«Неужели ты думаешь, что Я брошу вас?»

24 сентября исполняется 40 дней по кончине протоиерея Алексия Новикова, нашего автора, любимого многими священника, который своим служением Богу и людям доказывал: Христова Церковь жива, и только от образа жизни нас, православных христиан, зависит, будет ли жить Святая Русь. Во многом батюшка способствовал ее сохранению. И дело тут не только в том, что он переехал с семьей из Санкт-Петербурга в тверское село, где стал возрождать церковную жизнь, – дело еще и в том, как он трудился для ее возрождения. А трудился он искренне, по-евангельски.

Мы беседуем с матушкой Ольгой, супругой почившего священника, и ее сестрой Аллой во дворе дома в селе Юханово. Яблони, огромный дуб, тихий закат… – батюшка очень любил умиротворение и спокойствие и старался, чтобы мир был в сердцах у всех, кто с ним общался.

Протоиерей Алексий Новиков с супругой Ольгой Назаровой

«Мы были просто христианами»

– Матушка, по вашим наблюдениям, как у Алексея Николаевича Новикова сложилось стремление к служению?

– Наверное, как ни парадоксально это прозвучит, стремления не было изначально. Во всяком случае при переезде в деревню. Не было не то что стремления – никто не мог предположить даже, чтобы нам тогда сказали, что Алеша будет отцом Алексием. Мы были просто верующими, просто христианами. И одной из главных причин нашего переезда сюда, в тверскую глубинку, в дом, который находится так далеко от железнодорожной станции, от Питера, был храм, расположенный неподалеку. До церкви мы с детьми, которым было тогда 10 и 15 лет, ходили пешком. А уж доехать на велосипедах и вовсе пара пустяков. Летом мы можем на велосипедах приехать, зимой пешочком пройти, когда на каникулы приедем на службы.

Вопрос, станем ли мы своими в деревне, нас не волновал – нам стали своими те люди, которые тут живут

Когда мы приехали в деревню, и для меня, и для батюшки как-то не стоял вопрос, станем ли мы своими в деревне. Он как-то не волновал. Для нас стали своими те люди, которые живут, – они нам стали своими. Нас долго называли дачниками, пока мы тут… Таня какое-то время говорила: «Почему нас дачниками называют?» – «Тань, ну, потому, что мы приезжаем-уезжаем, приезжаем-уезжаем». Потом вот стали и не дачники.

– А давно было это желание – оставить огромный город и его суету?

– Да, очень. Сначала думали купить дом под Питером, но это очень дорого, нам просто не хватало денег. Потом был сговорен дом для покупки на Украине, на моей родине. Это Сумская область, Конотоп. И там недалеко есть деревеньки, мы там сговорили уже дом, но Господь распорядился по-другому, и его перекупили у нас. Потом Алексей Николаевич пришел работать в издательство «Сатисъ», а там работал Сергей Молотков, который теперь тоже стал священником. И они задружились с моим Алешей. Он приходил к нам домой. Они были так увлечены покупкой дома рядышком с храмом! И мой Алеша сказал: «Серега, если там что-то будет продаваться, ты имей нас в виду». Ведь из времяночки, которую мы снимали под Лугой в качестве дачи, мы на тот момент уже выросли. Нам просто физически было сложно вчетвером находиться в этой маленькой времянке. Нам хотелось чего-то своего и попросторней.

«Неужели ты думаешь, что Я брошу вас?» – семейный совет

– Получается, что на решение отца Алексия стать священником повлиял во многом внешний фактор – дом вблизи храма в деревне?

Мы переехали в 1997 году сюда окончательно. Лет пять мы были прихожанами. Все вместе были по большей части только летом, а Алеша, у него ведь был свободный график, мог приезжать сюда чаще. В службе он участвовал все плотнее и плотнее. А потом началось восстановление Свято-Троицкого Озерецкого храма, тот стоял в руинах, это было просто ужасно. Одна из местных коренных жительниц начала потихоньку что-то делать… Думали, хотя бы часовенку устроить. А отец Димитрий, настоятель Никольского храма в Метлино, где мы были «летними прихожанами», человек пожилой. Он это восстановление начал, а потом очень быстро понял, что ему не справиться. Нужно рабочих приглашать, размещать, кормить, участвовать в их жизни, присматривать за всем этим делом. И в 2004 году он Алеше сказал: «Алексей, давай рукополагаться. Мне одному не потянуть». А у нас на тот момент еще Таня учится, денег к существованию – только зарплаты: моя, бактериолога, такая небольшая стабильная ставочка, и Алешина, совсем не шикарная. Здесь доходов нет, и надо рассчитывать на какие-то другие, неизвестно откуда. Я в Питере с Таней должна на одну зарплату жить – вроде как непросто.

