«Жизнь может быть тяжелой, но твое дыхание должно быть легким»

Совсем недавно, 7 октября 2018 года, отошел ко Господу лауреат Букеровской премии писатель Олег Олегович Павлов (1970–2018). В нашем распоряжении оказалось интервью, которое он дал в 2005-м или 2006-м году нашему постоянному автору Денису Ахалашвили. Денис работал тогда в тюменском журнале «Элита», и взятое им интервью «не прошло», поскольку оказалось «излишне православным». Вспоминает Денис:

«С лауреатом Букеровской премии писателем Олегом Павловым я познакомился на литературной конференции в Тюмени, где он был одним из докладчиков, а я – корреспондентом журнала. Было откровенно скучно, а Павлов оказался единственным, кто выступал интересно и не по бумажке. В перерыве мы разговорились, а потом ушли из зала и записали это интервью. Современный классик и продолжатель традиций русской литературы служил конвоиром в той зоне, где когда-то сидел Солженицын. В начале 1990-х они познакомились, и произошло то, что в другом месте на земле было бы невозможным, а в России – пожалуйста: конвоир Павлов стал учеником писателя-арестанта Солженицына. Уже одна из первых его книг «Казенная сказка» принесла ему известность и всероссийское признание».

Олег Павлов

О русском человеке и великой идее

– В традиции русской литературы у героя всегда конфликт с окружающим миром, его всегда что-то не устраивает, и он мечется, ищет выход, пытается найти оправдание своей жизни. Откуда это? Вот другие народы живут себе – и ничего! А нам все чего-то надо, все что-то ищем…

– У любого нормального человека рано или поздно происходит конфликт с окружающей его реальностью. Особенно это свойственно нам, русским. Нам скучно просто так жить. Русскому человеку всегда нужно было следовать какой-то великой идее. Эта идея воплотилась в христианстве, в принадлежности к Царству Божиему не от мира сего. Но Царство Божие не найти и не построить, оно, как известно, «внутри вас» (Лк. 17: 20–21). Пока человек не найдет его, он, как неприкаянный, будет страдать и искать.

Наше пространство дает нам свободу. Я нигде не чувствовал себя таким свободным, как в России!

– Или пытаться построить его здесь, на земле, как это было в начале XX века, когда ради этого нового мира равенства и свободы люди стали миллионами убивать своих братьев и залили землю кровью. Как вы относитесь к той так называемой Октябрьской революции?

– Так же, как и к Февральской, – плохо! Революции ничего не несут ни обществу, ни культуре, кроме страданий и хаоса.

– У большевиков была грандиозная идея, в которую народ поверил и пошел за ними. А что за идея есть или может быть у современной России? Или пора успокоиться и жить, как все?

– У нас соборная страна, идея которой – коллектив. Мы большая многонациональная империя. Нас много, и мы этим великие. Великую свободную Россию стоит отстаивать. Я нигде не чувствовал себя таким свободным, как в России! У нас самая свободная страна в мире! На самом деле нас ничего не сдерживает. Мы можем поехать куда угодно и стать кем угодно. Я могу писать, могу не писать, сесть и уехать куда-нибудь на Сахалин и прекрасно устроить там свою жизнь. Пространство дает нам свободу. Американцы хорошо знают, каково это – жить в большой стране, какую это дает свободу – забыть об остальном мире. А представьте: прожить всю жизнь где-нибудь в Латвии, как в замкнутой консервной банке. Даже думать об этом страшно…

О власти и о Родине

– Но и большая страна может превратиться в «тюрьму народов».

– Эту фразу ошибочно приписывают Ульянову-Ленину, на самом деле она принадлежит французскому маркизу де Кюстину, который приезжал в Россию в 1839 году. Он писал, что, «сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора», имея в виду Николая I, которого он называл «тюремщиком одной трети земного шара». В те времена высшая знать говорила исключительно на французском, брезговала всем русским и была просто очарована идеалами французской революции.

– Но ведь произвол чиновников и, скажем так, недоверие к властям родились не только из французских романов и моды на все заграничное. У нас очень часто было, что власть и народ жили словно бы в разных мирах. Как вообще мне, простому человеку, относиться к власти?

– Надо уважать власть, потому что любая власть – от Бога, как говорил апостол Павел. Он сказал это при императоре Нероне, известном гонителе христиан. И говорил не в оправдание зла, как толкуют некоторые светские люди, а во внутренней победе над злом, которую одержал в этом мире Христос.

Если мы не будем уважать власть, согласно евангельскому стиху, то и себя уважать не будем

Вот мы столько лет власть не уважали, и она нас не уважала. А это чревато. Если мы не будем уважать власть, согласно евангельскому стиху, то и себя уважать не будем. Нам всегда кажется, что порядок наведет кто-то сверху: придут дяди, и будет порядок. А порядок возникает, когда народ уважает свою власть. А та отвечает взаимностью.

Нужно различать чиновников, которые не моргнув глазом могут украсть пенсии у старушек или отправить на смерть безусых мальчишек, и Родину. Какие-то люди предают, обманывают и приносят напрасные жертвы. Родина – никогда! И всегда будут люди, готовые жертвовать ради нее своей жизнью. Родина требует не любви, она требует благодарности. Можно страдать, быть недовольным, но надо быть благодарным своей Родине. Фразу «Родина-мать» я понимаю в самом прямом смысле этого слова. Если бы я узнал, что началась война, что на нашу страну напал враг, то попытался что-то сделать для своей семьи, отправил бы их в безопасное место, затем взял бы автомат и пошел защищать Родину, куда скажут.

