Пентархия

Появление термина «пентархия» связано с эволюцией церковного устройства в эпоху Вселенских Соборов, а именно с образованием Патриархатов. В V столетии предстоятели крупнейших Поместных Церквей стали обычно титуловаться патриархами. Впрочем, в церковных источниках слово «патриарх» по отношению к епископам впервые употребляется уже с конца IV века, первоначально, однако, без однозначного фиксированного значения. Так, по словам церковного историка Сократа, II Вселенский Собор вверил каноническое окормление отдельных областей восточной половины Римской империи епископам, которых он именует патриархами: отцы Собора «установили патриаршества, чтобы епископы не простирали своей власти на чужие Церкви за пределами своих областей, а прежде, по причине гонений, делалось это безразлично. Нектарий получил в управление столицу и Фракию. Понтику получил в управление преемник Василия в Кесарии Каппадокийской Элладий, а потом епископ также каппадокийского города Ниссы, брат Василия, Григорий и епископ Мелитины в Армении Отрей. Азийский округ разделили между собою Амфилохий Иконийский и епископ Антиохии Писидийской Оптим. Египетские Церкви поручены Тимофею, епископу Александрийскому, а управление Церквами восточного округа вверено епископам оного – Пелагию Лаодикийскому и Диодору Тарсийскому, с сохранением преимуществ Церкви Антиохийской, предоставленных тогда на Соборе Мелетию» (Сократ Схоластик. Церковная история. М., 1996. С. 213). Но слово «патриарх» тогда, в конце IV века, еще не стало церковным титулом.

Вероятно, первым официальным документом, в котором слово «патриарх» употреблено как высший иерархический титул, является «Конституция» Зенона от 477 года – по крайней мере, это самый ранний из сохранившихся официальных актов, в котором зафиксирован патриарший титул.В канонах титул патриарха появляется спустя два столетия, впервые – в 7-м правиле Трулльского Собора (691), тематика которого, однако, совершенно не связана с характеристикой значения патриаршего сана: «Диакону, аще бы имел и достоинство, то есть какую-либо церковную должность, не занимати места выше пресвитера, разве когда, представляя лице своего патриарха или митрополита, прибудет во иный град, ибо тогда, яко занимающий его место, будет почтен». В ту пору уже патриарший титул носили предстоятели пяти Поместных Церквей: Римской, Константинопольской, Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской. При этом по отношению к епископам Римскому и Александрийскому наряду с патриаршим титулом употреблялся также и папский.

Образование Патриархатов явилось очередным и исторически последним шагом на пути укрупнения поместных образований. Этому этапу предшествовало объединение Церквей, возглавляемых митрополитами и обладавших автокефальным статусом, в Экзархаты. Хотя впервые в канонах слово «экзарх» встречается уже в 6-м правиле Сардикийского Собора (чин экзарха известен был, конечно, и ранее, но применялся он лишь в отношении лиц, облеченных гражданской властью); в нем оно, однако, не имеет особого самостоятельного значения, являясь иным наименованием для того же митрополита, но в 9-м и 17-м канонах Халкидонского Собора этот термин употреблен уже с другим, новым значением: «Аще же кто будет обижен от своего митрополита, да судится перед экзархом великия области или пред Константинопольским престолом» (17-е правило).

Появление Экзархатов было связано с развитием административного деления самой Римской империи, ибо процесс церковной централизации направлен был на то, чтобы привести церковную организацию в соответствие с тем новым административным делением, которое сложилось в IV столетии. При святом равноапостольном Константине Великом империя была разделена на четыре префектуры: Галлию, Италию, Иллирик и Восток – самую обширную из всех. При этом две столицы империи – Рим и Константинополь (Новый Рим) – имели особый статус и не входили в эти префектуры, имея своих особых городских префектов. Префектура Галлия включала в себя собственно Галлию, Британию, Испанию и Мавританию; Италия – помимо Италии, и Германию, Норик, Паннонию, Далмацию и Эпир на западе Балканского полуострова, а также Африку (со столицей в Карфагене); Иллирик с центром в Фессалониках – Македонию и Дакию. В префектуру Восток входили следующие диоцезы: Азия (с центром в Ефесе), объединившая провинции, расположенные в юго-западной части Малой Азии; Понт со столицей в Кесарии Каппадокийской, занимавший северо-восточную часть Малоазийского полуострова и Армянское нагорье; Фракия (восточная оконечность Балканского полуострова с центром в Ираклии), на территории которой находилась и новая столица империи Константинополь; Сирия (со столицей Антиохией) и Египет с Ливией и Пентаполем (главный город – Александрия). Каждый диоцез включал в себя несколько провинций. Экзархами (по-латыни – викариями) первоначально именовались не первоиерархи, а гражданские начальники диоцезов. В западной части империи экзархам соответствовали примасы, ибо отцы Карфагенского Собора в 48-м (39-м) правиле запретили употреблять титул экзарха как несовместимый с идеалом христианского смирения.

