Конец либерализма и консервативные ценности

В последнее время начинают всерьез обсуждаться те или иные варианты распада Российской Федерации, констатируются миграционный бум, рост сепаратистских настроений, демографический кризис русского населения и другие устрашающие явления. Все это происходит на фоне действительной или мнимой политической стабильности, постепенного (хотя и крайне медленного) роста благосостояния, очевидного и безспорного укрепления Церкви, оздоровления некоторых сфер общественной жизни. Общим местом в "критике" сегодняшнего дня является отсутствие общественного консенсуса — то есть, разъединение различных регионов, народов, социальных групп, отсутствие объединяющих идей и проектов; констатация, что в России отсутствует национальная идея.

Либералы, ресурс которых исчерпан и дело которых в нашей новейшей истории завершено (даже если они думают об этом иначе), подарив нам частную и общественную свободу, не выдвинули ни одного объединительного проекта. Возможно, это и не входило в их задачу. В таком случае они должны признать этот факт и расчистить площадку, поскольку ближайшие годы — это годы именно объединительных, общенациональных проектов. Либералы сегодня пытаются говорить, что никакой объединительный проект в современных условиях попросту невозможен.

Между тем, социологические опросы дают несколько иную картину.

Воспользуемся некоторыми статистическими данными независимого исследования, проведенного агентством «Медиамарк». Вопрос: «Нужен ли нам "свой путь", самобытное развитие или мы должны пойти путем других стран?» — дал практически однозначный ответ: 79 % респондентов считают, что Россия должна идти своим путем. Для сравнения: путь западной демократии привлекает 11 %, а путь развития стран Азии — всего 2 % населения. 8% затрудняются ответить на такие вопросы.

Диаграмма 1: «Нужен ли нам "свой путь", самобытное развитие, или мы должны пойти путем других стран?»

Диаграмма 1: «Нужен ли нам свой путь, самобытное развитие, или мы должны пойти путем других стран?»

Либералы традиционно критикуют великодержавную идею, а при этом часто говорят об отсутствии у современных русских патриотизма, сплоченности. Данные независимого опроса полностью опровергают эти пропагандистские мифы. «Выражение патриотизма, — отмечается в исследовании, — у россиян является ярко эмоционально окрашенным и состоит из трех основных элементов — любви к Родине, убежденности в ее державном величии и чувстве личной принадлежности к ней». На самом деле, как видно по диаграмме 2, убежденность в особом пути России — это тоже основная, четвертая составляющая российского патриотизма.

Диаграмма 2: «С каким утверждением о том, что такое патриотизм, Вы скорее согласны?»

Диаграмма 2: «С каким утверждением о том, что такое патриотизм, Вы скорее согласны?»

Власть, если только ей это будет надо, легко сплотит подавляющую часть населения. Этого от нее и ждут. Поскольку официальный курс на демократию, как легко убедиться, сравнив диаграммы 1 и 3, поддерживается только маргиналами, которых 5-11%. 73 % населения от власти ждут пропаганды национальных ценностей — духовных, нравственных и культурных.

Диаграмма 3: «Какие ценности государство должно пропагандировать в первую очередь?»

Диаграмма 3: «Какие ценности государство должно пропагандировать в первую очередь?»

1. У России особый путь
2. Россия — великая держава
3. Россия обладает уникальными духовными, культурными и нравственными ценностями

Все эти идеи легко объединяются понятием консерватизм. Исследование агентства «Медиамарк» приводит к совершенно определенному выводу: «Абсолютное большинство граждан России разделяет консервативные ценности: крепкое государство, национальные интересы, производящая экономика, русские традиции, нравственность...» Очевидно, что русский консерватизм сегодня и есть ее национальная идея, консервативные ценности — предмет консенсуса государства, общества и Церкви.

Однако, ситуация парадоксальна: при абсолютном консерватизме населения, российская государственность по-прежнему, на уровне деклараций и намерений, а также, что существеннее, в своей экономической политике придерживается либеральных ориентиров. То есть, пытается действовать против умонастроения собственных граждан. Понятно, что такое положение не может сохраняться долго. Либо общество должно сдвигаться влево, либо государство все больше праветь. И поскольку первое представить довольно сложно: неуклонный сдвиг вправо происходит все последние 15 лет, то остается второе. Консерватизм — это абсолютный императив правящей власти в России, кто бы ее ни представлял.

Ещё один очевидный дисбаланс: при консерватизме абсолютного большинства населения в России сохраняется абсолютное господство либеральных СМИ. Естественно, при таком положении вещей не может выполняться одно из основных (и вполне здравых) требований либерализма: равноправность всех точек зрения. Можно ли говорить о равноправии, когда на ежедневное либеральное промывание мозгов в печати и на телевидении отвечают несколько интернет-сайтов? Ясно, что сегодня как воздух необходимы, по крайней мере, одна общенациональная консервативная газета и один общенациональный консервативный телеканал. Только их наличие могло бы решить массу кажущихся нерешаемыми проблем. Можно не сомневаться, что со временем появятся и то, и другое. Но здесь весь вопрос — во времени.

Консерватизм как общественная идеология возникает в конце XVIII-начале XIX века сначала в России (во время правления наиболее либеральной из всех государей того времени — Екатерины Второй), а затем вскоре в Европе. Консерватизм изначально был реакционен — реагировал на те изменения в традиционной структуре общества, которые вызывались «просвещенными» реформами, а потом Французской революцией. Цель консерватизма была и остается всегда — сохранить, сберечь, преумножить традиционные ценности, и остановить, затормозить, заморозить процессы, обозначенные в святоотеческой традиции как апостасия, отступление мира от Христа, и, аще возможно — перейти в контрнаступление, начать контрреформацию, контрреволюцию.

Именно эти обстоятельства делают консерватизм как идеологию наиболее близким тем мировоззренческим позициям, которые выражает Церковь. Интересы Церкви и широких слоев общества, выступающих за консервативные ценности, практически совпадают. Безусловно, Церковь не может быть инструментом консервативной политики (например, не может взять на себя цензуру всей печатной продукции: этим должно заниматься общество), но она не может и оставаться совершенно в стороне от политики. Судьбы Православной Церкви (а значит, и всей русской и мировой истории) сегодня решаются не только в монашеских кельях и на приходах, но и на страницах газет, журналов, в телевизионных студиях — везде, где звучит и откуда доносится Слово.