молитву о мире в Украине. Филаретовские священники при этом разворачиваются и уходят.

После молитвы одна из прихожанок подходит к прежнему настоятелю и начинает благодарить его за понесенные труды по строительству храма. И это провоцирует конфликт.

Филаретовские священники начинают кричать: «Вони вмиваються кров’ю наших дітей! Вони відправляють гроші в Москву, за ці гроші сюди їдуть танки!» Вокруг них уже собрались ребята спортивного вида (пришли они явно не на службу — все без крестов, в майках и шортах).

Мы с прихожанами становимся цепью вокруг храма. То здесь, то там приехавшие с филаретовскими священниками ребята устраивают потасовки. Похоже, они стараются толкаться больше для видеокартинки, но мимоходом норовят и ударить, потому что и одному нашему священнику, и мне таки досталось. Звонарь вообще весь в синяках был — хотели даже снимать побои.

Затем подъехала киевская милиция, оцепила храм. А в храме закрылись наш местный священник с людьми.

«Спортивные» ребята начинают выбивать двери в церковь. Я подхожу к местному милиционеру и говорю: «На каком основании без решения суда эти люди выбивают двери?» Он говорит: «Мені рішення суду не потрібне, в мене є рішення громади». — «Подождите, — говорю, — у нас правовое государство, как так может быть? Представьтесь, пожалуйста, имя, фамилия, кто вы». — «Я не зобов’язаний Вам відрекомендовуватися…»

Позже к этому милиционеру подходил филаретовский священник с претензией: «Вы же обещали, что мы зайдем в храм!» — «Так бачите, батюшки привезли «тітушок» з Києва, що я можу зробити?»

Видя такое беззаконие, мы обратились уже к киевской милиции: «Представьте, сейчас выломают двери, там священники, люди молятся, будет драка, прольется кровь. Кто отвечать будет?» И киевская милиция вмешалась и остановила процесс.

Кстати, при этом присутствовали журналисты. Корреспондентка с «Интера» видела ситуацию изнутри, сняла хороший, объективный репортаж. Но он не вышел. Позже мы звонили, спрашивали, почему. Она сказала, что ей запретили выпускать репортаж, потому что он показывает каноническую Церковь с хорошей стороны.

Кто и почему хочет перехода в КП?

Разговариваю с людьми ― нормальные, адекватные. Говорят, что в храм не ходят ― «Бог, Он же в душе…»

Веду диалог с местными жителями. Спрашиваю, в чем причина такого горячего желания перейти в КП. Оказывается, в «киевский патриархат» никто не хотел, люди просто были недовольны священником. Уточняю, почему. У кого-то сына не пустил к Причастию, потому что ребенок крещен у раскольников…

Спрашиваю у людей:

— Как часто вы ходили в этот храм?

— Ни разу здесь не был, — отвечает один.

— А почему вы решили, что имеете право решать судьбу этого храма, если ни разу здесь не были?

— Я ж громада села…

— Возле меня стоит священник «киевского патриархата». Вы можете дать обещание перед крестом, что если храм будет принадлежать КП, то вы будете сюда ходить?

— Чесно кажучи, ні. У мене Бог в душі, мені це непотрібно.

— Вот видите, вы говорите, что в храм не ходите, но решать судьбу храма хотите…

— А у нас каждый двор сдавал по 150 гривен на строительство этого храма.

— Сколько дворов?

— 400.

— Вы представляете себе, что значит, построить храм? Это не один миллион гривен. Давайте я вам всем сейчас верну по 150 гривен…

— Ні, нам це не потрібно.

Встречаются люди и не столь миролюбиво настроенные. Говорят мне:

— Ми вас будемо знищувати.

— За что? — Спрашиваю.

— Ви не патріот, тому що не розмовляєте українською мовою.

— Знаете, я киевлянин. Так случилось, что в Киеве, в основном, все разговаривают по-русски…

— Розмовляйте по-українськи, тому що я вас не розумію.