Алеша призадумался, поделился со мною. Он сказал: «Ольга, давай вместе подумаем. Я, конечно, могу отказаться, и будет понятно, почему отказался. Но когда я приду к Господу, Он мне скажет: “Леш, что ж ты не понадеялся на Меня? Неужели ты подумал, что Я тебя брошу и не поддержу?” Вот что мы с тобой ответим?» Итак, вдох сделали, выдох, и решили, что нет варианта другого: надо быть священником в селе.

– И не пожалели?

– Нисколько, ни разу, никогда. И вот он уехал в конце 2004 года с 200 рублями в кармане на неизвестное время, стал священником. И Господь действительно его не оставил, ни его, ни всю нашу семью.

Сначала была, по его воспоминаниям, и вермишель быстрого приготовления, и пакетики с чаем, и все прочее. Но на это смотрелось весело даже. А потом, когда батюшка Алексий начал служить на приходе, о том, что он стал сельским священником, узнал Геннадий Иванович Петров, которого Алеша на тот момент плохо помнил по работе в «Сатисе», потому что они занимались совершенно разными вещами. Он занимался снабженческими вещами какими-то, а Алеша был редактором. Они практически не пересекались, но один общий знакомый сказал: «Ты позвони». На что новоиспеченный отец Алексий говорит: «Как я буду звонить? Я его совершенно не знаю. Как я ему скажу: “Вот, помогай мне”?» Он говорил: «Нет-нет, ты уж позвони». И Геннадий Иванович сказал: «Да-да, всё, что нужно для начала службы, я сделаю, привезу. Ты не теряйся только, пожалуйста». Так он и стал одним из главных попечителей и друзей нашего прихода.

Храм состоит не из кирпичей, а из любви

Свято-Троицкий храм в Озерце

– Нет, не всё равно. Хотя переписка была действительно обширная, она началась, когда в одной из книжек издательства «Сатисъ» батюшка просил опубликовать просьбу о помощи в возрождении храма. Помощь была действительно необходима, чтобы просто существовать. Надежда была только на русское сердце отзывчивое, неравнодушное к судьбе храмов, в том числе и к восстановлению таких разрушенных, каким был наш Свято-Троицкий. Такое обращение было опубликовано, потом нас очень сильно поддержал портал «Православие.Ру» и его читатели. Стали приходить письма, переводы. Отец Алексий всегда просил присылать имена для молитвы. И он неукоснительно молился. Причем это не было так, что записка прочитана и отложена в сторону, на растопку. Он молился, пока это физически было возможно. У него распухала, распухала эта кипа записок, и потом стало понятно, что если читать их все, то на одной Литургии это просто не получится. Поэтому молился по очереди. Постоянных помощников он поминал все время, это был отдельный список. Поминовение всех помощников, далеких и близких, он постоянно произносил – и утром на молитве, и вечером, и потом уже «и всех православных христиан».

Распухала, распухала кипа записок… Отец Алексий молился за всех, кто написал, кто прислал письмо

Хочу еще сказать, что отец Алексий молился не только за тех, кто присылал деньги: он молился за всех, кто прислал письмо. Человек прислал письмо – значит, он о вас вспомнил, значит, он помолился. Очень много было таких писем: вот пенсионерка старая, «материально помогать не могу, но я за вас молюсь». И это тоже относится к помощникам, вопрос не стоит о том, чтобы поминать только жертвователей деньгами, – пожертвовать молитвой ведь тоже можно, я думаю.

Отец Алексий, когда приходили деньги от жертвователей, не всегда их тратил только на храм. Потому что, если он видел, что мужик запил, а жена его бьется одна, то лучше помочь ей выжить, чем положить еще один кирпич в стену. Или тому же мужику, который приходит вот так, трясется и того и гляди тапки откинет. Эти пожертвования не воспринимались как лично ему и только на храм. Он всегда говорил: «Нам люди помогают, и мы должны помогать». Он мог отдать последнее. Многие не верили, что такое возможно, а бывало так, что он отдавал и у него не оставалось просто ничего денежного.

– То есть, опять же, храм – это не только кирпич?

– Далеко не столько кирпич, я бы сказала.

Святой Иоанн Кронштадтский очень большое значение имеет в жизни нашей семьи

– Знаю, что один из самых почитаемых в вашей семье святых – отец Иоанн Кронштадтский.

– О, святой праведный Иоанн Кронштадтский вообще очень большое значение имеет в жизни нашей семьи, потому что мы в его храм-то ходили много лет: мы жили на Петроградской стороне, а там рядом монастырь на Карповке. И мы, когда крестились, начали воцерковляться в этом монастыре.

