Жизнь преподобного Романа Сладкопевца

На этой неделе – 1/14 октября – празднуется память преподобного Романа Сладкопевца. Читателям предлагается реконструкция его биографии, составленная на основе первичных источников – его кондаков и прижизненных свидетельств.

О святом Романе Сладкопевце (кон. V – пер. пол. VI века), одном из величайших гимнографов византийского мира (Данте новогреков, по словам Гельцера^[1]), осталось не так много свидетельств. Сведения о нем сохранились в трех группах памятниках. Во-первых, в синаксарях, самый ранний из которых – Менологий Василия II – относится к концу X века^[2]. Из других синаксарей следует упомянуть Берлинский^[3], Иерусалимский^[4] и Патмосский^[5], которые, возможно, связаны с не дошедшим до нас житием святого Романа. Патмосский кодекс дает следующие сведения:

«В тот же день – память святого Романа, творца кондаков. Он происходил из Сирии, из града Эмессы. Стал диаконом в Бейруте, в святой Божией церкви, так называемой церкви Воскресения, переехал же в Константинополь во времена царя Анастасия и остался служить в храме пресвятой Богородицы в Кирах, в которой и приобрел благодать составления кондаков, когда явилась ему во сне Пресвятая Богородица в вечер Рождества Христова и свиток пергаменный дала и повелела съесть его. После его поглощения Роман немедленно проснулся и, взойдя на амвон, начал возглашать и весьма благозвучно петь: “Дева днесь Пресущественного рождает”. С того времени он составил на Господские праздники и памяти различных святых кондаки числом около тысячи, из которых многие, написанные его рукой, хранятся в Кирах. Скончался же в мире и погребен в той же церкви, где совершается его память»^[6].

Чудо о Романе Сладкопевце. Из рукописи Менологий Василия II, X в.

Менологий Василия прибавляет к этим следующее сообщение:

«В благоговении же пребывая и в бдении и в непрестанных молениях на бдении во Влахернской церкви, снова возвращался в Киры».

Один из ранних источников, упоминающий святого Романа, – житие святого Артемия^[7], говорящее о событиях времени правления Ираклия. В нем рассказывается, что святой Артемий «от юного возраста, молясь на бдении, воспевал стихи иже во святых смиренного Романа».

Следующая группа свидетельств – служба святому Роману; канон, опубликованный в Минее за 1 октября, подписанный именем Епифания в Богородичнах,^[8] – дают нам мало конкретных биографических сведений, одно из немногих – то, что он «от юности всего себя возложил Христу» (песнь 1, 2), в Константинополе вел аскетический образ жизни. Кроме того, канон подтверждает чудо с явлением Богородицы, говоря, что «Воплощеннаго Сына Божия Рождшая истинно твою душу просвети и ум обожи, познанием исполни, нощию ти представшая Приснодева» (песнь 5 тропарь 2). Несколько больше сведений дает канон, подписанный именем Феофана Грапта, опубликованный Петридисом. В нем говорится, что святой Роман был «наилучшим диаконом» (aristos diakonow – 6 песнь 1 тропарь); отметим, что слово aristos может восприниматься не только в аксиологическом, но и в социальном смысле: как «священнопроповедник» (как считает Гродидье де Матон): это говорит о служении поэта как проповедника, через свои гимны. Ниже мы увидим, что возможны и иные интерпретации.

В каноне говорится, что Роман был υμνολογος и ὐμνογράφος (песнь 7 тропарь 3), то есть писал и тексты, и музыку. Говорится, что он с детства изучал Писание и прекрасно его знал, когда прибыл в Константинополь (песнь 4, 2). Также упоминается, что он постоянно посещал «церкви» Богородицы.

В высшей степени интересен фрагмент кондака святому Роману, частично изданный кардиналом Питра и полностью – Гродидье де Матоном. К сожалению, до нас дошли только три икоса. Приведем самые интересные фрагменты (икосы второй и третий):

Житие его было * книгой одушевленной
и, всеми прежде познаться, * проявилось пред Владыкою.
Родом был из Евреев, * но ум имел утвержденным.
Он был не Фарисеем, * но сосудом был надежнейшим.