— Вы знаете, — говорю, — мы с вами приблизительно одного возраста. Наверное, в одних школах учились, поэтому, я думаю, вы вполне меня понимаете…

Общаемся дальше с людьми. Очень заметно, что неприязнь к настоятелю люди перенесли на всю Церковь. И этим кто-то очень грамотно манипулирует. Постоянно раздаются выкрики: «Вони вмиваються кров’ю наших дітей!» «Вони ― московська церква, вони перераховують гроші в Москву».

Отвечаю на это:

— Я священник, благочинный, никогда за свою жизнь ни одной копейки я в Москву не перечислил. Это правда, — говорю, — и не говорите неправды!

— На вас хрест софрінський.

— Так на «патриархе» Филарете тоже софринская панагия…

Откуда у «переходов» ноги растут…

Уже в конце всех событий этого дня ко мне подошел отец Иоанн из «киевского патриархата», из Владимирского собора. Злые языки шепчут, что у него сын окончил семинарию, у него дача в Пасичном, и для сына нужно было освободить приход, рядом с дачей. Подошел этот отец ко мне и говорит:

— Запам’ятай, це тільки перше яблучко. Потрусимо вас добре, посиплетеся всі.

— Значит, чаще встречаться будем, — отвечаю ему с улыбкой.

На том первый штурм и закончился.

Сейчас храм заблокирован, двери опечатала милиция, хотя нет ни решения суда, ничего.

Новый настоятель отец Вениамин служит на улице. Филаретовцы просили, чтобы ему запретили служить на улице. На что милиция сказала: «Он что, мешает вам? Пусть служит, тем более есть официальный указ о его назначении».

Так что, что касается событий в селе Пасична, то основная часть людей добивалась снятия священника, а не перехода в другую конфессию.

Инцидент в Переяславе-Хмельницком, 5 октября 2014. Всё те же лица…

Проходит немного времени, и мы узнаем, что будет штурм в микрорайоне Борисовка в Переяславе-Хмельницком. Едем туда. Видим те же лица — привозные ребята на машинах с ивано-франковскими номерами. Правда, тогда они были в майках и шортах и утверждали, что они местные, а сейчас уже стояли в бронежилетах с нашивками «Правого сектора» и не отрицали, что их пригласили «помочь».

Спрашиваю у одного:

— Вы местный житель?

— Ні, мене запросили порядок наводити.

— А хто запросив?

— Місцеві.

Интересный момент: владыка Николай (Почтовый, епископ Васильковский ― ред.) звонит Артему Скоропадскому, пресс-секретарю «Правого сектора», и говорит:

— Почему ваши ребята захватывают храм, вмешиваются в церковные дела?

— Это не наши. Наших там нет.

— Как нет, а нашивки?

— Мало ли сейчас аферистов появилось? Да и областные ― сами по себе, нам не подчиняются…

В какую церковь люди хотят на самом деле?

Здесь колотит народ учительница:

— Ми хочемо в українську церкву.

Парень из Дарницкой самообороны ей говорит:

— Знаете, я статут открыл, а там нет названия «Московский Патриархат». Там написано Украинская Православная Церковь.

— Я не в таку церкву хочу.

— А в яку? Є УПЦ, УПЦ (КП), УАПЦ, УАПЦ оновлена, УГКЦ… В яку саме ви хочете?

— Не знаю…

— А що ж ви підбурюєте народ, коли самі не знаєте, куди ви хочете?

Подходит местная прихожанка:

— Основная часть прихожан, которая ходит в храм, не хочет никакого перехода.

А учительница ей:

— Мовчи, бо ми знаємо, де ти живеш, ввечері до тебе прийдемо.

Сразу угрозы…

Градус ненависти нагнетается специально

Знаете, в Пасичной председатель сельсовета вышел к людям и говорит: «Я не поддерживаю ни одну, ни другую сторону, но земля выделялась УПЦ и была дана в эксплуатацию общине УПЦ. Без решения суда забрать храм нельзя». Толпа на это начала кричать: «Ганьба, ганьба!» Потому что мнение — не то.