– Именно с отцом Иоанном связано вхождение вашей семьи в Церковь?

– Да. Для нас это особо почитаемый, особо близкий, родной святой. Его письма батюшка очень любил читать.

Смотри на мир и благодари его Создателя

– Отец Алексий любил созерцательный образ жизни?

Он очень любил Божий мир. Говорил: когда смотришь на эту красоту, не можешь не благодарить Бога

– Это точно. Вообще он очень любил Божий мир. И на проповедях часто говорил об этом: смотрите, какая красота нас окружает, и если так хорошо здесь Господь устроил лично для каждого из нас такую красоту, то как же хорошо будет у Господа! Стоит обращать внимание на Божий мир, он считал. Когда смотришь на такую красоту, которая тебе дана, не может не даваться благодарность Богу. Где благодарность, там и любовь, радость.

Он любил рыбалку, любил охоту, очень любил и знал птиц, но это еще с детства у него была такая особая любовь к птицам, хотя он человек совершенно городской. Всех этих птичек он по голосам узнавал, как они выглядят. А когда Геннадий Иванович подарил трехтомный полный определитель птиц России, он был совершенно счастлив, как ребенок с ним носился. И у нас круглый год висят кормушки. Он еще так делал кормушки, чтобы видеть их. Вот он сидит за обеденным столом, а перед глазами кормушка. Ну, воробьята прилетели, вот зеленушки, вот синички. Благодаря ему и я, и многие другие стали внимательнее смотреть на окружающий нас мир.

– А ваша дочь Татьяна деревню воспринимает совершенно органично, не как избалованная городская барышня?

– С Таней была такая история. Когда мы сюда первый раз приехали – это 1997 год, Тане 10 лет, начало июня, – нас привезли и высадили, машина уехала, а тут всё такое заросшее-заросшее: в тот год была какая-то совершенно сумасшедшая трава, дикая, уже в июне по пояс. Таня встала и сказала: «И именно таким я представляла себе наш деревенский дом». Еще не доцвели к этому времени сады – была поздняя весна. И буйствовал сад, а там где-то у речки дикие яблони цвели.

«Дю!» и деятельная любовь

– Это воспитанная питерская ирония была?

– Совсем нет. Самое интересное, что было начало июня, и я привезла ее не чтобы побыть с ней вместе в отпуске, – я привезла ее, чтобы оставить до своего июльского отпуска у нашей новой соседки, у тети Лиды. У которой 10 детей и с которой мы познакомились в апреле, когда перевозили вещи. Так совершенно запросто, но быстро и крепко подружились. И она меня спрашивала про детей, какого возраста, а потом: «А где будет дочка лето проводить?» Ну, сыну 15 лет, он большой уже, а дочка? Я говорю: «В пионерский лагерь куплена путевка». – «Дю! Дом купили, а дочку в лагерь! Не гневи голову – привози ко мне». – «Ну спасибо, тетя Лида…» – «Не-не, ты меня послушай, я не шучу, я ж тебе правду говорю: привози ко мне. Да я ж десять ребят вырастила, я ж к ним привыкши! Ко мне внук приедет, я хоть в огород пойду, а они вдвоем будут». И не знаю, почему-то тетя Лида так расположила к себе, что я решила привезти Таню и была спокойна. А тогда не было не только сотовых телефонов – не было телефона вообще никакого, представьте себе на минуточку. И когда я привезла в июне Таню – ну, не сумасшедшая ли это мамаша – уехать на месяц и практически не иметь возможности быть на связи? Но доверие было к нашей доброй соседке, подлинное доверие.

– А Таня не видала ее ни разу?

– Нет. Я все-таки, конечно, сомневалась. У автолавки встретились с бабой Катей, тоже нашей доброй помощницей и наставительницей, и она меня отзывает: «Ольга, ты что, Татьяну назад повезешь»? Я говорю: «А что такое?» – «Лида переживает, говорит: наверное, Ольга Татьяну не оставит. Ты не бойся, на Лиду можно положиться». Я как-то отважилась и Таню оставила. А когда я на следующий год Таню привезла уже на всё лето и уже со спокойной душой и единственную ночь мы могли переночевать здесь, в Юханово, вместе, а потом мне нужно было ехать в Питер, то мне Таня и говорит вечером: «Мам, а можно я ночевать к тете Лиде пойду?» – «Дочь, я ведь завтра уеду». – «Так я уже привыкать буду». И вот так мы ее привозили каждое лето. Она росла с внуками бабы Лиды: Сашка Орлов, Катя… А тетя Лида, действительно, такой человек, на которого положиться можно.

«Пустите детей приходить ко Мне»

– Еще я заметил, как отец Алексий очень переживал, что село наше безлюдеет, что молодые уезжают отсюда.

