Митрополит Евлогий (Георгиевский): упущенные возможности

Митрополит Евлогий (Георгиевский)

Мы не можем знать, как развивалась бы история русской эмиграции, если бы эти посты занимали другие иерархи или если бы они в той ситуации повели себя иначе. Мы не можем однозначно утверждать, улучшилась бы ситуация от этого или нет, однако представляется несомненным, что история русского церковного зарубежья все же могла бы пойти другим путем, если бы не ряд упущенных зарубежными архиереями возможностей.

Что касается митрополита Евлогия (Георгиевского), то таких возможностей в его жизни было несколько. Первый случай относят к 1922 году, когда зарубежное Высшее Церковное Управление было упразднено патриархом Тихоном. В соответствии с указом № 348 (349) митрополит Евлогий мог возглавить русскую церковную эмиграцию, тем более что митрополит Антоний (Храповицкий) был готов уступить ему свое место. Как известно, митрополит Евлогий не стал выполнять указ, а когда через несколько лет попытался опереться на него, то это не дало результата – время было безнадежно упущено.

Еще одним важным моментом истории русского зарубежья был 1935 год, когда у Зарубежной Церкви появилась возможность объединиться. Совещание представителей основных ветвей Русского Зарубежного Православия под председательством Сербского патриарха Варнавы выработало документы, открывающие путь к примирению. Митрополит Евлогий в той ситуации оказался единственным, кто отказался от объединения с Русской Зарубежной Церковью.

Имеющиеся документы позволяют сделать вывод, что еще одним ключевым моментом для митрополита (тогда еще архиепископа) Евлогия стал конец 1920 года, когда архипастырь вполне мог претендовать на управление всей русской диаспорой. Правда, в данном случае архиепископ Евлогий упустил эту возможность не по своей вине. Речь идет об указе Высшего Временного Церковного Управления в Крыму (ВВЦУ) от октября 1920 года и об указе того же управления, переехавшего в Константинополь, от ноября этого же года.

Официальная версия говорит о том, что 15 октября 1920 года крымское ВВЦУ назначило архиепископа Евлогия управляющим приходами в Западной Европе[1]. По переезде в Константинополь ВВЦУ в ноябре 1920 года повторило этот указ. Однако указы не дошли до архиепископа Евлогия, который узнал о своем назначении от Е.И. Махароблидзе только в начале января 1921 года[2]. Весной 1921 года архиепископ Евлогий получил новый указ зарубежного ВВЦУ, датированный 15 апреля, где говорилось о назначении архипастыря в Западную Европу[3]. «Постановлением Высшего Временного Русского Управления, – говорилось в указе, – Вам вверено управление всеми западноевропейскими русскими церквами на правах епархиального архиерея, включая и церковь с приходом в болгарской Софии и в Букуреште; прочие же русские церкви на Балканском полуострове и в Азии управляются Р[усским] В[ысшим] Церковным Управлением; все сие впредь до восстановления сношений с Всероссийским Свят[ейшим] Патриархом»[4].

Известно, что зарубежные приходы Русской Церкви с дореволюционных времен находились в подчинении Петербургского (Петроградского) митрополита[5]. Поэтому для подтверждения указа необходимо было получить согласие митрополита Вениамина Петроградского, которое было вскоре получено. Назначение архиепископа Евлогия в Западную Европу было подтверждено и указом № 423 Священного Синода Русской Церкви от 8 апреля 1921 года. Согласно этому указу, подтверждалось назначение архиепископа Евлогия «управляющим, на правах епархиального архиерея, всеми заграничными русскими церквами в Западной Европе»[6].

Такова официальная версия.

Однако есть основания считать, что изначально крымское ВВЦУ предполагало предоставить архиепископу Евлогию более широкие полномочия. Такое предположение связано с тем, что ни крымский, ни константинопольский указы ВВЦУ не дошли до архиепископа Евлогия, как не дошли они и до нас. А потому сейчас очень сложно сказать, какие на самом деле были формулировки в этих указах. При этом имеется целый ряд косвенных данных, которые позволяют сделать предположение о том, что полномочия архиепископа Евлогия первоначально планировалось распространить не только на Западную Европу, но и на все русские православные приходы в мире.

Крымское ВВЦУ, чьи решения впоследствии были безоговорочно признаны патриархом Тихоном, действовало в течение 1920 года на территориях, занятых русской армией генерала П.Н. Врангеля. Среди иерархов, входивших в крымское ВВЦУ, были такие известные архипастыри, как архиепископ Димитрий (Абашидзе) – председатель ВВЦУ, митрополит Антоний (Храповицкий) – почетный председатель ВВЦУ, митрополит Платон (Рождественский), архиепископ Феофан (Быстров) и другие. Помимо решения внутренних вопросов крымское ВВЦУ взяло на себя решение внешних проблем Российской Церкви. Невозможность для патриарха Тихона управлять эмигрантскими приходами, а также контактировать с Поместными Церквами и с инославными стала причиной того, что все эти функции решило взять на себя крымское ВВЦУ. Управляя русским церковным зарубежьем из Симферополя, крымское ВВЦУ для более эффективного решения имеющихся вопросов еще летом 1920 года вынесло решение назначить за границу двух архиереев – одного для контактов с Константинопольской Патриархией, другого – для управления приходами за пределами России.