Только градус ненависти начинает стихать, филаретовские священники тут же опять поднимают волну: «Вони проти нашої землі!» — и все начинается по новой.

В Борисовке приезжие срезали на дверях храма замки, зашли в храм, осквернили алтарь. А храм — старинный. Местные его не строили, здание принадлежит музею, есть официальный договор, что сооружение передано религиозной общине. Все подтверждается документами.

Но, тем не менее, громада села приняла решение. Песня та же ― «хотим перехода». Как только мы приводим другие доводы, никто не слушает.

Да и обвинения какие-то странные. Например, «батюшка забрал себе памятник», приватизировал.

Я спрашиваю людей:

— Как это, «приватизировал памятник»? К памятнику нет доступа?

— Есть. Но раньше памятник принадлежал селу, а теперь батюшке.

— Наверное, не батюшке, а церковной общине?

— Да.

— Так, наверное, батюшка взял, чтобы ухаживать, цветы там садить…

— Яка різниця, ми хочемо, щоб він належав громаді села, а не громаді церкви.

— Но вы же хотите громаду церкви поменять?

— Так.

То есть какие-то личные обиды на священника люди переносят на общие обиды против Церкви. И получается: «Мы хотим перехода в КП».

Сейчас в Борисовке храм открыт, туда направлен новый священник.

Рвется там, где тонко

— Отец Виталий, Вы присутствовали на попытках захватов храмов. Как себя вести общине в подобных ситуациях? Что делать, как поступать?

— Когда нас предупреждают, что готовится захват храма, мы собираемся для молитвы и все едем в то место. Стоим, совершаем молебны — молебны о мире, прежде всего.

Не всегда это воспринимается правильно. Есть люди, которые пытаются на агрессии толпы заработать себе дивиденды. Тем не менее, стараемся молитвенно поддерживать и настоятеля храма, и прихожан.

Последний раз из Борисовки возвращались наши ребята, пономари, которые дежурили у церкви и поддерживали порядок. Говорят: «Мы вернулись, как от немецко-фашистских захватчиков. Местные жители просили нас не уезжать, потому что им страшно оставаться, ведь милиция их охранять не будет».

На последнем захвате в Борисовке было 4 милиционера. Когда приехали филаретовцы, три милиционера уехали сразу, остался один участковый, который стоял и записывал, какие события происходят. А прихожане храма и другие верующие охраняли церковь от захвата.

— Говорят, что захватить храм можно только там, где община слаба. А если община сильная, то ее невозможно будет насильно ни в какой раскол увести.

— Где-то оно так и есть. Но давайте посмотрим внимательнее на эти «слабые» общины.

Начнем с того, что по селам мужчин в храм ходит очень мало, в основном только женщины. Когда приезжают подготовленные ребята ― спортсмены, в бронежилетах, с ножами, «переводить» храм в «киевский патриархат», женщины-прихожанки, естественно, всего этого боятся. Местные жители иногда не могут даже слово против сказать, хотя молятся, мы чувствуем их поддержку.

Когда поддержать общину приезжают прихожане из других киевских храмов УПЦ, филаретовские священники начинают кричать: «Вот видите, это привозные». Так подождите, а те, кто захватывают храм, они не привозные? Мы на разных приходах видим одни и те же лица — ребята спортсмены. Извините, так они ни «Символа веры», ни «Отче наш» не знают! Стоят «заробитчане» без крестиков на шее.

Конечно, хотелось бы, чтобы общины были сильные. А пока что происходит так, как в свое время маленькие удельные княжества Киевской Руси монголо-татары по отдельности давили. Некоторые наши верующие думают, что можно отсидеться в стороне: мол, у нас семьи, свои проблемы. И боятся куда-то ехать. Вот это беда…

А рвется там, где тонко. Захватчики приезжают именно в села, где люди чем-то недовольны, например, батюшкой. И личные обиды против священника приезжие раскручивают таким образом, чтобы перевести храм в другую конфессию. Хотя это вовсе не означает, что придет человек лучше.