Вознесло положенье * царского войска земного
сердцем высокого мужа.
Обладал он крылами * в высоту вознестися
ангелов, сил бестелесных, * что поют Высокопрестольного.
Молниеносный образ * багряного хитона
и жезла правость верную * он царям проповедовал.
И там он же он страху * и ужасу подвергнулся,
и к душе * обратился своей.
«Душа моя, воздай * ты кесарево кесарю».
Но он точно * сохранил дело Божие * и Его повеления^[9].

Он был современником землетрясений 527–529 годов и восстания «Ника» в 532 году, а также построения нового храма Святой Софии (537).

Третья группа свидетельств – сами кондаки Романа Сладкопевца. Безусловно, это самый ненадежный материал, поскольку всегда существует опасность субъективной интерпретации, тем не менее, им надлежит пользоваться, поскольку мы ограничены в информации. Судя по тому, что у святого Романа имеется кондак «На землетрясение и на сожжение [базилики Святой Софии] », он был современником землетрясений 527–529 годов и восстания «Ника» в 532 году, а также построения нового храма Святой Софии (537) (в кондаке «На землетрясение» говорится о сооружении купола храма). Роман еще застал великие землетрясения 551–554 годов: в кондаке «На десять дев» говорится:

Угрозы несносные * и постоянные землетрясения
сотрясли землю * и все, что в ней,
и заставили бежать * ветров многие
удары разнообразные * и море.

По сообщению хронистов^[10], землетрясение 551 года заставило отступить море более чем на милю. Землетрясение 554 года чувствовалось и в Александрии, и в Константинополе. Следовательно, в 554 году (и немного позже) святой Роман еще был жив.

Из этих сообщений, как и из других источников, попробуем реконструировать биографию святого Романа.

Роман Сладкопевец родился в Эмессе Сирийской, в еврейской, но, очевидно, уже христианизированной семье (в службе ему говорится, что он от юности последовал Христу), но возможно и личное крещение Романа.

Судя по тому, что он пришел в Константинополь еще во время императора Анастасия († 518), время его смерти следует относить к 560 году (не позднее 562); с другой стороны, должно было пройти определенное (пусть небольшое) время его служения в Бейруте в церкви Воскресения; поскольку канонический возраст для посвящения в диаконы – не менее 25 лет^[11], то время рождения святого Романа следует определять не позднее 490 года. Однако предполагаемый год его смерти 560 не позволяет нам отодвинуть год его рождения ранее 480. Следовательно, святой Роман родился между 480 и 490 годом.

Возможно, Роман Сладкопевец изучал медицинское искусство: в его кондаках часто встречаются специфические медицинские термины.

Он получил полное классическое образование, судя по данным его кондаков, в которых упоминаются имена Арата, Платона, Демосфена, Гомера, Пифагора (кондак на Пятидесятницу, 17 строфа^[12]). Если Маас и Трипанис пишут, что для Романа эти имена лишь пустой звук, игра слов^[13], то Гродидье де Матон считает это перечисление значимыми: Пифагор представляет три математические дисциплины квадривиума – математику, геометрию, музыку; астрономия представлена именем Арата. Тривиум представлен именами Гомера (поэзия), Демосфена (риторика), Платона (философия)^[14]. Возможно, Роман Сладкопевец изучал также медицинское искусство, по крайней мере в его кондаках мы часто встречаем специфические медицинские термины, например в кондаке на землетрясение – специфический термин χειρούργημα; λώβη – проказа (20-й гимн, об исцелении прокаженного), цитаты из Элия Амидского – например прилагательное ισόφωτον, специфические медицинские выражения. Тем интереснее выглядят яростные нападки на врачей, встречающиеся у святого Романа в кондаке на Иоанна Евангелиста, которые характеризуются прекрасным знанием медицинской терминологии.