8 октября 1920 года крымское ВВЦУ обсуждало вопрос «о предоставлении одному из русских иерархов… прав особого представителя Высшего Церковного Управления при Вселенской Патриархии», а также «об иерархическом подчинении русских православных заграничных церквей»[7]. Через несколько дней, 14 октября 1920 года, управляющим русскими приходами в Константинополе и представителем ВВЦУ при Вселенском патриархе был назначен архиепископ Анастасий (Грибановский)[8]. Тогда же был решен вопрос и об управляющем русскими приходами за границей. Считая все эти приходы в своем подчинении вплоть до восстановления нормальных связей с патриархом Московским[9], 14 октября 1920 года крымское ВВЦУ вынесло решение о том, что этими приходами будет управлять архиепископ Евлогий (Георгиевский), проживавший к тому времени в Королевстве сербов, хорватов и словенцев.

Тогда же ВВЦУ сообщило об этом официально. Поводом для официального заявления стал рапорт приходского совета православного прихода в Ницце от 1 сентября 1920 года. Приход просил ответить на следующие вопросы: «1. Включает ли Высшее Церковное Управление в круг своего ведения православные церкви за границей и, в частности, те из них, которые находятся во Франции? 2. Может ли Управление утвердить хотя бы в виде временной меры некоторые отступления от нового приходского устава 1918 года? 3. К кому надлежит обращаться в случаях, требующих решения епископской власти – в Управление в Крыму, к кому-либо из иерархов, находящихся за границей и к кому именно или следует выжидать возобновления сношения с Петроградом и Москвой?»

Высшее Церковное Управление 14 октября 1920 года ответило следующим образом: «1. Разъяснить, что все русские церкви за границей, в том числе и находящиеся во Франции, Высшее Церковное Управление считает в своем подчинении, впредь до установления связи со Святейшим Патриархом Московским и всея России. 2. Высшее Церковное Управление вправе изменять приходской устав, что оно уже и делало».

На третий вопрос ВВЦУ ответило следующим образом: «Заграничные церкви Высшим Церковным Управлением подчинены ближайшему ведению архиепископа Евлогия, находящегося в Сербии»[10].

Как видно из данного письма, архиепископу Евлогию поручались все заграничные русские церкви, причем не оговаривалось, что его полномочия ограничены Западной Европой. По-видимому, вопрос на заседании действительно ставился именно так.

Об этом свидетельствует и журнал протоколов ВВЦУ, где под № 687 от 15 октября 1920 года значится «Протокол о назначении заведующим русскими заграничными [церквами] архиепископа Житомирского и Винницкого Евлогия»[11]. Как видим, здесь тоже говорится обо всех зарубежных приходах, а не только о приходах в Западной Европе.

Итак, напрашивается вывод, что первоначально архиепископу Евлогию поручались все зарубежные приходы Российской Церкви.

Конечно, такая формулировка не подразумевала, что архиепископу Евлогию будет передана вся церковная власть за пределами России; подразумевалось, что он возьмет на себя только власть над приходами, которые находились вне ведения епархий и миссий, то есть только тех приходов, которые до этого находились в ведении Петроградского митрополита. А власть последнего не ограничивалась Европой. Именно так понял назначение архиепископа Евлогия и сам митрополит Вениамин Петроградский, который в своем письме также не ограничивал права архиепископа Евлогия Западной Европой, а говорил о зарубежных приходах вообще[12], то есть приходах, которые не входили в состав епархий или миссий. Однако на это различие в 1920 году не обратили особого внимания. Причина этого была, по-видимому, в том, что вне Европы отдельных приходов, не подчиненных какой-либо епархии или миссии, было не так уж много.

Однако в ноябре 1920 года красная армия вошла в Крым, и дни свободного русского государства были сочтены. В скором времени последовал переезд ВВЦУ в Константинополь.

Здесь деятельность Высшего Церковного Управления продолжилась, но теперь уже в новом качестве. В условиях беженства ВВЦУ решило взять на себя не только управление приходами, подчинявшимися Петроградскому митрополиту, но также и всеми русскими зарубежными миссиями и русскими зарубежными епархиями. Это стало причиной того, что октябрьский указ ВВЦУ, по-видимому, в ноябре 1920 года был изменен. Теперь права архиепископа Евлогия распространялись не на все зарубежные приходы, а только на Западную Европу.

Именно этот, зарубежный, вариант указа и был утвержден патриархом Тихоном 8 апреля 1921 года.

Следующий указ, изданный зарубежным ВЦУ в апреле 1921 года и полученный архиепископом Евлогием, строго оговаривал его полномочия, ограниченные Западной Европой.