Да, у нас есть недостатки. И то, что сняли двух настоятелей, ― тому показатель. Да, местные жители говорят, что сняли поздно. Мы, мол, написали заявление год назад, но никто не отреагировал. Но когда начинаешь выяснять, кому писали, оказывается, что наместнику Лавры, а не Предстоятелю. Что ж тогда удивляться, что дело не было рассмотрено в рабочем порядке?

Кто без греха? Ошибки есть у всех. Мы эти ошибки видим и пытаемся исправлять. Думаю, что снять священника-настоятеля ― это и есть исправление наших ошибок.

Больше всего в «киевском патриархате» боятся, что наша Церковь сама решит все свои проблемы

— Когда в соцсетях обсуждают новости о захватах наших храмов, то пишут в таком ключе, что народ, прихожане, тонко чувствуют неправду, и потому «повсеместно» протестуют против Московского патриархата. Как Вы видите, действительно ли люди считают нашу Церковь «чужинницькою»?

— Их настраивают, убеждают в том, что Украинская Православная Церковь — «чужинницька».

Знаете, есть интересный момент. Ко мне обращается человек (из толпы): «Ми будемо вас знищувати» — «За що?» — «Бо ви злодії». — «Чому ми злодії?» — «Тому що ви не патріоти». — «Ми збираємо підтримку і українським воякам, і біженцям. Чому ми не патріоти?» В ответ — молчание.

Или вот еще аргумент: «Це наша, українська земля, церква стоїть на нашій землі, тому громада має право вирішувати, якій конфесії належатиме храм». Так это что, завтра соберется 100 человек местных жителей, которые скажут: «Яка гарна оселя в Івана, давайте її заберемо, це ж наша земля», и силой отберут хату у Ивана, а его самого взашей выгонят, это будет законно? Это самое настоящее воровство! Даже не рейдерство, а именно воровство.

Самое страшное, что может быть, ― это межрелигиозная война. Если государство не будет контролировать ситуацию, если милиция не будет исполнять своих обязанностей, следить за законностью того, что происходит в Украине, мы рискуем получить межрелигиозную войну. А государство не устоит, если начнутся распри между конфессиями.

Поэтому очень важно, чтобы и президент, и политики, и силовые структуры исполняли свои обязанности и следили за законностью. Есть земля, выделенная для общины. Эта община — единственная, кто может решать судьбу храма. Если есть решение суда, тогда можно о чем-то говорить.

А если собралась толпа… Священник из «киевского патриархата», после того, как в Пасичной проголосовала община села за переход в «КП», сказал людям: «Глас народа — то глас Божий». Так народ тоже когда-то кричал: «Распни! Распни Его!» Это разве был голос Бога? А накрутить толпу можно всегда.

Что касается протестов против нашей Церкви, — так это смотря как вопрос поставить. Священник из «киевского патриархата» мне говорит:

— У нас 370 подписей по Пасичной о переходе в КП.

— Дайте мне неделю, — отвечаю, — и у меня будет 500 подписей за то, что никто никуда переходить не хочет. Почему? Потому что я знаю, как вы ставите вопрос: «Ви за яку церкву ― українську чи московську?» А я завтра поставлю вопрос по-другому: «Ви за канонічну Церкву чи за розкольників?» И у меня будет 500 подписей и все будут настоящие!

Филаретовские священники умеют манипулировать людьми. Если бы они не вмешивались в процесс, многое решалось бы мирно. Что бросается в глаза во всех этих, так сказать, переходах? Как только градус накала страстей начинает стихать, и люди начинают задумываться ― а что же дальше, тут же со стороны КП начинают звучать новые призывы к агрессии. Людьми мастерски манипулируют: вы не патриоты, раз вы за каноническую Церковь.

Больше всего в «киевском патриархате» боятся, что наша Церковь сама решит свои внутренние проблемы. Если наш священник что-то сделал не так, ситуацию рассмотрят, постараются исправить. Но мирного решения конфликтов КП допустить не может.

Беседу вела Юлия Коминко