Роман Сладкопевец прекрасно осведомлен в медицинской терминологии и, тем не менее, беспощадно издевается над медиками. Это издевательство выражается даже на лексическом уровне: врачи называются nosotribountes – по аналогии с παιδοτριβουντες – «воспитывающими, взращивающими болезнь». Для хирургов Роман придумывает и другое слово: κρεοκοπία – буквально: «мясорубка» – его личная выдумка от глагола κρεοκοπεω, встречающегося у трагиков. Что инкриминирует святой Роман современным ему врачам? В основном жадность: «через мзду души их изымающие», то, что требованием чрезмерной оплаты они доводят до голодной смерти своих пациентов. В кондаке «На святого Пантелеимона» святой Роман Сладкопевец также обрушивается на врачей, которых называет «растленным собранием (или корпорацией) лжеврачей»^[15], и также подчеркивает их жадность. Эти инвективы – не общее место, не противопоставление чудесной силы святых немощному искусству врачей, а нечто большее: либо личная месть обманутого пациента, из которого врачи вытянули все средства и не вылечили, либо обвинения врача, отвергнутого своими коллегами и изгнанного из корпорации. Судя по долгой жизни Романа и его осведомленности в медицинской терминологии и в реалиях медицины, следует предположить последнее. Отметим также еврейское происхождение Романа: помимо ростовщичества евреи в византийском мире часто занимались медициной^[16]. Возможно, святой Роман происходил из еврейской медицинской среды и в ранней юности занимался врачеванием. Вероятно, инвективы против жадности врачей говорят о том, что святой Роман вступил в конфликт с врачебной корпорацией Эмессы по причине того, что сбивал цену на медицинские услуги, беря умеренную плату или в ряде случаев леча людей безвозмездно. Подобное предположение подтверждается тем, что именно у Романа впервые встречается употребление слова ανάργυρος – «бессребреник» – в современном значении, а не в древнем («не имеющий денег»)^[17]. Возможно, именно с этим столкновением и связано переселение святого Романа из Эмессы в Бейрут.

Прп. Роман Сладкопевец. Фрагмент иконы Покров Пресвятой Богородицы

В начале VI века Бейрут был значительным культурным и интеллектуальным центром восточного Средиземноморья, в том числе благодаря присутствию в нем знаменитой школы права, в которой учился славный Трибониан, один из составителей Codex Iustiniani. Бейрут был городом, исполненным многих соблазнов: театр, ипподром, хвастливо выставляемое богатство, – городом, где было широко распространено колдовство^[18]. Для того, чтобы еврею-провинциалу пробиться в подобном большом городе, видавшем многое, необходимо было обладать незаурядными способностями. Тем не менее, святому Роману это удалось; вероятно, его познания и поэтическое дарование привлекли внимание церковных властей, и его посвящают в диаконы для церкви Воскресения в Бейруте. Церковь Воскресения была весьма величественной и значительной, возможно – соборной церковью Бейрута; по-видимому, она находилась недалеко от школы права. О ней сообщает Захария Схоластик в житии Севира^[19]. Положение диакона этой церкви было достаточно значительным; возможно, было связано с благотворительными обязанностями. По крайней мере когда Роман Сладкопевец пишет об Иосифе как о «кормильце страждущих» (5, 26), здесь чувствуется определенное личное отношение. Возможно, то высокое положение и служение земному царю, о котором говорится в кондаке, посвященном Роману Сладкопевцу, могло быть связано с благотворительностью, но это – одно из предположений, скорее всего это упоминание связано с Константинопольским периодом жизни поэта.

То, что на святого Романа повлияло пребывание в центре правоведения, – вне сомнения. В его творениях зачастую мы наблюдаем четкую правовую мысль человека, не чуждого навыков адвоката и даже следователя.

Вот два характерных эпизода из кондака «На Иосифа».

Первый – забота об одежде того, кто продается в рабство:

Исмаилитам отдан* нагой без одеянья.
Коль продаешь, одеянье отдай * зовущему… (5, 7)

Второй – несостоятельность обвинения Иосифа в попытке изнасилования (тот же кондак):

Коль разум имел он, * обману не поддался бы,
Судьей став безумным * Иосифа.
Свидетель этому – хитон. * Где находился,
исследуй и смотри,* права ли жена?
Коль бежала она, * как одежду взяла его? (14, 5)

Святой Роман, всегда исповедовавший про-халкедонские взгляды, мог стать жертвой монофизитской «чистки» и быть изгнанным из Бейрута.