– Да. Батюшка очень радовался, когда дети были на службах. И маленькие дети, младенчики – он всегда благодарил родителей, что они привели на службу деток. Даже если эти детки как-то мешают поначалу, несмотря на это, он всегда радовался присутствию детей и старался, чтобы детей в храм приводили, чтобы дети не чувствовали себя в храме ненужными, мешающими, путающимися под ногами. Он даже для них конструктор смастерил особенный: нарезал губок для мытья, всякие геометрические фигуры, и дети в церкви сооружали что-то свое. До сих пор сооружают, кстати. Из губок – чтобы не гремело, когда рассыпается. Ему всегда хотелось, чтобы храм был в идеале лучше, чем дом. Чтобы в храм всегда хотелось, чтобы не было какой-то тягостной обязанности. И поэтому, конечно, всегда было очень приятно видеть, как идет батюшка, а дети сельские, где бы они его ни встретили, кричат: «Ба-а-атюшка!!! Отец Алексий! А Колька сегодня стукнул Петьку, да так, что тот свалился», – какую-то новость ему сообщают, еще не добежав до него. Всегда это было очень трогательно. И бежали к нему, раскрыв объятия.

Он хотел, чтобы дети перестали священника бояться, причем не только его лично, а вообще

– Он естественно вел себя с ними, так?

– Он не ставил изначально задачу прийти и насильно понравиться, и «воцерковить, научить молитве, покаянию». Он рисовал с ними в школе. Первоначальная задача у него была – подружиться. Чтобы дети перестали священника бояться, причем не только его лично, а вообще. Чтобы дети увидели, что священник – это такой же человек, с которым можно общаться, с которым можно поделиться радостью. Тогда деток еще больше было в школе, сейчас, к сожалению, все меньше. Но отец Алексий просил их: «Когда выучитесь в городе, пожалуйста, возвращайтесь домой: без вас село погибнет». Надеемся, они вспомнят слова воспитавшего их священника.

Как стать ближе к Богу?

– Слова отца Алексия не расходились с делом: что проповедовал, то и старался выполнить?

Алла Григорьевна Черная, сестра матушки Ольги:

– Знаете, наверное, во многом благодаря отцу Алексию я и стала верующей. Маленький только пример. Я просто сказала, что приеду из Конотопа, какое-то лекарство куплю. Так он поехал в Торопец, купил мне это лекарство. И радуется, что помог, счастлив прямо, как дитя… Мне неудобно, а он радуется.

А как Пашу он в Питере встретил, своего одноклассника! Тот инсульт перенес и вдруг оказался никому не нужным, все от него отказались. Казалось бы, какое отношение: ну ладно, посочувствовал, да и всё. А батюшка нашел его, привез к себе в деревню, и он жил тут четыре месяца, стал человеком – он, слава Богу, поправился. А был весь обкусанный блохами. Отец Алексий смог вселить в человека надежду на то, что всё будет хорошо, что Бог не оставит. А потом племянник того Паши понял, что чужие люди заботятся, и сказал себе: «А как же я могу не позаботиться?» И сейчас племянник хорошо относится к Паше, купил ему квартиру в Гатчине, около себя. Опекает его, слава Богу. А батюшка всё время звонил, спрашивал, поддерживал. Получается, оказал помощь одному ради Христа и Евангелия, а привел ко Христу еще одного – раскаявшегося. Хорошо ведь!

Если батюшка настоящий, то к нему тянутся люди – и становятся все людьми Божиими. Отец Алексий – из настоящих

А я… я ж вообще неверующая была. Я к родственникам своим приезжала, а не в церковь сходить. Двоюродная сестра моя – матушка Ольга. И благодаря батюшке я и допустить мысли не могу, чтобы не ходить в храм. Он никогда не настаивал: «Вот, ты неверующая! Надо в храм ходить!» – никогда в жизни от него такого не услышала. Но так, как он молился, так, как он рассказывал!.. Он даже не предлагал никогда. И я в конце концов начала задавать ему вопросы, которые меня интересовали: почему? что? – начала читать. Сначала он мне ничего не давал: не хочешь – не надо. А потом я у них книжки посмотрела, а потом: «Батюшка, дай мне про то книжку, про то… А что это, а что то?..» Я поверила, я уверовала, что да, действительно, Господь Бог есть и надо молиться, спасать душу свою здесь, на этой земле, а не ждать, что на тебя там Царство Небесное ни за что ни про что свалится. Я проходила мимо церкви, и меня это не трогало. А сейчас мне эта церковь родная, я чувствую себя как дома.

Если батюшка хороший, настоящий, то к нему и тянутся хорошие люди и становятся все людьми Божиими. Отец Алексий – из тех, из настоящих.