Карта Юстиниановой Пентархии Экзархаты, именовавшиеся также «великими областями», оказались неустойчивыми, эфемерными образованиями. Процесс укрупнения Поместных Церквей на этой стадии не закончился. Исключительным положением Константинополя, «города царя и сената», обусловлено было и его церковное возвышение. Несмотря на возражения со стороны Рима, уже II Вселенский Собор постановил: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» (3-е правило). Халкидонский Собор включил в юрисдикцию Константинопольского епископа, помимо Фракийского, также Азийский и Понтийский диоцезы (28-е правило). В латинской половине империи власть Римского епископа распространилась вначале на Италию, кроме Равенской и Миланской Церквей, а затем и на весь Запад с тремя его префектурами. Впоследствии, в эпоху императоров-иконоборцев, восточная часть Иллирика, а также Южная Италия и Сицилия были переведены из юрисдикции Рима в юрисдикцию Константинополя. Римские папы смогли позже, опираясь на помощь норманнов, восстановить свою юрисдикцию над Южной Италией и Сицилией, но не над восточным Иллириком, который на века остался в пределах Константинопольского Патриархата и благодаря этому сохранил свою принадлежность к Вселенской Православной Церкви. Уже I Вселенский Собор предоставил первенство чести в Палестине епископу Элии-Иерусалима – матери всех Церквей (7-е правило), которая ко времени этого Собора оказалась в юрисдикции епископа Кесарии Палестинской. Это привело потом к полной самостоятельности – к автокефалии – Иерусалимской Церкви. В границах своего диоцеза осталась Александрийская Церковь, включавшая Египет, Сирию и Пентаполь.

Так образовались пять Патриархатов. С этим числом и связан термин «пентархия», что в переводе на русский язык означает «пятивластие». Таким образом, «пентархия» – это всего лишь существовавший некоторое время факт церковной истории, подобно тому как в международных отношениях, какими они сложились после Венского конгресса, существовала «пентархия» великих европейских государств: России, Австрии, Великобритании, Пруссии, Франции.

Но в IX веке появилось своеобразное учение о пентархии – о том, что в Церкви по природе вещей может быть лишь пять патриархов, ни больше и ни меньше, подобно тому как есть только пять чувств, и вся вселенная должна быть поделена между ними. Теорию «пентархии» отстаивал Александрийский патриарх Петр; его рассуждение на этот предмет, содержащееся в послании архиепископу Аквилейскому, который также стал в некоторых актах титуловаться «патриархом» (этот титул перешел впоследствии к епископу Венеции), было внесено в «Синопсис» Стефана Ефесского, а оттуда, через Аристина, попало в «Кормчую» святого Саввы и, следовательно, в нашу печатную «Кормчую»: «Ни где же несть написано первопрестолнику Акилийскому, рекше Венетскому, именоватися патриархом: во всем бо мире пять патриархов познахом: Римскаго, Константиня града, Александрскаго, Антиохийскаго и Иерусалимскаго, якоже бо тело наше пятию чювств строится, тако и Христово Тело, еже есть верных Церкви, якоже пятию чювств, пятию престол патриаршеских строится» (гл. 40). Сторонником этого курьезного учения, при всем своем грандиозном уме, был и знаменитый канонист патриарх Антиохийский Вальсамон. По существу дела, тут мы сталкиваемся с аберрацией канонического сознания, характерной для средневековья, и чуждой ответственного и трезвого стиля канонической мысли эпохи патристики.

Теория «пентархии», лишенная и канонических, и исторических оснований, давала впоследствии мнимые доводы в отстаивании гегемонии грекоязычных Церквей над негреческими Православными Церквами. Тенденция, выразившаяся в этой теории, как это ни удивительно, обнаруживается время от времени и в новейшую эпоху; она способна становиться причиной осложнений во взаимоотношениях восточных Патриархатов и Поместных Церквей, получивших автокефалию во II тысячелетии от Рождества Христова.

Между тем уже III Вселенский Собор, подтвердив в своем 8-м правиле автокефалию Кипрской Церкви, которую оспаривала Антиохия, не оставил никаких разумных церковных оснований для развития учения об исключительных преимуществах пяти первых престолов христианского мира. Поучительно положение, которым оканчивается это правило: «То же да соблюдается и в иных областях, и повсюду в епархиях, дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, которая прежде и сначала не была под рукою его или его предшественников; но аще кто простер и насильственно какую епархию себе подчинил, да отдаст оную: да не преступаются правила отец; да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския; и да не утратим по малу, неприметно тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков».

Помимо автокефальной Кипрской Церкви во главе с архиепископом, со времени императора Юстиниана существовала также автокефальная Церковь Новой Юстинианы, предстоятель которой титуловался архиепископом, – с ней преемственно связана Охридская архиепископия. А затем уже появляются и иные Поместные Церкви, и предстоятели некоторых из них носят патриарший титул, который во всех отношениях ставит их в один ряд с восточными патриархами.