Документально неизвестно, почему святой Роман оставил Бейрут и переселился в Константинополь, однако на основании косвенных данных можно произвести следующую реконструкцию. Согласно хронологическим расчетам, Роман появляется в столице в последние годы жизни императора Анастасия, то есть после 512 года. В 512 году низлагается православный патриарх Антиохийский Флавиан и на его место ставится печально известный Севир Антиохийский – один из виднейших монофизитских богословов и вождей монофизитства. Начинаются преследования и притеснения православного духовенства. Бейрут, находившийся в пределах Антиохийского Патриархата, был достаточно заметным центром, а церковь Воскресения – достаточно значительным храмом; следовательно, святой Роман, очевидно уже сочинявший кондаки и всегда исповедовавший православные про-халкедонские взгляды, мог обратить на себя внимание монофизитских церковных властей, стать жертвой «чистки» и быть изгнанным из Бейрута; он мог уехать и сам, не вынеся притеснений. Косвенным подтверждением этого является кондак на «Трех отроков».

Скоро приди, о щедрый, * и спешно, как милосердный,
нам на подмогу, в спасенье, * ибо можешь свершить, что хочешь Ты.
Протяни же десницу, * силу ее испытали
захватчик сей Египтянин * и Еврей же побораемый.
Господи, нас не оставь, * да не поглотят же нас,
смерть, что возжаждала нас, * Сатана, ненавидящий нас.
Но к нам приди, Господь, * и души наши пощади,
как избавил * когда-то слуг твоих
верных в Вавилоне, * немолчно прославлявших Тя.

Помимо общих ветхозаветных реминисценций воспоминание «Египтян борющих и Евреев боримых», возможно, имело еще один подтекст: еретиков-монофизитов часто ассоциировали с Египтом – так, например, Диоскора называли фараоном, позднее так же называли Севира. Поэтому естественно, если святой Роман говорит о Египтянах^[20] нападающих, то среди прочих он может подразумевать и еретиков-монофизитов. Скорее всего, именно монофизитское преследование заставило святого Романа покинуть Бейрут.

В Константинополе он поселяется вблизи церкви Богоматери в Кирах. В настоящее время известно, что квартал Киры находился недалеко от цистерны святого Мокия, и с другой стороны к нему подходил квартал Элевихос, где находилась церковь святого Романа и Романовы ворота. Этот квартал тянулся в Девтерон, на запад от стены Константина^[21]. В квартале Киры жили монахи, в нем находился монастырь. Он известен благодаря подписи на соборе 518 года: «Иоанн пресвитер и архимандрит обители Киры в Элевихе»^[22]. Святой Роман Сладкопевец должен был знать как его, так и архимандрита Георгия, подпись которого присутствует на «домашнем соборе» 536 года. Возможно, именно к монахам этого монастыря обращен кондак «О жизни монашеской».

Вряд ли церковь Богоматери была непосредственно монастырской, тем не менее она была связана с монастырем. Эта церковь была известна под именем Кириотисса^[23]. Именно в ней произошло то видение, о котором повествуют синаксари. Ряд исследователей^[24] считают, что рассказ о съедании свитка (пусть даже и во сне) является лишь литературным топосом, присутствующим в Библии – в книге Иезекииля (2: 8 – 3: 3), в Апокалипсисе (10: 9–10), в житии Ефрема Сирина^[25], в истории о Кэдмоне, не умевшем петь и научившемся после того, как некто явился к нему во сне^[26], – и отказывают этому видению во всякой достоверности, хотя бы в психологической. В отличие от них мы так не считаем: читатели Библии и житийной литературы в данном пункте были не глупее и не невежественнее нас, и если бы за сообщением о подобном видении не стояло бы ничего, кроме литературного штампа, к тому же хорошо известного читателям, и оно не обладало бы определенной внутренней достоверностью, оно не заслужило бы доверия. Что же касается сходства ситуаций в вышеперечисленных случаях, то следует отметить, что набор символов, представлений и образов в человеческом сознании ограничен, и для выражения дара слова, дара поэтического творчества образ съедаемой книги или свитка является самым адекватным. К тому же отметим, что в истории нередки случаи, когда поэты или ученые видели во сне свое творение или изучаемую ими проблему^[27].