С Родиной у меня ассоциируются конкретные вещи: это моя семья, отец и мать, мой дом. Мы с женой пытаемся восстановить семейные традиции. Стараемся жить ближе к родным, ездим в гости, допустим, к моей сестре, устраиваем совместные праздники. У моих родителей этого не было. Все начинается с семьи. Посмотрите, что происходит в семье. Тут и нация, и народ, и всё!

– Чего, на ваш взгляд, людям сегодня не хватает?

– Сегодня людям не хватает покоя, веры в завтрашний день. Эпоха застоя была эпохой покоя. И только за это ее большинство и любит. Человеку естественно быть уверенным в завтрашнем дне.

Об одиночестве и вере, смерти и страдании

– Главная проблема современного человека – его одиночество. Настоящее одиночество всегда трагично. Это не одиночество отшельника, который молится за весь мир и общается с Богом. В основе одиночества современного человека лежит гордость. Страшно, когда окруженный людьми человек живет, как в пустыне. Страшно равнодушие, когда человека совершенно ничего не трогает. Это противоестественное человеку состояние стало сегодня нормой. И это страшно.

Хорошим в одиночестве может быть только когда оно побуждает человека искать общения с Богом. Но для этого нужна смелость честно взглянуть на себя, увидеть, ужаснуться и возопить: «Господи, помоги!»

Человек рождается в муках, он живет – страдает. Влюбляется – и страдает в любви. Появляются дети – он тоже начинает переживать. Старость – страдание. Вся жизнь – страдание. Больно – значит, живой! Живи тяжело, но дыхание должно быть легким. Тогда все, что в жизни есть, будешь ощущать с особенной силой.

Наша вера дает нам новое измерение жизни – жить так, как жил Сам Господь

– И что с этим делать? Где найти пример, чтобы не стать зверем?

– Как хорошо Достоевский сказал, что есть только один способ найти нравственность – это Христос. Подумайте, что бы сделал Христос на вашем месте. Поступайте по заповедям, так, как Он поступал, и будете правы. Наша вера дает нам новое измерение жизни – жить так, как жил Сам Господь.

– Как вы пришли к вере?

– Первой к вере пришла моя дочь. Она поступила в Свято-Тихоновский богословский институт и стала устраивать свою жизнь как верующая девушка. И через нее уже я втянулся. Она научила меня серьезно относиться к своей вере. Как всякий нормальный православный человек, я хожу на воскресные службы, исповедаюсь и причащаюсь.

– И поститесь?

– Как-то раз мы с моим приятелем писателем Алексеем Варламовым поехали в Пермь. Смотрю, а Варламов на ужин вместо котлет морковку ест. Оказывается – пост. А я с собой мяса взял, водки. Он мне ни слова не сказал, хотя знал, что я тоже православный. Не осуждал. Когда мы приехали в Пермь, я уже не мог есть мясо в пост.

– Достоевский писал, что козырь язычества – это блуд, козырь христианства – смерть. Мы, христиане, верим, что, если будем жить праведно, там, за гробом, нас ждет рай и вечная жизнь.

– Как человек, я боюсь смерти. Я понимаю, как христианин, что не надо бояться, но я боюсь. На самом деле об этом я и пишу. Стараюсь примириться с этим. Найти свое противоядие от смерти.

О снеге и боевом духе

– У вас есть любимое время года?

Дворник. Новогодняя ночь. Художник: Илья Глазунов. 1968 г.

– А вы что делаете, когда вам тяжело?

– Как верующему, мне помогает молитва. А еще смотрю любимые фильмы и слушаю любимую музыку. Мой любимый фильм – «Взвод» Оливера Стоуна, я часто его смотрю. Еще я слушаю музыку Горана Бреговича. Я стараюсь сильным внешним воздействием поднять свой боевой дух.

О литературе и писательстве

– Кто ваши любимые писатели?

– Когда я был школьником, то читал Юза Алешковского. Мои любимые писатели – Астафьев, Шукшин и Можаев. Я был у них на Родине: на Алтае, в Пителино, в Рязани и в Чусовом. Они пришли, вдохнули жизнь в эти места. А без них эти места словно осиротели. Сейчас у многих писателей неверие в свои силы, малодушие. А если писатель малодушен, он мертв.

Снег, его постоянная уборка… – вечный круговорот жизни и вечная победа человека над обстоятельствами

– Расскажите о Букере и вообще о современной литературе.

– Конечно, получить Букеровскую премию – это приятно. Каждый писатель мечтает об этом. Но потом понимаешь, что все это случайно произошло, независимо от тебя. Шесть малознакомых людей в жюри по каким-то известным только им признакам почему-то выбрали тебя. Ты это прекрасно понимаешь, но все равно приятно.

Современную литературу нужно знать хотя бы затем, чтобы понять, как хороша старая литература. У меня в библиотеке 6000 книг, из них современных – 20. Если читатель обращается к современной прозе, то он делает это не с какой-то духовной потребностью, а просто из любопытства. Русское любопытство и сделало русского читателя таким продвинутым. Любопытный человек не замкнут в себе. Будущее литературы – это истории о частной жизни.

– Вам легко дается писать?

– Я пишу долго, потому что пишу не о том, что понимаю, а для того, чтобы понять.