Впоследствии представители Русской Зарубежной Церкви старались не упоминать о широких полномочиях, изначально предполагавшихся для митрополита Евлогия. После разрыва между Архиерейским Синодом РПЦЗ и митрополитом Евлогием упоминание о крымском указе стало делом еще более невыгодным. Наверное, этим можно объяснить тот факт, что Махароблидзе в декабре 1926 года, уже после разрыва Карловацкого Синода с митрополитом Евлогием, говорил о крымском указе как об идентичном указу константинопольскому[13].

Возникает вопрос: знал ли сам митрополит Евлогий об отличии между октябрьским (крымским) и ноябрьским (константинопольским) указами ВВЦУ? Говорить о полном неведении митрополита Евлогия было бы не совсем правильно. Так, секретарь Западноевропейской архиепископии Т.А. Аметистов в своей книге «Каноническое положение Православной Русской Церкви за границей», говоря об указах ВВЦУ, упоминает, что крымский октябрьский указ говорил о зарубежных приходах вообще. Правда, упомянув об этом, Аметистов не сделал никаких выводов[14]. В письме патриарху Тихону от 4 мая 1921 года сам митрополит Евлогий писал, что до установления почтовых сношений с Россией он назначен «управляющим на правах епархиального архиерея нашими заграничными церквами»[15].

При этом в других письмах, а также в своих мемуарах митрополит Евлогий не говорит об отличиях крымского и константинопольского указов и о том, что он мог иметь более широкие полномочия.

Так, например, в письме патриарху Тихону, написанном не ранее 14 мая 1921 года, архиепископ Евлогий говорит, что получил от ВВЦУ назначение «заведовать заграничными церквами в Западной Европе»[16].

В своем письме митрополиту Антонию (Храповицкому) от 2 августа 1926 года митрополит Евлогий пишет о том, что объем его епархиального управления распространяется на всю Западную Европу и ничего не говорит о приходах за ее пределами[17]. В своем послании к пастве от 19 августа 1926 года митрополит Евлогий тоже говорит только о Западной Европе[18].

Объяснить нерешительность митрополита Евлогия в отношении рассеянных по всему миру отдельных приходов можно несколькими причинами.

Во-первых, митрополит Евлогий, как и Аметистов, точно не знал, что именно было сказано в октябрьском (крымском) указе 1920 года. И если бы подлинник этого указа дошел до Западной Европы, то последователи митрополита Евлогия обязательно бы его опубликовали.

Во-вторых, Священный Синод Российской Церкви во главе с патриархом Тихоном в 1921 году, ориентируясь не на крымский, а на константинопольский указ, предоставил архиепископу Евлогию только юрисдикцию над Западной Европой. Таким образом, всероссийская власть подтвердила только полномочия митрополита Евлогия в Западной Европе, а не во всем мире.

В-третьих, ограничив права архиепископа Западной Европой, зарубежное ВЦУ все же не препятствовало иерарху до определенного времени руководить приходами, находящимися за пределами Западной Европы. Поэтому высказывать претензии у архиепископа Евлогия не было повода. Он, например, занимался вопросами Православия в Индии и в Северной Африке[19]. Кроме того, с 1923 по 1926 год митрополиту Евлогию подчинялась русская диаспора в Аргентине[20].

В середине 1920-х годов и особенно после разрыва с Синодом митрополит Евлогий пытался претендовать на юрисдикцию над русскими приходами вне Западной Европы. Так, митрополит Евлогий безуспешно пытался взять на себя дела церковного управления в Австралии[21]. Кроме того, временно подчинился митрополиту Евлогию и находившийся в Китае епископ Нестор (Анисимов)[22].

В момент разделения с митрополитом Евлогием в 1926 году Архиерейский Синод РПЦЗ изъял из юрисдикции митрополита Евлогия не только Берлинское викариатство, но и аргентинский приход. Митрополит Евлогий пытался привлечь на свою сторону лидера русской диаспоры в Южной Америке, настоятеля прихода в Буэнос-Айресе протопресвитера Константина Изразцова. Однако протопресвитер, изначально недовольный своим подчинением митрополиту Евлогию, отверг его претензии и заявил о своем послушании Карловацкому Синоду[23].

Лишившемуся южноамериканской паствы, митрополиту Евлогию после 1926 года было фактически не на что претендовать вне пределов Европы и нечем оправдать свои претензии, ведь, как уже было сказано выше, указа крымского ВВЦУ у него на руках не было, а в патриаршем указе говорилось только о Западной Европе.

Конечно, если бы крымский указ от 14 октября 1920 года дошел до архиепископа Евлогия, то он бы имел право заявлять о своих широких полномочиях вплоть до требования руководства Зарубежной Церковью еще в 1921 году. Это, конечно же, существенно изменило бы ситуацию в русской церковной эмиграции.

И все же представляется необходимым подчеркнуть, что поскольку текст крымского указа от 14 октября 1920 года до сих пор не обнаружен, рано делать окончательные выводы и считать этот вопрос закрытым.