Видение Богородицы, даровавшей Роману список, можно интерпретировать и как благословение на деятельность в Константинополе

Косвенные доказательством того, что это видение во сне действительно имело место, является постоянное пребывание Романа в Кирах и тот факт, что он был похоронен у этой церкви, хотя Киры был достаточно скромный квартал и позднее по достигнутому им положению святой Роман мог претендовать на большее. Эта связь может быть объяснена фактом видения и тем, что церковь Кириотиссы стала для него святым местом. Другим косвенным подтверждением является то, что одним из ранних кондаков по времени возникновения считается кондак на Рождество^[28]; следовательно, история с видением обретает определенную достоверность. Каково же значение этого видения? Для авторов синаксарей это означало дарование поэтического таланта, однако это видение можно интерпретировать и по-другому – как благословение на деятельность в Константинополе.

Помимо краткого варианта описания этого видения существует распространенный, гораздо более поздний (XIII–XIV вв.). Акакий Савваит сообщает повествование, согласно которому Роман не имел голоса и не умел петь, за что подвергался насмешкам. Он обращается к Богородице, Которая является ему во сне, спрашивает, что его печалит, и дает ему свиток в обмен на обещание стать монахом. Роман съедает свиток и затем становится монахом обители Авассу^[29].

Возникает вопрос: был ли монахом святой Роман, и стал ли он им хотя бы в последние годы своей жизни?

На этот вопрос приходится ответить отрицательно, достаточно привести пример из кондака «О жизни монашеской»:

Знаю, знаю, как мне вы ответите,
не устами, так мыслию молвите:
ты нас учишь о мира превратности,
что же сам прилепляешься к бренному?
На сучок в оке брата взираешь ли,
а бревна в своем оке не чувствуешь,
если истину зришь, почто не творишь?

Как спасусь, не радевший о милостном?

14.

Не хвалитесь дарами духовными:
что имеешь, есть милость от Господа,
пусть не судит воздержный вкушавшего,
пусть почтит и вкушавший алкавшего…^[30]

Кондак «О монашеской жизни», очевидно, относится к последним годам жизни святого Романа Сладкопевца^[31]. Следовательно, сообщение Акакия о том, что Роман был монахом, следует признать ошибочными. К тому же обитель Авассу почти неизвестна в ранних источниках, о ней упоминается только в начале X века. Наконец, Акакий видит в Романе только певца и композитора, а не поэта.

Никифор Каллист Ксанфопул в рассказе об этом видении говорит, что в церкви Богоматери была мироточивая икона. Однажды во время бдения под Рождество святой Роман заснул на шестой песни канона, и тогда ему явилась Приснодева, даровавшая ему свиток для съедения. Перед седьмой песнью Роман вышел на амвон и начал петь «Дева днесь»^[32]. Рассказ Ксанфопула страдает анахронизмами: в VI веке в Константинополе канона еще не было, следовательно, сам рассказ следует признать анахроничным и вторичным, созданным на основе синаксарей. Тем не менее, вторичные рассказы Акакия и Ксанфопула не опровергают сообщения синаксарей.

В Патмосском синаксаре говорится, что Роман посещал службы во Влахернской церкви Богоматери. Это замечание достойно внимания: церковь Богоматери Влахернской, построенная при Маркиане царицей Пульхерией^[33], при Юстиниане была перестроена^[34], расширена и украшена и стала третьим по значению храмом после Святой Софии и храма святых апостолов. Это был императорский храм, не случайно Константин Копроним провел иконоборческий собор 742 года именно в нем^[35]. Соответственно, служение в этом храме означало определенную близость ко двору, по-видимому, после воцарения Юстиниана – или даже ранее – во время правления Юстина. Вероятно, именно об этом говорится в кондаке:

Вознесло положенье * царского войска земного
сердцем высокого мужа.

Остается некоторой загадкой, почему пребывание при дворе или общение с императором сравниваются с пребыванием в воинстве царя.

То, что святой Роман достиг определенного высокого положения, – несомненно: некоторые его кондаки подписаны «κύρου Ρωμανοῦ» – «господина Романа».

Вероятнее всего, Роман Сладкопевец был в кругу императорских богословов и мог цениться Юстинианом как талантливый церковный поэт. Еще более загадочным становятся слова:

Молниеносный образ * багряного хитона
и жезла правость верную * он царям проповедовал.
И там он же страху * и ужасу подвергнулся
и к душе * обратился своей:
«Душа моя, воздай * ты кесарево кесарю».

Возможно, святой Роман был в числе тех, кто советовал императору, напуганному восстанием «Ника», остаться в Константинополе.

Эти строки, как и слова о земном воинстве, можно объяснить только одним – активным участием Романа в политике. Однако что это за страх и трепет, который пережил святой Роман? В истории юстиниановского времени был один эпизод, когда весь Константинополь и прежде всего императорский двор пребывали в состоянии страха и ужаса, – это восстание «Ника» (532), когда император был готов уехать из столицы. И именно тогда и возникла необходимость напомнить о «молниеносном образе багряного хитона» и жезле правости верной, что, согласно сообщению Прокопия Кесарийского, и сделала царица Феодора^[36]. Однако он же сообщает, что еще до ее речи среди советников были разные мнения и одни советовали бежать, другие же – остаться. Возможно, святой Роман был в числе последних. Весьма вероятно, что он принимал участие в литании – общественном молении по поводу восстания и пожара, по крайней мере описание этого моления содержится в его кондаке «На землетрясение и пожар»:

Ведь ужасами содержался город * и плач имел великий,
Бога боящиеся * руки простирали к Нему,
милость от Него испрашивая
и прекращение зол.
С этими же по обычаю молился * и царствующий,
воззрев к Создателю, * а с ним и супруга его.
«Даруй мне, – * вопиял он, – Спасе, * как Давиду Твоему,
победить Голиафа, * ибо на Тебя надеюсь.
Спаси верный народ Твой, * как милостивый,
как дарующий жизнь * вечную.

В гимне явственно видно сочувствие Романа императорской власти и враждебность бунтовщикам, которые сравниваются с Голиафом, называются безумными и т.д. Таким образом, предположение, что святой Роман был сторонником жестких мер по отношению к бунту, не лишено основания.

Существует гипотеза, объясняющая термин κυρ – «господин». Еще Пауль Маас предложил отождествить с Романом Сладкопевцем священника Великой Церкви Романа, носившего титул ἐκκλησιέκδικος (защитник Церкви), который от имени «домашнего собора» 536 года был послан к экс-патриарху Анфиму вместе с епископом Иоанном, епископом Бейрутским Фалассием, епископами Домном и Петром и двумя диаконами. Против этого выдвигались следующие соображения: традиция знает Романа как диакона, а не как священника; большинство акростихов подписано именем TAПЕINOY РОМАNOY – «смиренного Романа», что указывает на невысокий чин. Далее: синаксари указывают на связь Романа с церковью Кириотиссы и Влахернской, но не со Святой Софией. Наконец, Роман был погребен у Кирской церкви, и именно в ней сохранялись его автографы, а не в Патриаршей библиотеке. На эти возражения следует ответить следующее.

1. Мы уже отмечали причины, связывавшие святого Романа с Кирами, – это видение, бывшее ему в церкви Кириотиссы.

2. Историческая память и традиция склонны сохранять более низкую иерархическую степень в надписаниях гимнов. Пример – каноны и стихиры Космы Маиумского, называемые «Космы монаха», хотя, по преданию, он был епископом Маиумским; каноны Андрея Критского, которые подписаны «творение Андрея Иерусалимского» или просто Андрея. Роман прибыл в Константинополь диаконом, и, по-видимому, им и остался в церковной памяти.

3. В условиях господства стациональной литургии и ощущения города как одного большого храма связь с теми или иными церквями и служение в них еще не опровергает той или иной официальной степени.

Тем не менее, для подтверждения гипотезы Мааса необходимы новые находки.

Какова дата смерти Романа? Судя по кондаку «О десяти девах», содержащему сообщения о землетрясениях 551 и 554 годов (см. выше), в 555–556 годах святой Роман был еще жив. С другой стороны, этот кондак надписан «почти последняя ». У святого Романа нет кондака на обновление Святой Софии в 562 года; следовательно, по-видимому, он скончался между 555 и 562 годом. Выводя среднюю дату, историки говорят о 560 годе, цифра эта – условная. Зато мы можем назвать день и месяц его смерти – 1 октября, поскольку это день его памяти. Судя по житию святого Артемия (см. выше), святой Роман почитался как святой уже во времена Ираклия, и его творения пелись на бдении.

Могила святого Романа Сладкопевца бережно сохранялась в течение веков. Еще в начале XIII века ее показывали Антонию Новгородскому, который сообщает, что «в церкви Благовещения Пресвятыя Богородицы погребен Роман Сладкопевец»^[37].